Введение человека в эвтаназии положительно и отрицательно. Медицинская эвтаназия в России: за и против

Малейшее упоминание об эвтаназии уже способно вызвать бурную реакцию общества. Более того, этот процесс становится причиной постоянных споров среди юристов, медиков, психологов, политиков и - особенно – верующих людей.

Одни соглашаются, что эта процедура – необходимость, другие выказывают резко негативное отношение к эвтаназии, приравнивая ее к умышленному убийству. Существует ли оправдание «милосердному» умерщвлению? Кто они, врачи, выполняющие такой «долг», – палачи или спасители? Рассмотрим все за и против.

Что такое эвтаназия?

«Легкая, безболезненная смерть», - именно такое определение некогда дал эвтаназии английский философ Френсис Бекон. В буквальном переводе это слово означает «благую смерть». Однако в современном мире его связывают больше с «убийством во благо», нежели с самостоятельной кончиной.

Эвтаназия – это действие, направленное на неизлечимо больного пациента, которое приводит к смерти. Главной ее целью является облегчение невыносимой боли и физических страданий.

«Совершенно гуманно», - скажут многие. Однако и здесь не обходится без проблем. В частности, противники эвтаназии ежедневно закидывают письмами и обращениями министерства здравоохранения некоторых государств, пытаясь указать на аморальность сего действия. Именно поэтому проблема эвтаназии до сих пор остро стоит в современном мире, и на сегодняшний день «легкую смерть» узаконили лишь в нескольких странах земного шара.

История легитимизации

Сегодня страны, где разрешена эвтаназия, можно пересчитать по пальцам одной руки. Но совсем недавно, в довоенный период, это явление активно поддерживалось всеми европейскими государствами.

Сама идея эвтаназии не нова. Ее применяли еще во времена Спарты, когда бросали в пропасть «непригодных» младенцев. То же самое можно сказать о чукчах, которые намеренно лишали жизни слабых новорожденных детей, якобы неприспособленных для жизни в суровых условиях северного климата.

Перед Второй мировой войной никто не высказывался за и против эвтаназии – она была распространена практически повсеместно. Даже знаменитый на весь мир Зигмунд Фрейд окончил свою жизнь подобным образом. Он страдал от неизлечимого рака нёба и более не желал терпеть невыносимую боль.

Значение данного явления было искажено нацистским режимом в Германии, когда Адольфом Гитлером был подписан секретный указ, гласивший, что «эвтаназии следует подвергнуть все формы жизни, которые ее недостойны». Уже в ближайшие 6 лет в государстве было создано целых шесть специализированных центров, в которых, по некоторым подсчетам, умертвили до 1 млн человек.

Сегодня ажиотаж вокруг «благой смерти» поутих. До сих пор она находится под запретом в большинстве стран мира, а вопрос ее легализации находится лишь на стадии активного обсуждения. Например, эвтаназия в России активно исследуется на базе государственного Института комплексных проблем танатологии и эвтаназии.

Виды эвтаназии

Современная эвтаназия подразделяется на два типа – пассивная, подразумевающая прекращение оказания медицинской помощи; и активная, в ходе которой пациенту даются специализированные средства, вызывающие скорую и безболезненную смерть.

Активная медицинская эвтаназия может иметь три формы:

• без согласия пациента (например, если больной находится в коме), когда вместо него одобряют процедуру близкие родственники или врач;
• с помощью врача;
• самостоятельная эвтаназия, при которой пациент сам вводит себе средство или включает аппарат, помогающий ему совершить самоубийство.

Эвтаназия и религия

За и против эвтаназии активно высказываются активные религиозные деятели различных конфессий мира. Некоторые из них категорически не приемлют преднамеренное прекращение жизни, другие, наоборот, всячески этому способствуют. Рассмотрим несколько мнений.

Протестантская церковь. Одним из самых обсуждаемых явлений среди протестантов является эвтаназия. Мнения по поводу нее кардинально различаются у представителей разных церквей. Например, Лютеранская немецкая категорически не приемлет этот процесс, называя его самым настоящим убийством. В то же время реформистская община в Нидерландах считает это прогрессивным решением и всячески его поддерживает.

Православная церковь. С точки зрения православных христиан, это самоубийство. Именно так воспринимается эвтаназия в России, Украине, Беларуси и других странах СНГ. «Для умирающего человека страдания – высшее благо», - говорит протоиерей одной из церквей Московского патриархата.

Греко-католическая церковь. Представители этой церкви также считают, что проблема эвтаназии – явление сложное, и рассматривать его с одной стороны глупо. Так, в 1980 году вышла так называемая «Декларация об эвтаназии», которая позволила облегчить страдания тяжело больным людям, даже если в результате это могло привести к летальному исходу.

С другой стороны, многие греко-католики связывают страдания умирающего с болью, которую чувствовал Иисус Христос во время распятия на кресте, а потому полностью отвергают применение эвтаназии.

Другие религии. В иудаизме эвтаназия категорически запрещена. В то же время ислам неоднозначно относится к этому явлению. Мусульмане считают, что ускорение прихода смерти – большой грех, однако неизлечимо больной всегда вправе отказаться от неэффективного лечения.

Индуисты и сикхи хоть и отрицают эвтаназию, однако среди них существует негласный закон, разрешающий терминальным пациентам самостоятельно покончить жизнь самоубийством.

Возрастные ограничения «права на смерть»

Из всех стран, где разрешена эвтаназия, только Бельгия, Голландия, Швейцария и Люксембург официально узаконили возможность ее применения относительно детей. В остальных же государствах главным ограничением является несовершеннолетний возраст до 18 лет.

Однако стоит понимать, что, чтобы получить право на эвтаназию, нужно пройти сложный путь. История знает случаи, когда некоторые психически нездоровые люди обращались несколько сотен раз с просьбой о разрешении, но получали отказ.

В свою очередь, одна женщина, проживающая в Бельгии, к 51 году все же добилась разрешения на эвтаназию. Она бы могла прожить еще долгую жизнь, однако врачи посчитали, что затяжная депрессия на протяжении 20 лет – серьезный диагноз и повод прекратить моральные страдания пациентки.

Гуманная эвтаназия животных: мнения

Если люди имеют право выбора, пусть и с ограничениями, то домашние любимцы категорически его лишены. Эвтаназия животных – повсеместное явление, которое также вызывает широкий общественный резонанс.

С одной стороны, любящие хозяева понимают, насколько сложно их домашнему любимцу в момент страшной болезни. С другой – усыпляя животного, его мнения никто не спрашивает, а потому многие «борцы за права братьев меньших» считают, что этот процесс – не что иное, как убийство и жестокое обращение с животными.

Не стоит путать «благую смерть» с намеренным усыплением надоедливых дворовых кошек и собак. Это – убийство, которое строго карается законом во всех странах мира.

Где разрешена эвтаназия?

Сегодня встречаются разные мнения: люди выступают и за, и против эвтаназии. Однако, несмотря на это, ее уже узаконили в самых развитых государствах нашей планеты. В остальных государствах вопрос находится еще на стадии обсуждения, но в парламенты многих стран уже внесены определенные законопроекты.

На сегодняшний день проведение эвтаназии поддерживают:

• Албания.
• Бельгия.
• Люксембург.
• Нидерланды.
• Швейцария.
• Швеция.
• Люксембург.
• Германия.
• Некоторые штаты США.

К слову, в США не стали узаконивать эвтаназию на государственном уровне, доверив это сложное решение отдельно правительству каждого из штатов. Так, на сегодняшний день она разрешена в Вермонте, Вашингтоне, Монтане и Орегоне.

Япония и Колумбия имеют несколько противоречивые законы относительно эвтаназии. Например, в Колумбии закон был принят еще в конце прошлого столетия, однако так и не был ратифицирован. В Японии, хоть и стоит строгий запрет на процесс, но в то же время существуют 6 критериев, которыми должен руководствоваться врач, предоставляя пациенту возможность умереть на законном уровне.

Также существуют страны, которые однажды приняли закон, но потом по каким-то причинам отказались. К таким относится Франция, поддержавшая эвтаназию в 2014 году и полностью отказавшаяся от нее весной 2016 года.

Аргументы «за»

Эвтаназия человека – проблема морального плана. Люди, поддерживающие это явление, приводят массу аргументов, среди которых можно выделить самые яркие и убедительные:

• Она позволяет в полной степени реализовать желание человека распоряжаться собственной жизнью на законодательном и этическом уровне.
• Основной принцип демократии состоит в том, что человек – высшая ценность. Поэтому государство должно делать все, для удовлетворения его потребностей, в том числе желание гражданина окончить свой жизненный путь.
• Эвтаназия – высшая степень гуманности. Она позволяет прекратить раз и навсегда невыносимые страдания и физическую боль, что есть основой доктрины гуманизма.
• Государства должны реализовать такое право на законодательном уровне не для всех граждан, а лишь для тех, кто действительно желает облегчить свои мучения.

Также не стоит упускать другую сторону вопроса, которая может легко продемонстрировать, нужна ли эвтаназия. Страны, отказавшиеся от этой процедуры полностью, можно понять. Однако в 40 % случаев клиническая смерть пациента наступает в результате принятых врачом решений об отключении систем жизнеобеспечения, прекращении медикаментозного и другого лечения. Т. е. фактически врачи в таких государствах рискуют не только собственной карьерой, но и свободой.

Как видим, эвтаназия – явление сложное, которое обязательно стоит рассматривать с разных сторон, изучая все аспекты проблематики. Только тогда можно добиться единственно положительного результата.

Аргументы «против»

Среди аргументов «за» и «против» эвтаназии пока что во многих странах лидируют последние. Почему многие отказываются от процедуры? Давайте рассмотрим.

• Религиозные воззрения – первый тормозящий фактор. Несмотря на различие конфессий в мире, практически все они запрещают нарочное убиение, аргументируя это тем, что «жизнь дал Бог, и ему ею распоряжаться».
• Постоянная борьба со смертельными заболеваниями позволяет медицине не стоять на месте, постоянно развиваться, искать новые лекарства и способы лечения. Введение же эвтаназии может сильно затормозить данный процесс.
• Возможные проблемы с физически неполноценными людьми, которые являются «обузой» для окружающих. Их дефекты могут послужить поводом к общественному давлению и принуждению к «легкой смерти».
• Эвтаназия может легко стать одним из методов совершения убийства, а также привести к злоупотреблению служебным положениям, подкупу медперсонала, умышленному нанесения вреда и т. д.
• Крайне сложно понять, когда пациент действительно желает умереть. Стрессы, затяжная депрессия, общественное давление или угрозы – все это может стать причиной подачи прошения на разрешение процедуры.
• Полностью исключены случаи чудесного исцеления. Медицина знает сотни случаев, когда обреченный, казалось бы, пациент вдруг вставал на ноги после тяжелой формы рака или возвращался после 20-летней комы: здоровье возвращалось, когда никто уже не питал надежд. С эвтаназией все это исключено.

Наконец, стоит сказать, что убиение пациента полностью противоречит клятве Гиппократа, которая гласит, что врач не должен давать смертельного средства и показывать пути достижения смерти. Именно этот момент является тормозящим фактором для принятия решения среди медиков.

Подводим итоги: эвтаназия – убийство?

Эвтаназия – определенно, многогранная проблема, которую невозможно рассматривать с одной точки зрения. Именно поэтому ее легализация до сих пор вызывает резонанс, провоцирую массу обсуждений, осуждений и критики.

Конечно, с одной стороны, всегда можно согласиться с утверждением, что желание человека – высший закон, что люди сами вправе распоряжаться собственной жизнью, невзирая на предрассудки общества. Однако существует ряд проблем, которые необходимо учитывать.

Во-первых, для введения эвтаназии необходим крепкий законодательный фундамент, которым, к сожалению, на сегодняшний день многие государства не могут гордиться. Во-вторых, ни христианский, ни мусульманский, ни индуистский мир не приемлет намеренного лишения жизни человека, а потому этот процесс в глазах верующих людей – самое настоящее убийство.

С другой стороны, врачи, прекращающие страдания пациентов в странах, где эвтаназия не разрешена, юридически также совершают убийство. А это уже огромный риск попасть под следствие, что может привести к неприятным последствиям, в том числе к тюремному заключению.

В целом возникает вполне закономерный вопрос: стоит ли говорить о легализации эвтаназии во многих странах, когда моральные принципы общества столь неустойчивы? Стоит ли настаивать на ней, когда законодательство не в силах обеспечить безопасность и надежность медиков и больных? Определенно, нет.

Так что же такое эвтаназия? Пожалуй, сегодня, пока продолжается активное обсуждение этого вопроса, невозможно найти единственно верный ответ. Можно утверждать лишь одно: пока медицина не нашла чудодейственного лекарства от всех болезней, «благая смерть», дарующая избавление от страданий, не утратит своей актуальности.

Практический аспект

Теперь из более широкой сферы общеэтических вопросов вернемся к проблемам практической медицины.

Два указанных выше условия представлены собственно в кодексе традиционной гиппократовой этики, хотя, возможно, и выражены не очень четко.

«Моральная» часть представлена принципом бескорыстия, самоотверженного служения врачебному долгу, обязанностью уважать как личную жизнь больного, так и собственную профессию.

«Практическая» часть выражена знаменитым императивом «non nocere!», согласно которому всякие лечебные действия врача должны быть строго выверены и обоснованы с точки зрения возможностей медицины вообще и надежности конкретных рекомендаций в частности и направлены прежде всего на благо данного больного.

В «Клятве Гиппократа» и «Международном кодексе медицинской этики» человеческая жизнь рассматривается как безусловная ценность, сохранение которой вменяется в обязанность врачей, и ясно отрицается возможность проведения эвтаназии.

Как выяснилось, кодекс медицинской этики не есть система жестких непререкаемых догм. Его рамки то раздвигаются, то наоборот, суживаются, согласуясь с потребностями жизни. Это - факт. Но вот является ли достаточно продуктивным радикальный пересмотр этого кодекса, переходящий порой в прямое отбрасывание основных его положений (в частности, запрет на эвтаназию) - это еще вопрос.

Сначала рассмотрим стратегию такого пересмотра с точки зрения его практической целесообразности и научной обоснованности.

Ссылки на то, что негласно осуществляемая эвтаназия уже имеет место в практике медицины, и потому придание ей законного характера позволит поставить ее под эффективный контроль, следует с самого начала отбросить как безосновательные.

Широкое распространение каких-либо явлений в обществе совсем не обязательно свидетельствует о необходимости примириться с их существованием, в противном случае следовало бы оправдать такую аномалию, как преступность. Более серьезными представляются аргументы экономического порядка.

Успехи медицины действительно расширили контингент лиц, которым в результате медицинской помощи продляется жизнь, но не может быть возвращено ее качество. Здравоохранение вообще, реанимационная помощь в частности, а уж тем более протезирование отдельных функций человеческого организма требуют от общества значительных материальных затрат, причем тем больших, чем значительнее прогресс в данной области.

В результате создается впечатление, что страдают те, кого можно было бы с большей степенью вероятности, возвратить к полноценной жизни, и что поэтому ресурсы общества расходуются нерационально.

Подобная логика имеет свои резоны. Здравоохранение вообще, реанимационная помощь в частности, а уж тем более протезирование отдельных функций человеческого организма требуют от общества значительных материальных затрат, причем тем больших, чем значительнее прогресс в каждой конкретной области.

Ресурсы общества действительно небезграничны, и потому объем медицинской помощи реанимационным больным, как и все на этом свете, должен иметь разумные пределы. Однако, на современном уровне развития медицины вряд ли можно достаточно четко обозначить их.

Сложность заключается в том, что медицина, как правило, не пользуется экспериментом, в строгом значении этого слова, (если понимать под ним создание специальных условий с целью искусственного воспроизведения какого-либо явления); ее предмет - люди, и потому результат экспериментов в ней - это произведенные под определенным углом зрения обобщения непосредственного клинического опыта, в лучшем случае немного преобразованного по сравнению с естественными условиями.

Между клиническим экспериментом и выходом в практику проходит, как правило, немало времени, а за тот срок, в течение которого так резко проявились нежелательные эффекты медицинского прогресса, вряд ли могло накопиться достаточно данных, позволяющих производить надежный отбор среди реанимационных больных.

«Противопоказания к реанимации» - это вполне оправданный в медицине термин, как и «ортотаназия», если понимать под нею прекращение действий, требующих чрезмерных усилий и затрат и понапрасну продляющих мучения безнадежно больных людей.

Но понятия «умирающий больной», «безнадежное состояние» и т.д. до сих пор в значительной степени носят оценочный характер, не являются строго клиническими, и потому необходимы еще клинические исследования с целью выделения четких научно подтвержденных критериев для определения случаев, в которых показана только паллиативная терапия.

Относительно больных, длительное время пребывающих на грани клинической смерти, также не существует достаточно надежного опыта по оценке безнадежности. Помимо того, что есть существенная разница между апаллическим или иначе стойким вегетативным состоянием (необратима декортикация) и «смертью мозга» (при которой биологическая смерть наступает в результате остановки сердца не позднее 72 часов после воздействия повреждающего центральную нервную систему (ЦНС) агента), последняя может симулироваться рядом отравлений, гипотензией, гипотермией, полирадикулоневритами.

Если к тому же принять во внимание, что все прогнозы о глубине комы носят вероятностный характер, то и без эвтаназии риск диагностических и прогностических ошибок весьма велик.

Известно клиническое наблюдение, когда в Норвегии был реанимирован мальчик, в течение 40 минут после утопления находившийся подо льдом. Лебедева Р.Н. приводит пример с ребенком 7 лет, у которого при диагностическом зондировании сердца по поводу врожденного «синего» порока сердца произошло острое нарушение кровообращения в стволе мозга, и который после 40-суточного коматозного состояния и искусственную вентиляцию легких (ИВЛ) на 60-ый день пришел в себя, а через 3 месяца был выписан из больницы.

Хотя любое из подобных наблюдений можно рассматривать как частный случай и никогда не следует абсолютировать, в целом они говорят об относительности наших познаний и заставляют с пиететом относиться в такому феномену, как человеческая жизнь, продлять которую люди научились совсем недавно. Излишнее усердие всегда вредно, но не менее вредно неумение и нежелание действовать, которое всегда находит убедительные причины для того, чтобы не предпринимать никаких усилий.

Академик АМН СССР Бадалян пишет: «Среди некоторых врачей бытует мнение, что не следует оживлять детей, рожденных с тяжелой асфиксией. Когда я сталкиваюсь с этой точкой зрения, то на память приходит новелла Томаса Манна, посвященная Гете.

Там приводится малоизвестный факт: великий поэт Германии родился «иссиня-черным», то есть с тяжелой формой неонатальной асфиксии. Но из этого ребенка вырос Гете. Сын Гете родился без каких-либо осложнений, но вырос умственно отсталым. Сегодня наука пока еще не может предсказать интеллектуальную судьбу ребенка, мы оживляем всех, кого при рождений постигла эта беда».

Сегодня 3 из 5 рожденных в асфикции недоношенных младенцев выживает в США в результате усилий врачей. Каков баланс подобной практики, еще до конца не ясно. Но надо помнить, что вредно бывает не только излишнее усердие. Не менее вредно неумение и нежелание действовать, которое всегда с успехом отыскивает убедительные причины для того, чтобы не предпринимать никаких усилий.

Как заметил кто-то из крупных хирургов, от аппендицита умирают не более четверти процента заболевших им пациентов, но зато каждый из них - на все 100% . Каждый из членов общества вправе рассчитывать на то, что при необходимости будет сделано все, чтобы спасти и продлить ему жизнь.

Моральный аспект

Теперь подробнее рассмотрим другую, «моральную» компоненту в динамике «переоценки ценностей». Каким образом можно обосновать пересмотр традиционных положений медицинской этики (в том числе и тех, что затрагивают проблему эвтаназии)? Что можно поставить на место этих положений в случае их замены? И будет ли такая замена продуктивной?

Вот те вопросы, которые возникают в свете социальных и нравственных эффектов, вызванных коренным пересмотром норм медицинской этики.

Теоретической базой подобного пересмотра являются абстрактно понятые интересы и абстрактно трактуемая свобода изолированных от общества индивидов, (в данном случае - врача и пациента) и вытекающий отсюда плюрализм моральных ценностей.

«Мы не можем больше принимать старейшую систему моральных принципов в медицине. В ныне действующем кратком перечне Американской медицинской ассоциации отражен тот факт, что существует немного предписаний, которые могут быть общепринятыми». - Поскольку новые принципы взаимоотношений предусматривают большую самостоятельность пациента, то на смену традиционным канонам должны прийти соображения взаимной выгоды равных партнеров.

Надо сказать, что «автономия пациента», если понимать под нею право на большую информированность и самостоятельность со стороны больного, явление вполне закономерное в эпоху роста общей культуры населения, в свете которой тускнеет прежний, священный блеск врачебного авторитета. Так что, может быть, в самом деле пациент должен теперь играть первую скрипку в отношении выбора, ибо он лучше знает и понимает то, что касается его самого?

Ведь врач «в конце-концов» - не бог, он может ошибаться, причем ошибки в медицине более частое явление, чем в других областях научного познания, ибо медицина как научная дисциплина еще далеко не завершила своего формирования и не приобрела той безусловной точности и определенности, которые являются достоинством естественных наук, раньше ее достигших зрелости?

Ответить на эту дилемму следует так: высшей инстанцией в отношении истины является общество, опыт которого в борьбе с настигающими человека страданиями представлен соответствующей отраслью разделения труда - здравоохранением. А носителем этого опыта, как и теоретических знаний, является врач, и в этом смысле можно сказать, что медицина всегда в той или иной степени несет на себе отпечаток авторитарности, если понимать под нею заслуженный авторитет, а не собрание непререкаемых догм.

Другое дело, что не в каждом конкретном случае врач оказывается прав или достоин этого авторитета, как и не во всем совершенной бывает система здравоохранения. Но ставить под сомнение приоритет врача в специфических медицинских вопросах на этом основании и уж тем более подменять проверенные опытом нормы взаимоотношений между врачом и больным, ссылаясь при этом на право самоопределения, это значит заранее рассматривать врача как слепого исполнителя воли пациента, тем самым отрицая медицину как систему знаний, а профессию врача сводя до уровня цирюльника.

Не так, важно, что этот ремесленник новейшего времени будет вооружен компьютером и способен осуществлять операции на генетическом уровне - в любом случае техника и умение остается здесь лишь придатком, которым можно манипулировать по субъективной прихоти.

Медицина - это социальный институт со своими правами, правилами, нормами, предписаниями и распределением социальных ролей, которые зафиксированы еще в кодексе гиппократовой этики.

Именно эти правила сделали лекарское искусство медициной и сформировали здравоохранение как общественную сферу. Именно в этом ее специфика, благодаря которой она приобретает такое большое значение в жизни современного общества.

Лишенная регулирующего воздействия со стороны этих правил, она рискует выродиться в субъективный произвол, если не в чистое шарлатанство, обслуживающее прихоти сильных мира сего по принципу «Кто платит деньги, тот и заказывает музыку», и легко способна быть орудием в сговоре двух лиц против третьего.

Помните сцену в «Скупом рыцаре» А.С. Пушкина, где ростовщик предлагает Альфреду, обнищавшему рыцарю, мечтающему заполучить богатства отца, «помощь» некоего аптекаря:

«Он составляет капли... право, чудно. Как действуют они?
В стакан воды налить... трех капель будет Ни вкуса в них, ни цвета не заметно; А человек без рези в животе, Без тошноты, без боли умирает.» Альфред:
«Твой старичок торгует ядом?»

Итак, если под маской целесообразности, объективной необходимости, взаимной договоренности и т.д. так или иначе страдают принципы гиппократовой этики, это говорит о том, что в систему «общество-врач-больной» вклиниваются посторонние медицине интересы, не имеющие ничего общего с ее гуманными задачами.

Я помню, как неприятно поразила меня - еще интерна, сцена, когда заведующий отделением, ведущий хирург крупной городской больницы, узнав о том, что больной онкологическим заболеванием брюшной полости (крупный мужчина 50-ти с небольшим лет, которому операция наверняка могла бы помочь) заподозрил свой диагноз и категорически отказался от лечения, не пошел побеседовать с пациентом, а с удовлетворением и даже с радостью воспринял это известие, так как он мог теперь взять на операцию «выгодного» больного.

Не хотелось бы, как в старые добрые времена, провозглашать приоритет отечественной медицины и клеймить погрязший в чистогане «загнивающий Запад», но то, что в моральном отношении с медициной там не все в порядке, вряд ли подлежит сомнению. «Плюрализм моральных ценностей» распахивает двери либертарианской этике в медицине, которая рассматривает в качестве допустимого почти любое действие, если врач и пациент установили в отношении них свободное согласие.

Определенные группы врачей, главным образом психоаналитического толка, уже защищают право врачей вступать с пациентами в сексуальные контакты, оправдывая это интересами лечения. В свое время много шума наделали сообщения о замораживании живых людей.

Первым данной процедуре по собственному желанию был подвергнут 73-х летний профессор психологии, которого после проведения ИВЛ и иксодового клещевого боррелиоз а (ИКБ) в течение нескольких часов и замены крови охлаждающей жидкостью поместили в стальную капсулу при температуре - 96С°. Вслед за ним последовали вскоре еще несколько человек, один из которых был заморожен при - 273 С°.

Место захоронения их держится в тайне. Не говоря о том, что совершенно недопустимо производить по отношению к людям манипуляцию, сомнительную или не прошедшую клиническую проверку (в эксперименте оживлялись только мелкие млекопитающие, да и те через несколько часов погибали), в данном случае имело место самое настоящее медицинское умерщвление людей, если можно так выразиться, ибо постепенное замораживание (тогда как шансы на успех может дать только одновременное замораживание всех тканей) заведомо имеет следствием гибель живого существа.

Создание искусственного механического сердца, подключение больного к которому впервые было осуществлено в госпитале г.Сакраменто Уильямом Деврисом в 1983г., также с большой натяжкой можно было рассматривать как триумф современной медицины.

Теперь ясно, что исследования по его созданию, фактически, тогда не вышли еще из стадии эксперимента, и потому операции носили скорее рекламный характер, нежели служили интересам больных. Не говоря о том, что данное вмешательство, заведомо не гарантирующее даже минимально допустимого для нормального существования качества жизни, эквивалентно по стоимости 11 экстренным операциям средней тяжести.

Любопытно, что причины, побуждающие пациентов и их родственников обращаться в судебные инстанции с претензиями на качество медицинского обслуживания, как правило, в корне противоположны у нас и в США.

Если у нас жалобы предъявляют по поводу того, что врач, по мнению лиц, получающих медицинскую помощь, недостаточно качественно выполняет свои традиционные профессиональные обязанности, то «там» в качестве негативно оцениваемых деяний рассматривается как раз отказ совершить действия, идущие в разрез с кодексом традиционной, медицинской этики.

Так в случае Карин Куинлэн судебное разбирательство было затеяно родственниками, требовавшими отключения аппарата ИВЛ. Достаточно красноречивым является следующий пример, о котором пишет Г. Литвинова в статье «Грань допустимого».

Жизнь 7-летнего мальчика с тяжелой формой патологии почек могла спасти только операция пересадки искусственной почки. Родители ребенка предлагали свою, однако, помочь могла лишь детская почка, в крайнем случае, почка недоношенного плода. Тогда родители ребенка по договоренности с врачом решили зачать ребенка-донора «на стороне». Так и поступили.

В последствии у женщины, носившей этот плод, были вызваны преждевременные роды. Вслед за чем у плода сразу же была изъята почка. Плод, естественно, погиб, но 7-летний ребенок был спасен, любопытно, что несмотря на квалификацию этого деяния при судебном разбирательстве как убийства, врач был оправдан.

Налицо противоположное понимание задач, возложенных на врача в частности и на медицину вообще: врач как исполнитель профессионального долга, согласующий свой профессиональный кодекс с жизненными обстоятельствами (которые всегда богаче, нежели любые правила), и врач как исполнитель «заказа». В последнем случае проигрывает и врач, и пациент.

Пациент - потому, что за всеми его «автономиями» так или иначе проступает отношение к нему не как к цели, а как к средству (извлечь прибыль, провести эксперимент и т.д.). На первый взгляд, усиление прав больного в системе «общество-врач-больной» должно вести к усилению ответственности врача, но в действительности оно имеет прямо противоположный эффект, ибо перевес одной из сторон нарушает равновесие всей системы норм, посредством которой общество способно оказывать свое содействие субъекту.

В результате элемент «врач-больной» изолируется от общества, взаимоотношения врача и больного сводятся к взаимодействию двух сторон, где один из них (врач) в силу положения и сложившихся обстоятельств приобретает статус высшего и безусловного авторитета, а другая (больной) в силу принятых условий лишается возможности апеллировать к каким-либо иным инстанциям и оказывается в полной зависимости от субъективного благорасположения первого. Не удивительно, что плюрализм моральных кодексов и предписаний «в конце-концов» направляет медицину по линии уменьшения объема врачебных обязанностей.

Гипертрофия юридических прав пациента легко может обернуться атрофией его прав на здоровье, особенно если оплата медицинских услуг совершается негласно. Сделка, лишенная регулирующего содействия в лице общества (т.е. не отрегулированная законом), не увеличивает степень свободы пациента, а, наоборот, снижает ее, поскольку в такой ситуации снижается степень ответственности врача перед пациентом.

В результате качество медицинской помощи низводится до весьма невысокого уровня, что наглядно видно на примере республик бывшего СССР, где негласная оплата медицинских услуг была правилом (Закавказье, Средняя Азия).

Что же касается врача, то, идя на поводу у узко материального интереса, он лишается содействия и помощи со стороны общества, особенно в случае осложнений или смерти пациента , оказываясь один на один с родственниками пострадавшего. Вспоминается строка из летописи времен Ивана III про одного иноземного лекаря, которого жаждущие возмездия родственники «свели под мост и зарезали яко овцу».

Новиков Г.А., Чиссов В.И., Модников О.П.

17 апреля в прессе появилась информация о том, что Совет Федерации готовит законпроект, разрешающий эвтаназию в России. Сенаторы заявили, что "такой законопроект не разрабатывался, его текст не существует", однако признали, что в медицинские круги направлялись запросы , чтобы выяснить, насколько актуальна эта проблема для нашей страны.

У эвтаназии, "благой смерти"* или "узаконенного убийства", есть сторонники и противники. Политики, медики и тяжело больные люди приводят свои аргументы "за" и "против".

Врач, руководитель кафедрой факультетской хирургии Московского государственного медико-стоматологического университета, Эдуард Абдулхаевич Галлямов :
"Большинство ученых мира пришли к выводу, что эвтаназия не противоречит общечеловеческим принципам , но окончательное решение должно принадлежать самому пациенту, а в случае некомпетентности последнего - его родственникам. Мне кажется более гуманна эта точка зрения. Но повторяю, эвтаназия относится к напряженным дилеммам биоэтики, когда сталкиваются по-своему убедительные аргументы "за" и "против"".

Профессор медицинской этики в отставке и бывший член комиссии по этике Британской медицинской ассоциации Лен Доял (Len Doyal):
"Медики могут не признавать этого и выдавать свои действия за "облегчение страданий пациентов", однако отказ от дальнейшей поддержки биологического существования больных, находящихся в бессознательном состоянии, с моральной точки зрения эквивалентен активной эвтаназии"
... "Если врачи в состоянии принять решение о нецелесообразности дальнейшего поддержания жизни недееспособных больных, поскольку они считают, что жить им незачем, зачем без всяких на то оснований откладывать их смерть?"

Исполнительный директор английской общественной организации "За достойную смерть" (Dignity in Dying) Дебора Эннетс:
"Организация "За достойную смерть" считает, что решения о прекращении жизни и лечения должны основываться на осознанной воле неизлечимо больных людей . ...Люди, опасающиеся утратить дееспособность в будущем, могут обеспечить исполнение своей воли, оставив соответствующее завещание".

Российский детский хирург Станислав Долецкий :
"Эвтаназия, безболезненная смерть - это милосердие, это благо . Вы видели когда-нибудь страшные мучения и боли, которые приходится терпеть множеству больных раком, инсультникам, парализованным? Вы видели, вы чувствовали боль матерей, у которых родился ребенок-урод, причем урод с неизлечимой патологией? Если да, вы поймете меня"...

Председатель комиссии Мосгордумы по законодательству Александр Семенников :
"Мы определяем эвтаназию как убийство неизлечимо больного человека по его просьбе, совершенное по мотиву сострадания с целью избавления больного от мучительных страданий, вызванных болезнью. И считаем, что подобное деяние не может быть квалифицировано как умышленное убийство ".

Социолог и общественный деятель КНР Чжао Гунминь
"Считаю, что эвтаназия - "милосердное убийство" - может быть разрешена в отдельных районах нашей страны для обобщения опыта".

"Против"

Немецкий врач и теолог Манфред Лютц :
... "То, что сегодня люди в опросах высказываются за эвтаназию, объясняется только их страхом в будущем зависеть от трубок и капельниц. Конечно, их можно понять, но все же сохранить табу на умерщвление необходимо . Устранение табу может вызвать тяжелейшие последствия для общества".
... "Страх одиночества перед смертью и страх перед болью очень велик, но с помощью профессиональной обезболивающей терапии можно справиться практически с любой болью".

Министр юстиции Германии Бригитте Циприс :
"Последний шаг к смерти пациент должен делать только сам ".

Вице-спикер Государственной Думы РФ В.В. Жириновский :
"Мы не сможем контролировать исполнение даже самого безупречного закона об эвтаназии. Убийства, связанные с наследством, недвижимостью, с любой корыстью, получат законное прикрытие. Мы добьемся только того, что увеличится количество убийств ".

Главврач Первого московского хосписа Вера Миллионщикова :
"Средства массовой информации могут представить любое решение по любой проблеме в таком свете, что люди становятся его сторонниками. Но если эта проблема коснется лично вас, вряд ли вы захотите принять "хорошую смерть" от руки ближнего . Я считаю, что человек рожден, чтобы жить, поэтому отношусь к эвтаназии категорически отрицательно".

Протоиерей Александр Макаров
"С точки зрения церкви, эвтаназия - самоубийство, а значит, непростительный грех. Для верующего даже предсмертные страдания - благо, потому что это искупление грехов. Самоубийство - шаг отчаяния, отказ от веры и Бога . А надежда на чудо, на то, что медицина вдруг совершит прорыв, и человек будет спасен, должна быть всегда".

Специалист по паллиативной** медицине, врач Елизавета Глинка
"Мое личное мнение выражается в трех словах: я против эвтаназии. Уверенности в том, что какого-то пациента нужно "отключить", быть не может. Есть случаи, когда больные до обезболивания, до поступления в хоспис просили об эвтаназии. А когда боль отступала - больной переставал страдать от депрессии, хотел жить. Вообще, просьбы об эвтаназии поступают крайне редко, и как правило они представляют просто собой замаскированную просьбу о помощи. Двух одинаковых больных не бывает, и разработать один на всех закон нельзя".

Мнения больных одного из хосписов :

Саша, 42 года. Москва. Рак левой почки, метастазы в печень. "Я знаю о своем диагнозе, мне сообщили о прогнозе. Все что осталось в этой жизни - моё. Не надо меня убивать ."

Кирилл, 19 лет, Киев. Саркома бедра, множестенные метастазы. "Когда у меня не болит, я думаю о том, чтобы меня не выписали из хосписа. Я буду говорить, что у меня болит, потому что мне тут спокойно и не страшно ".

Мама восьмилетнего ребенка: "Мы ЖИВЁМ, ПОНИМАЕТЕ ?"

Мама и папа ребенка четырех лет, у ребенка опухоль мозга, кома. О прогнозе осведомлены. "Мы благодарны за каждую минуту с Машей. Если введут закон об эвтаназии, то пусть придут и убьют нас всех сразу"

Андрей, 36 лет, бизнесмен, Москва. Рак желудка. " Смертную казнь отменили, а нас - убивать по закону? Спрячьте меня. Я жить хочу ."

* В переводе с греческого "эвтаназия" - это "благая смерть". Впервые термин был использован в XVI веке английским философом Фрэнсисом Бэконом для обозначения "легкой", не сопряженной с мучительной болью и страданиями смерти, которая может наступить и естественным путем. В XIX веке эвтаназия стала обозначать "умерщвление пациента из жалости".

**Паллиативная медицина - симптоматическая помощь неизлечимо больным, достижение наилучшего качества их жизни.

Попытаемся теперь кратко суммировать аргументы и контраргументы как сторонников, так и противников эвтаназии. Те, кто выступают в защиту эвтаназии, обычно обосновывают свою позицию следующими доводами:

1. Человеку должно быть предоставлено право самоопределения, вплоть до того, что ом сам может выбирать, продолжать ли ему жизнь или оборвать ее. Слабость этого аргумента в том, что осуществление эвтаназии так или иначе предполагает участие врача, - а он тоже имеет право выбирать и, более того, отказаться от "участия в эвтаназии, которое будет дли него огромной тяжестью и в моральном, и в психологическом смысле.

2. Человек должен быть защищен от жестокого и негуманного лечения,

Действительно, если пациенту приходится переносить тяжелые и непрекращающиеся боли, чувство сострадания может подсказывать и такой выход, как эвтаназия. Однако не будет ли это свидетельством не только состояния пациента, но и того, каковы условия клиники и как работает ее персонал?

3. Человек имеет право быть альтруистом.

Здесь имеется в виду то, что мучения больного заставляют сострадать и страдать его близких и вообще тех, кто находится около его постели, а также и то, что посредством эвтаназии он сможет сберечь те финансовые средства, которыми могли бы воспользоваться его родные. Он, наконец, понимая безнадежность своего положения, может захотеть, чтобы усилия и ресурсы, которых требу-"ет его лечение, были направлены другому - тому, кому действительно можно помочь. Человек, безусловно, вправе быть альтруистом, но из этого не следует, что он должен отказывать в таком же праве другим - близким, медперсоналу и т.д.

4. "Экономический" аргумент. Порой утверждается, что лечение и содержание обреченных отнимает у общества немало средств, которые можно было бы, узаконивэвтаназию, использовать более рационально. Не говоря уже о том, что экономические соображения далеко не всегда являются приемлемым доводом при обсуждении моральных проблем, необходимо отметить еще и следующее. Такого рода аргументация находится в опасной близости к тем соображениям, которыми руководствовались нацисты, осуществляя свои бесчеловечные программы "оздоровления нации". К этому можно еще добавить, что, согласно данным некоторых подсчетов, реальная экономия средств при широком введении активной эвтаназии оказалась бы исчезающе малой.

Обратимся теперь к аргументам противников активной эвтаназии.

1. Активная эвтаназия суть покушение на непреходящую ценность, каковой является человеческая жизнь. Не только и христианстве, но и во всех других религиозных конфессиях и качестве одной из высших ценностей выступает святость человеческой жизни, а потому самоубийство и эвтаназия рассматриваются как нарушение божьей ноли. Конечно, для нерелигиозных людей этот аргумент не будет представляться убедительным. Однако фактически данная ценность глубоко укоренена в культуре и является очень и очень сильным моральным требованием, в том числе и для атеистов, так что если в каком-то обществе такое требование нарушается в массовом порядке, это есть свидетельство его глубокой моральной деградации. Нам всем, конечно, слишком часто приходится слышать о многочисленных ситуациях, когда эта ценность беззастенчиво попирается. Но легализация какой-либо практики уничтожения человеческих жизней (в нашем случае - практики активной эвтаназии), то есть превращение ее в принятую, санкционированную обществом, чревата глубочайшим потрясением всего нормативно-ценностного порядка, только благодаря существованию которого люди и продолжают оставаться людьми.

2. Возможность диагностической и прогностической ошибки врача. Перед нами достаточно веский аргумент, так что там, где активная эвтаназия в той или иной форме узаконена, ее осуществление в каждом случае требует независимого подтверждения первоначально установленного диагноза и прогноза.

Возможность появления новых медикаментов и способов лечения. Порой надежда на такое новое средство граничит с верой в чудо, но едва ли разумно подвергать моральному осуждению смертельно больного человека или его близких, которые верят в возможность чуда. Действенность этого аргумента, между прочим, проявляется и в том, что нередко неизлечимо больные люди ищут последнюю возможность в обращении к так называемой "нетрадиционной" медицине.

Наличие эффективных болеутоляющих средств. Можно возразить, что применение таких средств, к сожалению, бывает противопоказано для отдельных пациентов. Кроме того, в лучшем случае они снимают физическую боль, но не освобождают пациента, прикованного к постели, от мучительной постоянной зависимости от окружающих.

Риск злоупотреблении со стороны персонала. Речь идет о том, что к случае, если активная эвтаназия будет узаконена, у медицинского персонала будет возникать искушение использовать ее не столько исходя из интересов и желания пациента, сколько из других, гораздо менее гуманных, соображений. В многочисленных дискуссиях об эвтаназии, время от времени вспыхивающих в нашей прессе, этот аргумент употребляется, пожалуй, чаще всех других.

Аргумент "наклонной плоскости". В каком-то смысле он близок к предыдущему. Суть его в следующем: кольскоро эвтаназия будет узаконена, то, пусть даже в законе будут прописаны жесткие требования к ее практическому осуществлению, в реальной жизни постоянно будут возникать ситуации ""на грани" узаконенных требований. Постепенные незначительные отступления будут размывать строгость закона и в конечном счете приведут к тому, что начнутся неконтролируемые процессы, так, что эвтаназия будет осуществляться не из сострадания, а во имя совсем других целей.

Следует также учесть особое обстоятельство, делающее невозможной легализацию активной эвтаназии в современной России. Как мы уже знаем, сторонники активной эвтаназии настаивают на том, что она является реализацией свободы воли пациента, его осознанным и информированным выбором. Такой выбор, между тем (вспомним гл.1), с необходимостью предполагает наличие у пациента точной, объективной информации о диагнозе и трагическом прогнозе заболевания. Практика отечественного здравоохранения, однако, такова, что в нем продолжает превалировать концепция "святой лжи" - от больного, как правило, информация скрывается. А это значит, что фактически российские пациенты обычно не имеют возможности свободного выбора в тех случаях, когда имеет смысл говорить об эвтаназии.

С каждым днем все больше людей задумываются над эвтаназией, однако их мнения в корне противоречат друг другу. Одни считают это благим делом, а другие — убийством, которое нужно категорически запрещать. В последнее время несколько европейских стран, таких как Бельгия, Нидерланды, Люксембург, официально решили, что эвтаназия, за и против которой высказываются люди, к мнению которых прислушивается общество, допустима. Это же самое касается и американских штатов Орегон и Вашингтон. А вот практически все другие страны мира и штаты США выступают против нее, считая это уголовным преступлением. Эвтаназия в России также запрещена и преследуется законом.

Общее понятие

Для того чтобы понять, за и против применения которой так часто высказываются люди, необходимо ознакомиться с некоторыми основополагающими положениями. Можно выделить два вида эвтаназии — активную и пассивную. К пассивной форме относится отказ от терапии, которая поддерживает больного, а к активной — введение каких-либо препаратов или совершение действий, которые укорачивают жизнь пациента. Кроме того, необходимо разграничивать недобровольную и добровольную эвтаназию. Если пациент находится в сознании, то он в праве сам решать, продолжать ему жить или нет. Если же нет, то это решение обычно принимают за него родственники.

Две стороны медали

Одной из самых спорных проблем современной медицины является эвтаназия, за и против использования которой доводы найти не так просто. С одной стороны, медицинский прогресс позволяет успешно реанимировать больного и поддерживать его жизнь при помощи специальных устройств и препаратов, однако мало кто задумывается над тем, зачем человеку нужна такая жизнь, если у него нет надежды на выздоровление. Кроме того, теоретически у каждого человека есть право распоряжаться жизнью по своему усмотрению. Но на деле получается так, что люди, когда они становятся немощными, не могут больше ничего поделать и отдаются на милость родственников, не имея права самостоятельно оборвать свою жизнь.

Основная проблема эвтаназии — это ее моральная сторона. Противники этой процедуры считают, что, по сути, эвтаназия является обычным убийством, а значит, определенная группа людей получает право решать, должен жить человек или нет, и действовать в соответствии со своим решением. Сторонники эвтаназии, наоборот, считают, что это позволит человеку до последнего распоряжаться своей судьбой, на что он имеет полное право.

Реальная жизнь

Практика показывает, что достаточно небольшой процент людей до 40 лет задумывается о своей смерти и о такой проблеме, как эвтаназия, за и против которой есть множество доводов. А ведь перед принятием решения нужно все тщательно взвесить. Люди предпенсионного и пенсионного возраста тоже нечасто думают о том, как они проведут свои последние дни, в чем выражается менталитет российских граждан, которые считают, что подобными мыслями можно «беду накликать». С этим же явлением связано и рекордно низкое количество завещаний, оформляемых в России, так как людей мало интересует, что будет после их смерти.

Жизнь должна приносить радость, а бессмысленное существование в зависимости от аппаратов жизнеобеспечения никому не принесет счастья. Во многих странах мира родственники просто вынуждены отключать пациентов от аппаратов, так как у них нет огромных денег на их содержание. В этом случае прекрасным выходом было бы добровольное заблаговременное решение больного о том, что он согласен на такую процедуру, и подписание бумаг о проведении пассивной эвтаназии. За и против нее у каждого человека будут свои доводы. В большинстве стран это понятие неразрывно связано с донорством органов: в государствах Западной Европы, на которые так любят равняться наши политики и чиновники, считается, что каждый человек, который при жизни не оформил отказ, может становиться донором.