Катынская трагедия: кто всё-таки расстрелял польских офицеров? Катынский расстрел. начало массовых казней польских граждан, осуществлённых сотрудниками нквд

Сегодня случайно зашёл на телеканал "Дождь", там шла передача-интервью с представителем общества "Мемореал", который рекламировал какую-то новую книгу о Катыни, очередной раз обвиняя Советский Союз в расстреле польских офицеров и призывая нас к покаянию перед Польшей и всё в таком духе.
(Польша, например, не собирается каяться за замученных в польских концентрационных лагерях в годы советско-польской войны 1919-1920 годов пленных красноармейцев.)

Надеюсь, что "обвинитель" в своём "труде" ответил на 52 вопроса, поставленные однажды

Владиславом Шведом в помощь интересующимся Катынским делом, и развеял, наконец, все сомнения. А то уже и фильм сняли.
Вопросы следующие:

Вопросы к Главной военной прокуратуре РФ.

Можно ли считать, что уголовное дело № 159 «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей НКВД в апреле - мае 1940 г» было досконально расследовано, если учесть, что:

следователи ГВП РФ были ориентированы на правовое оформление политического решения Горбачева о признании виновными бывших руководителей СССР и НКВД.,

другие версии, в том числе и о причастности нацистов к расстрелу польских офицеров в Катынском лесу не рассматривались,

расследованию подлежал только период времени- март - май 1940 г.

Необходимо также учесть, что следственная бригада ГВП РФ, проводя расследование, полностью не уяснила:

порядок подготовки документов на Политбюро ЦК ВКП(б),

порядок внесения документов на ПБ и специфику проведения заседаний ПБ при Сталине,

порядок производства расстрела осужденных сотрудниками НКВД,

порядок содержания военнопленных в лагерях НКВД,

права Особого совещания при наркоме внутренних дел СССР,

порядок получения документов из «закрытого пакета»,

порядок уничтожения сверхсекретных документов в КГБ.

Вопросы по официальной версии «Катынского дела».

1. Как объяснить, что перед расстрелом поляков не обыскивали и не раздевали? Их расстрел, согласно официальной версии, должен был остаться тайной навечно. Однако НКВД сделал всё как бы для того, чтобы в будущем при раскопках польских захоронений можно было бы сразу установить, кто расстрелян.

2. Почему при расстреле польских военнопленных налицо полное нарушение инструкции НКВД о порядке производства расстрелов, согласно которой приговоры должны были приводиться в исполнение с «обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение»?

3. Можно ли считать абсолютно достоверными сведения о проведенной в марте-июне 1943 г. эксгумации массовых захоронений польских военнопленных в Козьих Горах, содержащиеся в немецких «Официальных материалах о массовых убийствах в Катыни» (Amtliches Material zum Massenmord von Katyn) и в Отчете Технической Комиссии ПКК, если это была акция, одобренная лично Гитлером?

13 марта 1943 Гитлер прилетал в Смоленск и в числе первых встречался с начальником отдела пропаганды вермахта полковником Хассо фон Веделем, офицеры которого уже работали в Смоленске и Козьих Горах, готовя первичные пропагандистские материалы. Курировать «катынское дело» было поручено лично рейхсминистру имперской пропаганды Й.Геббельсу. Ставки в этой пропагандистской акции «Катынское дело» были предельно велики. Любое отступление от одобренной версии пресекалось бы без промедления. Это известно по другим подобным акциям.

4. Как расценивать заявление полковника Аренса на Нюрнбергском трибунале о том, что начальник разведки группы армии «Центр» полковник фон Герсдорф ещё летом 1942 г. уведомил его, что знает всё про захоронения в Козьих горах?

5. Можно ли поверить в то, что представители Польского Красного Креста могли быть объективными свидетелями немецкой эксгумации, если еще 6 апреля 1943 г. на совещании в министерстве имперской пропаганды им была уготована роль «свидетелей под немецким контролем»?

В Отчете ТК ПКК отсутствуют сведения о том, что на раскопках могил работали советские военнопленные, что в могилах нашли останки польских ксендзов в черных сутанах и женский труп. Вероятно, там отсутствуют и другие важные факты?

До сих пор не уставлено, зафиксированы ли в немецком эксгумационном списке первые 300 эксгумированных трупов польских военнопленных, черепа которых вываривали в д. Борок, (свидетельства М.Кривозерцева и Н. Воеводской)?

7. Насколько были велики шансы членов Технической комиссии Польского Красного Креста (ТК ПКК) вернуться в Польшу, если бы их выводы и оценки противоречили немецким?

Известно, что даже международная комиссия экспертов подвергалась давлению со стороны нацистов. Вечером 30 апреля, не подписав никакого официального итогового документа из-за возникших разногласий, комиссия покинула Смоленск. На обратном пути в Берлин, немцы посадили самолет с комиссией на авиабазе в Бялой Подляске, где прямо в ангаре «ненавязчиво» предложили им подписать заключение датированное «Смоленск, 30 апреля 1943 г.». о том, что польские офицеры расстреляны советскими властями.

8. Почему не совпадают даты вскрытия катынских могил в официальных немецких отчетах и свидетельствах очевидцев (свидетельства Меньшагина, Васильевой-Якуненко, Щебеста, Воеводской)?

Можно утверждать, что реальные даты вскрытия катынских захоронений немцы скрывали для того, чтобы получить время для каких-то манипуляций с вещественными доказательствами, найденными на останках польских офицеров.

9. Как расценивать тот факт, что немецкие эксперты в 1943 г. в нарушение элементарных канонов эксгумаций, при составлении официального эксгумационного списка катынских жертв умышленно не указывали , из какой могилы и какого слоя были извлечены трупы польских военнопленных?

В результате наблюдается невероятное совпадение очередности фамилий списков-предписаний на отправку пленных из Козельского лагеря в УНКВД по Смоленской области немецкому эксгумационному списку. Налицо явная подгонка фамилий из немецкого списка. Дело в том, что при произвольном составлении эксгумационного списка вероятность подобного совпадения равна вероятности того, что обезьяна, ударяя по клавишам пишущей машинки, рано или поздно напечатает «Войну и мир» Толстого.

10. Почему, несмотря на заявления о том, что в Козьих Горах расстреляно большевиками 10 тыс. польских офицеров, немцы не захотели досконально исследовать все возможные захоронения польских военнопленных в Катыни и её окрестностях?

Об этом свидетельствуют следующие факты. Ссылаясь на «летнее время», немцы оказались до конца вскрыть могилу № 8, с «несколькими сотнями» трупов. То же произошло с заполненным водой рвом, обнаруженным в Козьих Горах, из которого «торчали части трупов». Немцы так и не дали насос для откачки воды из рва и приказали его засыпать. Члены Технической комиссии ПКК своими силами за 17 часов работы «извлекли из воды 46 трупов».

11. Почему замалчивается факт обнаружения в катынских захоронения «двухзлотовок военного выпуска» . которые начали хождение на территории польского генерал-губернаторства только после 8 мая 1940 г. и польские офицеры из Козельского лагеря (в СССР) в случае расстрела НКВД не могли их иметь?

12. Как объяснить факт наличия в немецком эксгумационном списке 1943 г. так называемых «посторонних» поляков (двойников, гражданских и польских солдат), то есть тех, кто не числился в списках Козельского лагеря, тогда как польские эксперты всегда настаивали, что в Катыни (Козьих Горах) расстреливались только офицеры и исключительно из Козельского лагеря? Останки каких людей в гражданской одежде и польских солдатских мундирах были найдены в Козьих горах, если в Козельском лагере содержались только офицеры, абсолютное большинство которых было одето в офицерскую форму?

В катынских могилах были обнаружены трупы поляков, содержавшихся в Старобельском и Осташковском лагерях. Например, Jaros Henryk (№2398, опознан по удостоверению офицера запаса) и Szkuta Stanisław (№3196, опознан по справке о прививке и членскому билету офицера-резервиста) никогда не содержались в Козельском лагере и не направлялись весной 1940 г. «в распоряжение начальника УНКВД по Смоленской области».

На основании анализа официального катынского эксгумационного списка установлено, что из 4143 эксгумированных немцами трупов, 688 трупов были в солдатской униформе и не имели при себе никаких документов, а около 20% всех эксгумированных составляли люди в гражданской одежде. Во время работы комиссии Н.Бурденко также было обнаружено немало трупов в солдатской одежде. Об этом писали сами поляки (Мацкевич).

13. Можно ли поверить в то, что сотрудники НКВД спускались в ров на 3-4-метровую глубину для аккуратной укладки расстрелянных рядами, да еще и «валетом» ?

Посол Великобритании при Польской Республике Оуэн О’Малли в телеграмме из Варшавы министру иностранных дел Великобритании Антони Идену от 15 мая 1943 г. сообщал, что трупы в самом большем катынском захоронении № 1 были «аккуратно выложены в ряды от 9 до 12 человек, один на другого, головами в противоположных направлениях…»?

14. Каким образом немцы в числе первых 30 идентифицированных трупов ухитрились извлечь из нижних слоев массы спрессованных тел в катынском захоронении № 1 трупы расстрелянных польских генералов Сморавиньского и Бохатыревича, если в могиле было захоронено 2500 жертв по 200-250 тел в каждом ряду. Генералы прибыли в Козьи горы этапом, с которым число жертв составило всего 771 человек. Генералы могли находиться только в 3-4 ряду снизу , при общем количестве рядов в захоронении 9-12.

15. Как расценивать свидетельство француженки К.Девилье, бывшего лейтенанта Красной Армии о том, что она при посещении Катыни сразу же после её освобождения в немецком списке погибших польских офицеров обнаружила не только фамилию своего друга З.Богуцкого, который, как она знала, был жив , но и «вещественные доказательства», что в Катыни был расстрелян именно он?

В музейной ячейке с вещественными доказательствами немецкого музея «советских зверств» Девилье обнаружила фотографию именно своего знакомого и копию его письма матери от 6 марта 1940 г. с подписью, которую она узнала. Сам Богуцкий впоследствии при встрече после войны заявил Катерине, что он никогда не писал такого письма. По этому поводу французский историк и тележурналист А.Деко в своем исследовании «Катынь: Сталин или Гитлер?» писал, что: «в 1945 г. молодой норвежец Карл Йоханссен заявил полиции в Осло, что Катынь - самое удачное дело немецкой пропаганды во время войны» . В лагере Заксенхаузен Йоханссен вместе с другими заключенными трудился над изготовлением поддельных польских документов и старых фотографий.

На телепередаче «Трибуна истории» К.Девилье подверглась перекрестному допросу в прямом эфире со стороны ведущего французского специалиста по вопросам Центральной Европы Г.Монфора и бывшего польского военнопленного в советских лагерях, майора армии Андерса Ю.Чапского. Она вела себя очень уверенно и достойно выдержала это испытание, убедительно ответив на все вопросы.

16. Почему игнорируются свидетельства Пауля Бредоу Рене Кульмо и Вильгельма Шнейдера о причастности к расстрелам в Катыни нацистов?

А.Деко упомянул берлинского булочника Пауля Бредоу, служившего осенью 1941 года под Смоленском связистом при штабе группы армий «Центр». П.Бредоу в 1958 г. в Варшаве, во время процесса над Э.Кохом, одним из нацистских палачей, под присягой заявил: «Я видел своими глазами, как польские офицеры тянули телефонный кабель между Смоленском и Катынью» . Во время эксгумации в 1943 г. он «сразу узнал униформу, в которую были одеты польские офицеры осенью 1941 г.» («Эрих Кох перед польским судом». С. 161).

Ален Деко встречался с бывшим узником Шталага IIВ, расположенного в Померании, Рене Кульмо, который заявил, что в сентябре 1941 г. в их Шталаг прибыло с Востока 300 поляков. «В сентябре 1941 года в Шталаге II D нам объявили о приезде шести тысяч поляков. Их ждали, но прибыло только триста. Все в ужасном состоянии, с Востока. Поляки вначале были как во сне, они не говорили, но постепенно стали отходить. Помню одного капитана, Винзенского. Я немного понимал по-польски, а он по-французски. Он рассказал, что фрицы там, на востоке, совершили чудовищное преступление. Почти все их друзья, в основном офицеры, были убиты. Винзенский и другие говорили, что СС уничтожили почти всю польскую элиту».

Вильгельм Гауль Шнейдер 5 июня 1947 г. дал показания капитану Б.Ахту в г.Бамберге, в американской зоне оккупации Германии. Шнейдер заявил, что во время пребывания в следственной тюрьме «Tegel» зимой 1941-1942 г.г., он находился в одной камере с немецким унтер-офицером, служившим в полку «Regiment Grossdeutschland», который использовался в карательных целях.

Этот унтер-офицер рассказал Шнейдеру, что: «поздней осенью 1941 г., точнее в октябре этого года, его полк совершил массовое убийство более десяти тысяч польских офицеров в лесу, который, как он указал, находится под Катынью. Офицеры были доставлены в поездах из лагерей для военнопленных, из каких — я не знаю, ибо он упоминал лишь, что их доставляли из тыла. Это убийство происходило в течение нескольких дней, после чего солдаты этого полка закопали трупы»» (Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд 07, опись 30а, папка 20, дело 13, л. 23.).

17. Чем было обусловлено, что польские эксперты в 2002-2006 гг. при проведении эксгумационных работ в Быковне (под Киевом) пошли на явные нарушения канонов эксгумации?

В результате это позволило польским экспертам выдать останки 270 расстрелянных польских офицеров за захоронение 3500 польских граждан из украинского катынского списка, якобы расстрелянных в 1940.

Об этом заявили представители киевского «Мемориала». Киевский еженедельник «Зеркало Недели» 11 ноября 2006 г. опубликовал статью, в которой раскрыл некоторые «тайны» польской эксгумации в Быковне. Установлено, что летом 2006 г. раскопки здесь проводились с грубыми нарушениями украинского законодательства и игнорированием элементарных норм и общепринятой методики проведения эксгумаций (не велось полевое описание находок, отсутствовала нумерация захоронений, человеческие кости собирались в мешки без указания номера могилы, при эксгумациях не присутствовали представители местных властей, МВД, прокуратуры, санитарной службы, судмедэкспертизы и т.д.). Выяснилось также, что с аналогичными нарушениями проводилась в Быковне и предыдущая серия раскопок и эксгумаций в 2001 г.

18. Не могла ли при проведении польскими экспертами эксгумационных работ на спецкладбище в Медном повториться ситуация, подобная Быковне? Возможно, в Медном захоронены не 6311 поляков, а 297 расстрелянных польских офицеров полиции, жандармерии, погранвойск, а также разведчиков и провокаторов из Осташковского лагеря, на которых имелся «компромат», а остальные узники Осташковского лагеря были направлены в другие лагеря?

Члены тверского «Мемориала» к 1995 г. установили по архивным следственным делам, а затем опубликовали фамилии и имена 5.177 советских людей, расстрелянных как «враги народа» в Калинине в 1937-1938 гг. и 1185 - в 1939-1953 гг. Считается, что около 5.000 из них захоронены на спецкладбище в «Медном», там, где захоронены 6311 польских военнопленных, якобы расстрелянных во внутренней тюрьме Калининского УНКВД. Польские эксперты утверждают, что им не удалось найти конкретные места захоронения репрессированных советских людей на этом спецкладбище! Куда исчезли (если они исчезли) останки расстрелянных «врагов народа»?

Помимо этого в отчете о служебной деятельности 155 полка войск НКВД по охране Беломорско - Балтийского канала им. тов. Сталина за 1-е полугодие 1941 года (от 9 июля 1941 г. № 00484) сообщалось, что: «На участке 1 и 2 роты в январе месяце с/г прибыло несколько этапов з/к в лагерь около 2-го шлюза, один из этапов был с з/к западных областей Белорусской и Украинской ССР исключительно бывшие полицейские… » (РГВА, ф.38291, оп.1, д.8, л.99). Эти бывшие полицейские могли быть только из Осташковского лагеря и в 1941 г. их могли разместить, по всей вероятности, только в Маткожнинском исправительно-трудовом лагере.

Весной 1990 г. житель Калинина Александр Емельянович Богатиков сообщил тверскому "Мемориалу" (Марэну Михайловичу Фрейденбергу) о том, что в 1943 г. он отбывал срок заключения в лагере на Дальнем Востоке. Вместе с ним сидел поляк из Осташковского лагеря, рассказавший, как в начале 1940 г. в Осташково среди военнопленных отбирали специалистов по радиоделу. Остальных позднее отправили в Мурманск.

19. Куда исчезли архивные документы на заключенных Маткожнинского ИТЛ, в котором, по всей вероятности, находились в 1941 г. бывшие полицейские «из западных областей Белорусской и Украинской ССР», прибывшие на строительство Беломорско-Балтийского канала?

Официальные запросы депутата Госдумы А.Савельева по этому вопросу в российские архивы оказались безрезультатными.

20. Откуда в «польских» могилах в Пятихатках (под Харьковым) почти 500 дополнительных трупов?

Из 15 «польских» могилах в Пятихатках были эксгумированы останки 4.302 человек, которые на основе найденной польской атрибутики, были признаны польскими гражданами. Из Старобельского лагеря в апреле-мае 1940 г. в «распоряжение начальника Харьковского УНКВД» было направлено всего 3.896 польских военнопленных. Согласно записке А.Шелепина в Харькове было расстреляно 3.820 человек.

21. Почему не было обращено внимание на вопиющие противоречия в показаниях генерала Д.Токарева, бывшего начальника УНКВД по Калининской области, в части производства расстрела польских полицейских из Осташковского лагеря?

22. Можно ли при описываемой Токаревым поименно-индивидуальной процедуре, требовавшей поочередных, достаточно протяженных переходов жертв внутри тюрьмы НКВД, одному человеку расстрелять за 9 часов «темного времени» 250 чел?

23. Можно ли согласиться с утверждением Токарева о том, что опрос жертв, намеченных к расстрелу, производился в «красном уголке» или «ленинской комнате» внутренней тюрьмы областного НКВД?

Группе телерепортеров «Посткриптума», побывавшей в помещении бывшего здания Калининского УНКВД в ноябре 2007 г., удалось выяснить, что, по всей вероятности, «ленинская комната» находилась на 2-ом этаже здания. Внутренняя тюрьма УНКВД была располдожена в цокольном полуподвале. В этом случае время передвижения жертвы перед расстрелом могло составить не менее 10 минут!

24. Почему не был проведен следственный эксперимент в помещении бывшей внутренней тюрьмы Калининского УНКВД?

25. Можно ли было организовать скрытный расстрел 6 тысяч польских полицейских во внутренней тюрьме Калининского УНКВД, если здание управления НКВД находилось в центре города, а двор не был закрыт по периметру и частично просматривался из соседних домов?

26. Почему не расследовали факт обнаружения на территории следственного изолятора № 1 города Калинина», который в 1940 г. находился на окраине деревни Ново-Константиновка (ныне это площадь Гагарина в Твери) «фрагментов польской военной формы»?

27. Почему присутствуют серьезные неточности о местах расстрела польских военнопленных бывшего старшего по корпусу внутренней тюрьмы Харьковского управления НКВД Сыромятникова и бывшего сотрудника Смоленского УНКВД Климова?

Сыромятников рассказывал, что: «ночью он выводил будущие жертвы со связанными руками из камеры и вел в подвал, в помещение, где комендант местного НКВД Куприй должен был их расстрелять». Однако начальник харьковского КГБ генерал Николай Гибадулов показал польским экспертам (по свидетельству Ст. Микке) во дворе управления действительное место расстрела развалины отдельно стоявшего строения.

Климов утверждал, что поляков расстреливали «в помещении Смоленского УНВД или непосредственно в Катынском лесу». Помимо этого он «был в Козьих горах и случайно видел: ров был большой, он тянулся до самого болотца, и в этом рву лежали штабелями присыпанные землей поляки, которых расстреляли прямо во рву… Поляков в этом рву, когда я посмотрел было много, они лежали в ряд, а ров был метров сто длиной, а глубина была 2-3 метра». Где Климов видел ров длиной в 100 м, если длина самой большой могилы в Катыни не превышала 26 м?

(всё не поместилось, вопросы 28-52 в )
(сканы записки Шелепина в )

Слободкин Юрий Максимович родился 7 ноября 1939г. В 1965 г. окончил Свердловский юридический институт. С 1976 г. - председатель Солнечногорского городского народного суда. В декабре 1989 г. избран председателем Квалификационной коллегии судей Московской области. В ноябре 1991 г. вступил в Российскую коммунистическую рабочую партию (РКРП). Неоднократно избирался членом ЦК РКРП. В 1990-93 гг. - народный депутат РФ. Автор альтернативного «ельцинскому» Проекта Конституции РФ. Проект Слободки на Ю.М. был внесен на Конституционную комиссию РФ, но, естественно, отвергнут «ельцинистами».
Слободкин Ю.М. талантливый публицист, регулярно публикуется в газете «Трудовая Россия».

Накануне празднования 60-й годовщины Победы советского народа в Великой Отечественной войне против победителей готовится грандиозная провокация. Она испоганит и изваляет в геббельсовском дерьме День Победы и победителей и все наше нелегкое героическое прошлое. Начало этой провокации было положено фальсификацией немцами и «лондонскими поляками» в 1943 году так называемого «катынского дела». «Катынская карта» гитлеровцев при активном пособничестве польского эмигрантского правительства в Лондоне, возглавлявшегося генералом Сикорским, способствовала затягиванию открытия второго фронта и окончательного разгрома европейского фашизма. В 70-80 годы прошлого столетия пропагандистская акция Гитлера и Геббельса была реанимирована определенными польскими силами и немцами через своих «агентов влияния» в СССР.

Доказательством того, что гнусная коричневая блевотина будет извергнута нынешней российской властью и ее польскими сообщниками накануне Дня Победы, чтобы унизить и «размазать» народ-победитель и обелить побежденных фашистов, служит публикация в «Комсомольской правде» за 29 сентября 2004 года под более чем симптоматичным заголовком «Россия раскроет тайну катынского леса» (у русских принято писать «катынского», то есть без мягкого знака и без польского акцента). Еще более многозначителен подзаголовок упомянутой публикации - «Об этом договорились вчера в Кремле президенты Путин и Квасьневский». Никаких сомнений в сути договоренностей президентов не оставляет абзац: «И еще один примечательный итог встречи. После ее окончания президент Польши сообщил журналистам сенсационное известие: «Мы получили информацию о том, что 21 сентября было завершено следствие по Катынскому расстрелу. После снятия грифа секретности документы могут быть переданы Институту национальной памяти... Такое обещание мы получили». Поведение и слова Квасьневского подтверждают какие выводы по результатам своего расследования сделала «российско-польско-немецкая» сторона: в расстреле польских офицеров под Катынью виновны Сталин, Берия и «войска НКВД», а Гитлер, Геббельс, Гиммлер и их подручные оклеветаны «сталинским режимом» и подлежат реабилитации.

В общих чертах провокационная версия Геббельса и тех, кто ее поддерживает сегодня, преподносится так. Германским властям о расстреле поляков под Смоленском стало известно еще 2 августа 1941 года из показаний некоего Меркулова, оказавшегося в немецком плену, но они эти показания не проверяли. Потом, согласно данной версии, могилы польских офицеров обнаружили и раскопали в феврале-марте 1942 года военнослужащие-поляки из дислоцировавшегося в районе Катыни строительного батальона. Опять об этом поставили в известность немцев, и опять их захоронения «не заинтересовали». Они их «заинтересовали» только после сокрушительного разгрома гитлеровцев под Сталинградом и коренного перелома в войне. Тогда, как утверждают адвокаты Гитлера и Геббельса, немцы энергично принялись за «расследование» и 18 февраля 1943 года произвели частичные раскопки, «обнаружив» несколько общих могил польских офицеров. Затем они «нашли» свидетелей из местных жителей, которые, разумеется, «подтвердили», что поляков расстреляли весной 1940 года, когда гитлеровцы еще только заканчивали разработку плана нападения на СССР Фашистское руководство поставило во главе «международной комиссии» по эксгумации трупов своего профессора Герхарда Бутча и начало шумную антисоветскую кампанию Уже 16 марта 1943 года к ним присоединилось польское эмигрантское правительство. При этом поляки даже не удосужились запросить у своего союзника СССР каких-либо разъяснений, а немедленно примкнули к пропагандистской акции Геббельса, оправдывая свое подлое поведение впечатлением от «обильной и детальной германской информации касательно обнаружения тел многих тысяч польских офицеров под Смоленском и категоричности утверждения, что они были убиты советскими властями весной 1940 года». Тут не кретинизм «лондонских поляков», а сознательное и заранее оговоренное их соучастие.

Для придания своим клеветническим измышлениям большей силы воздействия высокопоставленные деятели фашистской Германии даже обсуждали вопрос о приезде з Катынь главы польского эмигрантского правительства генерала Сикорского: судя по косвенным данным, он был их давним и надежным агентом. Об этом убедительно свидетельствует обмен мнениями между Гиммлером и Риббентропом по данному вопросу. В частности, Риббентроп сообщает Гиммлеру, что эта мысль представляется соблазнительной с пропагандистской точки зрения, однако «существует основная установка относительно трактовки польской проблемы, которая делает для нас невозможным любой контакт с главой польского эмигрантского правительства». В переписке двух гитлеровских бонз изумляет их полная уверенность, что генерал Сикорский не посмеет ослушаться, если его пригласят прилететь в Катынь. А «основная установка относительно трактовки польской проблемы» была сформулирована Адольфом Гитлером в 1939 году: «У поляков должен быть только один господин - немец. Не могут и не должны существовать два господина рядом, поэтому все представители польской интеллигенции должны быть уничтожены. Это звучит жестоко, но таков закон жизни». Согласно данным иностранного автора Д. Толанда, уже к середине осени 1939 года были ликвидированы три с половиной тысячи представителей польской интеллигенции, которых Гитлер считал «разносчиками польского национализма». «Только таким путем, - утверждал он, - мы можем заполучить необходимую нам территорию». Террор сопровождался безжалостным выселением более миллиона простых поляков с их земель и размещением там немцев из других частей Польши и Прибалтики. Это происходило зимой, и при переселении от холода погибло больше поляков, чем в результате казней. Кретинизм же большинства представителей польской шляхты состоял в том, что они, не сомневаясь в победе гитлеровской Германии, рассчитывали на сохранение нацистами их шляхетских привилегий. Они или не знали, или не хотели знать об «основной установке» немцев по решению «польской проблемы».

К слову сказать, нацисты имели к полякам и претензии «личного свойства». Когда 1 сентября 1939 года нацистская Германия напала на Польшу, политическое и военное руководство последней тешило себя мыслью, что имеет дело только с демонстрацией немцами своей силы провокационного характера. В ответ на «провокацию» поляки в расположенных неподалеку от польско-германской границы городах Быдгощ (Бромберг) и Шулитце вырезали все немецкое население, включая женщин и детей. Нюрнбергский Трибунал в качестве примеров военных преступлений против мирных жителей назвал уничтожение фашистами белорусской Хатыни, чешской Лидице, французского Орадура, но если следовать исторической правде, пальму первенства надо отдать полякам: во второй мировой войне они совершили первое тягчайшее преступление в отношении мирного населения. В советский период об этом не было принято говорить; мы считали их своими друзьями по социалистическому лагерю и союзниками по оружию. Но сейчас, когда правители буржуазной Польши нас предали, вступили в агрессивный блок НАТО и вместе с российской «пятой колонной» бьют нас наотмашь и клевещут на нас, мы, говоря словами Чернышевского, должны отвечать ударом на удар. По большому счету, и прежняя наша позиция была ущербной. Из-за нее мы за десятилетия дружбы так и не потребовали от поляков отчета, что они учинили в отношении 120 тысяч красноармейцев, попавших к ним в плен в 1920 году из-за полнейшей бездарности и политиканства «полководца» Тухачевского. Они и сейчас ничего вразумительного на сей счет нам не говорят и говорить не собираются, а российское буржуазное правительство перед ними рассыпает бисер и возлагает на советский народ вину за преступление, совершенное нацистами.

И еще о реальных, а не мнимых преступлениях, связанных с панской Польшей. Станислав Куняев, автор знаменитой книги «Поэзия, Судьба, Россия», повествует о событиях в Едвабно, нашем пограничном городке до нападения гитлеровской Германии на СССР. «...Почти два года Едвабно была нашей пограничной заставой. Но 23 июня 1941 года немецкие войска вновь занимают Едвабно. И тут в близлежащих местечках Радзивилове, Вонеоши, Визне разгорелись еврейские погромы. Местные поляки уничтожают несколько сотен евреев, оставшиеся в живых бегут в Едвабно. Но 10 июля в Едвабно происходит тотальный погром местной еврейской общины вместе с беженцами. Умерщвлены не менее двух тысяч евреев...» Дополняет польский историк еврейского происхождения Томаш Гросс, написавший книгу «Соседи»: «Основные факты выглядят бесспорно. В июле 1941 года большая группа живших в Едвабно поляков приняла участие в жестоком уничтожении почти всех тамошних евреев, которые, кстати сказать, составляли подавляющее большинство жителей местечка. Сначала их убивали поодиночке - палками, камнями, мучили, отрубали головы, оскверняли трупы. Потом, 10 июля, около полутора тысяч оставшихся в живых были загнаны в овин и сожжены живьем». (Не у поляков ли гитлеровцы позаимствовали этот средневековый способ казни, когда они на оккупированной территории сжигали советских людей живьем в овинах, амбарах и домах?) После выхода в свет книги Т. Гросса националистическая шляхта была приперта к стенке И 21 сентября 2001 года президент Квасьневский в отсутствие местных жителей в отсутствие правых политиков и даже местного ксендза, запершегося у себя дома, покаялся в Едвабно перед мировым еврейством от имени Польши.

Теперь поляки жаждут компенсации: моральной, психологической, политической и материальной. И такой компенсацией для них должна стать русская Катынь.

Предателей и их польско-германских заказчиков подвела торопливость и неуемное желание добиться объявления КПСС «антиконституционной» организацией, закопать «коммунистическую гидру» гораздо глубже, чем фашисты закопали под Смоленском польских офицеров. На заседании Конституционного Суда РФ 16 октября 1992 года представители ельцинской стороны, С. Шахрай и А. Макаров, заявили ходатайство о приобщении к материалам дела только что «обнаруженных» в архивах сверхсекретных документов по катынской трагедии, указывающих, что польские офицеры были расстреляны по решению руководящих органов ВКП(б). По заявлению С. Шахрая, эти документы хранились в запечатанном конверте - пакете №1 и передавались первыми секретарями и генсеками ЦК друг другу из рук в руки. Вся пресса, именовавшая себя демократической, захлебываясь, писала, а телевидение вещало о сенсационных находках и о том, что личный представитель президента в лице архивиста Р. Пихои вручил Л. Валенсе эти документы 14 октября 1992 года. Поляки поблагодарили гонца Б. Ельцина, посмотрели, повертели документы и потребовали от российских властей предоставления оригиналов. До сих пор российская сторона их «предоставляет».

Осенью 1992 года российские СМИ гнали коричневую волну на компартию и коммунистов с тем же остервенением, что и пропаганда гитлеровцев в 1943 году, которую Геббельс поучал: «Центр тяжести нашей пропаганды в ближайшие дни и далее будет сосредоточен на двух темах: атлантический вал и большевистское гнусное убийство. Миру нужно показать на эти советские зверства путем непрерывной подачи все новых фактов. В особенности в комментариях надо показать: это те же самые большевики, о которых англичане и американцы утверждают, что они якобы изменились и поменяли свои политические убеждения. Это те же самые большевики, за которых молятся в так называемых демократиях и которых благословляют в торжественном церемониале английские епископы. Это те же самые большевики, которые уже получили от англичан абсолютные полномочия на господство и большевистское проникновение в Европу. Вообще нам нужно чаще говорить о 17-18-летних прапорщиках, которые перед расстрелом еще просили разрешить послать домой письмо и т.д., так как это действует особенно потрясающе». Из наставления Геббельса видно, что клевету на Советский Союз фашисты возводили для достижения двух целей. Первая из них заключалась в том, чтобы рассорить союзников по антигитлеровской коалиции, а вторая - в запугивании населения стран, находившихся в вассальной зависимости от Германии, и в более широком вовлечении его в войну против СССР на стороне фашистов Признаем, что гитлеровцы старались не напрасно. В краткосрочном плане им удалось затянуть открытие второго фронта более чем на год, а в долгосрочном они реализовали все цели фашистской Германии, ибо в 1946 году У. Черчилль, выступая в маленьком университетском городке США - Фултоне, положил начало холодной войне между бывшими союзниками.

Очевидно, что ельцинисты, вбросив на процессе в Конституционном Суде, длившемся (с перерывами) с 26 мая по 30 ноября 1992 года, свои «подлинные документы» не раз и не два пожалели об этом. Дать общую правовую оценку катынских «документов» от имени коммунистической стороны было поручено автору этих строк и профессору Рудинскому Ф.М. Мы выразили сомнение в подлинности трех основных документов - записки Л. Берии от 5 марта 1940 года, выписки из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года и записки А. Шелепина от 3 марта 1959 года на имя Хрущева, заявив, что они должны быть подвергнуты почерковедческой экспертизе. Одним из признаков, указывающих на фальсификацию записки Берии и выписки из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б), явилось полное совпадение дат отправки записки (5 марта 1940 года) и проведения заседания Политбюро (тоже 5 марта 1940 года). В практике работы Политбюро такого никогда не было. Разрыв во времени между датой отправки того или иного документа с предложением рассмотреть какой-то вопрос на заседании Политбюро и самим заседанием составлял не менее 5-6 дней.

Для представителей президентской стороны обвинение в фальсификации документов явилось настоящим ударом. Они старались не показывать растерянности и даже пообещали представить «подлинные архивные документы», но, разумеется, никаких подлинников никому и никогда не предъявляли. И Конституционный Суд в своем постановлении от 30 ноября 1992 года ни словом не обмолвился о катынской трагедии и по существу реабилитировал высшее советское партийное и государственное руководство. Он косвенно признал обоснованность выводов комиссии академика Н.Н. Бурденко о том, что в числе более 135 тысяч человек, уничтоженных германскими фашистами на временно оккупированной территории Смоленской области, были и польские офицеры, находившиеся в трех исправительно-трудовых лагерях под Катынью и использовавшиеся в период вероломного нападения Германии на Советский Союз на дорожных работах.

Но наши отечественные геббельсовцы-фальсификаторы, понукаемые польско-германской стороной, не смогли придумать ничего лучшего, как продолжить движение в том же направлении. Первоначальную фальшивку они «подкорректировали». Выразилось это в том, что из «записки» Берии товарищу Сталину» вытравили указание на число и цифра «5» провалилась неизвестно куда: было «5 марта 1940 года», а стало «...марта 1940 года». В таком виде «записка» попала в шестой том «Материалов дела о проверке конституционности указов Президента РФ, касающихся деятельности КПСС и КП РСФСР, а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР». Не знаю, кто именно в Конституционном Суде стал соучастником президентской стороны в повторной фальсификации, но, очевидно, что ельцинисты обладали такими возможностями, что могли без всяких затруднений после разоблачения заменять фальшивую ксерокопию другой такого же достоинства и ценности. Только манипуляций с пресловутой «запиской Берии» достаточно, чтобы сделать вывод, что все обвинения против советских руководителей в расстреле польских офицеров являются глобальной ложью.

«Работа над ошибками» у клеветников на рабочее государство потребовала много времени и сопровождалась отказом от многих утверждений, которые они тиражировали ранее. Особенно худо им стало после выхода в свет в 1995 году небольшой по объему, но насыщенной убийственными для них фактами книги Ю. Мухина «Катынский детектив» (М., 1995). Среди множества косвенных доказательств, свидетельствующих, что убийство польских офицеров совершено осенью 1941 года, Ю. Мухин называет три прямых доказательства 1) Выводы судебно-медицинских экспертов, включая ряд тех, кто в 1943 году входил в комиссию немецкого профессора Г. Бутца, о том, что, исходя из степени разложения трупов, состояния их одежды и иных признаков, к моменту эксгумации их гитлеровцами убитые пролежали в земле не более года, самое большее - полтора, то есть время их убийства относится к осени 1941 года. 2) Пули и стреляные гильзы, обнаруженные в могилах погребенных, имеют калибр 7,65 мм и 6,35 мм и маркировку немецкой патронной фабрики «Геншовик», сокращенно «Геко», то есть произведены в Германии. 3) Примерно у 20% трупов руки были связаны бумажным шпагатом, который до войны в СССР вообще не производился, но выпускался в Германии.

Значительный интерес представляет то, как гитлеровцы зимой 1943 года готовили катынскую провокацию. Делалось это с немецкой педантичностью и основательностью. Подбирались «нужные» писатели, журналисты, специалисты в области судебной медицины. Территорию Козьих Гор, бывшую до прихода оккупантов излюбленным местом гуляния жителей Смоленска, гитлеровцы сделали запретной зоной. К началу пропагандистской акции они усилили охрану; кроме поляков, служивших в вермахте, ее стали осуществлять эсэсовцы. В Катыни разместили немецкую роту пропаганды. Геббельс наставительно указывал своим подчиненным: «Немецкие офицеры, которые возьмут на себя руководство, должны быть исключительно политически подготовленными и опытными людьми, способными действовать ловко и уверенно. Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей линии. Целесообразно было бы избрать одного человека от нас и одного от ОВК которые уже теперь подготовили бы в Катыни поминутную программу». Таким образом, Геббельс и не скрывал от подчиненных, что катынское дело фальшивка и потому требовал от них действовать «осмысленно».

Международный Красный Крест участия в геббельсовской провокации не принимал, несмотря на шантаж и угрозы гитлеровцев. Зато «лондонские поляки», вступив в позорный сговор с немцами, направили в Катынь Техническую комиссию Польского Красного Креста далее - ПК. - Ю.С.). Она там пробыла с 17 апреля по 9 июня 1943 года. Возглавлял ее поляк К. Скаржинский, а на завершающем этапе - его соотечественник М. Водзинский. Они составили отчеты о работе комиссии, которые хранятся в Лондоне. В своих изысканиях современные геббельсовцы предпочитают давать фрагменты только из отчета Скаржинского, поскольку у Водзинского им не нравится излишняя дотошность последнего, указывающего, например, что «все пулевые ранения были произведены из пистолета при использовании боеприпасов фабричной марки Geco 7,65 D». Но и отчет Скаржинского они опасаются воспроизводить полностью В отчете присутствуют детали и подробности, которые свидетельствуют, что полякам немцы отводили жалкую и унизительную роль статистов, призванных своим присутствием придать пропагандистскому спектаклю видимость «расследования». Характерны такие отрывки из отчета: «Вынесенные на носилках из рвов трупы укладывали в ряд и приступали к поиску документов таким образом, что каждый труп отдельно обыскивали двое рабочих в присутствии одного члена комиссии ПКК... Члены комиссии, занятые поиском документов, не имели права их просмотра и сортировки. Они обязаны были только упаковывать следующие предметы: а) бумажники со всем их содержимым; б) всевозможные бумаги, найденные россыпью; в) награды и памятные предметы; г) медальоны, крестики и пр.; д) погоны; е) кошельки; ж) всевозможные ценные предметы. Таким образом, просмотренные, рассортированные и пронумерованные конверты складывались в порядке нумерации в ящики. Они оставались в исключительном распоряжении германских властей. Списки, напечатанные немцами на машинке на немецком языке, не могли быть сверены комиссией с черновиком, так как она уже не имела к ним доступа. Во время работы технической комиссии ПКК в Катынском лесу в период с 15 апреля по 7 июня 1943 года эксгумировано всего 4243 трупа, из которых 4233 изъято из семи могил, находящихся на небольшом расстоянии одна от другой и раскопанных в марте 1943 года германскими военными властями. Очень тщательно и на всей территории проведенное немцами зондирование в связи с тем, чтобы объявленная пропагандой цифра в 12 тысяч трупов не слишком расходилась с действительностью, позволяет предполагать, что больше могил уже не будет. Это зондирование территории обнаружило ряд массовых захоронений русских в различной степени разложения, вплоть до скелетов». Отчет Скаржинского примечателен не только тем, что немцы не показали полякам из Технической Комиссии ни одного документа, то есть отнеслись к ним как к быдлу. В нем поляки еще как бы ненароком обмолвились, что на прозондированной немцами территории, где находились могилы польских офицеров, имелись и могилы с «массовыми захоронениями русских».

Своеобразный намек на то, что поляков расстреливал тот, кто расстреливал и русских.

А комиссия судебно-медицинских экспертов, которую возглавлял Г. Бутц, пробыла в Катыни всего два дня и, вскрыв девять трупов, заранее подготовленных гитлеровцами, 1 мая 1943 года вылетела в Берлин. Но вместо Берлина самолет приземлился на глухом уединенном аэродроме. Впоследствии болгарский доктор Марков вспоминал: «Аэродром был явно военным. Там мы обедали, и сразу после обеда нам предложили подписать экземпляры протокола. Нам предложили подписать их именно здесь, на этом изолированном аэродроме!» Помимо общего протокола, каждый член комиссии писал свое собственное заключение. Болгарин Марков в своем заключении, несмотря на давление немцев, уклонился от выводов, что польские офицеры убиты в 1940 году. В свою очередь, чехословацкий профессор Ф. Гаек, также входивший в комиссию Бутца, издал в 1945 году в Праге брошюру «Катынские доказательства», где привел беспристрастные и безупречные с научной точки зрения аргументы в подтверждение того, что польские офицеры не могли быть расстреляны ранее осени 1941 года. Что касается самого Г. Бутца, то его судьба оказалась печальной. Наши Геббельсовцы стараются не вспоминать о нем, ибо им очень не хочется говорить, что в 1944 году Бутца убили сами немцы, заподозрив, что он раскроет их аферу с катынскими захоронениями.

А что стало с «вещественными доказательствами» в виде документов и разных предметов, которые немцы с помощью поляков из Технической Комиссии в апреле-июне 1943 года упаковывали в ящики? Ведь все «расследование» немцев, помимо бредовых медицинских выводов, строилось на сборе у трупов документов и утверждении, что среди них нет бумаг с датами позднее мая 1940 года. Эти бумаги то ли в 9, то ли в 14 ящиках числом 3184 единицы перевозили на двух грузовиках все дальше вглубь территории «рейха», все дальше от советского наступления Когда же стало ясно, что поражение Германии неминуемо, «начальник железнодорожной станции при приближении советских войск сжег, в соответствии с распоряжением, документы», как пишет известный современный геббельсовец Ч. Мадайчик. Команда клеветников пытается сделать вид, что, дескать, ничего особенного, если подсудимый уничтожил оправдывающие его документы. А я утверждаю, что немцы сожгли эти документы именно потому, что в них содержалось доказательство их вины.

В 1990-1991 годах «историки» Н. Лебедева и Ю. Зоря, входившие в академическую часть сторонников геббельсовской версии о судьбе польских офицеров, в своих писаниях заявляли, что «...в апреле-мае 1940 года более 15 тысяч польских военнопленных - офицеров и полицейских - были вывезены из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей и переданы УНКВД Смоленской и Калининской областей. Таким был их последний маршрут, конечными пунктами которого стали Катынь, Медное и 6-й квартал лесопарковой зоны Харькова». Вышибая слезу у доверчивого читателя пассажами «о последнем маршруте», они высказывали мысль, что позволительно «...сделать вывод о возможности вынесения Особым совещанием при НКВД смертного приговора в отношении военнопленных». Вслед за «учеными-экспертами» мыслишку о расстреле поляков по решению Особого совещания при НКВД СССР подхватили и узколобые следователи из Главной военной прокуратуры СССР В Медном Тверской области летом 1991 года «эксгуматоры» из следственной бригады ГВП СССР с участием поляков перекопали все кладбище. Фактически никаких расстрелянных поляков в Медном не нашли и не могли найти, так как их никто там не расстреливал, но не преминули поставить на кладбище памятник с надписью, что здесь захоронено 6000 поляков, «расстрелянных русскими». Польский ксендз Пешковский вместе с другими поляками и следователями из ГВП СССР занимались эксгумацией трупов под Харьковом в период с 25 июля по 7 августа 1991 года. Нашли 169 черепов и на 62 из них обнаружили следы пулевых ранений; на месте, где работали гробокопатели, хоронили уголовников и членов советской «пятой колонны». Но на основании только им известных «данных» эти поисковики определили, что на кладбище похоронено 4000 польских военнопленных из Старобельского лагеря под Харьковом.

По фильму, который фиксировал ход эксгумации, ясно, что следственная бригада не обнаружила ничего, что могло бы свидетельствовать о принадлежности трупов полякам. Однако через четыре года вдруг выясняется, что были найдены многочисленные «вещественные доказательства», о чем всему миру поведал ксендз Пешковский, успевший издать две книжки. Простодушный и одновременно лукавый ксендз в своих писаниях сообщил любопытную деталь, связанную с раскопками в Медном и под Харьковом. По его словам, основная масса предметов, названных вещественными доказательствами, найдена не в могилах, а в каких-то отдельных ямах и ямках. Выходит, что у поляков перед расстрелом отбирали табакерки, газеты, записки, перстни и, захоронив расстрелянных, потом выкапывали специальные ямы и ямки, куда и зарывали отобранные у обреченных предметы. Бедный ксендз! В его изложении очень трогательно звучит уверение, что и деревянная табакерка, и газета, и записка, пролежав в иссиня-черной жиже 51 год, не истлели, а сохранились так, что их можно было читать «при открытой балконной двери».

Бросается в глаза, что почерк, методы и приемы, которыми пользовались поляки и их соучастники-следователи в 1991 году, напрямую перекликаются с почерком, методами и приемами немцев в 1943 году под Катынью. Разница лишь в том, что немцы утаивали, а потом уничтожали вещественные доказательства своей вины, в то время как поляки при содействии наших коллаборационистов фабрикуют доказательства чужой вины. Но это разница, которая придает действиям польско-российской стороны еще более гнусный характер. Полякам очень хочется, чтобы их военнопленные офицеры были объявлены жертвами русских, а не немцев. С русских можно потребовать компенсации в евровалюте, а с немцев не потребуешь.

Как мы уже упоминали, в сочинениях российско-польских геббельсовцев можно часто встретить соединенное со страхом и трепетом упоминание об Особом совещании при НКВД СССР, которому приписывают решение о расстреле польских офицеров. Наши демократы всех цветов и оттенков так запугали самих себя и других «внесудебными репрессивными органами тоталитарного режима», что, выдвигая бредовые измышления о зловещей роли Особого совещания в судьбе поляков, не удосужились даже заглянуть в Положение об этом органе. А в Положении говорится:

1. Предоставить Наркомвнуделу в отношении лиц, признаваемых общественно опасными, ссылать на срок до 5 лет под гласный надзор в местности, список которых устанавливается НКВД; высылать на срок до 5 лет под гласный надзор с запрещением проживания в столицах, крупных городах и промышленных центрах СССР: заключать в исправительно-трудовые лагеря и в изоляционные помещения при лагерях на срок до 5 лет, а также высылать за пределы СССР иностранных подданных, являющихся общественно опасными.

2. Предоставить Наркомвнуделу право в отношении лиц, подозреваемых в шпионаже, вредительстве, диверсиях и террористической деятельности, заключать в тюрьму на срок от 5 до 8 лет.

3. Для осуществления указанного в п.п.1 и 2 при народном комиссаре внутренних дел под его председательством действует Особое совещание...

Таким образом, Особое совещание не имело права приговаривать кого-либо к расстрелу, а потому изобретенные нашими геббельсовцами страшилки лопнули как мыльный пузырь и российско-польские клеветники в очередной раз изобличили сами себя. Надо добавить, что никаких «Особых совещаний» на уровне республик, краев, областей никогда и в помине не существовало; оно действовало только при НКВД СССР. И еще одна характерная черта Особого совещания: оно всегда контролировалось Прокурором СССР, который имел право при несогласии с его решением принести протест в Президиум ЦИК СССР, что приостанавливало исполнение решения Особого совещания. Подлость отечественных геббельсовцев состоит в том, что они постоянно прибегают к подмене понятий, к отождествлению Особого совещания при НКВД СССР с «тройками», канувшими в Лету еще в 1938 году.

Перед фальсификаторами, сфабриковавшими следственное дело о расстреле польских офицеров войсками НКВД, на заключительном этапе возникли, на мой взгляд, две щекотливые проблемы:

1. Как устранить расхождение между утверждением гитлеровцев, объявивших в 1943 году, что в Катыни расстреляно около 12 тысяч польских офицеров, и нынешним российско-польским "расследованием", определившим, что под Медным "расстреляно" 6 тысяч поляков, под Харьковом - 4 тысячи и в Катыни - немногим более 4 тысяч человек.

2. На какой государственный орган Союза ССР возложить ответственность за решение о расстреле польских офицеров, если все попытки притянуть за уши к этому Особое совещание при НКВД оказались настолько несостоятельными, что настаивать на них могут только законченные кретины и законченные подлецы. (Впрочем, если польский президент Квасьневский доволен "расследованием" и излучает по поводу его результатов радость, то мы имеем дело и с теми, и с другими одновременно).

После ввода советских войск на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины в сентябре-октябре 1939 года в качестве интернированных, а после объявления эмигрантским правительством Польши в ноябре 1939-го состояния войны с СССР - в качестве военнопленных - в Советском Союзе оказалось около 10 тысяч офицеров бывшей польской армии и примерно столько же жандармов, полицейских, разведчиков, тюремных работников - всего около 20 тысяч человек (не считая рядовой и унтер-офицерский состав). К весне 1940 года они были разделены на три категории.

Первая категория - это опасные преступники, изобличенные в убийствах коммунистов на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, в диверсиях, шпионаже и других тяжких преступлениях против СССР. После ареста судебными органами СССР они осуждены - часть к лишению свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях, часть - к расстрелу. С учетом тех данных, которые вследствие разного рода обмолвок и проговоров сообщают нам российско-польские геббельсовцы, общая численность приговоренных к смертной казни составила около одной тысячи человек. Точной цифры назвать невозможно из-за того, что российские фальсификаторы уничтожили в доставшихся им архивах дела по всем преступникам-полякам, чтобы им было легче вместе с польскими соучастниками выстроить версию о расстреле польских офицеров "сталинским режимом".

Вторая категория - лица из числа польских офицеров, которые для мировой общественности должны были обозначать польских военнопленных - всего около 400 человек. Их отправили в Грязовецкий лагерь для военнопленных в Вологодской области. Большинство их в 1941 году освободили и передали генералу Андерсу, приступившему к формированию на территории СССР польской армии. Эту армию, насчитывавшую несколько дивизий, генерал Андерс, с согласия советского руководства, убедившегося, что андерсовцы не желают воевать против гитлеровцев на Восточном фронте вместе с Красной Армией, увел через Туркмению и Иран к англо-американцам в 1942 году. К слову сказать, англичане, в распоряжении которых оказались подразделения Андерса, не церемонились с заносчивыми поляками и весной 1944 года бросили их под немецкие пулеметы в гористую горловину итальянского местечка Монтекасино, где они в большом количестве и полегли.

Третью категорию составила основная часть польских армейских офицеров, жандармов и полицейских, освобождать которых нельзя было по двум причинам. Во-первых, они могли влиться в ряды Армии Крайовой, подчинявшейся польскому эмигрантскому правительству и развернувшей полупартизанские военные действия против Красной Армии и советских властных структур. Во-вторых, исходя из неминуемости войны с гитлеровской Германией, в отношении чего у советского руководства не было никаких иллюзий, не исключалась нормализация отношений с польским правительством в эмиграции и последующее использование поляков для совместной борьбы против фашизма.

Мучительное и болезненное решение судьбы третьей, основной части польских военнопленных нашли в том, что они Особым совещанием при НКВД СССР были признаны общественно опасными, осуждены и заключены в исправительно-трудовые лагеря. Их отправка из Козельского, Осташского и Старобельского лагерей для военнопленных (лагеря для военнопленных и исправительно-трудовые лагеря имеют совершенно разный характер, т.к. в последних содержатся только осужденные) производилась в апреле-мае 1940 года. Осужденных поляков транспортировали в исправительно-трудовые лагеря особого назначения, размешенные западнее Смоленска, а таких было три. Поляков, содержавшихся в этих лагерях, использовали на строительстве и ремонте шоссейных дорог вплоть до вторжения гитлеровцев на территорию СССР Начало войны для Советского Союза складывалось крайне неблагоприятно. Уже 16 июля 1941 года германские войска захватили Смоленск, а лагеря с польскими военнопленными-заключенными оказались у них еще раньше. В обстановке неразберихи и элементов паники эвакуировать поляков в глубь советской территории железнодорожным или автомобильным транспортом не представлялось возможным, а уходить на Восток пешим порядком вместе с немногочисленной охраной они отказались. Лишь немногие из числа польских офицеров-евреев сделали это. Кроме того, наиболее решительные и смелые из офицеров стали пробираться на Запад, благодаря чему части из них удалось уцелеть.

В руках у гитлеровцев оказалась вся картотека на поляков, которую вели в исправительно-трудовых лагерях. Это позволило им объявить в 1943 году, что число расстрелянных составляет около 12 тысяч. Используя данные картотеки, они опубликовали "Официальные материалы..." своего расследования, куда включили различные "документы" в подтверждение своей клеветнической версии расстрела польских офицеров советскими. Но, несмотря на немецкую педантичность, среди приведенных документов оказались такие, которые свидетельствовали, что их владельцы были живы по состоянию на октябрь 1941 года. Вот что, например, писал по поводу "Официальных материалов..." немцев В.Н. Прибытков, работавший директором Центрального особого архива СССР до перехода его под контроль ельцинистов: "... Решающий документ, приведенный, представляет собой свидетельство о гражданстве, выданное капитану Стефану Альфреду Козлинскому в Варшаве 20 октября 1941 года. То есть этот документ, содержащийся в официальном немецком издании и извлеченный из катынской могилы, полностью перечеркивает версию гитлеровцев о том, что расстрелы производились весной 1940 года, и показывает, что расстрелы производились после 20 октября 1941 года, то есть немцами". Имеющиеся данные убедительно свидетельствуют, что к расстрелам поляков в Катынском лесу немцы приступили в сентябре 1941 года и к декабрю того же года акцию завершили. В материалах расследования, проводившегося комиссией академика Н.Н. Бурденко, есть доказательства и того, что немцы перед демонстрацией в 1943 году захоронений в Катынском лесу разного рода "полуофициальным" организациям и лицам вскрывали могилы и свозили в них трупы поляков, расстрелянных ими в других местах. Советские военнопленные, привлеченные к этим работам в количестве 500 человек, были уничтожены. Рядом с захоронениями расстрелянных в Катынском лесу поляков находятся массовые захоронения русских. В них, относящихся преимущественно к 1941-му и частично к 1942 году, покоится прах 25 тысяч советских военнопленных и гражданских лиц. Трудно поверить, но "академики-эксперты" и горе-следователи, страдающие синдромом смердяковщины, наплодив за 14 лет "расследования" горы бумаг, даже не упоминают об этом!

В истории с польскими военнопленными офицерами действия тогдашнего политического руководства во главе со Сталиным не выглядят юридически безупречными. Были нарушены некоторые нормы международного права, а именно соответствующие положения Гаагской 1907 года и Женевской 1929 года Конвенций об обращении с военнопленными вообще и с военнопленными офицерского состава, в частности. Не надо этого отрицать, поскольку отрицание в данном случае на руку нашим врагам, которые с помощью "катынского дела" хотят окончательно переписать историю Второй Мировой войны. Мы должны признать, что осуждение польских офицеров Особым совещанием при НКВД СССР и направление их в исправительно-трудовые лагеря с изменением их статуса с военнопленных на заключенных, если и может быть оправдано с позиций политико-экономической целесообразности, то никак не оправдывается с позиций международного права. Мы должны также признать, что направление польских офицеров в лагеря вблизи от западной границы СССР лишило нас возможности обеспечить им должную безопасность в связи с вероломным нападением гитлеровской Германии. И становится понятным, почему Сталин и Берия в ноябре-декабре 1941 года не могли сказать что-то определенное генералам Сикорскому, Андерсу и польскому послу Коту о судьбе польских офицеров, захваченных в плен Красной Армией в сентябре-октябре 1939 года. Они действительно не знали, что с ними стало после оккупации гитлеровцами значительной части территории СССР. А сказать, что к моменту вторжения немцев поляки находились в исправительно-трудовых лагерях западнее Смоленска, означало международный скандал и создало бы трудности в создании антигитлеровской коалиции. Между тем, лондонское польское правительство уже в начале декабря 1941 года получило достоверную информацию о расстреле польских офицеров немцами под Катынью. Но оно не довело эту информацию до советского руководства, а глумливо продолжало "выяснять", куда делись их соотечественники-офицеры. Почему? Причина первая в том, что поляки в 1941-1942 годах и даже в 1943-м были уверены, что Гитлер одержит победу над Советским Союзом. Причина вторая, проистекающая из первой, в желании шантажировать советское руководство для последующего отказа от участия в военных действиях против немцев на советско-германском фронте.

Геббельсовская фальсификация "катынского дела" была разоблачена в ходе расследования, проведенного в период с 5 октября 1943 года по 10 января 1944 года Чрезвычайной Государственной Комиссией под председательством академика Н.Н. Бурденко. Основные результаты работы Комиссии Н.Н. Бурденко вошли в обвинительное заключение Нюрнбергского Трибунала как "Документ СССР-48". В ходе расследования дела о польских офицерах было допрошено 95 свидетелей, проверено 17 заявлений, проведена необходимая экспертиза, осмотрено место расположения катынских могил.

В качестве косвенного доказательства своей версии все современные геббельсовцы называют тот факт, что Нюрнбергский Трибунал исключил эпизод с Катынью из числа преступлений главарей нацистской Германии. Заключение комиссии Бурденко предъявлялось как документ обвинения, который в качестве официального, согласно статье 21 Устава Международного Военного Трибунала, не требовал дополнительных доказательств. Ведь руководители фашистской Германии обвинялись не в том, что они лично кого-то застрелили или сожгли живьем в избах. Их обвиняли в проведении политики, имевшей результатом такие массовые преступления, которых не знало человечество. Обвинители и показали, что геноцид против поляков, проявившийся и под Катынью, являлся официальной политикой фашистов. Однако, судьи Нюрнбергского Трибунала, не приняв во внимание выводы комиссии Бурденко, лишь имитировали судебное следствие по расстрелу польских офицеров под Катынью. Ведь уже тлели угли холодной войны! По прошествии нескольких лет, в 1952 году, американский член Нюрнбергского Трибунала Роберт X. Джексон признал, что его позицию по Катыни определило соответствующее указание от правительства президента Г. Трумэна. В 1952 году комиссия Конгресса США сфабриковала нужную им версию катынского дела и в своем заключении рекомендовала правительству США передать дело в ООН для расследования. Однако, как сетуют польские геббельсовцы, "...Вашингтон не посчитал возможным это сделать". Почему? Да потому что вопрос о том, кто убил поляков, для американцев никогда не был секретом. И в 1952 году Вашингтон оказался в положении нынешних геббельсовцев, боявшихся нести дело в суд правительству США выгодно жевать это дело в прессе, но оно не могло допустить его судебного разбирательства- У американского правительства хватило ума не тащить фальшивки в ООН. А вот наши туповатые провинциалы, Горбачев и Ельцин., с любой подделкой неслись в Варшаву к польским президентам. Но и этого мало: Ельцин поручил своим опричникам выложить фальшивки перед Конституционным судом РФ и вместе с ними оказался уличенным в подлоге. Итог: Конституционный суд ни словом не обмолвился о катынской трагедии, и по логике российско-польских геббельсовцев это надо трактовать как оправдательный вердикт Советском Союзу и его руководству. Нельзя не согласиться с Нобелем, сказавшим однажды: "Любая демократия очень быстро превращается в диктатуру подонков". Нынешнее расследование катынского дела двумя "большими демократиями" - российской и польской - подтверждает справедливость слов знаменитого шведа.

В данных заметках нельзя не коснуться роли немцев в так называемом «расследовании» катынских событий. Эта роль почти не видна, но явно присутствует. После поляков, а вернее, вместе с ними немцы являются наиболее заинтересованной стороной в том, чтобы ответственность за расстрел польских офицеров была возложена на Советский Союз. Они с затаенным дыханием и тихим торжеством восприняли пышущее довольством заявление Квасьневского после встречи с Путиным об окончании «расследования» и о том, что вскоре «документы» будут переданы в польский Институт национальной памяти. Германцы никому и ничего не прощают и умеют ждать своего часа. Они не простили сербам активного сопротивления гитлеровскому вторжению в Югославию и в 1989 году вместе с американцами и англичанами остервенело и яростно бомбили югославские города и села. Они не простили и не простят нам Победы в Великой Отечественной войне и в подсознании многих из них живет испепеляющая ненависть к И. Сталину и к нам - советским людям, сломавшим хребет вермахту. Эту ненависть к нам они стараются изливать через своих агентов влияния. Одним из самых скрытых и самых ценных их агентов влияния в Советском Союзе долгие годы был Валентин Фалин. Для нас эта личность интересна, тем, что именно он стал в ЦК КПСС человеком, запустившим версию Геббельса относительно катынской трагедии. Фалин принадлежал к поколению советских людей, которые удачно родились - в самом конце двадцатых, начале тридцатых. Они были малы, чтобы оказаться на фронте, и стали достаточно взрослыми чтобы в послевоенные годы практически без конкурса легко поступать и заканчивать престижные вузы и быстро продвигаться по служебной лестнице. В 1971-1978 гг. Фалин являлся послом СССР в ФРГ, что с учетом предыдущего опыта общения с западными немцами предопределило его исключительно враждебное отношение к советскому периоду истории нашей страны. По завершении миссии посла в ФРГ Фалин назначен заместителем заведующего Отделом международной информации ЦК КПСС и стал энергично «раскручивать» в интересах немцев «катынское дело», но помешал Ю. Андропов, убравший его из ЦК. Ему пришлось некоторое время довольствоваться должностью политического обозревателя газеты «Известия». Его «звездный час» пробил в эпоху Горбачева: с 1988 года по август 1991-го он заведующий Международным отделом ЦК КПСС, а потом и секретарь ЦК. С конца 1991 года Фалин оказался в ФРГ: немцы позаботились о том, чтобы на германской земле ему жилось комфортно. Сразу уточню, что не считал и не считаю Фалина каким-то заурядным шпионом: он немцам и не нужен был в таком качестве. Главное, к чему они стремились, добиться, чтобы на довоенную, военную и послевоенную историю Европы и мира и на роль Советского Союза он смотрел их глазами. Несомненно, что их большим успехом стало то, что в результате многочисленных приватных бесед с Фалиным, в том числе в период его семилетнего пребывания послом в ФРГ, они сумели убедить его, что геббельсовская версия расстрела польских офицеров в Катыни верна. И это был безошибочный шаг немцев, ибо Фалин уверовал, что стал обладателем «сокровенного Знания». Как мы уже упоминали, первая его попытка запустить из ЦК КПСС клеветническую кампанию по Катыни в интересах Германии не удалась. Зато по возвращении в 1988 году в ЦК Фалин при поддержке М. Горбачева, приступившего к демонтажу социалистического лагеря и уничтожению социализма под флагом строительства «общеевропейского дома», опять в центре «расследования» катынского дела.

Книга Фалина «Без скидок на обстоятельства» очень показательна для понимания того, как фабриковали ложь о Катыни наши геббельсовцы. Во-первых, Фалин, давно узнавший «правду» от западных немцев, сделал вывод, что расстрел польских офицеров - преступление Берии и его подручных, поскольку они транспортировались конвойными войсками из Козельска в Катынь (действительно, транспортировались, но не на расстрел, а в исправительно-трудовые лагеря). Во-вторых, Фалин признает, что на основании одних «косвенных» свидетельств добился вместе с А.Н. Яковлевым, чтобы Горбачев принес официальное извинение президенту Польши В. Ярузельскому, и Генеральный, не без колебаний, согласился «повиниться» за мнимый расстрел офицеров, после чего последовало краткое сообщение 28 апреля 1990 года ТАСС на этот счет. В-третьих, никакого пресловутого «пакета №1» с документами по Катыни, который якобы передавался от одного Генерального к другому, не существовало и в помине. В-четвертых, ни Горбачев, ни Яковлев с Фалиным, принимая решение о принесении извинений Ярузельскому, даже в глаза не видели, что за документы находятся в хранившемся в архиве КГБ деле по Катыни и каково их содержание. Сермяжная правда из того, что сообщил Фалин, такова: когда глава КГБ А. Крючков со своими сотрудниками наконец-то удосужился заглянуть в катынское дело, то обнаружил документы, свидетельствующие об осуждении польских офицеров к лишению свободы. Крючков тогда схватился за голову и вынужден был доложить об «ошибке» Горбачеву, который уже на весь мир «прокукарекал» относительно вины Советского Союза. Признать, что он крупно «лопухнулся» под давлением своих соратников, Фалина и Яковлева, для Горбачева было смерти подобно. А поляки и немцы постоянно требуют зримые документальные подтверждения того, что не существует, и Горбачев, чтобы как-то выйти из положения, дает указание Генеральной прокуратуре СССР начать «расследование» в направлении, подтверждающем его извинения перед поляками.

Но перелопатив горы оправок, следственная бригада ГВП смогла лишь констатировать: «Собранные материалы позволяют сделать предварительный вывод о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания при НКВД...» Никаких документов по катынскому делу, подтверждающих геббельсовскую версию, кроме многочисленных записок Фалина и тех, кого он вовлек в свою провокационную возню, обнаружить не удалось. Этим объясняется самая настоящая брехня Горбачева в его написанном в октябре 1992 года письме новому президенту Польши Л. Валенсе, где он заявляет, что конверт с надписью «не вскрывать» он открыл в самом конце своего президентского правления в декабре 1991 года, в присутствии Ельцина, и предложил ему самому распорядиться этими документами.

Информированность Ельцина о катынской трагедии была нулевой, но, увидев, что с помощью таких «документов» можно поквитаться с «проклятым советским прошлым», он дал указание их озвучить. «Пакет №1» по катынскому делу изобрела алчная и беспринципная свора архивистов и юристов из команды Ельцина, сфальсифицировав документы. В дальнейшем, убедившись, что подлинные документы начисто опровергают геббельсовскую версию, ельцинисты принялись их подделывать. Вольно или невольно, благоприятные условия для фальсификации дела о судьбе польских офицеров создало в свое время само советское руководство. 8 послевоенной советской историографии информация на этот счет была крайне скупой Политическая элита СССР не желала предавать гласности сведения, что накануне войны польские офицеры находились не в лагерях военнопленных, а в исправительно-трудовых лагерях. Кроме того, поляки и немцы были нашими союзниками по Варшавскому договору и братскими народами по социалистическому лагерю. Напоминать о Катыни означало напоминать о том, что поляков расстреляли немцы. Мы и не напоминали, а теперь вину за уничтожение польских офицеров взваливают на нас путем злонамеренной фальсификации.

В Польше создан и действует так называемый союз «катынских семей», имеющий свое управление, знамена, хоругви. Этот «союз» насчитывает более 800 тысяч человек и является рассадником антирусских настроений Он не только культивирует ненависть к России, но и ставит своей целью получение с нас огромных компенсаций, наподобие той, что евреи получают с Германии за «холокост». И цели может добиться. Еще в январе 2002 года во время визита в Польшу В. Путин сказал, что «не исключает возможности распространить на поляков российский закон о жертвах политических репрессий». То есть В. Путин давно закончил «расследование» дела по польским офицерам и рассуждает только о том, какие правовые нормы приспособить для компенсационных выплат. Но какие бы схемы они ни выстраивали, все это одна бесконечная ложь, чтобы приписать преступления Гитлера, Геббельса, фашистской Германии нам - победителям европейского фашизма.

Перелицовка истории и глобальный пересмотр итогов второй мировой войны идут полным ходом. Лет через 20-25 американцы всю информацию, связанную с их атомными бомбардировками японских городов, засекретят, и весь оболваненный мир, как и нынешняя японская молодежь, будет указывать на еще не вымерших русских, как на исчадие рода человеческого, которое хотело весь мир уничтожить с помощью ядерного оружия. Благо, помешали злобным русским славные американские парни из морской пехоты. Самая настоящая русофобия и настоящий нацизм господствуют в США, других натовских странах, странах Прибалтики. А Путин все толкует о проявлениях русского национализма. Проводит политику, при которой мы, вынесшие основную тяжесть Победы во второй мировой войне, постоянно оказываемся кому-то что-то должны и перед кем-то виноватыми. Совсем недавно в ходе визита в КНР взял и одарил китайцев исконно русскими землями площадью 340 квадратных километров. Теперь он размахнулся шире: собирается вместе с министром иностранных дел Лавровым отдать японцам два острова Курильской гряды. Несмотря на путинское «великодушие», японцы куражатся и заявляют, что заключат мирный договор (он нам нужен как пятое колесо) только после передачи им всех островов. На очереди Калининградская область, по-германски Восточная Пруссия. Это всем очевидно! Как очевидно и то, что президент плюет на Конституцию РФ, статья четвертая которой провозглашает, что Российская Федерация «...обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории».

Гнусная фальсификация «катынского дела», осуществляемая нынешним режимом РФ, указывает на величайшую опасность, нависшую над нашей страной и нашим народом. Такие «камни» в прошлое СССР-России бросают с далеко идущими целями. К сожалению, многие из нас этой опасности в достаточной мере не сознают и продолжают верить правителям, давно нас предавшим.

Примечания

Что случилось в Катыни
Весной 1940 года в лесу под селом Катынь в 18 км к западу от Смоленска, а также еще в ряде тюрем и лагерей по всей стране в течение нескольких недель были расстреляны советским НКВД тысячи пленных польских граждан, в основном офицеров. Казни, решение о которых было принято Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1940, проходили не только под Катынью, однако термин "Катынский расстрел" применяется к ним в целом, так как о расстрелах в Смоленской области стало известно в первую очередь.

Всего, согласно рассекреченным в 1990-х данным, сотрудники НКВД в апреле-мае 1940 года расстреляли 21 857 польских заключенных. По данным российской Главной военной прокуратуры, обнародованным в 2004 году в связи с закрытием официального расследования, НКВД завело дела на 14 542 поляков, при этом документально установлена гибель 1803 человек.

Поляки, казненные весной 1940-го, были взяты в плен или арестованы годом ранее в числе (по разным данным) от 125 до 250 тысяч польских военнослужащих и гражданских лиц, которых советские власти после оккупации восточных территорий Польши осенью 1939 года сочли "неблагонадежными" и переместили в 8 специально созданных лагерей на территории СССР. Большую часть их вскоре либо отпустили по домам, либо отправили в ГУЛАГ или на поселение в Сибирь и Северный Казахстан, либо (в случае с жителями западных областей Польши) передали Германии.

Однако тысячи "бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических контрреволюционных партий, участников вскрытых контрреволюционных повстанческих организаций, перебежчиков и др"., глава НКВД Лаврентий Берия предложил считать "закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти" и применить к ним высшую меру наказания - расстрел.

Польских заключенных казнили во многих тюрьмах по всему СССР. По данным КГБ СССР, в Катынском лесу были расстреляны 4 421 человек, в Старобельском лагере близ Харькова - 3 820, в Осташковском лагере (Калининская, сейчас Тверская область) - 6 311 человек, в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии - 7 305 человек.

Расследования
Название села под Смоленском стало символом преступлений сталинского режима против поляков еще и потому, что именно с Катыни началось расследование расстрелов. То обстоятельство, что первыми доказательства виновности НКВД представила немецкая полевая полиция в 1943 году предопределил отношение к этому расследованию в СССР. Москва решила, что наиболее правдоподобным будет возложить вину за расстрел на самих фашистов, тем более что при расстреле офицеры НКВД использовали "вальтеры" и другое оружие, стрелявшее патронами немецкого производства.

После освобождения Смоленской области советскими войсками специальной комиссией было проведено расследование, которое установило - пленные поляки были расстреляны немцами в 1941 году. Эта версия стала официальной в СССР и странах Варшавского договора вплоть до 1990 года. Обвинения по Катыни советская сторона предъявляла и по окончании войны в рамках Нюрнбергского процесса, однако убедительных доказательств вины немцев представить не удалось, в результате этот эпизод в обвинительном заключении не фигурировал.

Признания и извинения
В апреле 1990 года в Москву с официальным визитом приехал польский лидер Войцех Ярузельский. В связи с обнаружением новых архивных документов, косвенно доказывающих вину НКВД, советское руководство решило изменить свою позицию и признать, что поляков расстреливали офицеры советской госбезопасности. 13 апреля 1990 года ТАСС опубликовал заявление, в частности, гласившее: "Выявленные архивные материалы в своей совокупности позволяют сделать вывод о непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова (Всеволод Меркулов, в 1940 году руководивший Главным управлением госбезопасности НКВД - Вести.Ru ) и их подручных. Советская сторона, выражая глубокое сожаление в связи с катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма".

Михаил Горбачев передал Ярузельскому списки офицеров, отправленных по этапу - фактически, к месту расстрела, из лагерей в Козельске. Осташкове и Старобельске, а советская Генпрокуратура вскоре начала официальное расследование. В начале 90-х в ходе визита в Варшаву извинения полякам принес президент России Борис Ельцин. Представители российской власти неоднократно заявляли, что разделяют скорбь польского народа по погибшим в Катыни.

В 2000-м году в Катыни был открыт мемориал жертвам репрессий, общий - не только полякам, но и советским гражданам, которых НКВД расстреливало в том же Катынсокм лесу.

В конце 2004 года открытое в 1990 году расследование было прекращено Главной военной прокуратурой РФ на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - в связи со смертью подозреваемых или обвиняемых. Причем из 183 томов дела, польской стороне было передано 67, так как остальные 116, по словам военного прокурора, содержат государственную тайну. Верховный суд РФ в 2009 году .

Российский премьер Владимир Путин в статье, опубликованной в польской "Газете Выборча" в канун рабочего визита в августе 2009 года: "Тени прошлого не могут больше омрачать сегодняшний, а тем более завтрашний день сотрудничества. Наш долг перед ушедшими, перед самой историей, сделать все, чтобы избавить российско-польские отношения от груза недоверия и предубежденности, доставшегося нам в наследство, перевернуть страницу и начать писать новую".

По мнению Путина, "народу России, судьбу которого исковеркал тоталитарный режим, хорошо понятны обостренные чувства поляков, связанные с Катынью, где покоятся тысячи польских военнослужащих". "Мы обязаны вместе хранить память о жертвах этого преступления", - призывал премьер России. Глава российского правительства уверен, что "мемориалы "Катынь" и "Медное", как и трагическая судьба русских солдат, взятых в польский плен в ходе войны 1920 года, должны стать символами общей скорби и взаимного прощения".

В феврале 2010 года Владимир Путин своего польского коллегу Дональда Туска посетить 7 апреля Катынь, где пройдут мемориальные мероприятия, посвященные 70-летию Катынского расстрела. Туск принял приглашение, вместе с ним в Россию приедут Лех Валенса, первый премьер посткоммунистической Польши Тадеуш Мазовецкий, а также члены семей жертв расстрелов НКВД.

Примечательно, что в преддверии встречи премьеров России и Польши в Катыни канал "Россия Культура" показал фильм , который и .

Требования реабилитации
Польша требует, чтобы расстрелянных в 1940 году поляков в России признали жертвами политических репрессий. Кроме того, многие там хотели бы услышать от российских официальных лиц извинения и признание Катынского расстрела актом геноцида, а не ссылки на то, что нынешние власти не отвечают за преступления сталинского режима. Прекращение дела, а особенно то обстоятельство, что постановление о его прекращении наряду с другими документами было признано секретным и не обнародовалось, только подлили масла в огонь.

После решения ГВП Польша начала собственное прокурорское расследование "массового убийства польских граждан, совершённого в Советском Союзе в марте 1940 года". Возглавляет расследование профессор Леон Керес, руководитель "Института национальной памяти". Поляки хотят все же выяснить, кто отдал приказ о казни, фамилии палачей, а также дать правовую оценку деяниям сталинского режима.

Родственники некоторых офицеров, погибших в Катынском лесу, в 2008 году обратились в Главную военную прокуратуру РФ с требованием рассмотреть возможность реабилитации расстрелянных. ГВП отказала, а позже Хамовнический суд отклонил жалобу на ее действия. Теперь требования поляков рассматривает Европейский суд по правам человека.

Расследование всех обстоятельств массового убийства польских военнослужащих, вошедшего в историю как «Катынский расстрел», до сих пор вызывает бурные дискуссии и в России, и в Польше. Согласно «официальной» современной версии убийство польских офицеров - дело рук НКВД СССР. Однако еще в 1943-1944 гг. специальная комиссия во главе с главным хирургом РККА Н. Бурденко пришла к выводу о том, что польских военнослужащих убили гитлеровцы. Несмотря на то, что действующее российское руководство согласилось с версией «советского следа», в деле о массовом убийстве польских офицеров действительно очень много противоречий и неясностей. Чтобы понять, кто мог расстрелять польских военнослужащих, необходимо более внимательно взглянуть на сам процесс расследования Катынского расстрела.

В марте 1942 года жители деревни Козьи Горы, что на Смоленщине, сообщили оккупационным властям о месте массового захоронения польских военнослужащих. Работавшие в строительном взводе поляки раскопали несколько захоронений и сообщили об этом немецкому командованию, однако оно первоначально отнеслось к с полным безразличием. Ситуация изменилась в 1943 году, когда на фронте уже произошел перелом и Германия была заинтересована в усилении антисоветской пропаганды. 18 февраля 1943 года немецкая полевая полиция приступила к раскопкам в Катынском лесу. Была сформирована специальная комиссия, которую возглавил профессор университета Бреслау Герхардт Бутц - «светило» судебно-медицинской экспертизы, в годы войны служивший в звании капитана начальником судебно-медицинской лаборатории группы армий «Центр». Уже 13 апреля 1943 года немецкое радио сообщило о найденном месте захоронения 10 тысяч польских офицеров. На самом деле, количество упокоившихся в Катынском лесу поляков немецкие следователи «вычислили» очень просто - они взяли общее количество офицеров польской армии до начала войны, из которого вычли «живых» - военнослужащих армии Андерса. Все остальные польские офицеры, по утверждениям немецкой стороны, были расстреляны НКВД в Катынском лесу. Естественно, не обошлось и без присущего гитлеровцам антисемитизма - германские средства массовой информации тут же сообщили, что в расстрелах участвовали евреи.

16 апреля 1943 года Советский Союз официально опроверг «клеветнические выпады» гитлеровской Германии. 17 апреля за разъяснениями к советскому правительству обратилось правительство Польши в изгнании. Интересно, что тогда польское руководство не старалось обвинить во всем Советский Союз, а делало упор на преступления гитлеровской Германии против польского народа. Тем не менее, СССР прервал отношения с польским правительством в изгнании.

Йозефу Геббельсу, «пропагандисту номер один» Третьего Рейха, удалось достичь даже большего эффекта, чем он предполагал изначально. Катынский расстрел был выдан германской пропагандой за классическое проявление «зверств большевиков». Очевидно, что гитлеровцы, обвиняя советскую сторону в убийстве польских военнопленных, стремились дискредитировать Советский Союз в глазах стран Запада. Жестокая казнь польских военнопленных, якобы осуществленная советскими чекистами, должна была, по мнению гитлеровцев, оттолкнуть от сотрудничества с Москвой США, Великобританию и польское правительство в изгнании. Последнее Геббельсу удалось - в Польше версию о расстреле польских офицеров советским НКВД приняли очень многие. Дело в том, что еще в 1940 году прекратилась переписка с польскими военнопленными, находившимися на территории Советского Союза. Больше о судьбе польских офицеров не было известно ничего. В тоже время, представители США и Великобритании пытались «замять» польскую тему, поскольку не хотели нервировать Сталина в столь ответственный период, когда советские войска смогли переломить ситуацию на фронте.

Для обеспечения более масштабного пропагандистского эффекта гитлеровцы даже привлекли к расследованию Польский Красный Крест (ПКК), представители которого были связаны с антифашистским сопротивлением. С польской стороны комиссию возглавил Мариан Водзинский - медик из Краковского университета, человек авторитетный и участвовавший в деятельности польского антифашистского сопротивления. Гитлеровцы пошли даже на то, чтобы допустить представителей ПКК на место предполагаемого расстрела, где происходили раскопки могил. Выводы комиссии были неутешительными - ПКК подтвердил немецкую версию о том, что польские офицеры были расстреляны в апреле-мае 1940 года, то есть - еще до начала войны Германии с Советским Союзом.

28-30 апреля 1943 года в Катынь прибыла международная комиссия. Конечно, это было очень громкое название - на самом деле, комиссия формировалась из представителей государств, оккупированных гитлеровской Германией или поддерживавших с ней союзные отношения. Как и следовало ожидать, комиссия приняла сторону Берлина и также подтвердила, что польские офицеры были убиты весной 1940 года советскими чекистами. Дальнейшие следственные действия немецкой стороны, однако, были прекращены - в сентябре 1943 года Красная армия освободила Смоленск. Практически сразу же после освобождения Смоленщины советское руководство приняло решение о необходимости проведения собственного расследования - для разоблачения гитлеровской клеветы о причастности Советского Союза к массовым убийствам польских офицеров.

5 октября 1943 года была создана специальная комиссия НКВД и НКГБ под руководством народного комиссара государственной безопасности Всеволода Меркулова и заместителя народного комиссара внутренних дел Сергея Круглова. В отличие от немецкой комиссии, советская комиссия подошла к делу более обстоятельно, включая организацию допросов свидетелей. Было опрошено 95 человек. В результате выяснились интересные подробности. Еще до начала войны к западу от Смоленска были размещены три лагеря для польских военнопленных. В них разместили взятых в плен на территории Польши офицеров и генералов Войска Польского, жандармов, полицейских, чиновников. Большая часть военнопленных использовалась на дорожных работах различной степени тяжести. Когда началась война, эвакуировать польских военнопленных из лагерей советские власти не успели. Так польские офицеры оказались уже в германском плену, причем немцы продолжали использовать труд военнопленных на дорожных и строительных работах.

В августе - сентябре 1941 года немецкое командование приняло решение расстрелять всех польских военнопленных, содержащихся в смоленских лагерях. Непосредственно расстрел польских офицеров осуществлял штаб 537-го строительного батальона под руководством обер-лейтенанта Арнеса, обер-лейтенанта Рекста и лейтенанта Хотта. Штаб этого батальона размещался в деревне Козьи Горы. Весной 1943 года, когда уже готовилась провокация против Советского Союза, гитлеровцы согнали советских военнопленных на раскопки могил и, после раскопок, изъяли из могил все документы, датированные временем позже весны 1940 года. Так была «подогнана» дата предполагаемой казни польских военнопленных. Советских военнопленных, проводивших раскопки, немцы расстреляли, а местных жителей заставили дать выгодные немцам показания.

12 января 1944 года была сформирована Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров. Эту комиссию возглавил главный хирург РККА генерал-лейтенант медицинской службы Николай Нилович Бурденко, а включили в нее целый ряд видных советских ученых. Интересно, что в состав комиссии были включены писатель Алексей Толстой и митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич). Хотя общественное мнение на Западе к этому времени было уже достаточно предвзятым, тем не менее, эпизод с расстрелом польских офицеров в Катыни вошел в обвинительное заключение Нюрнбергского трибунала. То есть, фактически была признана ответственность гитлеровской Германии за совершение этого преступления.

На долгие десятилетия про Катынский расстрел забыли, однако, когда в конце 1980-х гг. началось планомерное «расшатывание» советского государства, история Катынского расстрела была вновь «освежена» правозащитниками и журналистами, а затем и польским руководством. В 1990 г. Михаил Горбачев фактически признал ответственность Советского Союза за Катынский расстрел. С этого времени и вот уже почти тридцать лет версия о том, что польских офицеров расстреляли сотрудники НКВД СССР, превратилась в доминирующую версию. Даже «патриотический поворот» российского государства в 2000-е годы не повлиял на изменение ситуации. Россия продолжает «раскаиваться» за преступление, которое совершили гитлеровцы, а Польша выдвигает все более жесткие требования признания расстрела в Катыни геноцидом.

Тем временем, многие отечественные историки и эксперты излагают свою точку зрения на Катынскую трагедию. Так, Елена Прудникова и Иван Чигирин в книге «Катынь. Ложь, ставшая историей», обращают внимание на очень интересные нюансы. Например, все трупы, найденные в захоронениях в Катыни, были одеты в форму польской армии со знаками различия. Но до 1941 года в советских лагерях для военнопленных не разрешалось носить знаки различия. Все пленные были равны по своему статусу и не могли носить кокарды и погоны. Получается, что быть со знаками различия на момент смерти, если бы их действительно расстреляли в 1940 году, польские офицеры просто не могли. Поскольку Советский Союз долгое время не подписывал Женевскую конвенцию, содержание военнопленных с сохранением знаков различия в советских лагерях не допускалось. Судя по всему, гитлеровцы не продумали этот интересный момент и сами способствовали разоблачению своей лжи - польских военнопленных расстреливали уже после 1941 года, но ведь тогда Смоленщина была оккупирована гитлеровцами. На это обстоятельство, ссылаясь на работу Прудниковой и Чигирина, указывает в одной из своих публикаций и Анатолий Вассерман.

Частный детектив Эрнест Асланян обращает внимание на очень интересную деталь - польские военнопленные были убиты из огнестрельного , произведенного в Германии. НКВД СССР такое оружие не использовало. Даже если в распоряжении советских чекистов и имелись экземпляры немецкого оружия, то отнюдь не в том количестве, какое использовалось в Катыни. Однако это обстоятельство сторонниками версии о том, что польские офицеры были убиты советской стороной, почему-то не рассматривается. Точнее, этот вопрос, конечно, поднимался в средствах массовой информации, но ответы на него давались какие-то невразумительные, - отмечает Асланян.

Версия об использовании немецкого оружия в 1940 году для того, чтобы «списать» трупы польских офицеров на гитлеровцев, действительно кажется очень странной. Советское руководство вряд ли рассчитывало на то, что Германия не просто начнет войну, но еще и сможет дойти до Смоленска. Соответственно, не было никаких оснований «подставлять» немцев, расстреливая польских военнопленных из немецкого оружия. Более правдоподобной представляется другая версия - расстрелы польских офицеров в лагерях Смоленщины действительно проводились, но совершенно не в таких масштабах, о которых говорила гитлеровская пропаганда. В Советском Союзе было много лагерей, где содержались польские военнопленные, однако нигде больше массовых расстрелов не проводилось. Что могло заставить советское командование устроить казнь 12 тысяч польских военнопленных именно на Смоленщине? Ответ на этот вопрос дать невозможно. Между тем, сами гитлеровцы вполне могли уничтожить польских военнопленных - они не испытывали никакого пиетета к полякам, не отличались гуманизмом по отношению к военнопленным, особенно к славянам. Уничтожить несколько тысяч поляков для гитлеровских палачей вообще не представляло собой никакой проблемы.

Однако версия об убийстве польских офицеров советскими чекистами очень удобна в современной ситуации. Для Запада прием геббельсовской пропаганды - замечательный способ еще раз «уколоть» Россию, поставить в вину Москве военные преступления. Для Польши и стран Прибалтики эта версия - еще один инструмент антироссийской пропаганды и способ добиться более щедрого финансирования от США и Евросоюза. Что касается российского руководства, то его согласие с версией о расстреле поляков по приказу советского правительства объясняется, судя по всему, сугубо конъюнктурными соображениями. В качестве «нашего ответа Варшаве» можно было бы поднять тему о судьбе советских военнопленных в Польше, которых в 1920 году насчитывалось более 40 тысяч человек. Однако этим вопросом никто не занимается.

Подлинное, объективное расследование всех обстоятельств Катынского расстрела еще ждет своего часа. Остается надеяться на то, что оно позволит полностью разоблачить чудовищную клевету в отношении советской страны и подтвердить, что настоящими палачами польских военнопленных были именно гитлеровцы.

В перестройку Горбачев каких только грехов на советсткую Власть не вешал. Один из них - расстрел польских офицеров под Катынью якобы советскими спецслужбами. В реальности поляков расстреляли немцы, а миф о причастности СССР к расстрелу польских военнопленных запустил в оборот ещё Никита Хрущёв, исходя из своих корыстных соображений.

ХХ съезд имел разрушительные последствия не только внутри СССР, но и для всего мирового коммунистического движения, ибо Москва утратила роль цементирующего идеологического центра, и каждая из стран народной демократии (за исключением КНР и Албании) начала искать свой собственный путь к социализму, и под этой личиной фактически стала на путь ликвидации диктатуры пролетариата и реставрации капитализма.

Первой серьёзной международной реакцией на «секретный» доклад Хрущёва были последовавшие вскоре после смерти лидера польских коммунистов Болеслава Берута антисоветские выступления в Познани – историческом центре великопольского шовинизма. Вскоре смута начала распространяться и на другие города Польши и даже перекинулась на другие восточноевропейские страны, в большей степени – Венгрию, в меньшей – Болгарию. В конце концов польским антисоветчикам под дымовой завесой «борьбы с культом личности Сталина» удалось не просто освободить из тюрьмы правонационалистического уклониста Владислава Гомулку и его сотоварищей, но и привести их к власти.

И хотя Хрущёв пытался поначалу как-то противодействовать, но, в конце концов, вынужден был принять польские требования, чтобы разрядить сложившуюся обстановку, готовую было выйти из-под контроля. Эти требования содержали такие малоприятные моменты, как безусловное признание нового руководства, роспуск колхозов, некоторую либерализацию экономики, гарантии свободы слова, собраний и манифестаций, отмену цензуры, а, главное, официальное признание гнусной гитлеровской лжи о причастности Компартии Советского Союза к Катынскому расстрелу военнопленных польских офицеров. Сгоряча дав такие гарантии, Хрущёв отозвал советского маршала Константина Рокоссовского, поляка по происхождению, занимавшего пост министра обороны Польши, и всех советских военных и политических советников.

Пожалуй, самым неприятным для Хрущёва было требование признать причастность своей партии к Катынскому расстрелу, но согласился он на это лишь в связи с обещанием В. Гомулки навести на след Степана Бандеры, злейшего врага Советской власти, руководителя военизированных формирований украинских националистов, боровшихся против Красной Армии в Великую Отечественную войну и продолжавших свою террористическую деятельность на Львовщине до 50-х годов ХХ века.

Организация украинских националистов (ОУН), возглавляемая С. Бандерой, сделала ставку на сотрудничество с разведками США, Англии, ФРГ, на постоянно действующие связи с различными подпольными кружками и группами на Украине. Для этого туда нелегальными путями проникали её эмиссары, имевшие целью создание подпольной сети и провозившие антисоветскую и националистическую литературу.

Не исключено, что во время своего неофициального визита в Москву в феврале 1959 года Гомулка сообщил, что его спецслужбы обнаружили Бандеру в Мюнхене, и поторопил с признанием «катынской вины». Так или иначе, но по заданию Хрущёва 15 октября 1959 года сотрудник КГБ Богдан Сташинский ликвидирует, наконец, в Мюнхене Бандеру, а суд, состоявшийся над Сташинским в Карлсруэ (ФРГ) сочтёт возможным определить убийце относительно мягкое наказание – всего несколько лет тюремного заключения, поскольку основную вину возложит на организаторов преступления – хрущёвское руководство.

Выполняя взятое обязательство, Хрущёв, опытный потрошитель секретных архивов, отдаёт соответствующие распоряжения председателю КГБ Шелепину, пересевшему в это кресло год назад с поста первого секретаря ЦК ВЛКСМ, и он начинает лихорадочно «работать» над созданием материального обоснования гитлеровской версии мифа о Катыни.

Первым делом Шелепин заводит «особую папку» «О причастности КПСС (уже один этот прокол говорит о факте грубейшей фальсификации – до 1952 года КПСС именовалась ВКП (б) – Л.Б.) к Катынскому расстрелу, где, как он считает, должны храниться четыре главных документа: а) списки расстрелянных польских офицеров; б) доклад Берия Сталину; в) Постановление ЦК партии от 5 марта 1940 года; г) письмо Шелепина Хрущёву (родина должна знать своих «героев»!)

Именно эта «особая папка», созданная Хрущёвым по заказу нового польского руководства, подстёгивала все антинародные силы ПНР, вдохновляемые папой римским Иоанном Павлом II (бывшим архиепископом Кракова и кардиналом Польши), а также помощником президента США Джимми Картера по национальной безопасности, бессменным директором «исследовательского центра, именуемого «институтом Сталина» при Калифорнийском университете, поляком по происхождению, Збигневом Бжезинским ко всё более и более наглым идеологическим диверсиям.

В конце концов, по прошествии ещё трёх десятилетий, история с визитом руководителя Польши в Советский Союз повторилась, только на сей раз в апреле 1990 года прибыл с официальным государственным визитом в СССР президент республики Польша В. Ярузельский с требованием покаяния за «катынское злодеяние» и вынудил Горбачёва сделать следующее заявление: «В последнее время найдены документы (имелась в виду хрущёвская «особая папка» - Л.Б.), которые косвенно, но убедительно свидетельствуют о том, что тысячи польских граждан, погибших в смоленских лесах ровно полвека назад, стали жертвами Берии и его подручных. Могилы польских офицеров – рядом с могилами советских людей, павших от той же злой руки».

Если учесть, что «особая папка» – фальшивка, то и заявление Горбачёва и гроша ломаного не стоило. Добившись от бездарного горбачёвского руководства в апреле 1990 года позорного публичного покаяния за гитлеровские грехи, то есть публикации «Сообщения ТАСС» о том, что «советская сторона, выражая глубокое сожаление в связи с Катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма», контрреволюционеры всех мастей благополучно воспользовались этим взрывом «хрущёвской мины замедленного действия» – фальшивыми документами о Катыни – в своих низменных подрывных целях.

Первым «откликнулся» на горбачёвское «покаяние» лидер пресловутой «Солидарности» Лех Валенса (палец в рот положили – руку покусал – Л.Б.). Он предложил разрешить ещё и другие важные проблемы: пересмотреть оценки послевоенных польско-советских отношений, включая и роль созданного в июле 1944 года Польского комитета национального освобождения, заключённые с СССР договоры, ибо якобы все они основывались на преступных принципах, наказать виновных в геноциде, разрешить свободный доступ к местам захоронения польских офицеров, а самое главное, разумеется само собой,возместить материальный ущерб семьям и близким погибших. 28 апреля 1990 года в сейме Польши выступил представитель правительства с информацией, что переговоры с правительством СССР по вопросу о денежных компенсациях уже ведутся и что в данный момент важно составить список всех претендующих на такого рода выплаты (по официальным данным, таких «родственников» насчиталось до 800 тысяч).

А завершилась подлая акция Хрущёва – Горбачёва разгоном Совета Экономической Взаимопомощи, роспуском военного союза стран Варшавского Договора, ликвидацией восточноевропейского социалистического лагеря. Причём считалось: Запад в ответ распустит НАТО, но – «фиг Вам»: НАТО делает «дранг нах Остен», нагло поглощая страны бывшего восточноевропейского социалистического лагеря.

Однако, вернёмся к кухне создания «особой папки». А. Шелепин начал с того, что, сорвав пломбу, проник в опечатанное помещение, где хранились учётные дела на 21 тыс. 857 пленных и интернированных лиц польской национальности с сентября 1939 года. В письме Хрущёву от 3 марта 1959 года, обосновывая бесполезность этого архивного материала тем, что «все учётные дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности», новоиспечённый «чекист» приходит к выводу: «Исходя из изложенного, представляется целесообразным уничтожить все учётные дела на лиц (внимание!!!), расстрелянных в 1940 году по названной операции». Так возникли «списки расстрелянных польских офицеров» в Катыни. Впоследствии сын Лаврентия Берия резонно заметит: «Во время официального визита Ярузельского в Москву Горбачёв передал ему лишь копии найденных в советских архивах списков бывшего Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР. В копиях значатся фамилии польских граждан, находившихся в 1939 – 1940 годах в Козельском, Осташковском и Старобельском лагерях НКВД. Ни в одном из этих документов речь об участии НКВД в расстреле военнопленных не идёт».

Второй «документ» из хрущёвско-шелепинской «особой папки» сфабриковать было совсем не трудно, так как существовал подробный цифровой доклад Народного комиссара Внутренних дел Союза ССР Л. Берия

И.В. Сталину «О польских военнопленных». Шелепину оставалось одно –придумать и допечатать «постановляющую часть», где Берия якобы требует расстрела для всех военнопленных из лагерей и заключённых, содержащихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии «без вызова арестованных и без предъявления обвинения», – благо пишущие машинки в бывшем НКВД СССР ещё не были списаны. Однако подпись Берия Шелепин подделать не рискнул, так и оставив этот «документ» дешёвой анонимкой. Зато его «постановляющая часть», слово в слово скопированная, ляжет в следующий «документ», который «грамотей» Шелепин назовёт в своём письме к Хрущёву «Постановлением ЦК КПСС (?) от 5 марта 1940 года», и сей lapsus calami , эта описка в «письме» до сих пор торчит, как шило из мешка (и, действительно, как можно исправлять «архивные документы», даже если они придуманы спустя два десятилетия после события? – Л.Б.).

Правда, сам сей главный «документ» о причастности партии обозначен как «выписка из протокола заседания Политбюро ЦК. Решение от 5.03.40.» (ЦК какой партии? Во всех без исключения партийных документах всегда указывалась вся аббревиатура полностью – ЦК ВКП(б) – Л. Б.). Удивительнее всего, что и этот «документ» остался без подписи. И на этой анонимке вместо подписи всего два слова – «секретарь ЦК». И всё!

Так расплатился Хрущёв с польским руководством за голову своего злейшего личного врага Степана Бандеры, попортившего ему много крови в бытность Никиты Сергеевича первым руководителем Украины.

Не понял Хрущёв другого: что цена, которую ему пришлось заплатить Польше за этот, в общем-то неактуальный к тому времени теракт была неизмеримо выше – фактически она была равна пересмотру решений Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций о послевоенном устройстве государственности Польши и других восточноевропейских стран.

Тем не менее, покрытая архивной пылью фальшивая «особая папка», сфабрикованная Хрущёвым и Шелепиным, дождалась своего часа спустя три десятилетия. На неё клюнул, как мы уже убедились, враг советского народа Горбачёв. На неё клюнул и ярый враг советского народа – Ельцин. Последний попытался использовать катынские фальшивки на заседаниях Конституционного суда РСФСР, посвящённых инициированному им «делу КПСС». Представляли эти фальшивки небезызвестные «деятели» ельцинской эпохи – Шахрай и Макаров. Однако даже покладистый Конституционный суд не смог признать эти фальшивки за подлинные документы и нигде в своих решениях о них не упомянул. Грязно сработали Хрущёв с Шелепиным!

Парадоксальную позицию по Катынскому «делу» занял Серго Берия. Его книга «Мой отец – Лаврентий Берия» подписана к печати 18. 04. 94 г., а «документы» из «особой папки» были, как мы уже знаем, обнародованы в январе 1993 года. Маловероятно, что сыну Берия об этом не было известно, хотя он и делает подобный вид. Но его «шило из мешка» – это почти точное воспроизведение рисунка цифры хрущёвского количества расстрелянных в Катыни военнопленных – 21 тыс. 857 (Хрущёв) и 20 тыс. 857 (С.Берия).

В своей попытке обелить отца, он признаёт «факт» Катынского расстрела советской стороной, но при этом обвиняет «систему» и договаривается до того, что его отцу якобы приказали в недельный срок передать пленных польских офицеров Красной Армии, а саму экзекуцию будто бы поручено было провести руководству Наркомата обороны, то есть Климу Ворошилову, и добавляет, что «это та правда, которую тщательно скрывают и по сей день… Факт остаётся фактом: отец отказался участвовать в преступлении, хотя и знал, что спасти эти 20 тыс. 857 жизней уже не в силах… Знаю совершенно точно, что отец мотивировал своё принципиальное несогласие с расстрелом польских офицеров и в письменной форме. Где эти документы?»

Правильно заявлял покойный Серго Лаврентьевич – этих документов нет. Потому что никогда и не было. Вместо того, чтобы доказать несостоятельность признания причастности советской стороны к гитлеровско-геббельсовской провокации по «Катынскому делу» и разоблачить хрущёвскую дешёвку, Серго Берия усмотрел в этом корыстный шанс отомстить партии, которая, по его словам, «всегда умела приложить руку к грязным вещам и при удобном случае переложить ответственность на кого угодно, только не на высшее партийное руководство». То есть, в большую ложь о Катыни, как мы видим, внёс свою лепту и Серго Берия.

При внимательном чтении «Доклада руководителя НКВД Лаврентия Берия» обращает на себя внимание следующая несуразность: в «Докладе» даются цифровые выкладки о находящихся в лагерях для военнопленных 14 тыс. 700 человек из числа бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков (отсюда – цифра Горбачёва – «около 15 тысяч расстрелянных польских офицеров» – Л.Б.), а также об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 тысяч человек – членов различных контрреволюционных и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов и перебежчиков».

Всего, стало быть, 25 тысяч 700. Эта же цифра фигурирует и в упомянутой выше якобы «Выписке из заседания Политбюро ЦК», так как была переписана в фальшивый документ без должного критического осмысления. Но в этой связи трудно понять утверждение Шелепина о том, что в «тайной опечатанной комнате» хранилось 21 тыс. 857 учётных дел и что расстреляны были все 21 тыс. 857 польских офицеров.

Во-первых, как мы видели, не все они были офицерами. По подсчётам Лаврентия Берия, вообще было только чуть свыше 4 тысяч собственно армейских офицеров (генералов, полковников и подполковников – 295, майоров и капитанов – 2080, поручиков, подпоручиков и хорунжих – 604). Это в лагерях для военнопленных, а в тюрьмах бывших польских военнопленных было 1207. Всего, следовательно – 4 тыс. 186 человек. В «Большом энциклопедическом словаре» издания 1998 года так и записано записано: «Весной 1940 года органы НКВД уничтожили в Катыне свыше 4 тысяч польских офицеров». И тут же: «Расстрелы на территории Катыни проводились в период оккупации Смоленской области немецко-фашистскими войсками».

Так кем же, в конце концов, проводились эти злополучные расстрелы – гитлеровцами, НКВД, или, как утверждает сын Лаврентия Берия, частями регулярной Красной Армии?

Во-вторых, явное несоответствие между количеством «расстрелянных» – 21 тыс. 857 и количеством людей, которых «велено» было расстрелять – 25 тыс. 700. Позволительно спросить, как могло получиться, что 3843 польских офицера оказались неучтёнными, какое ведомство их кормило при жизни, на какие средства они жили? И кто их посмел пощадить, если «кровожадный» «секретарь ЦК» велел расстрелять всех «офицеров» до единого?

И последнее. В сфабрикованных в 1959 году материалах по «Катынскому делу» утверждается, что судилищем для несчастных являлась «тройка». Хрущёв «забыл», что в соответствии с Постановлением ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» судебные «тройки» были ликвидированы. Это произошло за полтора года до инкриминируемого органам Советской власти Катынского расстрела.

Правда о Катыни

После позорно провалившегося похода на Варшаву, предпринятого одержимым троцкистской идеей мирового революционного пожара Тухачевским, к буржуазной Польше от Советской России отошли по Рижскому мирному договору 1921 года западные земли Украины и Белоруссии, а это скоро привело к насильственному ополячиванию населения столь нежданно-негаданно на халяву приобретённых территорий: к закрытию украинских и белорусских школ; к превращению православных церквей в католические костёлы; к экспроприации у крестьян плодородных земель и к передаче их польским помещикам; к беззаконию и произволу; к гонениям на национальной и религиозной почве; к жестокому подавлению любых проявлений народного недовольства.

Поэтому нахлебавшиеся буржуазного великопольского беспредела, истосковавшиеся по большевистской социальной справедливости и подлинной свободе западные украинцы и белорусы, как своих освободителей и избавителей, как родных, встречали Красную Армию, когда та пришла в их края 17 сентября 1939 года, и все её действия по освобождению Западной Украины и Западной Белоруссии продолжались 12 дней.

Польские воинские части и соединения войск, почти не оказывая сопротивления, сдавались в плен. Польское правительство Козловского, удравшее в Румынию накануне взятия Гитлером Варшавы, фактически предало свой народ, а новое эмигрантское правительство Польши во главе с генералом В. Сикорским было сформировано в Лондоне 30 сентября 1939 года, т.е. спустя две недели после национальной катастрофы.

К моменту вероломного нападения фашистской Германии на СССР в советских тюрьмах, лагерях и местах ссылки содержалось 389 тыс.382 поляка. Из Лондона очень внимательно следили за судьбой польских военнопленных, которые использовались, в основном, на дорожно-строительных работах, так что если бы они были расстреляны органами Советской власти весной 1940 года, как об этом протрубила на весь мир лживая геббельсовская пропаганда, это стало бы своевременно известно через дипломатические каналы и вызвало бы большой международный резонанс.

К тому же Сикорский, добиваясь сближения с И.В. Сталиным, стремился выставить себя в наилучшем свете, играл роль друга Советского Союза, что опять же исключает вероятность «кровавой расправы», «учинённой» большевиками над польскими военнопленными весной 1940 года. Ничто не указывает на наличие исторической ситуации, которая могла бы явиться стимулом для проведения подобной акции советской стороной.

В то же время у немцев такой стимул в августе – сентябре 1941 года возник после того, как советский посол в Лондоне Иван Майский заключил с поляками 30 июля 1941 года договор о дружбе между двумя правительствами, в соответствии с которым генерал Сикорский должен был сформировать из военнопленных соотечественников в России армию под командованием военнопленного польского генерала Андерса для участия в боевых действиях против Германии. Вот это-то и было для Гитлера стимулом к ликвидации военнопленных поляков, как врагов германской нации, которые, как он знал, были уже амнистированы Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 года – 389 тыс. 41 поляк, в том числе и будущие жертвы немецко-фашистских злодеяний, расстрелянные в Катынском лесу.

Процесс формирования Национальной польской армии под командованием генерала Андерса шёл полным ходом в Советском Союзе, и в количественном отношении она за полгода достигла 76 тыс.110 человек.

Однако, как выяснилось впоследствии, Андерс получил инструкцию от Сикорского: «России ни в коем случае не помогать, а использовать ситуацию с максимальной выгодой для польской нации». Одновременно Сикорский убеждает Черчилля в целесообразности переброски армии Андерса на Ближний Восток, о чём английский премьер пишет И.В. Сталину, и вождь даёт своё добро, причём не только на эвакуацию в Иран самой армии Андерса, но также и членов семей военнослужащих в количестве 43 тыс.755 человек. И Сталину, и Гитлеру было ясно, что Сикорский ведёт двойную игру. По мере того, как возрастала напряжённость в отношениях между Сталиным и Сикорским, происходило потепление между Гитлером и Сикорским. Советско-польская «дружба» завершилась откровенным антисоветским заявлением главы польского эмигрантского правительства от 25 февраля 1943 года, где говорилось, что оно не желает признать исторические права украинского и белорусского народов на объединение в своих национальных государствах». Иными словами, налицо был факт наглых притязаний польского эмигрантского правительства на советские земли – Западную Украину и Западную Белоруссию. В ответ на это заявление И.В. Сталин сформировал из поляков, лояльных Советскому Союзу, дивизию имени Тадеуша Костюшко численностью 15 тысяч человек. В октябре 1943 года она уже сражалась плечом к плечу с Красной Армией.

Для Гитлера это заявление явилось сигналом к взятию реванша за проигранный им коммунистам Лейпцигский процесс по делу о поджоге рейхстага, и он активизирует деятельность полиции и гестапо Смоленщины по организации катынской провокации.

Уже 15 апреля Германское информбюро передало по берлинскому радио, что немецкие оккупационные власти обнаружили в Катыни близ Смоленска могилы 11 тысяч польских офицеров, расстрелянных еврейскими комиссарами. На следующий день Советское информбюро разоблачило кровавую махинацию гитлеровских палачей, а 19 апреля газета «Правда» в передовой статье писала: «Гитлеровцы изобретают каких-то еврейских комиссаров, якобы участвовавших в убийстве 11 тысяч польских офицеров. Опытным мастерам провокации нетрудно придумать несколько фамилий никогда не существовавших людей. Таких «комиссаров», как Лев Рыбак, Авраам Борисович, Павел Броднинский, Хаим Финберг, названных германским информационным бюро, немецко-фашистские жулики просто выдумали, так как подобных «комиссаров» ни в Смоленском отделении ГПУ, ни вообще в органах НКВД не было и нет».

28 апреля 1943 года в «Правде» была опубликована «нота Советского правительства о решении прервать отношения с Польским правительством», в которой, в частности, говорилось, что «эта враждебная кампания против Советского государства предпринята Польским правительством для того, чтобы путём использования гитлеровской клеветнической фальшивки произвести нажим на Советское правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счёт интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы».

Сразу же после изгнания немецко-фашистских захватчиков из Смоленска (25 сентября 1943 года) И.В. Сталин посылает на место преступления специальную комиссию по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров. В состав комиссии входили: член Чрезвычайной Государственной комиссии (ЧГК занималась расследованием злодеяний гитлеровцев на оккупированных территориях СССР и скрупулёзно подсчитывала ущерб, причинённый ими – Л.Б.), академик Н. Н. Бурденко (председатель Спецкомиссии по Катыни), члены ЧГК: академик Алексей Толстой и митрополит Николай, председатель Всеславянского комитета, генерал-лейтенант А.С. Гундоров, председатель исполкома Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца С.А. Колесников, нарком просвещения СССР, академик В.П. Потёмкин, начальник Главного военно-санитарного управления РККА генерал-полковник Е.И. Смирнов, председатель Смоленского облисполкома Р.Е. Мельников. Для выполнения поставленной перед нею задачи комиссия привлекла лучших судебно-медицинских экспертов страны: главного судмедэксперта Наркомздрава СССР, директора НИИ судебной медицины В.И. Прозоровского, зав. кафедрой судебной медицины 2-го Московского мединститута В.М. Смольянинова, старших научных сотрудников НИИ судебной медицины П.С. Семеновского и М.Д. Швайкову, главного патолога фронта, майора медицинской службы, профессора Д.Н. Выропаева.

Денно и нощно, не покладая рук, в течение четырёх месяцев авторитетная комиссия добросовестно исследовала детали «Катынского дела». 26 января 1944 года во всех центральных газетах было опубликовано убедительнейшее сообщение специальной комиссии, которое камня на камне не оставило от гитлеровского мифа о Катыни и раскрыло перед всем миром подлинную картину злодеяний немецко-фашистских захватчиков в отношении польских военнопленных офицеров.

Однако в самый разгар «холодной войны» Конгресс США вновь предпринимает попытку реанимировать «Катынский вопрос», даже создаёт т.н. «Комиссию по расследованию «Катынского дела» во главе с конгрессменом Мэдденом.

3-го марта 1952 года «Правда» опубликовала ноту Госдепартаменту США от 29 февраля 1952 г., где, в частности, говорилось: «…возбуждение вопроса о Катынском преступлении через восемь лет после заключения официальной комиссии может преследовать лишь цель оклеветать Советский Союз и реабилитировать таким образом общепризнанных гитлеровских преступников (характерно, что специальная «катынская» комиссия Конгресса США была создана одновременно с утверждением ассигнования 100 миллионов долларов на диверсионно-шпионскую деятельность в ПНР – Л.Б.).

К ноте был приложен вновь опубликованный в «Правде» от 3 марта 1952 года полный текст сообщения комиссии Бурденко, собравшей обширный материал, полученный в результате подробного исследования извлечённых из могил трупов и тех документов и вещественных доказательств, которые были обнаружены на трупах и в могилах. Одновременно спецкомиссия Бурденко произвела опрос многочисленных свидетелей из местного населения, показаниями которых точно устанавливаются время и обстоятельства преступлений, совершённых немецкими оккупантами.

Прежде всего в сообщении даётся справка о том, что представляет собой Катынский лес.

«Издавна Катынский лес был излюбленным местом, где население Смоленска обычно проводило праздничный отдых. Окрестное население пасло скот в Катынском лесу и заготовляло для себя топливо. Никаких запретов и ограничений доступа в Катынский лес не существовало.

Ещё летом 1941 года в этом лесу находился пионерлагерь Промстрахкассы, который был свёрнут лишь в июле 1941 года с захватом Смоленска немецкими оккупантами, лес стал охраняться усиленными патрулями, во многих местах появились надписи, предупреждавшие, что лица, входящие в лес без особого пропуска, подлежат расстрелу на месте.

Особенно строго охранялась та часть Катынского леса, которая именовалась «Козьи горы», а также территория на берегу Днепра, где на расстоянии 700 метров от обнаруженных могил польских военнопленных находилась дача – дом отдыха Смоленского управления НКВД. По приходе немцев на этой даче расположилось немецкое военное учреждение, скрывавшееся под условным наименованием «Штаб 537-го строительного батальона» (которое фигурировало и в документах Нюрнбергского процесса – Л.Б.).

Из показаний крестьянина Киселёва, 1870 года рождения: «Офицер заявил, что по имеющимся в гестапо сведениям, сотрудники НКВД в 1940 году на участке «Козьих гор» расстреляли польских офицеров, и спросили меня, какие я могу дать по этому поводу показания. Я ответил, что вообще никогда не слыхал, чтобы НКВД производило расстрелы в «Козьих горах», да и вряд ли это вообще возможно, объяснил я офицеру, так как «Козьи горы» совершенно открытое многолюдное место и, если бы там расстреливали, то об этом бы знало всё население близлежащих деревень…».

Киселёв и другие рассказали, как из них буквально выбивали резиновыми дубинками и угрозами расстрела ложные показания, потом фигурировавшие в великолепно изданной германским МИДом книге, в которой были помещены сфабрикованные немцами материалы по «Катынскому делу». Кроме Киселёва, в этой книге были названы в качестве свидетелей Годезов (он же Годунов), Сильверстов, Андреев, Жигулёв, Кривозёрцев, Захаров.

Комиссией Бурденко было установлено, что Годезов и Сильверстов умерли в 1943 г., до освобожденя Смоленской области Красной Армией. Андреев, Жигулёв и Кривозёрцев ушли с немцами. Последний из названных немцами «свидетелей» – Захаров, работавший при немцах старостой в деревне Новые Батеки, рассказал комиссии Бурденко, что его сначала избили до потери сознания, а потом, когда он пришёл в себя, офицер потребовал подписать протокол допроса и он, смалодушничав, под воздействием побоев и угроз расстрела дал ложные показания и подписал протокол.

Гитлеровское командование понимало, что для такой крупномасштабной провокации «свидетелей» явно маловато. И оно распространило среди жителей Смоленска и окрестных деревень «Обращение к населению», которое было помещено в издававшейся немцами в Смоленске газете «Новый путь» (№ 35 (157) от 6 мая 1943 г.: «Вы можете дать данные про массовое убийство, совершённое большевиками в 1940 г. над пленными польскими офицерами и священниками (? – это что-то новое – Л.Б.) в лесу «Козьи горы», около шоссе Гнездово – Катынь. Кто наблюдал автотранспорт от Гнездово в «Козьи горы» или кто видел, или слышал расстрелы? Кто знает жителей, которые могут рассказать об этом? Каждое сообщение будет вознаграждено».

К чести советских граждан, на награду за дачу нужных немцам ложных показаний по Катынскому делу не клюнул никто.

Из обнаруженных судмедэкспертами документов, относящихся ко второй половине 1940 и весне – лету 1941 г., заслуживают особое внимание следующие:

1. На трупе № 92.
Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в ЦБ военнопленных, – Москва, ул. Куйбышева, 12. Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывание её мужа, Томаша Зигоня. Письмо датировано 12.09. 1940 г. На конверте штамп – «Варшава. 09.1940» и штамп – «Москва, почтамт, 9 экспедиция, 8.10. 1940 г.», а также резолюция красными чернилами «Уч. установить лагерь и направить для вручения – 15.11.40 г». (Подпись неразборчива).

2. На трупе № 4
Почтовая открытка, заказная № 0112 из Тарнополя с почтовым штемпелем «Тарнополь 12. 11.40 г.» Рукописный текст и адрес обесцвечены.

3. На трупе № 101.
Квитанция № 10293 от 19. 12.39 г., выданная Козельским лагерем о приёме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 г. о продаже этих часов «Ювелирторгу».

4. На трупе № 53.

Неотправленная почтовая открытка на польском языке с адресом: Варшава, Багателя, 15, кв. 47, Ирине Кучинской. Датирована 20 июня 1941 года.

Надо сказать, что готовясь к своей провокации, немецкие оккупационные власти для работ по разрытию могил в Катынском лесу, извлечению оттуда изобличающих их документов и вещественных доказательств, использовали до 500 русских военнопленных, которые после выполнения этой работы были немцами расстреляны.

Из сообщения «Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров»: «Выводы из свидетельских показаний и судебно-медицинской экспертизы о расстреле немцами военнопленных поляков осенью 1941 года, полностью подтверждаются вещественными доказательствами и документами, извлечёнными из «Катынских могил».

Это и есть правда о Катыни. Неопровержимая правда факта.