Василий глебович каледа послеродовой психоз. Психическая болезнь не перекрывает дороги к богу
Психиатр. Профессор кафедры практического богословия Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. Зам. директора по развитию и инновационной деятельности, главный научный сотрудник отдела по изучению эндогенных психозов и аффективных состояний Научного центра психического здоровья. Д.м.н.
Психиатрия и религия
ПсихиатрияВиктория Читлова:
Здравствуйте, дорогие друзья. Программа «Пси-Лекторий», и наш гость - Василий Глебович Каледа, доктор медицинских наук, врач-психиатр, профессор кафедры практического богословия Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, заместитель директора по развитию и инновационной деятельности у нас в НЦПЗ. Там же главный научный сотрудник отдела по изучению эндогенных психозов и аффективных состояний. Здравствуйте, Василий Глебович!
Здравствуйте, Виктория!
Виктория Читлова:
Я очень рада, что Вы сегодня с нами. Василий Глебович, расскажите, пожалуйста, как у Вас сформировался интерес и Ваша деятельность в этом направлении?
Если говорить о том, как сформировался мой интерес к деятельности в области психиатрии и религии, то это связано с личностью одного уникального психиатра 20-го века Дмитрия Евгеньевича Мелихова. Это имя очень широко известно, он являлся одним из патриархов отечественной психиатрии 20-го века, и сейчас его имя очень часто вспоминается на проходящих конференциях, конгрессах, все его помнят. Он был другом юности моего деда и был другом нашей семьи. Я его очень хорошо помню, и, наверное, под его влиянием я стал психиатром, и под его влиянием сформировался вот этот мой интерес к проблемам психиатрии и религии.
Виктория Читлова:
Но Вы же еще и ученый, и Ваша деятельность связана с изучением эндогенных психотических состояний, в том числе у юношей. Встречается ли религиозная тематика внутри этих состояний?
Если брать последнее десятилетие, то религиозная тематика очень часто встречается среди наших больных - и юношеского возраста, и зрелого возраста. Дело в том, что психически больные, когда возникают проблемы, всегда ищут, где можно найти помощь и поддержку, и очень часто они обращаются к религии, к религиозным ценностям. С другой стороны, когда у человека возникает такое психотическое состояние, бредовое состояние, то в рамках своих бредовых переживаний очень часто у него преломляется та информация, которую он черпает вокруг. Это может быть недавно увиденный фильм, он вдруг станет персонажем этого фильма, «Аватар», например, был такой фильм, и быстренько у нас в отделении появился человек-аватар. То же самое, когда человек впадает в какой-то психоз, очень часто у него бредовые переживания, связанные с религиозными переживаниями. Он может себя чувствовать мессией, может чувствовать себя пророком, который призван что-то такое сделать великое, славное. С другой стороны, он может считать себя очень великим грешником, который не достоин жить, который должен умереть и даже может закончить жизнь самоубийством.
Виктория Читлова:
То есть у нерелигиозного человека вряд ли разовьется религиозная фабула, если он жил среди иных культуральных категорий, так получается?
Если он жил среди разных культуральных слоев общества, наверное, вряд ли. Но, тем не менее, оказывается, что среди наших больных, тех, которые перенесли психоз в юношеском возрасте с религиозным содержанием, процент людей, которые до этого были верующими, не такой уж большой, порядка 40 %, а 60 % - люди, которые до этого не сказали, что они были верующими, ну, не были ни в коем случае церковными людьми. Где-то может глубоко в душе и были верующими людьми, но ни в коем случае не церковными людьми. И то, что вдруг у них появляются религиозные переживания в психозе, для них или для их окружения является полной неожиданностью.
Виктория Читлова:
Мы сейчас с Вами очень интенсивно попытались внедриться в патологию, но мне сначала хотелось Вам задать несколько вводных вопросов. Вкратце, с исторической точки зрения, психиатрия и религия как-то сосуществовали и в контексте мировой культуры, и нашей российской истории?
Естественно, они сосуществовали и в контексте мировой культуры, и российской культуры. Если мы возьмем любое учение по психиатрии, которое было написано и в прошлом веке, и в 21-м веке, то во всех учебниках выделяется отдельный, так называемый монастырский этап психиатрии, начиная с 11-го века до конца 18-го века, до 1775 г., когда Россия была разделена на губернии. Этот этап так и называется монастырский, потому что именно в это время помощь, поддержку и утешение наши больные находили в монастырях. И даже удивительно, что такой первой общиной, которая помогала психическим больным, была Киево-Печерская лавра. В Киево-Печерской лавре люди жили в пещерах, в том числе душевнобольные. И вот в патерике Киево-Печерской лавры мы находим одно из самых первых описаний кататонической формы шизофрении. И в дальнейшем именно в монастырях происходило описание этих психических расстройств.
В первую очередь, распределялись буйные больные, которые обращали на себя внимание. И больные, которые, наоборот, очень пассивные, которые закручинились, именно на них обращали внимание в первую очередь.
Виктория Читлова:
Что именно притягивало, и в чем была логика помещения таких людей или их отправка в монастыри?
Это было по-разному, то есть когда-то было, что эти люди сами притягивались в монастыри, в какую-то эпоху было то, что их официально государство направляло туда. То есть понятно, миссия монастырей, миссия церкви - помогать всем страждущим и обремененным.
Виктория Читлова:
Принятие, понимание.
Да, именно таковыми являются люди с душевными расстройствами. То есть это миссия социальных служений церкви, социальных служений монастырей. Но в дальнейшем, начиная со Стоглавого собора 1551 года, времена Ивана Грозного, было постановление посылать людей бесноватых и поврежденных разумом в монастыри, чтобы они не являлись помехой обществу и для вразумления.
Виктория Читлова:
А если говорить в современном контексте, вот если взять неверующую, нерелигиозную когорту людей, и тех, кто привержен какой-то конфессии и активно в ней живет, где будет больше пациентов с психической патологией?
Это очень интересный вопрос, и ответ здесь, мне кажется, достаточно однозначный. Церковь всегда позиционирует себя, как врачебницу. Поэтому по определению, если мы с Вами приходим в поликлинику, то где будет больше больных - в поликлинике или в районе вокруг поликлиники? Понятно, что в поликлинике. И церковь является такой врачебницей.
Очень часто люди приходят с семейными проблемами, душевными проблемами, с какими-то иными состояниями. Конечно, там людей больше. Насколько больше - здесь, видимо, в разных приходах чуть по-разному, различные люди приводят чуть разные данные, специальных исследований не проводилось, но это больше, и это нормально, значит церковь является врачебницей.
Виктория Читлова:
У нас тема обозначена, как психиатрия и религия, и уверена, что нас смотрят представители разных конфессий. Я думаю, на примере православной религии мы можем обсудить, чтобы было понятно. А вот есть какое-то представление, внутри каких религий больше скапливается психических патологий?
Я не готов сказать, что в каких-то религиях больше, в каких-то меньше. В любом случае, все религии имеют культуральные особенности, какие-то национальности принадлежат какой-то одной религии, другие какой-то другой. То, что о чем писали все время классики психиатрии, начиная с Сикорского, что отмечают некоторые современные исследователи, отмечается скопление лиц душевно неуравновешенных в нетрадиционных религиях. Даже нетрадиционных направлениях, нетрадиционных течениях, каких-то полусектантских общинах.
Отмечается скопление лиц душевно неуравновешенных в нетрадиционных религиях, нетрадиционных течениях, каких-то полусектантских общинах.
Виктория Читлова:
То есть туда они тяготеют как-то больше. Либо, наоборот, недуги внутри организаций возникают.
Здесь два аспекта. Первый аспект - то, что нередко бывает у человека, который имеет какое-то душевное расстройство, он приходит, обращается к религии. Но наши заболевания имеют свои закономерности. Нередко бывает так, что человек приходит на инициальном этапе к эндогенному заболеванию, он пришел в церковь, пришел в какую-то религиозную общину, через некоторое время у него возникает психоз. Психоз возник почему? Потому что он оказался там в религиозной общине? Понятно, что психоз эндогенный, такая закономерность. Исходя из современных представлений, мы говорим о том, что у человека могут быть определенные гены, которые предрасполагают к заболеванию. И для того, чтобы эти гены проявились, нужны некоторые внешние факторы. Видимо, о чем писал еще Сергей Сергеевич Корсаков, о том, что вот эти экстремальные религиозные культы нередко провоцируют манифестацию эндогенных заболеваний.
Виктория Читлова:
Это уже когда человек к этому активно тяготеет, значит он уже на этих рельсах, грубо говоря, на них встал.
Скажем так, что нередко люди, которые имеют склонность, генетические задатки к психическому заболеванию, приходят в религиозную общину. Если это традиционная религиозная община, то она обладает психотерапевтическим воздействием, и даже есть очень интересные работы по этому поводу. Если это религиозная община экстремального толка, то наоборот, она может способствовать манифестации заболевания.
Виктория Читлова:
Если личность здоровая, не испытывающая субъективно никаких проблем, следует ли ей быть приверженной какой-то конфессии для того, чтобы себя оберечь, как Вы на это смотрите?
Я считаю, это уже личное дело каждого человека.
Виктория Читлова:
Есть у религии протективные свойства, которые будут способствовать тому, что они защитят человека?
Важный момент, что религия дает человеку смысл жизни. И для многих людей это очень важно, то есть многие люди сталкиваются с тем, что жизнь не имеет смысла. Многие люди ищут смысл жизни и находят его в религии.
Виктория Читлова:
Ориентиры какие-то.
Но многие люди не ищут никакого смысла жизни, они считают, что они живут хорошо и вполне счастливы. Это все-таки личный выбор каждого человека.
Виктория Читлова:
Личный выбор, совершенно верно. Мы можем с Вами очертить круг патологических состояний, с которыми встречаются священнослужители? Что встречается в этой среде?
В соответствующей среде могут встретиться все психические заболевания, с которым сталкиваются психиатры.
Виктория Читлова:
Абсолютно любые, начиная с того, что приходят родители, у них ребенок с аутизмом, и они будут священнику говорить о том, что у них есть такая проблема, что у ребенка задержка развития. И очень важно, чтобы священник на каком-то этапе сказал, что все-таки вам нужно проконсультироваться у специалистов. Ну, и дальше вся патология, какая бывает, она тоже может оказаться в поле зрения священника.
Виктория Читлова:
Я думаю, было бы интересно с учетом Вашей богатой практики рассмотреть, какие бывают чаще всего случаи с точки зрения разных регистров патологии. Существуют невротические состояния, известно, что в религиозной среде нередки так называемые диссоциативные или конверсионные состояния. Мы можем с Вами на примерах рассмотреть, что это такое?
Для наших зрителей понятно, что эти явления встречаются в религиозной среде, но такой классический пример: какая-нибудь экзальтированная особа едет по так называемым святым местам, перед этим она услышит, что там бывают искушения, возникают всякие духовные проблемы. Она едет туда и рассказывает о том, что ей там кто-то явился, она кого-то увидела, на нее кто-то воздействовал, кто-то на нее нападал, и она героически с этим сражалась и боролась. Вот такой пример.
Виктория Читлова:
Это можно назвать галлюцинациями, или как это с точки зрения психиатрии называется?
С точки зрения психиатрии мы не будем называть это галлюцинациями, это проявление истерического расстройства личности. Но, тем не менее, священнослужители в 99 % случаев будут это воспринимать, как некую патологию.
Виктория Читлова:
Имеется в виду, что личность впечатлительная, с очень возбуждаемой на возникновение образов впечатлительностью. Человек что-то где-то услышал, у него начинаются либо представления в голове, либо вплоть до ощущений. В ряде случаев бывают даже серьезные психосоматические конверсионные состояния, вплоть до стигматов. Согласны со мной?
Ну, примерно так.
Виктория Читлова:
Хорошо, а вот такие состояния священнослужители воспринимают, как отклонение от нормы. У нас в святых писаниях указаны похожие ситуации, реально существовавшие, имевшие место. Как к этому относиться?
Здесь нужно каждый конкретный случай разбирать отдельно. То есть традиционный подход, что есть отдельные ситуации, которые описаны в житиях святых - те жития, которые церковь восприняла, как образец определенной духовной жизни. Это исключительные случаи. То, с чем мы сталкиваемся в нашей жизни, с чем священники сталкиваются в своей практике, все-таки это случаи совсем другого порядка.
Виктория Читлова:
Можно ли говорить о том, что то, что указано в священных писаниях, имеет нехарактерную структуру для самой патологии? То есть когда мы читаем писания, то там не хватает ряда других симптомов, которые мы бы классифицировали. Мы не можем это отнести к патологическим состояниям.
Скажем так, нам, как психиатрам, для того чтобы поставить диагноз, нужно иметь достаточно много информации. Нужно все-таки общаться с этим человеком, понимать, что за расстройство у него, сколько времени оно длилось, что этому предшествовало. Соответственно, в священных писаниях и житиях святых у нас, как правило, этой информации нет.
Виктория Читлова:
Мы сейчас на территории так называемой пограничной психиатрии, тонкий вопрос, давайте мы дальше проследуем. Существуют так называемые обсессивно-компульсивные расстройства. Вот с точки зрения религиозной среды, какая картина может быть?
Очень тонкая тема, потому что очень часто ее до конца не понимают. То, что мы называем с Вами обсессивно-компульсивные расстройства, различные навязчивые идеи, люди не понимают, что это патология. Люди не понимают, что навязчивости, когда они длятся определенное время, уже выходят за рамки нормы.
Люди не понимают, что навязчивости, когда они длятся определенное время, уже выходят за рамки нормы.
Виктория Читлова:
А что такое навязчивости?
Навязчивость - это такие определенные навязчивые состояния, которые носят насильственный характер, которые возникают помимо воли данного человека, ему достаточно сложно справиться.
Виктория Читлова:
Как правило, это мысли, действия?
Мысли, действия, примерно так.
Виктория Читлова:
И с чем же мы сталкиваемся?
В религиозной среде часто бывают хульные мысли. У человека помимо его воли (это относится к контрастным навязчивостям) возникают хульные мысли, оскорбление святыни, оскорбление религиозных образов, оскорбление религиозных догматов, оскорбление Святого Духа. Здесь очень важно, чтобы священники четко понимали, что это такое, что это является патологическим состоянием и не является ни в коем случае духовным состоянием. То есть известны случаи, когда священник неправильно понимал это состояние и не допускал человека до исповеди, до причастия. Хотя у него было чисто психическое состояние, на фоне лечения оно очень быстро прошло.
Виктория Читлова:
В том числе это и не касается бредовых состояний.
В данном случае мы говорим про навязчивые состояния.
Виктория Читлова:
То есть пациент понимает, что мысли неправильные, они его тяготят, но постоянно преследуют, верно?
Виктория Читлова:
Как часто встречаются в религиозной среде депрессивные состояния, и можем ли мы поговорить о суициде?
В религиозной среде это встречается. Вообще, мы говорим о том, что у нас эпидемия, пандемия депрессии, это болезнь 21-го века. Мы говорим о том, что к 20-му году у нас будет почти самое распространенное заболевание, состояние. В религиозной среде тоже встречается достаточно часто. Священники, наверное, чаще всего сталкиваются именно с депрессиями. Здесь священник должен понять четкую грань, где нормальные переживания человека, переживание своего внутреннего мира, своих духовных исканий, где это норма, а где патология. Вот это очень тонкая грань, и, к сожалению, не всегда удается это понять.
Но можно привести примеры, когда священник был тем человеком, который первым это понимал. Могу привести пример одного юноши, который ходил всю жизнь к священнику, юноше тому было 17 лет, в какой-то момент у него появились мысли о самоубийстве. Священник его направил к психиатру, обратились ко мне, я сказал: все хорошо, пусть приходит с родителями. Священник сказал, что родители ничего не знают. Я говорю: нужно как-то им сообщить. Пришли родители, это был третий ребенок в семье, интеллигентные родители. Я спросил у них: что с ребенком? Они сказали: не знаем, священник направил, тайна исповеди. Я стал спрашивать, выяснять есть ли симптомы депрессии. Они отвечали, в общем, ничего обнаружить не могли. Такая особенность юношеской депрессии, что очень часто внешне никак не проявляется. Бывает, юноша выбрасывается из окна, а задним числом никто ничего не может понять.
Я побеседовал с этим юношей, он сразу же сказал, что у него мысли о самоубийстве, он конкретно совершал уже какие-то попытки, при всем при этом у него в беседе уже была полная депрессивная картина, ощущение безысходности, утрата смысла жизни, антивитальные размышления, грусть, печаль, тоска. И родители даже задним числом все равно ретроспективно не могли выявить никаких симптомов. Можно сказать, что это нормальная, полноценная семья. Человек остался жив благодаря тому, что вмешался священник. И таких случаев можно привести достаточно немало.
Виктория Читлова:
Наш следующий вопрос - это бредовые состояния в религиозной среде. Как они выглядят, Василий Глебович?
Понятно, что есть бредовые состояния, которые очень типичны. Есть бред величия, есть мегаломанический бред, кто-то считает себя Иисусом Христом, кто-то считает себя Наполеоном, кто-то считает себя Президентом Российской Федерации. Это все ясно и понятно, но тематика разная и даже не совсем принципиальная.
Виктория Читлова:
Это мы про шизофрению говорим?
Про именно бредовые состояния, психотические. Но есть состояния, которые бывает очень трудно понять, очень трудно дифференцировать, так называемые депрессивно-бредовые состояния. Это очень интересные состояния. Человек приходит в церковь, как правило, молодой человек или девушка, и всецело погружается в религиозную среду. Должен сказать, что когда это происходит резко, это должно всех настораживать. Да, религиозный поиск - это стремление нормального человека. Кто-то приходит в церковь раз в год поставить свечку, потом заходит два раза в год, потом три раза в год. А потом как-то плавно, постепенно начинает ходить часто, познакомился со священником, вливается в жизнь общины, плавно входит в жизнь общины и в религиозную жизнь. Это наиболее нормальный, гармоничный вариант.
Человек приходит в церковь и всецело погружается в религиозную среду. Должен сказать, что когда это происходит резко, это должно всех настораживать.
Но бывают случаи, когда это происходит достаточно резко. Человек был неверующим и вдруг начинает резко ходить в церковь. Говорит о каких-то своих особых проявлениях духовной жизни, начинает очень строго соблюдать посты, то есть настолько строго, как люди православные, церковные обычно настолько строго их не соблюдают. Даже не просто строго соблюдать посты, а уже как-то чрезмерно. То есть налагает на себя тот пост, который люди, может быть, соблюдают в каких-то особо строгих монастырях. А человек живет в миру, человеку 18-20-25 лет. Человек начинает молиться с утра до вечера, реально помногу часов начинает молиться, то есть существует точка зрения, что православный человек утром совершает краткие молитвенные правила, вечером краткие молитвенные правила, но если еще что-то откроет в течение дня, то это считается хорошо.
Если человек был неверующим несколько месяцев назад и начинает с утра до вечера молиться, человек идет в церковь, обращается к священнику, священник говорит о том, что во всем должна быть мера. Должна быть мера молитвы, должна быть мера в отдыхе, должна быть мера в работе. Но человек этого не слышит, начинает спорить со священником, говорит о том, что священник вообще не хочет спасаться, он не хочет помогать мне, идет к другому священнику и так далее. К человеку обращаются его родители: дорогой или дорогая, нельзя вообще ничего не есть, нельзя столько ходить в церковь, с утра до вечера. Человек не слышит. И очень часто бывает, что человек себя доводит уже до состояния изнеможения.
Известны случаи, что человек вот так молился и постился, и это заканчивалось летальным исходом. И вот здесь понять, когда это нормальные искания человека, человек ищет церковь, ищет духовные ценности, и когда это патология, бывает, этот момент пропускают. То есть критерием является то, что если человек приходит в церковь, то он должен слушаться священника. Человек может не сойтись со священником, все люди разные, все хотят найти созвучного себе человека, созвучного себе наставника, но когда дело идет дальше, это все-таки уже ненормально. Когда человек, в первую очередь, обращен не на поиск нравственных ценностей, а на то, чтобы стать лучше, добрее, более по-доброму относиться к окружающим людям. А когда человек нарочито соблюдает религиозные ритуалы, это уже какая-то патология.
Виктория Читлова:
А как эту патологию можно назвать на нашем языке?
На нашем языке это депрессивно-бредовые состояния с бредовыми идеями, греховность, самообвинение, самоуничижение.
Виктория Читлова:
Чем они могут быть чреваты?
Чреваты они могут быть летальным исходом.
Виктория Читлова:
Суицидом либо смертью аскезы, голода, в этом смысле?
Я говорю, что есть конкретный летальный исход, смерть именно от крайнего истощения. Такие больные оказываются нередко в реанимациях. Но бредовые суициды бывают уже, когда бредовая фабула появляется, когда он считает себя великим грешником, и с каким-то мессианским контекстом, что он должен окончить жизнь самоубийством, чтобы спасти человечество или чтобы спасти своих близких. К сожалению, у нас такие больные бывали.
Виктория Читлова:
Я бы хотела здесь пояснить для наших слушателей, что такие состояния - это необязательно эндогенный шизофренический процесс. Мы такие состояния рассматриваем, в том числе и в рамках, например, биполярного расстройства, либо рекуррентного депрессивного, то есть эндогенных депрессий, которые могут достигать бредового уровня. Согласны со мной?
Примерно так.
Виктория Читлова:
А вот если говорить о чисто бредовых состояниях, без вкрапления депрессивного настроения. Как это может выглядеть? Раньше была одержимость бесами. Сейчас как это выглядит, Василий Глебович?
Одержимость бесами и сейчас встречается в церковной среде.
Виктория Читлова:
В деталях опишите пример какой-нибудь.
Человек описывает, что в него вошел бес, описывают по-разному: в кого-то вошел через затылок, у кого-то вышел через рот, в кого-то вошел, извиняюсь, через анальное отверстие, это конкретный пример. И дальше человек описывает то, что этот бес в нем сидит. Вспоминаю больного, который описывал, что бес сидит и стучит у него по печенке копытами или рогами, или еще что-то такое. В каких-то случаях описывают, что бес управляет его мыслями, его поступками, его движениями. Вот такое описание существует.
Виктория Читлова:
Мы в начале нашей с Вами встречи говорили о диссоциативных и конверсионных состояниях, где впечатлительность человека могла допускать кратковременные подобные состояния. В чем отличие психозов с религиозным бредовым содержанием?
Таких больных я сейчас вспоминаю, которые ездили в известные места, кто-то на Афон, кто-то на Святую землю, описывали, что в какой-то момент они вышли, было такое состояние. Состояние длилось несколько секунд, даже может не минут, потом прошло. Те состояния, которые мы описываем, как депрессивно-бредовые или как бредовые состояния в рамках все-таки психотического уровня, носят достаточно устойчивый характер, длительный характер, и они мешают человеку. Человек в борьбе с бесами оказывается неспособен к практической работе.
Те состояния, которые мы описываем, как депрессивно-бредовые или как бредовые состояния в рамках все-таки психотического уровня, носят достаточно устойчивый характер, длительный характер, и они мешают человеку.
Виктория Читлова:
То есть он дезадаптирован, и более того, там есть все критерии для синдрома, которые вписываются для определения диагноза.
Конечно, да.
Виктория Читлова:
Давайте плавно перейдем к терапии таких состояний. Вот, допустим, пришел некий страждущий в церковь в описанном состоянии. Каковы реальные и желаемые действия священнослужителя? Как часто бывает?
Желаемые действия священнослужителя, чтобы он понял, что состояние, которое есть у этого человека, патологическое, что это болезненное состояние. Соответственно, нужно ему посоветовать очень мягко, чтобы его не обидеть и не оскорбить, пойти к врачу, пойти к специалисту, обратиться к врачу-психиатру.
Виктория Читлова:
А возможно ли помочь человеку с бредом?
Многим священникам это удается. Дело в том, что часто авторитет священника в глазах верующих людей очень высокий. В частности, верующие люди идут из послушания: вот, священник сказал, я поэтому так поступаю.
Виктория Читлова:
Вы давно преподаете священнослужителям, и помимо вот этой самой культуры мышления священнослужителя, которая предполагает принятие, сострадание и помощь, Вы непосредственно раскрываете им основы психиатрии, так получается?
Виктория Читлова:
Скажите, насколько чувствительна вот эта среда священнослужителей, не становятся ли этническим конфликтом некие вопросы?
Я скажу так, что я преподаю в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете, там много всяких студентов, которые собираются быть священниками. Это достаточно молодой контингент, хотя, как правило, вечерники, многие имеют высшее образование, подавляющее большинство, кстати. И мы не только рассуждаем теоретически, теоретически можно рассуждать очень много и долго, и они ничего не запомнят из этого. Самое главное, что мы смотрим и разбираем конкретных больных.
Виктория Читлова:
Прямо в клинике?
Прямо в клинике. Мы берем депрессивного больного, если есть возможность найти больного верующего, у которого будут идеи греховности, не бредового уровня, просто в рамках депрессии. Вот они видят конкретную депрессию, видят, где просто человек размышляет о своих недостатках, а где депрессия. Мы разбирали больных с бредом без одержимости, и должен сказать, что священнослужители тоже присутствуют, и я ни разу не помню, чтобы кто-то сказал, что нет, это все-таки явление чисто духовное, это не психическое. То есть на первых занятиях я чувствую, что есть люди, которые относятся чуть-чуть скептически. Потом к концу всегда находим полное взаимопонимание.
Виктория Читлова:
А есть понимание у священнослужителей, что речь вообще о биологии, это уже не духовные какие-то категории, о которых мы говорим? Как это воспринимается самими священниками?
Не скажу, что у 100 % священнослужителей есть такое четкое понимание. Точно так же я не скажу, что у 100 % врачей всех специальностей есть тоже понимание, что все наши душевные болезни - это биология.
Виктория Читлова:
Это биохимия.
Недавно был опрос, несколько дней назад показывали данные, что врачи все равно говорили про сглаз и порчу. Но в целом сейчас есть такое понимание на достаточно высоком уровне, что обязательным предметом в подготовке будущих священнослужителей должен быть предмет под названием пасторская психиатрия. Есть очень важный документ Русской Православной Церкви. Документ называется «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Это не догмы, конечно, но, тем не менее, это статус документа, официальный документ, официальная позиция, где четко прописано, что церковь разделяет в человеке телесный уровень, душевный уровень и духовный уровень.
Сейчас есть такое понимание на достаточно высоком уровне, что обязательным предметом в подготовке будущих священнослужителей должен быть предмет под названием пасторская психиатрия.
Виктория Читлова:
Но это еще Мелехов говорил.
Об этом говорили еще святые отцы церкви, а Дмитрий Евгеньевич Мелехов только изложил их точку зрения. Но выделяя в человеке три уровня, церковь четко различает сферу компетенции врача-соматолога, сферу компетенции врача-психиатра и сферу компетенции священника. И ни в коем случае нельзя одни болезни, одни проблемы сводить к другим.
Виктория Читлова:
Может ли священнослужитель обсуждать детали мыслей или бредовых идей пациента? Не будет ли это вредить, нет ли такой позиции, что он на этом этапе должен помогать?
Целый список состояний, когда священник должен однозначно сразу стараться направить человека к психиатру.
Виктория Читлова:
Не внедряться в это само содержание мыслей.
Священник должен, с одной стороны, понять, что это серьезная психическая патология, которая нуждается в направлении к психиатру, это первое он должен понять. Второе, священник не должен отрекаться от этого человека ни в коем случае. То есть его задача не просто взять и перенаправить - все, я направил к психиатру, я свое дело сделал. Его задача помочь дальше человеку. Да, человек пошел в больницу, дальше его не бросить, навестить, поддержать. После того, как он выпишется из больницы, дальше продолжать с ним какое-то сотрудничество, помощь, пастырское окормление.
Виктория Читлова:
Вот священнослужитель маршрутизировал пациента в психиатрическую клинику или в амбулаторное заведение, типа диспансера. Как стоит мыслить и вести себя врачу-психиатру, что он должен со своей стороны знать?
Для человека верующего священник является очень высоким авторитетом. Он должен понимать, что человек, который к нему пришел, является верующим, для верующего человека его вера является самым святым. И врач, к которому пришел такой пациент, должен относиться к его убеждениям с очень глубоким уважением, с одной стороны, и дальше опираться в своей работе с этим пациентом на его религиозные ценности. И во многих случаях ему очень важно опираться на авторитет священника. И вообще, они должны сотрудничать между собой. Если между ними есть какие-то вопросы - священник может считать, что больной получает очень большие дозы препаратов и так далее, то есть священник должен не пациенту говорить об этом, что тебе, по-моему, слишком большие дозы, давай, их уполовинь, а должен обсудить этот вопрос с врачом. Или если что-то священника смущает, всегда можно обратиться к другому специалисту. Они между собой должны сотрудничать, вырабатывать общую тактику.
Священник должен поддерживать авторитет врача-психиатра, врач-психиатр должен опираться на авторитет священника, что тебя благословил священник поступать вот так, священник тебе благословил у нас лечиться. Да, тебе не хочется у нас лечиться, тебе не нравится то, что условия не те или еще что-то, тебя благословил священник, ты должна выполнять его благословение.
Виктория Читлова:
Замечательно, а существует ли в нашей стране или где-нибудь в мире служба, которая все это совмещает - священнослужитель-психиатр?
Мне известен в Москве один священник, который является настоятелем одного московского храма, который происходит из известной династии психиатров. Но, тем не менее, по факту сейчас уже среди его пациентов немало людей с психическими расстройствами, насколько я знаю, врачеванием не занимается, непосредственно выпиской лекарств и так далее. Но у нас есть и немало клиник, больниц, в которых окормляют священники, которые плотно сотрудничают и с медперсоналом, и с пациентами, все-таки это разные вещи - врачебная деятельность и священническая деятельность, где они плотно сотрудничают, дополняют друг друга и решают все вопросы вместе.
Виктория Читлова:
В нашем научном центре психического здоровья на Каширке есть религиозный отдел. Там идет изучение пациентов с такими состояниями. А сами врачи тоже напрямую взаимодействуют со священнослужителями?
В ряде случаев они сотрудничают со священниками. То есть часто туда больных направляют именно священники, из монастырей направляют. Понятно, что есть контакт, обсуждаются эти вопросы. Но я хочу сказать то, что у нас в центре есть храм, который был освящен 25 лет назад, чуть больше, в 92-м году. И сейчас мы уже никого не удивим тем, что при больнице есть или храм, или молитвенная комната. Но тогда был 92-й год, то есть только что рухнул Советский Союз, и в самом ведущем учреждении Российской Федерации, в научном центре психического здоровья открывается церковь. Тогда, думаю, это было для многих полушоковое состояние. Надо сказать, что наша церковь - это первая церковь, которая открыта во вновь устроенном здании. И освещал сам Патриарх, и ведущие психиатры Российской Федерации показали, что вот это очень важно.
Виктория Читлова:
Василий Глебович, наш эфир подходит к концу. Мы с Вами основные вехи, которые запланировали, осветили. Тема достаточно широкая, Вы можете ознакомиться с материалами дополнительно в интернете, это все доступно. Василий Глебович, у меня к Вам завершительный вопрос - что бы Вы пожелали нашим зрителям?
Пожелал бы нашим зрителям душевной гармонии, чтобы они всегда могли спокойно решить свои внутренние проблемы, и не было необходимости обращаться к психиатрам. Если такая необходимость возникла, то они понимали бы, что наши болезни не являются никакими позорными. Нужно идти спокойно и обращаться за психиатрической помощью.
Виктория Читлова:
Спасибо Вам большое. Я хотела воззвать к нашим коллегам, которые нас тоже смотрят, для того чтобы они были более осведомленными, чувствовали шире, мыслили шире и более деликатно относились к своим пациентам. Дорогие друзья, мы благодарим вас за понимание с Василием Глебовичем и прощаемся с вами. Следующий эфир «Пси-Лектория» выйдет через неделю. Василий Глебович, я Вас благодарю, спасибо большое.
Большое спасибо за приглашение.
Виктория Читлова:
Всего доброго.
До свидания, всего доброго.
Виктория Читлова:
До свидания, счастливо.
Пастырская психиатрия. С какими странными людьми приходится иметь дело священникам? Приходит много людей, болезнь которых развивается на религиозной почве. Как быть священникам? Как родственникам распознать болезнь?
13 июня 2015 года гостем передачи «Церковь и мир», которую на телеканале «Россия-24» ведет митрополит Волоколамский Иларион, стал врач-психиатр,доктор медицинских наук, профессор Свято-Тихоновского университета Василий Глебович Каледа.
Митрополит Иларион:
Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Вы смотрите передачу «Церковь и мир». Сегодня мы будем говорить о пастырской психиатрии. У меня в гостях – врач-психиатр, доктор медицинских наук, профессор Свято-Тихоновского университета Василий Каледа. Здравствуйте, Василий Глебович!
В. Каледа:
Здравствуйте, дорогой владыка!
«Пастырская психиатрия» – сравнительно новый предмет в курсе подготовки будущих священнослужителей Русской Православной Церкви. В университете, в котором я преподаю, этот предмет ведется с 2003 года.
Чем вызвана необходимость преподавания этого курса? Прежде всего, тем, что в современном мире людям часто некуда обратиться. И когда у человека возникают душевные, духовные проблемы – он приходит в церковь, приходит к священнику. И задача священника - среди всех тех душевных проблем, с которыми к нему пришел человек, увидеть душевное заболевание, психическое расстройство, если таковое имеется. Здесь очень важно, чтобы священник правильно выстроил свою тактику общения с человеком, который страдает психическим заболеванием. И зачастую именно от того, как поведет себя священник, будет зависеть вопрос жизни и смерти человека.
Митрополит Иларион:
Область психиатрии и область пастырского душепопечения – две пересекающиеся области. Конечно, они пересекаются не всегда, но в некоторых случаях необходимы совместные усилия священника и психиатра. У нас с Вами есть такой опыт работы с одним пациентом – это, правда, было много лет назад, тогда мы с Вами и познакомились – с которым Вы занимались как психиатр, а я, в меру своих сил, как пастырь.
Я думаю, что для священнослужителя очень важно уметь отличать феномены духовного характера от феноменов характера психического. Иногда, к сожалению, священнослужители в этом ошибаются и принимают психическое заболевание за беснование или за какие-то отклонения, или за греховные намерения. И вместо того, чтобы человека лечить, чтобы отправить его к специалисту, дают, к сожалению, такие рецепты, которые приводят к печальным последствиям. Вот почему очень важно, чтобы во всех духовных школах изучался предмет «Пастырская психиатрия», чтобы в подобных случаях был тесный контакт между пастырем и врачом-психиатром.
В. Каледа:
Да, владыка, именно так. Действительно, эти две сферы очень тесно связаны. Часто они накладываются друг на друга. При всем при этом, на некоторых этапах, когда мы совместно со священником ведем душевнобольного человека, на каком-то этапе доминирует роль врача-психиатра, а на каком-то – именно священника.
Понятно, что роль врача-психиатра доминирует в тех случаях, когда психическое расстройство очень выраженное. Когда человек находится в состоянии психоза с бредом и галлюцинациями, считает себя властителем мира или, наоборот, антихристом, или еще кем-то, – священника он не услышит. Он даже врача-психиатра не всегда слышит в такие моменты. Здесь главное – лечение, которое осуществляет врач.
На следующих этапах заболевания, если мы говорим с Вами про психозы, у человека часто возникают проблемы осмысления своего места в жизни, проблема понимания, почему он оказался больным, почему он в психиатрической больнице. И здесь, как раз, для него очень важно услышать слово священника о том, что болезнь – это не наказание за что-то, а крест, который надо нести. И когда человек это слышит от священника, то чаще всего он правильно воспринимает его слова. И нередко случается так, что к нам обращаются на лечение именно по благословению священника.
Также бывает, что в силу болезни человек не осознает, что болен. Считает, что это просто какие-то ошибки его жизни, с которыми он может справиться самостоятельно. И здесь важно, чтобы священник ему сказал: «Нет, дорогой, я тебя благословляю ходить к врачу-психиатру, выполнять все его рекомендации. Все, что он говорит, ты должен выполнять, за послушание».
Иногда встречаются очень тяжелые больные. Мне вспоминается случай с одной девушкой, у которой тяжелая форма заболевания с ярко выраженными суицидальными намерениями, с подросткового возраста, буквально с 12-ти лет. Она лечилась в различных клиниках, больницах, ее и сейчас наблюдают достаточно грамотные врачи, но мы четко понимаем, что наши возможности ограничены. И то, что она ходит по земле, в этом заслуга одного московского священника.
Митрополит Иларион:
Совместные усилия священников и психиатров дают пациенту шанс начать новую жизнь. И они действительно могут спасти человеку жизнь. Возможности психиатрии не безграничны. Мы знаем немало случаев, когда врачи-психиатры прилагают всевозможные усилия, а болезнь все равно прогрессирует. С другой стороны, мы знаем случаи чудесного исцеления от психиатрической болезни или случаи, когда она перестает мешать человеку, и когда тот, будучи болен, при этом не лишен возможности вести полноценную жизнь.
Очень важно, чтобы каждый человек был компетентен не только в своей сфере, но и в смежной сфере. Я думаю, что психиатры, полностью игнорирующие сферу духовной, религиозной жизни, тем самым выбивают твердую почву у себя же из-под ног, ибо твердая внутренняя религиозная основа помогает врачу в его работе. Я думаю, что Вы это знаете по своему опыту. Но, в то же время, эта основа, конечно, помогает и в пациенте отличать то, что относится и к духовным феноменам, и к сфере психиатрии, ведь зачастую психическая болезнь развивается на фоне какой-нибудь греховной привычки. Например, психическая болезнь может стать следствием наркомании или игромании, или еще какого-то греха, вплоть до блудной страсти. Психическая болезнь может развиться из-за неконтролируемой блудной страсти.
Поэтому взаимопроникновение этих двух областей, безусловно, очень важно, востребовано и своевременно, ведь если священник будет знаком со сферой пастырской психиатрии, он совершит намного меньше ошибок.
В. Каледа:
От того, насколько священник разбирается в этой сфере, зачастую зависит, как я уже сказал, жизнь и судьба человека. Приведу один пример. Не так давно, около трех лет назад, прошла информация о многочисленных случаях подростковых самоубийств. В то время ко мне обратился священник, который рассказал, что к нему на исповедь ходит молодой юноша, имеющий суицидальные мысли. Юноша ходит к нему с раннего детства. Когда священник обратился к родителям этого юноши, они не могли понять, почему батюшка направляет их сына к психиатру.
Они пришли ко мне в недоумении, мол, батюшка, которого мы очень уважаем, любим, ценим, направил к вам, а почему – мы не знаем. Я, соответственно, стал задавать родителям наводящие вопросы, чтобы по косвенным признакам выявить какую-то депрессию. Они мне ничего не могли сказать, но не потому, что были невнимательными, а потому, что эта депрессия и мысли о самоубийстве протекали у юноши внешне незаметно. Об этом знал только священник. Тем не менее, у юноши было все настолько серьезно, что он несколько раз готов был выброситься из окна. Его госпитализировали в нашу клинику и тем самым спасли.
Можно привести другой пример. Бывают такие случаи, когда юноши в состоянии психоза хотят резко самосовершенствоваться, сразу достичь святости, стать подобными великим подвижникам, стараются молиться с утра до вечера, поститься. Этот пост превращается в голодовку, ибо они сначала отказываются от приема пищи, а потом и от приема воды. Один из наших пациентов, который несколько раз у нас лежал, на каком-то этапе стал так поститься, что перестал даже принимать воду. Родители на это не обращали внимание. Он пришел в храм и священник, увидев его состояние, вызвал скорую помощь.
Сейчас среди психиатров бытует мнение, что вера является мощным протективным фактором, мощным ресурсом личности. В свое время Виктор Франкл говорил, что вера для человека является таким якорем, с которым не может ничто сравниться. Это действительно так. В научной психиатрической литературе последних 15-20 лет как раз показано, что верующие люди, у которых есть смысл жизни, понимают, что все испытания им посланы Богом. Чем сильнее в человеке вера, тем менее выражены реактивные психические расстройства. Это показано в современных научных исследованиях.
Я вспоминаю одного врача, который работал в клинике, где работаю сейчас я. Он был человеком неверующим, но при этом восхищался катехизаторами, которые иногда приходили в нашу клинику, восхищался той уверенностью, которую они сообщали больным. Действительно, вера дает людям уверенность в жизни, которая для наших душевнобольных очень важна.
Митрополит Иларион:
В Евангелии описано много случаев исцеления, в том числе там не раз говорится об изгнании бесов из одержимых. Некоторые современные светские исследователи Нового Завета часто видят в бесноватых симптомы психических болезней. Действительно, симптомы иногда почти полностью совпадают, например, симптомы раздвоения личности, когда в человеке как бы живут два разных субъекта, он их в себе ощущает и переключается то на одного, то на другого. Ведь все это очень похоже на симптомы беснования, которые описаны в Новом Завете. И нельзя исключить, что беснование, о котором там рассказывается, сопровождалось какими-то психическими расстройствами, ибо это тоже две пограничных области.
С одной стороны, мы как православные христиане хорошо знаем, что феномен одержимости – невыдуманный, его нельзя свести к какому-то набору психических расстройств. Но, с другой стороны, мы понимаем, что это тоже две пограничных области. Когда мы читаем о евангельских чудесах, то видим, что Господь Иисус Христос не просто совершает чудо каким-то автоматическим магическим способом, а спрашивает: «А ты веришь, что Я могу это сделать?». Или Он говорит отцу бесноватого отрока: «Если ты веруешь, то все возможно верующему» (см. Мк. 9, 23). Он как бы перекладывает ответственность за это чудо на самого человека, чтобы мобилизовать в нем тот внутренний потенциал веры, способность найти в себе необходимую ответную реакцию на действие Божие.
Когда мы, священнослужители, работаем с людьми, – здоровыми или больными – то всегда апеллируем не к какой-то внешней силе, которая может прийти и человека чудесным и магическим образом исцелить, а к внутренним ресурсам человека. Мы знаем, что в очень многих случаях внутри самого человека таятся позитивные, добрые силы, которые, если они помножены на Божественную благодать, получаемую через исповедь, через причащение, через молитву, через общение со священником, способны творить чудеса.
В. Каледа:
Действительно, силы способны творить чудеса. Мы часто это видим. В нашей врачебной практике нередко бывают больные пограничного круга расстройств, и когда они обретают веру, то обретают и смысл жизни, умудряясь, при минимальной помощи психиатров, преодолевать те расстройства, которые у них есть.
Но в нашей так называемой практике большой психиатрии, которая занимается психозами, действительно немало психозов, имеющих религиозную окраску. В рамках этой тематики больной может называть себя мессией, говорить, что имеет особую связь с Богом, или наоборот, называет себя антихристом, который пришел в мир и от него исходит все мировое зло. Также часто бывает, что наши больные как раз говорят об одержимости бесами, о воздействии на них бесов, о том, что бесы в них вселились, каким-то образом в них вращаются, стучат по печени рогами, копытами или еще что-то.
Психозы с этой тематикой имеют определенные закономерности развития. Они возникают, как правило, моментально. Существует некий инициальный этап. Поэтому очень важно, чтобы эти случаи рассматривал специалист. Важно, чтобы и священник, и врач понимали, что есть разные случаи. К подобным случаям с бредом одержимости нужно очень внимательно относиться и отправлять с психиатрам, и очень важно, чтобы психиатры в этом разбирались.
Митрополит Иларион:
Хотел бы обратить внимание на тот случай, о котором Вы рассказали, когда молодой человек, желая достичь духовного совершенствования, сначала начал очень строго поститься, а затем и вовсе перестал есть и пить.
Я иногда в шутку говорю своим прихожанам, что религия хороша в определённых дозах. Передозировка религией может быть так же опасна, как передозировка чего-либо другого. Мы все знаем об определенной аскетической практике, которая существует в нашей Церкви: о постных днях, о других различных способах воздержания. И мы знаем о тех лимитах, в которых эта практика должна действовать. Она никогда не должна приводить к какому-то фанатизму, экстремизму, к каким-то чрезмерным подвигам, которые вредят не только физическому, но и психическому здоровью человека.
Роль духовника и пастыря – помочь каждому человеку найти свою меру духовного и физического подвига, потому что если человек самочинно, по своей воле, поддавшись каким-то внешним влияниям, возьмет на себя подвиг сверх меры, это может привести к трагическим последствиям. Это может привести к тому, что на языке Святых отцов называется прелестью - дьявольским прельщением, когда человеку кажется, что он восходит от силы в силу по пути, ведущему в Царство Небесное, а на самом деле он просто скатывается в объятья дьявола. Конечно, это может привести также к серьезным психическим расстройствам.
Вот почему здесь так важна мудрость, умеренность и, опять же, так важна компетентность, чтобы священнослужители знали об этом сложном и богатом мире, в котором соприкасаются явления духовного и психического порядка. Чтобы в нужный момент пастырь мог дать правильный совет, а, если надо, принять и экстренные меры.
Василий Глебович Каледа – врач-психиатр, доктор медицинских наук. Среди пятерых братьев и сестер Василия Каледы – два священника и игуменья монастыря.
Когда отец Глеб вышел на открытое священническое служение, одна из духовных дочерей хотела поститься. Но она жила с неверующими родителями, и соблюдение ею Великого Поста в отношении пищи приводило к очень тяжелым конфликтам в семье. Тогда папа ей сказал: «Кушай абсолютно все, что тебе дают родители. Дают мясо – кушай мясо, дают молочную пищу – кушай. Главное – не смотри телевизор». И тут его духовная дочь по завершении Великого Поста сказал: «Отец Глеб, это был самый серьезный и трудный Великий Пост в моей жизни!» И подход родителей к соблюдению Великого Поста был именно такой.
Во время Великого Поста главное – не питие и пища
Мои воспоминания о начале Великого Поста всегда были связаны с днем Прощеного воскресенья. Мы вечером ездили на чин прощения в храм Илии Обыденного и по дороге домой обязательно покупали мороженое. Родители говорили о том, что Великий Пост – время некоторого ограничения, и ребенок должен это чувствовать. Мы, как и все дети, любили мороженое. Символом, от чего мы отказывались во время Великого Поста, было мороженое. Поэтому вечером обязательно его ели. Ехали домой, вечером молились все вместе в папином кабинете, в папиной домашней церкви. Молитва Ефрема Сирина была нашим домашним чином прощения.
Родители выделяли из Великого Поста три недели. Первая неделя, Крестопоклонная неделя и Страстная неделя. В эти недели мы всегда более строго постились. Период нашего детства – это семидесятые годы. Мы ходили в советскую школу. Старшие учились в институтах и университете. Естественно, в школе мы ели те завтраки, которые нам давали. И студенты питались тем, чем можно было тогда питаться в студенческой столовой. Понятно, что старались максимально себя ограничивать, чтобы обед был более скромным по своей сути. Не брали какие-то более изысканные блюда. При этом родители всегда говорили о том, что Пост есть Пост, но это не означает, что ребенок должен голодать. Если человек учится, имеет большую нагрузку, то он должен нормально питаться.
В то время продукты были совершенно другие, чем сейчас. Сейчас в каждом магазине большое разнообразие различных морепродуктов, замороженных овощей. Тогда все было недоступно. И постная пища ограничивалась картошкой, соленым огурцом, квашеной капустой и различными кашами, каким-то количеством грибов, которыми удалось запастись. Я помню, что мы ездили в специальный магазин около храма святителя Николая в Хамовниках, который был единственным в Москве, где продавали замороженные овощи. Из морепродуктов, которых сейчас у нас в достатке, тогда были только кальмары. И далеко не всегда.
Во время Великого Поста мы вкушали пищу и дома. Мама готовила для нас всех всегда очень избирательно. Я помню, что один из старших братьев, когда поступал в институт, занимался с преподавателями. Это была большая физическая нагрузка, и мама специально для него одного готовила мясные блюда. Другой брат, когда учился в институте на одном из первых курсов, тоже испытывал немалые физические нагрузки – институт был очень трудный. Мама для него тоже готовила мясные блюда и бульоны. Это я хорошо помню.
Всегда родители старались, чтобы в самом начале Великого Поста был задан определенный темп, который посилен нашей семье и каждому ее члену с учетом его возраста. Нередко бывает так, что люди начинают активно поститься и к концу Великого Поста уже физически иссякают и вместо радости Светлого Христова Воскресения испытывают большую усталость и часто связанную с ней раздражительность по отношению друг к другу.
Мама с папой всегда отмечали, что во время Великого Поста главное – не питие и пища. Главное – найти другие ограничения. Я помню, они всегда говорили, чтобы мы во время Великого Поста в плане кино себя ограничивали, хотя и так не часто ходили, а дома у нас телевизора не было. Могли быть только совсем особые исключения.
Сейчас в наших семьях мы стараемся придерживаться этого подхода. Хочется, чтобы ребенок на момент, когда он становится более взрослым, сам выбирал меру Поста, который способен понести, и чтобы это была именно та мера, которая соответствует традиции нашей Церкви.
Материал подготовил Владимир Ходаков
– «Соберись, тряпка» – расхожее выражение и грубоватая форма поддержки приунывшего человека. Как вы относитесь к такого рода подбадриваниям?
– Вспоминается мне один юноша с депрессией. Папа у него был стеничный, активный и по жизни успешный человек, а сам он тонкий, сенситивный. Продолжительное время как психиатр я лечил его от депрессии. Конечно же, анализировал его поведение с точки зрения суицидальных намерений. Со всей ответственностью говорю, никаких таких мыслей у него не было.
Обстоятельства так сложились, что вскоре он уехал в другой город на практику, работать к отцу, который занимал серьезную должность. Так случилось, что он задержался на практике на два месяца и остался без лекарств.
Ко всему прочему его отец, видя что сын совсем другой по складу характера, буквально каждый день пытался его воспитывать: «Что ты пассивный? Что ты грустишь? Давай тебе жену найдем? Соберись, тряпка. Будь мужиком, не кисни». И вот отец возвращается как-то домой, а парень висит посреди комнаты. Предварительно он сбегал в магазин и к ужину купил продукты по списку, который оставил ему отец…
Нужно понимать, что разговоры из серии «соберись, тряпка» при тяжелых состояниях могут именно этим и закончиться.
– Есть клиническая депрессия, а есть масса других состояний, которые мы ею именуем: усталость, хандра, тоска, выгорание. Где проходит грань между истинной депрессией и тем, что ею часто называют?
– Термин «депрессия» стал чрезвычайно распространённым, правда не всегда люди осознают, что за ним реально стоит. В быту этим словом описывают состояние легкой грусти и тоски.
В медицинском плане депрессия – четко очерченное состояние. Оно предполагает не только печальное настроение. При некоторых формах депрессии тоскливого настроения вообще не наблюдается.
Существует классическая депрессивная триада. Помимо подавленного настроения, она включает моторную заторможенность, то есть отсутствие физических сил что-либо делать. Внешне движения такого человека выглядят заторможенными, замедленными. Третий компонент – идеаторный – предполагает изменения мышления. Движение мысли заторможено, в разговоре такому человеку трудно подобрать слова, сосредоточиться на чем-то, усвоить информацию.
При депрессии наблюдается неадекватная заниженная самооценка, пессимистическое восприятие будущего, нарушение сна, снижение аппетита, впрочем, бывают случаи, когда больной, чтобы приглушить депрессию, много ест.
И хотя подавленное настроение является классическим симптомом, нередки случаи «иронической», улыбающейся депрессии. Такой человек с иронией относится к своим переживаниям, которые скрывает, но внутри испытывает тяжелое состояние, которое описывает словами «кошки на душе скребут».
При классической депрессии возникает явление ангедонии – утрата способности радоваться и эмоционально реагировать даже на значительные события в жизни. Суть болезни состоит в отсутствии воли и невозможности мобилизоваться. Святые отцы отмечали, что в этих состояниях человек ко всему теряет вкус и утрачивает способность чувствовать удовольствие.
– Неспециалист не всегда может разобраться, где депрессия, а где плохое настроение и усталость?
– Внешне состояние депрессии не всегда понятно. Есть депрессии, которые возникают без внешней причины, эндогенные. Их причина внутри человека, а не вне. Отделить «депрессию» от грустного настроения неспециалисту бывает невозможно. Представьте серьезного юношу из достойного вуза, который ни на что не жаловался, не выглядел ни грустным, ни заторможенным, но неожиданно совершил суицидальный поступок. Даже ретроспективно оценивая последние дни его жизни, нельзя найти психотравмы: несданного зачета или безответной любви.
Зато тут же возникают разговоры из серии «подростки сегодня не те, ничего не ценят, даже собственную жизнь». Мне часто приходится сталкиваться с юношами, которые в последний момент успевают одуматься и обратиться к психиатру. Они рассказывают о состоянии утраты смысла жизни, антивитальных размышлениях, хотя формально и внешне у них все благополучно.
Фото: Александр Ваганов, photosight.ru
Тяжелая депрессия может случиться с каждым
– Термин “депрессия” употребляется сегодня широко, только и слышно, что про депрессию – что люди обычно имеют в виду?
– По своему окружению так не скажу, но очевидно, что в определенных кругах термин этот популярен и порой действительно выглядит внешним кокетством. Впрочем, это не значит, что за словами ничего не стоит.
Не исключаю, что часто люди пытаются прикрыть словом “депрессия” свои психологические проблемы. Например, у человека нет отчётливой цели в жизни, нет осознания того, зачем он живет, зачем работает, зачем ему семья. Вот эту паузу, желание обрести смысл и наполнить им жизнь, действительно прикрывают выражением «у меня депрессия». Кто-то «депрессией» прикрывает нежелание и неготовность вообще серьезно относиться к жизни и понимать, что она является даром Божиим.
Существует факт сезонного изменения настроения. Многие люди в осеннюю погоду и зимой, когда сокращается продолжительность светового дня, тяжело воспринимают это в силу физиологических особенностей. В одном из северных шведских городов есть поговорка, которая нам может быть совершенно непонятна: «Не показывайте зимой шведу веревку». Не только в Скандинавии и на севере России продолжительное отсутствие солнца людьми переносится тяжело. А вот в южных странах депрессии редки, там чаще возникают противоположные депрессии состояния – маниакальное возбуждение.
Я сталкивался с человеком, который уехал в Италию из северного города, жил там в тяжелых условиях, но ни за что не соглашался вернуться домой, где была работа, квартира, друзья. На мой резонный вопрос, ну что вы здесь делаете, у вас же там все есть, он отвечал: «Все есть, а солнца не хватает».
– Есть мнение, что депрессией страдают лузеры, слабаки, внутренне распущенные люди. У успешных, целеустремленных, дисциплинированных депрессии быть не может. Это так?
– Нет, это не так. И у успешных, и у тех, кто по жизни дисциплинирован, и у активных людей случаются депрессии. Больше скажу, у таких людей депрессии протекают в крайне тяжелых формах. Ведь для них это состояние бывает непонятным. Человек, который многие годы был активен, вел за собой большие коллективы, вдруг переживает тоску, подавленность, оказывается в состоянии беспомощности. Он не может себя узнать, не может взять в руки, не имеет физических сил и желания делать то, что привык за свою жизнь делать лучше других, например, добиваться успеха.
Среди людей известных в разных областях культуры и науки немало тех, кто страдал от классической депрессии. Это Джек Лондон, Марк Твен, Ван Гог, Врубель, Шостакович, Моцарт. Можно вспомнить много выдающихся людей, в жизни которых были отчетливые депрессивные состояния, случавшиеся с ними неоднократно.
Существует такое понятие – психопатия (расстройство личности) – особенности характера, от которого человек страдает сам и/или его окружающие.
Одна из разновидностей психопатий – конституционально-депрессивный тип. Этим термином описываются прирожденные пессимисты. Люди, которые идут по жизни и все воспринимают в мрачных тонах. Христианство они воспринимают не как радостную полноту жизни в Боге, а как депрессивную религию. Ужас в том, что подобный взгляд на христианство они нередко пытаются привить окружающим. Иначе говоря, они находятся в состоянии постоянной субдепрессии.
Наравне с ними есть их полная противоположность – очень оптимистичные люди, жизнь которых – сплошное светлое пятно. Но и у первых, и у вторых может быть тяжелая депрессия, как она может быть у «лузеров» и успешных людей.
Болезнь или грех
– Синонимами депрессии, особенно среди людей верующих, бывают уныние, печаль, которые трактуются как состояния греха.
– Печаль – это нормальное состояние человека. Оно возникает в серьезной психотравмирующей ситуации. Вспомните Христа, который опечалился и скорбел, когда узнал, что умер Лазарь. Печаль сама по себе грехом не является.
Вообще, если внимательно взглянуть на труды святых отцов, окажется, что они описывают в тончайших нюансах классическую депрессивную триаду. В частности, пишут о состоянии печали и упадка духа, о состоянии физической и психической тяжести, об отсутствии воли, стесненности. Афанасий Великий, например, называл уныние состоянием отягчения тела и души.
Но это состояние становится болезнью, когда, застревая в подавленном настроении, человек теряет надежду на милосердие Божие, перестает осознавать, что посланное ему может иметь внутренний смысл.
– Подвижники благочестия страдали депрессией, или молитвенников эта беда обходит стороной?
– Есть мы возьмем жития русских подвижников прошлого века, например, житие Тихона Задонского, Игнатия Брянчанинова, то при внимательном прочтении убедимся, что ими однозначно переживалось состояние, которое можно трактовать как клиническую депрессию.
Такие же тяжелые состояния были у Силуана Афонского. Он описывал их как ощущение богооставленности.
Депрессии случаются даже у очень благочестивых людей. Мне приходилось лечить человека, который вошел в историю Русской Православной Церкви как праведник.
Когда мы говорим о классической депрессии, мы говорим о чисто биологическом состоянии, которое может коснуться любого. Другое дело, что человек, предрасположенный к серьезной духовной жизни, воспринимающий свое состояние как посланный ему крест, действительно достигает преображения или, как говорят верующие, – святости.
–То есть, депрессия может повлиять на духовный рост человека?
– В состоянии субдепрессии, то есть в легкой форме, человек действительно становится глубже. Он, например, понимает, что многие вещи, которыми занимается каждый день, по большому счету имеют второстепенное значение. Он начинает думать о смысле жизни, о своих взаимоотношениях с Богом. При этом такой человек более раним, тоньше чувствует несправедливость и собственную греховность.
Но если говорить о тяжелых формах депрессии, то она нередко ощущается как нахождение на дне пропасти и тотальное чувство богооставленности. Ни о каком положительном влиянии на духовный рост речь здесь идти не может.
В психиатрии есть понятие «анестезия чувств» – это полная утрата чувства, в том числе в духовном и молитвенном делании. В этом состоянии человек не чувствует ни радости, ни благодати даже от участия в таинствах.
– Выходит, что неверующие люди еще тяжелее переносят депрессию?
– Бесспорно. Человек с христианским мировоззрением воспринимает жизнь, как некую школу. Мы идем по жизни, а Господь нам посылает испытания для нашего духовного взросления. Я немало видел случаев, когда в этом состоянии люди приходили в Церковь и обращались к Богу.
Еще чаще встречал людей, которые воспринимали депрессию как промысл Божий, как состояние, через которое им важно было пройти. Один из моих больных говорил: «Христос терпел и мы должны терпеть». Для обывателя эти слова звучат дико. Но я помню как тот больной их произносил. Он говорил это от сердца, а не для красного словца, со смирением и четким осознанием, что в этом есть для него глубокий внутренний смысл болезни.
Самое трудное для человека в депрессии – прийти к сознанию, что жизнь имеет смысл. Не мы сами пришли в этом мир, не нам решать, когда из него уходить. Для неверующих людей эта мысль тяжела: «Зачем терпеть страдания, когда впереди все беспросветно?». Поймите, человек в депрессии – это человек, который надел черные очки. Прошлое – череда ошибок и грехопадений, настоящее непроглядно, впереди у него ничего не маячит и не светится.
Важно понимать – депрессия лечится
– Какова статистика? Насколько распространена клиническая депрессия в сравнении с другими состояниями, которые мы так называем?
– Мне известны лишь общие цифры. В мире от клинической депрессии страдают более 350 миллионов человек, в России – около восьми миллионов. В северных регионах в процентном отношении число более выражено, в южных – менее. А вот сказать, каков процент тех, кто считает себя «в депрессии» в широком смысле слова и находится в состоянии печали, я не готов.
Проблема в том, что и с классической депрессией люди не торопятся обращаться к врачам.
В российском обществе в целом нет понимания ни о том, что такое депрессия, ни о том, каков ее масштаб, и, главное, какова ее опасность. «Соберись, тряпка» – вот это наше выражение.
Вновь приведу хрестоматийный пример с молодым человеком, у которого руки-ноги целы, есть отдельная квартира и работа, а он вдруг залегает на диван и не может ничего делать. Кажется, ну нелепо так лежать: «Давай, поднимайся, иди работай». Кроме избитой фразы «соберись, тряпка», таким молодым людям рассказывают еще истории о тяжелой доле дедушек и бабушек, которые находили способ мобилизоваться даже в войну.
Это все правильно, конечно, но чаще приводит к самообвинению, решению не быть обузой для семьи и суицидальным намерениям. На человека в депрессии нельзя ни давить, ни грубо стимулировать. Этот как уговаривать человека с параличом нижних конечностей встать и ходить. Увы, пока не для всех это очевидно.
Главная опасность депрессии в том, что она ведет к самоубийству. Поэтому в ряде стран есть медицинские программы по профилактике самоубийств и выявлению депрессивных состояний у близких, у сотрудников по работе. В Японии, например, есть популярные брошюры, в которых объяснено все от А до Я: что за болезнь, каковы признаки, чем опасна для человека, как себя вести, если заподозрили такое состояние у другого.
– Проблема объективно существует, это понятно. А какова тенденция?
– Согласно данным ВОЗ частота депрессий растет. Есть мнение, что в XXI веке будет пандемия депрессий. Стремительный рост, который мы наблюдаем, отчасти связан с лучшей выявляемостью. Научное сообщество активно занимается темой депрессий. Благодаря просвещению даже на бытовом уровне на депрессивные состояния чаще обращают внимание. С этой проблемой больные стали существенно чаще обращаться к врачам.
Есть и другие факторы. Например, рост числа депрессий напрямую связан с увеличением продолжительности жизни во всем мире. Дело в том, что депрессия – спутник старения человека в силу биологических причин, таких как перестройки головного мозга. Также депрессия сопутствует тяжелым соматическим заболеваниям: онкологическим, серьёзным формам ишемической болезни сердца. У таких людей в 30-50% случаев выявляется депрессия.
Эксперты ВОЗ отмечают, что одной из причин распространенности депрессии является утрата традиционных семейных и религиозных ценностей. Раньше человек жил в собственном доме вместе с родителями, дедушками-бабушками, то есть большой семьей. Человек жил десятилетия в одном и том же месте и четко понимал, что однажды вырастет, станет взрослым, потом состарится и будет жить в большой семье, где о нем позаботится младшее поколение. Сейчас многие живут в отдельных комфортабельных квартирах, а на определенном этапе жизни оказываются одинокими, несмотря на материальный достаток и наличие детей и внуков, которые из-за современного ритма жизни не успевают проявить о них заботу. Разобщенность – феномен нашего времени и определенно причина депрессий.
Наконец, произошла утрата традиционных религиозных ценностей. Человеку свойственно задумываться о смысле жизни. Но если в зрелом возрасте нет религиозной веры, придающей многим смысл жизни, то человеку становится довольно тяжело. Есть даже ряд исследований, проведенных отечественными специалистами, которые свидетельствуют, что в пожилом возрасте в ситуации тяжелой утраты отсутствие религиозных ценностей является крайне неблагоприятным прогностическим фактором.
Иными словами, депрессия – это не модная болезнь, это серьезная проблема настоящего.
К сожалению, по сей день существует один из мифов про психиатрию, мол, попав в руки к психиатру человек неизбежно будет «зомбирован», «превратится в овощ». А между тем, наука давно продвинулась вперед. Сегодня мы имеем большой арсенал препаратов и антидепрессантов с разным механизмом действия и разной переносимостью, с минимальными побочными эффектами и высокой терапевтической продуктивностью, с возможностью использовать препараты в амбулаторной практике.
Важно понимать: депрессия лечится, а после терапии наступает существенное улучшение состояния. Пренебрегать этим недопустимо и глупо.
Церковь всегда особо выделяла врачебное служение. Среди апостолов был профессиональный врач – апостол Лука. В книге премудрости Иисуса сына Сирахова Господь говорит: «Почитай врача честью по надобности в нем; ибо Господь создал его, и от Вышняго врачевание… И дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен »(Сир.38:1-2, 12). Мы должны всегда обращаться к Врачу с большой буквы, но не имеем права требовать от Господа постоянно совершать чудо. Да, Христос сказал расслабленному: «Встань и иди». Но это особый случай.
Я убежден, мы должны идти к врачам (с маленькой буквы), чтобы через медицину и этих врачей Господь подал нам свою помощь.
Слева направо: ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьев, сотрудник Научного центра психического здоровья Василий Каледа и протоиерей Владимир Новицкий
Потеря интереса к жизни - грех или психическое расстройство? Как вести диалог с человеком в состоянии депрессии? Как помочь человеку, находящемуся в бредовом состоянии? В каких случаях нужно применять духовные подходы - исповедь, увещевания, евангельские примеры, - а в каких необходима помощь врача и медикаментозное лечение? Что делать, если человек отказывается лечиться, и можно ли допускать его к Таинствам? Эти и многие другие вопросы обсудили на пастырском семинаре в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете, который прошел 12 апреля под председательством ректора ПСТГУ протоиерея Владимира Воробьева.
«Священнику достаточно часто приходится сталкиваться с людьми, страдающими различными психическими расстройствами, - констатировал сотрудник Научного центра психического здоровья РАН, профессор кафедры практического богословия ПСТГУ Василий Каледа . - По различным данным, не менее15% населения России страдают расстройствами психики, а в Церковь люди приходят как во врачебницу, они идут к священнику со своими душевными проблемами».
Само понятие психического здоровья в медицине достаточно условное, отметил Василий Каледа. «Во многом понятие нормы зависит от культурного контекста: в рамках одной культуры поведение человека будет считаться нормой, в какой-то другой культуре то же самое будет свидетельствовать о психическом расстройстве человека, - сказал он. - Кроме того, в общении с человеком нужно учитывать особенности его характера и другие индивидуальные данные - воспитание, уровень образования, возраст».
Руководителю группы церковной помощи в чрезвычайных ситуациях протоиерею Андрею Близнюку (на фото в центре) часто приходится оказывать помощь людям, переживающим трагедию и находящимся в ситуации стресса
Спектр психических расстройствочень широк, отметил также Василий Каледа. Говоря о самых распространенных расстройствах, он привел многочисленные примеры из своей медицинской практики. Также участникам семинара раздали памятку, с помощью которой можно диагностировать у человека психическое расстройство.
Священникам зачастую приходится сталкиваться с такими нарушениями психики, как бред религиозно-мистического содержания,разнообразные навязчивые состояния. «Еще одно часто встречающееся расстройство - депрессивно-бредовое состояние с чувством собственной греховности, - отметил Василий Каледа. -Больной человек обычно абсолютно не слышит того, что говорит ему священник - он уверен только в своей правоте, и это должно насторожить».
«В святоотеческой литературе первых веков христианства дано самое тонкое и подробное описание депрессии - заболевания, которое имеет биологическую основу, - считает Василий Каледа. - Депрессия может проявляться как реактивное состояние, например, реакция на гибель близких или другую стрессовую ситуацию». По его словам, важно отличать, когда депрессия есть проявление духовного состояния человека - уныния, маловерия или недоверия к Богу, а когда - свидетельство болезни.Священники часто сталкиваются с пограничными состояниями, и именно пастырь может первым заметить психические нарушения и рекомендовать прихожанину обратиться к врачу.
Чем раньше будет оказана помощь больному, чем раньше начнется лечение, тем больше шансов сохранить его психику. «Болезнь - это деструктивный процесс, и нельзя относиться к нему как к какому-то особенному строению психики или умопомрачению, - сказал протоиерей Владимир Новицкий ,врач-психиатрпо профессии. - Психическая болезнь сродни с пожаром в доме: если мы потушим пожар вовремя, то крыша обгорит, но все здание останется целым. Если мы подождем немного, то сгорит один этаж, подождем еще- сгорит второй и так весь дом. Так же и человеческая психика - она страдает, разрушается от болезни».
Протоиерей Владимир Новицкий по профессии врач-психиатр
При тяжелых психических расстройствах человек может стоять на грани жизни и смерти, подчеркнул Василий Каледа. «Существует миф, что люди, которые говорят о самоубийстве, никогда его не совершат, - отметил он.- На самом деле, около 80% самоубийц, так или иначе,подавали своим близким какие-то сигналы о своей близости к суициду, но те не смогли их понять. Священник должен быть особенно внимателен с людьми, которые исповедуются в том, что хотят покончить с собой, или говорят о бессмысленности жизни -к таким антивитальным настроениям нужно относиться очень серьезно».
Пастырские семинары по вопросам социального служения проводятся с октября 2014 года с целью разработки рекомендаций для священнослужителей по вопросам духовного окормления людей, нуждающихся в социальной помощи.
Пресс-служба Синодального отдела по благотворительности
