Типы рациональности. Научная и философская рациональность

РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

(от лат. - ) - разумность, характеристика знания с т.зр. его соответствия наиболее общим принципам мышления, разума. Поскольку совокупность таких принципов не является вполне ясной и не имеет отчетливой границы, понятию «Р.» свойственны и , и неточность.
Понятие «Р.» имеет многовековую историю, но только со втор. пол. 19 в. стало приобретать устойчивое и сделалось предметом острых споров. Во многом это было вызвано рассмотрением теоретического знания в его развитии, уяснением сложности и неоднозначности процедуры обоснования. Последняя никогда, в сущности, не завершается, и ни один ее , каким бы обоснованным он ни казался, нельзя назвать окончательным - он остается только гипотезой. Никаких абсолютно надежных и не пересматриваемых со временем оснований теоретического знания не существует; можно говорить только об относительной их надежности. В Р., в оценке знания с т.зр. общих требований разума, стали видеть своеобразную компенсацию ставшей очевидной ненадежности процедуры обоснования. Переосмысление «классической» проблемы обоснования и отказ от фундаментализма выдвинули на первый план проблему Р.
Поскольку человека является разным не только в разные исторические эпохи, но и в разных областях его приложения, существенным является между двумя уровнями Р.: универсальной Р., охватывающей целую эпоху или культуру, и локальной Р., характеризующей особенности мышления в отдельных областях теоретизирования конкретной эпохи или культуры.
Универсальная Р., предполагает, в частности, соответствие требованиям логики и требованиям господствующего в конкретную эпоху стиля мышления.
Предписания логики составляют ядро Р. любой эпохи, и вместе с тем они не являются однозначными. Прежде всего, не существует единой логики, законы которой не вызывали бы разногласий и споров. Логика слагается из необозримого множества частных систем; «логик», претендующих на закона логики, в принципе бесконечно много. Известны классическое определение логического закона и логического следования, интуиционистское их определение, определение в паранепротиворечивой, в релевантной логике и т.д. Ни одно из этих определений не свободно от критики и от того, что можно назвать парадоксами логического следования. «Что имеется в виду, когда требуется соответствие логике?.. Ведь существует целый спектр формальных, полуформальных и неформальных логических систем: с законом исключенного третьего и без него, с законом недопустимости противоречия и без него ( Гегеля); с принципом, что влечет все что угодно, и без него» (П. Фейерабенд). Особенно сложно обстоит дело с требованием рассуждать непротиворечиво, фиксируемым законом противоречия. Аристотель называл данный наиболее важным принципом не только мышления, но и самого бытия. И вместе с тем в истории логики не было периода, когда этот закон не оспаривался бы и дискуссии вокруг него совершенно затихали. Относительно мягкая требования (логической) непротиворечивости предполагает, что если перед теоретиком встала дилемма: заниматься устранением противоречий из теории или работать над ее дальнейшим развитием, обогащением и проверкой на практике - он может выбрать второе, оставив устранение противоречий на будущее (см. ПАРАНЕПРОТИВОРЕЧИВАЯ ЛОГИКА). Жесткая критика требования непротиворечивости отрицает универсальность этого требования, приложимость его в некоторых, а иногда и во всех областях рассуждений. В частности, начавшая складываться еще в античности, настаивает на внутренней противоречивости всего существующего и мыслимого и считает такую противоречивость основным или даже единственным источником всякого движения и развития. Для коллективистических обществ (средневековое феодальное , тоталитарное и др.) диалектика является необходимой предпосылкой решения ими ключевых социальных проблем; индивидуалистические общества (др.-греч. демократии, современные либеральные демократии) считают диалектику, постоянно тяготеющую к нарушению законов логики, интеллектуальным мошенничеством (см. ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОЕ ). Это означает, что Р. коллективистического мышления, взятого с обязательными для него экскурсами в диалектику, принципиально отличается от Р. индивидуалистического мышления и что в рамках каждой эпохи намечаются два типа универсальной Р., различающиеся своим отношением к требованиям логики.
Р. не оставалась неизменной на протяжении человеческой истории: в античности требования разума представлялись совершенно иначе, чем в Средние века; Р. современного мышления радикально отличается от Р. мышления Нового времени. Р., подобно искусству, аргументации и т.д., развивается волнами, или стилями; каждой присущ свой собственный Р., и смена эпох является, в частности, сменой характерных для них стилей Р. Сам стиль Р. эпохи, складывающийся стихийно-исторически, укоренен в целостной ее культуре, а не в каких-то господствующих в конкретный исторический период идеях, филос. религиозных, научных или иных концепциях. Социально-историческая обусловленность стилей Р. опосредуется стилем мышления эпохи, представляющим собой систему глобальных, по преимуществу имплицитных предпосылок мышления. В истории Р. отчетливо выделяются четыре основных периода ее развития, соответствующие главным этапам развития общества: античность , средние века, Новое и современность. Первобытное мышление не является рациональным и составляет только предысторию перехода в от мифа к логосу.
Глубокие различия между Р. разных исторических эпох можно проиллюстрировать, сравнивая, напр., Р. Нового времени и современную Р. Мышление Нового времени подчеркнуто антиавторитарно, для него характерны: уверенность в том, что всякое («подлинное») может и должно найти со временем абсолютно твердые и неизменные основания (фундаментализм), аналитичность, бесконечные поиски определений, сведение обоснованности к истинности, всех употреблений языка к описанию, отказ от сравнительной аргументации, стремление ко всеобщей математизации и т.д. Современное мышление не противопоставляет авторитеты («классику») разуму и считает к авторитету допустимым во всех областях, включая науку, не ищет окончательных, абсолютно надежных оснований знания, не истолковывает знание как простую надстройку над всегда остающимся неизменным старым фундаментом, противопоставляет дробности восприятия мира к нему, не переоценивает роль определений в структуре знания, не редуцирует обоснованность (и, в частности, обоснованность оценок и норм) к истинности, не считает единственной или ведущей функцией языка, использует, наряду с абсолютной, сравнительную аргументацию, не предполагает, что во всяком знании столько научности, сколько в нем математики, и т.д. Многое из того, что представлялось мышлению Нового времени естественными, не вызывающими сомнений предпосылками правильного теоретизирования, современному мышлению кажется уже предрассудком.
«Вневременная Р.», остающаяся неизменной во все эпохи, очень бедна по своему содержанию. Требования универсальной Р., меняющейся от эпохи к эпохе, довольно аморфны, даже когда они относятся к логике. Эти требования историчны; большая их часть носит имплицитный характер: они не формулируются явно, а усваиваются как « », « среды» и т.п.
Универсальная Р. действует только через локальную Р., определяющую требования к мышлению в некоторой частной области.
Характерным примером локальной Р. является научная Р., активно обсуждаемая в последние десятилетия и представляющая собой совокупность ценностей, норм и методов, используемых в научном исследовании (см. НАУЧНЫЙ МЕТОД). От стихийно складывающейся научной Р. необходимо отличать разнообразные ее экспликации, дающие более или менее полное описание эксплицитной части требований к разумному и эффективному научному исследованию. В числе таких экспликаций, или моделей, научной Р. можно отметить индуктивистскую (Р. Карнап, М. Хессе), дедуктивистскую (К. Поппер), эволюционистскую (С. Тулмин), реконструктивистскую (И. Лакатос), анархистскую (П. Фейерабенд) и др.
Локальная Р. предполагает: определенную систему ценностей, которой руководствуются в конкретной области мышления (науке, философии, политике, религии, идеологии и т.д.); набор методов обоснования, применяемых в этой области и образующих некоторую иерархию; систему категорий, служащих координатами мышления в конкретной области; специфические правила адекватности, касающиеся общей природы рассматриваемых объектов, той ясности и точности, с которой они должны описываться, строгости рассуждений, широты данных и т.п.; определенные образцы успешной деятельности в данной области.
Универсальная Р. вырастает из глубин культуры своей исторической эпохи и меняется вместе с изменением культуры. Два трудных вопроса в отношении данной Р. пока остаются открытыми: если горизонт каждой эпохи ограничен свойственным ей стилем Р., то может одна культура осмыслить и понять др. культуру? существует ли в сфере Р. и может ли Р. одной эпохи быть лучше, чем Р. др. эпохи? О. Шпенглер, М. Хайдеггер и др. полагали, что предшествующие культуры непроницаемы и принципиально необъяснимы для всех последующих. Сложная соизмеримости стилей Р. разных эпох, относительной «прозрачности» предшествующих стилей для последующих близка проблеме соизмеримости научных теорий. Можно предположить, что историческая в рассмотрении Р. мышления возможна лишь при условии признания преемственности в развитии мышления. Отошедшие в прошлое способ теоретизирования и стиль Р. могут быть поняты, только если они рассматриваются с позиции более позднего и более высокого стиля Р. Последний должен содержать в себе, выражаясь гегелевским языком, «в свернутом виде» Р. предшествующих эпох, представлять собой, так сказать, аккумулированную историю человеческого мышления. Прогресс в сфере Р. не может означать, что, напр., в Средние века более эффективной была бы не средневековая Р., а, допустим, Р. Нового времени и тем более современная Р. Если Р. является порождением культуры своей эпохи, каждая историческая имеет единственно возможную Р., которой не может быть альтернативы. Ситуация здесь аналогична истории искусства: современное не лучше др.-греч. искусства или искусства Нового времени. Вместе с тем прогрессу Р. можно придать др. смысл: . последующих эпох выше Р. предшествующих эпох, поскольку первая содержит в себе все то позитивное, что имелось в Р. вторых. Прогресс Р., если он и существует, не является законом истории.
Разум не представляет собой некоего изначального фактора, призванного играть роль беспристрастного и безошибочного судьи. Он складывается исторически, и Р. может рассматриваться как одна из традиций. «Рациональные стандарты и обосновывающие их аргументы, - пишет Фейерабенд, - представляют собой видимые конкретных традиций, которые включают в себя четкие и явно выраженные принципы и незаметную и в значительной части неизвестную, но абсолютно необходимую основу предрасположений к действиям и оценкам. Когда эти стандарты приняты участниками такой , они становятся «объективной» мерой превосходства. В этом случае мы получаем «объективные» рациональные стандарты и аргументы, обосновывающие их ». Вместе с тем разум - особая , отличная от всех иных. Он старше др. традиций и пропускает через себя любую из них; он универсален и охватывает всех людей; он гибок и критичен, поскольку имеет дело в конечном счете с истиной. Из того, что разум - одна из традиций, Фейерабенд делает два необоснованных вывода: во-первых, . как традиция ни хороша, ни плоха - она просто есть; во-вторых, Р. кажется объективной лишь до тех пор, пока она не сопоставляется с др. традициями. Позиция Фейерабенда представляет собой, в сущности, воспроизведение старой, отстаивавшейся романтизмом трактовки традиции как исторической данности, не подлежащей критике и совершенствованию. Традиции проходят, однако, через разум и могут оцениваться им. Эта является исторически ограниченной, поскольку разум принадлежит определенной эпохе и разделяет все ее «предрассудки». Тем не менее оценка с т.зр. Р. может быть более широкой и глубокой, чем оценка одной традиции с т.зр. какой-то иной традиции, неуниверсальной и некритической. Разные традиции не просто существуют наряду друг с другом. Они образуют определенную иерархию, в которой разум занимает особое, привилегированное .
Слово «Р.» многозначно. Помимо Р. как соответствия правилам и стандартам разума, Р. может означать соответствие средств избранной цели (целесообразность , или целерациональность, по М. Веберу), всегда выбирать лучшую из имеющихся альтернатив (по Р. Карнапу, рационально, если оно имеет максимально ожидаемую полезность), сравнительную оценку знания, противопоставляемую его абсолютной оценке, или обоснованию, и т.д.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

РАЦИОНАЛЬНОСТЬ (от лат. ratio - разум) - , символизирующий одну из ключевых тем философии, фундаментальную проблему, которой определяется общим содержанием той или иной философско-методологической концепции. Проблема состоит в выяснении смысла “разумности” как предикации (бытия, действия, отношения, цели и т. д.). Уже на уровне этой предельной общности проблема “разветвляется”, приобретая различные формы и аспекты. Что такое разумность, каковы ее существенные определения? К каким родам и видам бытия применимы эти определения? Исторически изменяемы и относительны эти определения или же неизменны и абсолютны? Возможны ли градации “рациональности”? На каких основаниях могла бы строиться различных типов рациональности? Ответы на эти и подобные вопросы определяют тот или иной подход к раскрытию темы рациональности.

“Логоцентрическая” европейской философии, сложившаяся в Античности и достигшая своей наиболее законченной формы в классическом рационализме, зиждилась на убеждении в абсолютности и неизменности законов вселенского разума, постигаемых человеком и обнаруживаемых им в собственной духовной . Наиболее ясными и очевидными из этих законов античная высокая философская признавала законы логики, которые, согласно Аристотелю, являются фундаментальными принципами бытия и мышления. От этого ведет начало уравнивать “рациональность” и “логичность”: все, чтосоответствует законам логики, рационально, то, чтоне соответствует этим законам, нерационально, то, чтопротиворечит логике, иррационально.

Но “разумность” и “логичность” - не . Дело не только в том, что логически корректными могут быть и вполне бессмысленные “умозаключения”. “Разумность” некоторой системы (объектов, рассуждений, действий, способов поведения и т. д.) может быть определена такими, напр., признаками, как , эффективность, средств для достижения цели, гармоничность и согласованность элементов, объяснимость на основании причинно-следственных зависимостей, систематичность, успешная предсказуемость, и другими подобными свойствами и характеристиками. Идеал рациональности, выработанный классическим рационализмом, охватывает все возможно множество таких характеристик; в этом смысле идеальная рациональность - это совпадение с Абсолютным Разумом.

Однако рациональность как характеристика умственных и практических действий человека не совпадает с этим идеалом. Поэтому для описания рациональность “выбирают” те ее свойства, которые полагаются существенными. В зависимости от этого выбора, имеющего исторически и культурно обусловленный , “рациональность” предстает в различных формах. Отсюда - исторической типологии рациональности (античная, средневековая рациональность, научная рациональность Нового времени, “неклассическая” рациональность науки 1-й пол. 20 в. и т. д.). Отсюда же - восходящее к Средним векам и увенчанное в философии Канта “рассудка” и “разума” (соответственно рассудочной и разумной рациональности). Рассудочная рациональность оценивается по определенным (и достаточно жестким) критериям (законы логики и математики, правила и образцы действия, каузальные схемы объяснения, принципы систематики, фундаментальные научные законы и др.). Разумная рациональность - это способность оценки и отбора критериев, их обсуждения и критики, она необходимо связана с интеллектуальной интуицией, творческим воображением, конструированием и т. д. Разумная рациональность выступает как критической рефлексии над рассудочной рациональностью.

Для рассудочной рациональности критика ее критериев выступает как нерациональное или даже . Однако догматическое жестко обозначенным и “узаконенным” критериям также есть не что , как “неразумность”, опасное окостенение разума, отказывающегося от творческого и конструктивного развития. “Критериальный” подход к раскрытию темы рациональности заключает в себе возможность противоречия. Так, если в роли критериев рациональности приняты законы классической (двузначной) логики, то “критика” этих законов сторонниками неклассической (многозначной, интуиционистской) логики выглядит иррациональной. Аналогичные подозрения у сторонников “физического детерминизма” вызывают индетерминистические описания объектов микромира. Конфликт может быть “улажен”: двузначная логика перемещается на уровень метаязыка логической теории, и ее законы остаются обязательными условиями построения этой теории; детерминизму придается “более широкий” (в частности, вероятностный) и т. д. Но если рациональность полностью определяется своими критериями, то выбор этих критериев не может быть обоснован рационально (из-за “логического круга”) и, следовательно, совершается по каким-то иным, напр. по ценностным, соображениям. Это делает выбор критериев рациональности результатом явных или неявных конвенций и прагматических решений, а сами эти конвенции и решения могут не совпадать и даже противоречить друг другу.

Противоречие воспроизводится и тогда, когда пытаются определить рациональность через некий ее (таковым, напр., с давних пор считалась , в особенности математическое ). Споры, составившие основное содержание философии науки 20 в., показали, что попытки определения границ науки и научной деятельности с помощью однозначных критериев рациональности не могут быть успешными (см. Демаркации проблема). Здесь налицо все тот же круг: рациональность пытаются определить по признакам научности, а научность - через рациональность. Подобные же трудности возникают и с другими “претендентами” на образец рациональности: кибернетическими системами, организацией производства и управления и т. д.

Отсюда попытки определения и применения “частичных” понятий рациональности, не претендующих на философскую , но охватывающих значительные и практически важные сферы социального бытия, познания и деятельности. К их числу можно отнести “целерациональности” (или “формальной рациональности”), с помощью которого в экономической социологии М. Вебера описываются отношения производства, обмена, учета денег и капиталов, профессиональной деятельности, т. е. важнейшие элементы рыночной экономики и соответствующей ей организации общества. По аналогии с “формальной рациональностью” Вебера строились гносеологические и методологические модели рациональности, в которых в качестве познавательных целей выступали: согласованность, эмпирическая адекватность, простота, рост эмпирического содержания и другие аналогичные свойства концептуальных систем. Каждая из таких моделей давала определенное о том, каким образом эти цели могут быть достигнуты, и, следовательно, формировала специфический рациональности. Отсюда , согласно которой “рациональность” есть особый , не имеющий универсально-объективного референта, но выполняющий методологическую роль, содержание которой определено той или иной моделью рациональности. Тем самым понятие “рациональность” получает трактовку в духе плюрализма.

Однако плюралистическая не снимает напряжения, связанного с вопросом о том общем, что имеется у всех возможных моделей рациональности. Поэтому предпринимаются усилия для объединения моделей рациональности в рамках некоторого (более или менее универсального) философско-методологического подхода. Напр., рациональными считают способы поведения и деятельности или концептуальные системы, которые могли бы обеспечить продуктивную интеллектуальную и практическую коммуникацию. Рациональность в таких случаях обеспечивается интерсубъективностью, под которой понимают: ясность и общее согласие относительно понятий и суждений (семантическая ), обоснованность суждений фактами и наблюдениями (эмпирическая интерсубъективность), логическую связность и последовательность (логическая интерсубъективность), воспроизводимость образцов действия или рассуждения (операциональная интерсубъективность), общепринятость норм и правил поведения или оценки (нормативная интерсубьективность) (К. Хюбнер). Характерно, что эти виды интерсубъективности не имеют точных дефиниций, а трактуются интуитивно. Т. о., смысл рациональности как интерсубъекгивности зависит от принятых (явно или неявно) конвенций данной культуры. Это открывает путь к такой расширительной трактовке рациональности, при которой ни одна из форм интерсубъекгивности не является доминирующей или парадигмальной. Из этого следует, в частности, что большинство противопоставлений “рациональной науки” и “иррационального мифа” не имеют методологических оснований. Если рациональность - это многообразие форм интерсубъективности, то не менее рационален, чем наука (П. Фейерабенд, Т. Роззакидр.).

Т. о., “критериальный” подход к пониманию рациональности приводит к одной из двух крайностей: с одной стороны, это неправомерная абсолютизация каких-то частных моделей рациональности, которые принимают за рациональность “как таковую”, с стороны, релятивистская трактовка рациональности, при которой само это понятие “расплывается” в плюрализме частных моделей. “Абсолютизм” как методологическая стратегия опровергается историческим развитием конкретных форм рациональности, превращает понятие рациональности в ненужный привесок к методологии, в дань метафизической традиции.

Отношение между “критериальной” и “критико-рефлексивной” рациональностью может предстать как . Подчинив свою (интеллектуальную или практическую) жесткой системе критериев, утрачивает ту рациональность, благодаря которой возможна критическая и ревизия этой (как и всякой иной) системы. Если он решится на пересмотр или даже на разрушение системы, попытается улучшить ее или заменить другой, он поступит иррационально. И эта “иррациональность” как раз и выражает рациональность, присущую ему как разумному существу! Этот - того, что “критериальный” и “критико-рефлексивный” подходы к теме рациональности искусственно разделены и противопоставлены один другому. Отсюда же представление об этих подходах как об описаниях различных типов рациональности - “низшего” и “высшего”. Но оценивать типы рациональности по некой шкале затруднительно, поскольку сама шкала должна быть рациональной, т. е. соответствовать какому-то из сравниваемых типов, и, следовательно, столкнется все с тем же “логическим кругом”.

Преодоление конфликта возможно, если исходить из принципа дополнительности обоих подходов (в духе методологических идей Н. Бора). “Критериальный” и “критико-рефлексивный” подходы образуют смысловую сопряженность, совместно описывая рациональность как философского и методологического анализа. Применимость идеи дополнительности в роли базисного принципа теории рациональности является предметом современных философско-методологических исследований.

Тема рациональности звучит в современных культурологических, социально-философских, философско-антропологических исследованиях. Так, существует тенденция оценивать культуры по признаку нарастания или убывания в ней элементов рациональности; с развитием рациональности связывают процессы демократизации общества, уровень цивилизации, эффективность социальных институтов. В то же время в чрезмерной рационализации социального бытия видят угрозу для личностного существования человека. Рациональность часто принимают за ограничитель субъективной свободы и творчества. С этим связаны призывы вернуть рациональности во многом утраченную в “техногенной цивилизации” роль важнейшей культурной ценности, “вновь обратиться к разуму - как той высшей человеческой способности, которая позволяет понимать, - понимать смысловую не только человеческих действий и душевных движений, но и явлений природы, взятых в их целостности, в их единстве: в их живой связи” (Рациональность на перепутье, кн. 2. M., 1999, с. 21). Т. о., рациональности проблематизирует практически все основные сферы, охватываемые современным философским мышлением.

Лит.: Дружинин Б. И. Рациональность и историческое

Любое творчество начинается с постановки проблемы, задачи, подлежащей разрешению. Индустриальная цивилизация - цивилизация рациональная, где ключевую роль играет наука, стимулирующая развитие новых идей и новых технологий.

Осознание многообразия форм существования научной рациональности, сопровождавшее философское осмысление научных революций XX в., в современной философии науки основывается на понятиях идеалов и типов рациональности.

Понятие «рациональное» многогранно. Рациональность научная, философская, религиозная - не альтернативы, а скорее грани единого и многоликого человеческого разума. Выявляя специфику этих особенностей рациональности, следует обратить внимание на приоритеты, акценты, ценности, которые определяют тот или иной тип рациональности. В нашей стране проведены серьезные исследования по проблеме исторических типов научной рациональности (М.К. Мамардашвили, В.С. Швырев, Э.Ю. Соловьев, В.А. Лекторский, П.П. Гайденко, А.П. Огурцов, В.С. Степин). Чаще всего выделяют два типа научной рациональности - классическую и неклассическую. Сегодня выделяют и третий ее тип, который Степин определяет как постнеклассическую научную рациональность.

Исследуя типы научной рациональности и давая им определение, акад. Степин обращает внимание на следующие критерии :

О характер идеалов и норм познания в данный период времени, фиксирующих способ познавательного отношения субъекта к миру;

О тип системной организации осваиваемых объектов и малых систем, больших саморазвивающихся систем и саморазвивающихся человекоразмерных систем;

О способ философско-методологической рефлексии, характеризующей тип рациональности.

На наш взгляд, характеристика исторических типов научной рациональности, данная Степиным, наиболее интересна, так как все три типа одновременно, хотя и не в равной степени, присутствуют сегодня в реальной науке.

Классический тип научной рациональности. Рождение феномена научной рациональности связано с коренным реформированием европейской философии в Новое время, выразившимся в ее сци- ентизации и методологизации. Основателем этой реформы принято считать Р. Декарта, побудившего человеческий разум освободиться от оков мистики и откровения, от рассудочной ограниченности схоластики.

Цель основателей рациональности состояла в утверждении науки (прежде всего математики и математизированного естествознания) как безоговорочного единственного лидера.

Наука Нового времени лишила легитимности любые апелляции к теологическим связям при объяснении явлений природы. Декарт и его последователи считали, что Бог является «первой», истинной, но не единственной субстанцией. Благодаря ему приходят к единству две другие субстанции - материальная и мыслящая. В материальной субстанции человек способен разобраться, познавая созданное свыше. Рационализм в широком смысле - это уверенность в способности разума, особенно разума просвещенного, руководимого правильным методом (с позиций эмпиризма рассуждал Ф. Бэкон, а с позиций рационализма - Р. Декарт), разгадать загадки природы, познать окружающий мир и самого человека и непременно с помощью разума постигать Бога. Философы Нового времени с помощью здравого смысла пытались решать практические жизненные задачи и в конечном счете переустроить общество на разумных началах. В отличие от Абсолюта человеческий разум - сомневающийся, ищущий, способный к заблуждениям и иллюзиям.

Классическая парадигма была первоначально связана с поисками «правильной» методологии научного исследования, которая должна привести к построению точной картины природы. Изменчивость и вариантность - признак заблуждения, возникающего в силу субъективных привнесений («идолов» или «призраков», как их называл Бэкон). Субъект познания при таком рассмотрении как бы выносился за скобки. Согласно этому представлению, принципы рационального высказывания должны были быть подчинены критической рефлексии, точному расчету и идеологической непредвзятости. Считалось, что они должны сохранять свое значение в любую эпоху, в любом культурно-историческом регионе.

Бэкон видел цель научного поиска в обогащении человеческой жизни новыми открытиями и благами. «Тот, кто считает, что целью всякой науки является ее практическая полезность, безусловноправ», - пишет он . Знание приобретается человеком не ради самого знания, а с тем чтобы господствовать над природой. Однако знание может стать силой только в том случае, если оно материально воплотится в технические изобретения. Поэтому Бэкон особое значение придавал техническим изобретениям, которые должны быть продуктом научной мысли, а не ремесленного творчества или магии.

Эксперимент предполагает активное вмешательство человека в ход природных процессов путем использования технических средств. Бэкон считал опыт основой естествознания, а естественные науки провозгласил матерью всех наук. Объективность может быть достигнута, если природа будет отражаться на саму себя. Например, температуру воды можно измерить, используя термометр, где вода оказывает воздействие на ртуть. Таким образом, опыт или эксперимент служит той ареной, где природные агенты взаимодействуют друг с другом, а не с человеком. В этой ситуации, считал Бэкон, человек является лишь сторонним наблюдателем.

Эксперимент выступает как посредник между человеком и природой и создает возможность получения объективного знания. Бэкон сформулировал определенные правила своего метода и тем самым дал «органон», или логику опыта. Логические правила представляют собой механизм передачи истинности от опытных данных самого низкого уровня до высших аксиом.

В XVII-XVIII вв. эти идеалы и нормативы исследования справлялись с целым рядом конкретизирующих положений, которые выражали установки механистического понимания природы. В соответствии с этими установками строилась и развивалась механистическая картина природы, которая одновременно выступала и как картина реальности применительно к сфере физического знания, и как общенаучная картина мира. В научно-рациональном познании природы, понимаемой как механизм, нельзя найти ответ на смысложизненные проблемы, хотя надо учитывать, что в реальной истории науки формирование механистической картины мира в значительной мере сопрягалось с определенными ценностными установками. Так, защитники механицизма (Декарт, Гассенди, Бойль, Ньютон) доказывали его преимущества, выдвигая аргументы ценностного порядка.

В XIX в., преимущественно в его последней четверти, произошел парадигмальный сдвиг, выразившийся в том, что вместо редукции к механистической картине мира стали использовать редукцию ко всему массиву физического знания (прежде всего благодаря такой редукции физику называли лидером естествознания). Возникла новая парадигмальная наука - классическая физика, явными примерами которой стали электромагнитная теория Максвелла, уравнение теплопроводности Фурье, статистическая физика и т.д. В то же время в новых направлениях науки, таких, как химия, биология, формируются специфические картины реальности, не- редуцируемые к механистической картине. Меняется и обогащается смысловое содержание таких категорий, как «вещь», «состояние», «процесс», «целое», «причинность», «пространство», «время», относящихся к процессу развития. Механистическая картина мира утрачивает статус общенаучной.

В конце XIX в. начинается глобальная научная революция, связанная со становлением неклассического естествознания.

Изменение исходных требований к конечной интерпретации научной теории и понимание того, какой именно должна и может быть теория, претендующая на описание явления, - все эти постепенные изменения привели к новому пониманию того, что следует считать образцом научности и рациональности. В рамках классического естествознания возникли элементы нового неклассического мышления.

Неклассический тип научной рациональности. Особенность этапов развития типов научной рациональности состоит в следующем: «между ними, как этапами развития науки, существуют своеобразные “перекрытия”, причем появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предыдущего, а ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач» .

Неклассическая парадигма исходила из представления, что нет какого-то «абсолютного» научного метода типа декартовского или ньютоновского и что знания об объектах должны учитывать характер методов и средств исследования. Так, В. Гейзенберг подчеркивал, что ответ природы на вопрос исследователя зависит не только от ее устройства, но и от способа постановки вопроса.

В эпоху неклассической науки ведущее значение приобрели проблемы «активности» научных теорий, их включенности в структуру научного метода. Научный метод можно определить как теорию в действии по приобретению новых знаний. Включенность теории в структуру научного метода приводит к тому, что метод становится все более эффективным в изучении разнообразных фрагментов действительности.

Научный метод имеет два начала - экспериментальное (опытное) и теоретическое. Его преобразование связано с развитием новых научных теорий, с судьбами теоретических идей и представлений, с процессами революционных преобразований в физике (открытие делимости атома, становление релятивистской и квантовой теорий), космологии (концепция нестационарной Вселенной), химии (квантовая химия), биологии (становление генетики), с возникновением кибернетики и теории систем, с которыми менялись научные картины мира.

Для методов неклассической науки характерны прежде всего вероятностные, статистические подходы, которые преобразуют само видение мира, содержат больше внутренних возможностей для репрезентации свойств и закономерностей бытия, нежели теоретические системы, построенные на базе принципиально жесткого детерминизма.

Как отмечает акад. Степин, на этом этапе картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в формировании представлений, которые затем включались в общенаучную картину мира. Последняя в свою очередь не рассматривалась как точный и окончательный портрет истинного знания о мире.

Русский философ Н.А. Бердяев, размышляя о научной рациональности и ее специфике в сравнении с философией, считал, что наука должна освободиться от метафизических предрасположений и что это лучше и для науки, и для философии .

В то же время само научное теоретизирование, во-первых, в своем развитии наталкивалось на трудности каждый раз, когда вставало перед необходимостью переосмыслить собственные основания вне социокультурного контекста. Во-вторых, при разрешении проблем естествознания приходилось использовать категориальный аппарат философии, рассматривать вопросы более широкой проблематики. Прежде всего речь идет о базисных моделях мироздания - исходных представлениях о принципах строения и эволюции мира. Для неклассической науки такими моделями являются вероятностные, статистические модели, которые в конечном счете определяли общее мировосприятие и мировоззрение. Многие работы А. Эйнштейна, В. Гейзенберга, Н. Бора пронизаны философскими размышлениями. Все это создавало условия для научного диалога между философией и наукой, для развития философии естествознания.

В конце 1960-х - начале 1970-х гг. началось переосмысление роли науки в системе культуры, сопровождавшееся ее острой критикой. Так как связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являлись предметом научной рефлексии, целый ряд представителей науки выступил с программой ее радикальной перестройки. Так, в 1973 г. в Париже выходит сборник документов и статей под характерным названием «Самокритика науки», где большое внимание уделялось критике сциентизма, рассматриваемого как идеология, которую выработала наука и которая становилась новой религией XX в. .

М. Хайдеггер еще в 1955 г. в работе «Отрешенность» пишет, что лауреаты Нобелевской премии объявили в своем обращении: «Наука (т.е. современное естествознание) - путь к счастью человека». Размышляя над этим утверждением, немецкий философ задает вопрос: «Возникло ли оно из размышления? Задумалось ли оно над смыслом атомного века?» Хайдеггер с тревогой говорит о новой техногенной цивилизации, когда «с помощью технических средств готовится наступление на жизнь и сущность человека, с которым не сравниться даже взрыву водородной бомбы. Так как, даже если водородная бомба и не взорвется и жизнь на Земле сохранится, все равно зловещее изменение мира неизбежно надвигается вместе с атомным веком» . Дебаты с критиками науки побудили ученых к рефлексии о науке, ее структуре, целях, социальном характере и взаимных связях научного знания с культурой, с ее базисными универсалиями.

В1970 г. выходит в свет второе, дополненное издание книги Т. Куна «Структура научных революций», которая вызвала широкие дискуссии. С этого времени можно говорить об утверждении в историко-научных исследованиях новой микроаналитической стратегии, когда ученый и его деятельность рассматривались в социокультурном контексте.

В связи с этим стоит привести слова А. Эйнштейна, который в 1930-е гг. писал своему другу, нобелевскому лауреату Максу фон Лауэ: «Твое мнение о том, что человек науки в политических, т.е. в человеческих, делах в широком смысле не должен подавать своего голоса, я не разделяю. Ты ведь видишь на основании сложившихся в Германии отношений, куда ведет такое самоограничение. Это означает лишь, что слепые и безответственные уступают руководству (страны) без сопротивления. Не кроется ли за этим недостаток чувства ответственности? Где бы были мы теперь, если бы люди, подобные Джордано Бруно, Спинозе, Вольтеру, Гумбольдту, думали и действовали так же» .

Постнеклассический тип научной рациональности. Современная наука, концентрирующая внимание на таких типах объектов, как сложные саморазвивающиеся системы, в которые включен человек, требует новой методологии, учитывающей аксиологические и социальные факторы. Научная рациональность является одной из доминирующих ценностей культуры, однако тип научной рациональности должен будет меняться. Сегодня научные сообщества пересматривают свое отношение к природе как к бесконечному резервуару, выступающему чем-то внешним для человека. Складывается новое понимание субъекта, согласно которому человек является частью биосферы как целостного организма.

Традиционно наука и техника считались морально нейтральными, а ученый в глазах общества не нес ответственности за результаты применения своих разработок. Вместе с тем их результаты и достижения могут быть использованы как во благо человеку, так и во зло ему.

В настоящее время во многих странах (США, ФРГ и др.) активно обсуждаются этические кодексы ученого, инженера. Жизненно важной стала проблема морального разума. Б. Паскаль назвал разум «логикой сердца». В центре внимания морального разума должно стоять предотвращение ущерба или вредных последствий для жизни на Земле. В свое время Эйнштейн отмечал, что проблема нашего времени - не атомная бомба, проблема нашего времени - человеческое сердце.

В связи с этим трансформируется идея «ценностно-нейтрального исследования». Объективно истинное объяснение и понимание применительно к «человекомерным» объектам (медико-биологическим объектам, объектам экологии, объектам биотехнологии, системам человек-машина) не только допускают, но и предполагают включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений.

Если классическая наука была ориентирована на постижение все более сужающегося изолированного фрагмента действительности, выступающего в качестве предмета той или иной научной дисциплины, то специфику науки современной эпохи определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания.

Объектами современных междисциплинарных исследований все чаще становятся уникальные исследования, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. Такого типа объекты постепенно начинают определять и характер предметных областей основных фундаментальных наук, детерминируя облик современной постнеклассической науки.

Ориентация современной науки на исследование сложных исторически развивающихся систем существенно перестраивает идеалы и нормы исследовательской деятельности.

В недрах науки формируются новые стратегии исследования, в частности синергетическая. Историчность системного комплексного объекта и вариантность его поведения предполагают широкое применение особых способов описания и предсказания его состояний - построение сценариев возможных линий развития системы в точках бифуркаций. С идеалом строения теории как аксиоматически дедуктивной системы все больше конкурируют теоретические описания, основанные на использовании метода аппроксимации; теоретические схемы, использующие компьютерные программы, и т.д. Естествознание все шире привлекает принципы исторической реконструкции, которая выступает особым типом теоретического знания, ранее применявшегося преимущественно в гуманитарных науках (истории, археологии, герменевтике) .

Человечество вступило в непростую эпоху глубоких перемен. Перемен во всем: в стиле жизни и в стиле мышления, в системе воззрений и системе ценностей. Эти изменения не могли не затронуть науку и ту сферу интеллектуальной деятельности, которая занята осмыслением науки, - философию. Многие выдающиеся естествоиспытатели XX в. - А. Эйнштейн, Н. Бор, В. Гейзенберг, М. Борн, И. Пригожин, В.А. Фок, А.А. Любищев, В.А. Энгельгард и др. - неоднократно отмечали важную роль философии науки для прогресса естествознания. Конечно, эта роль не всегда была однозначной. Например, вторжение идеологии в научный рационализм принесло науке немало вреда. Тем не менее развитие философии науки с полной определенностью показало, что ее контакт и диалог с наукой возможны и необходимы.

В ходе диалога возникают острые дискуссии по вопросам, которые до конца не исследованы. Приведем некоторые из них:

0 Можно ли утверждать, что наука ответственна за кризис культуры? Или она препятствовала этому кризису?
0 Если в постнеклассической науке большую роль играет математический или вычислительный эксперимент, то реализуем ли идеал ценностно нейтрального знания?
0 Каковы должны быть взаимоотношения науки и интеллектуальных образований, претендующих на место науки в современной культуре (альтернативного знания, паранауки, теософии и т.д.)?
0 Как относится научный рационализм к постмодернистскому представлению о принципиальном плюрализме концепций и мнений?
0 Что такое Интернет?
0 Можно ли сказать, что возникающий тип научной рациональности не полностью, но в своих существенных чертах, подобен тому, который уже существовал в античности?
0 Какие смысложизненные ориентиры должны измениться в самой культуре современной цивилизации, чтобы создать предпосылки для решения глобальных проблем и реализации нового типа цивилизационного развития?

Отвечая на эти вопросы, мы пытаемся понять, как в XXI в. будет изменяться научная рациональность.

И т а к, в постнеклассической науке идеи историзма и эволюции сливаются в общую картину глобального эволюционизма; объектом науки становятся «человекоразмерные системы», а в состав объясняющих положений включаются социальные цели и ценности.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Бердяев Н.Л. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.
2. Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Соч. Т. 1.М., 1971.
3. ЛенкХ. Размышления о современной технике. М., 1996.
4. Огурцов А.П. Социальная история науки: две стратегии исследований // Философия, наука, цивилизация. М., 1999.
5. Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2003.
6. Степин В. С., Горохов В. Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М., 1999.
7. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. М., 1991.

Развитие сциентизма и антисциентизма, их взаимная критика и борьба способствовали выработке нового представления о рациональности. Оказалось, что помимо научной рациональности можно выделить другие типы рациональности, соответствующие иным формам духовной культуры, – философии, религии, искусству. Различные модели рациональности частично пересекаются, но при этом сохраняют свои особенности. Отождествление рациональности только с научной рациональностью, а научной рациональности только со строгими логическими процедурами приводит к противоречивому пониманию самой науки.

При новых открытиях в науке, их обосновании и интерпретации используются не только логика и формально-логические приемы, большую роль в развитии науки играет интуиция, особые предпочтения ученых и даже случайные обстоятельства. Попытка связать научность и рациональность только с априорными, внеисторическими логическими критериями приводит к выводу о полной расплывчатости критериев научности и иррациональности самой науки. К такому результату пришли постпозитивисты Томас Кун, Имре Лакатос и Пол Фейерабенд . Отсюда следует вывод, что неверно сводить разум только к логике, а рациональность – только к следованию формально-логическим правилам. Логичность – лишь один из вариантов рациональности, большая часть критериев рациональности имеет содержательный характер и меняется со временем.

Выделяемые в современной философии нормы рациональности подразделяются на три большие группы:

познавательные : логические законы и правила, стандарты объяснения и решения задач;
практические: целесообразность, эффективность, оптимальность, экономичность;
ценностные: принятые представления о добре и зле, красоте, должном и правильном.

Таким образом, основания рациональности частично находятся вне логики, они содержательны и обусловлены порой не только разумом, но и эмоциями.

Однако отсутствие единого логического критерия рациональности, многообразие и историческая изменчивость типов рациональности не означают, что рациональности не существует, они лишь показывают, что рациональное не столь очевидно, как это казалось в XVII, XVIII и даже в начале XIX в. Стало ясно, что некоторые идеи и теории, внешне обладая всеми признаками рациональности, оказываются формами авторитарного сознания, чуждого и даже враждебного критике и рефлексии. Как считает российский философ Владимир Сергеевич Швырев, возможность догмы заложена в природе рационального сознания. Дело в том, что рациональное сознание создает теоретический мир, мир идеальных конструкций, который может жить самостоятельной жизнью. Идеальные конструкции, претендующие на окончательность и безусловность, подменяют собой реальную действительность. Человек, попавший в плен такого рода идей, оказывается неспособным сопротивляться догматическому давлению и критически относиться к идеям и теориям, он загоняет себя в ограниченные представления о мире и о самом себе, а рациональное сознание превращается в догму.

Швырев предлагает различать открытую и закрытую рациональность , что соответствует различению рассудка и разума в философии Иммануила Канта.

Согласно теории Канта, рассудок – это способность составлять суждения и действовать в рамках заданных правил. Деятельность рассудка нормативна. Пытаясь выйти за пределы правил и норм, рассудок впадает в противоречия (антиномии), которые собственными силами разрешить не может. Разум – это способность создавать правила и принципы познания. Разум ставит цели рассудку и представляет собой высшую творческую способность человека. Кант утверждал, что нельзя судить о мире с помощью одного только рассудка, ведь он бессилен в сфере свободы, хотя вполне адекватен в мире необходимости. Рассудок, побуждаемый идеями, стремится выйти за пределы возможного опыта и впадает в иллюзии. Для того чтобы судить о "вещах самих по себе", его возможностей недостаточно.

До Иммануила Канта различие рассудка и разума проводит Николай Кузанский в XV веке. А в XX веке Мартин Хайдеггер выделяет калькулирующее и осмысляющее мышление, что также соответствует различию между рассудком и разумом. Иными словами, идея разных интеллектуальных способностей человека характерна не только для классической философии и современной философии науки, она имеет более широкую историко-философскую основу и долгую историю.

Итак, рассудок, оперирующий в пределах уже сложившегося знания, и основанная на нем закрытая рациональность ведут к догматизму, поскольку представляют собой интеллектуальную деятельность внутри заданных правил без попыток изменить эти правила или проанализировать их. Рассудок – своего рода "духовный автомат", который упрощает и схематизирует. Позитивными функциями рассудка являются классификация, систематизация знаний и благодаря этому адаптация человека к привычным ситуациям. Разум соотносится с открытой рациональностью, он антидогматичен, представляет собой творческую мысль, рефлексию по поводу заданных правил и формирует новые правила и нормы. Разум выходит за пределы наличного опыта, благодаря разуму появляются новые знания. При таком понимании философию можно сопоставить с открытой рациональностью, ведь философия предполагает критику и равноправие различных позиций. Диалог разных философских идей оказывается тем средством, которое препятствует замыканию сознания на себя, на личностную, профессиональную, национальную, религиозную ограниченность. Именно в диалоге и рождается истина.

Российский философ Вячеслав Семенович Степин предлагает различать классическую, неклассическую и постнеклассическую формы рациональности и соответствующие им типы науки. Классическая рациональность связана с такими способами постижения действительности, при которых человек полностью исключается из системы познания. Классическая рациональность ориентирована на объективированное познание действительности, при котором влияние человека на познавательный процесс не учитывается. Классическая рационалистическая парадигма рассматривает науку как абсолютное знание, существующее вне какого- либо социального и культурного контекста.

Неклассическая рациональность связана с осознанием того, что невозможно исключить влияние человека и его познавательных средств на процесс познания, однако в парадигме неклассической рациональности по-прежнему не осознается обусловленность научного познания мировоззрением.

Постнеклассическая рациональность связана с пониманием того, что ценности ученого неразрывно связаны с характером его исследований. Человек влияет на результаты познания потому, что следует определенным ценностям. Таким образом, в постнеклассической парадигме осознается связь познания и науки с культурой, истолкование ценностей становится предпосылкой получения объективных знаний о мире. Для постнеклассической науки характерно развитие междисциплинарных комплексных исследований и гуманитарных наук , которые направлены нс столько на саму науку и ее проблемы, сколько на вненаучный контекст, т.е. на решение экономических, социальных, политических и культурных задач. Современная постнеклассическая наука рассматривает мир как изменяющееся целое, законы которого едины на всех уровнях. Наука из ценностно-нейтрального знания превращается в ценностно-ориентированное постижение мира, которое предполагает, что этические, эстетические и прочие нормы вплетены в ткань научного исследования и во многом его определяют .

Очевидно, что каждый следующий тип рациональности не отрицает предшествующий, но лишь обозначает его границы и проблемы. Сейчас наука находится на постнеклассической стадии развития, и определенно можно сказать, что на смену постнеклассической науке со временем придут иные формы. Научное знание носит исторический характер, оно изменяется вместе с развитием культуры, поэтому следует говорить не об исчезновении или умирании науки, а о ее трансформации. Возможно, мы стоим на пороге новой научной революции, следствием которой станет радикальное изменение наших представлений о мире, новый прорыв человеческого духа. Осмысление новой науки и новой рациональности – то, чем занимается современная философия.

Классическая научная рациональность – лишь одна из возможностей воплощения разума. Вслед за Иммануилом Кантом вся постклассическая философия пыталась преодолеть узкорассудочные пределы сциентизированной философии и повернуть ее лицом к человеку. Постклассическая философия продемонстрировала, что разум покоится на "неразуме", логика на "не-логике", что разум – лишь средство существования философии, но не ее единственная цель.

Рациональность реализует себя нс только в науке, но и в философии, искусстве и обыденной жизни, в них тоже есть место для творчества разума. Поэтому в современной философии говорится не столько о рациональности, сколько о творческой разумности человека, о его способности к свободному действию, к порождению нового в обыденной жизни, в искусстве, науке и в самой философии.

В современной культуре возрастает интерес к мистическим учениям и магическим практикам, мир захлестнула очередная, уже не первая по счету волна ремифологизации. На этом фоне все чаще звучат заявления о смерти науки и философии, о том, что у них нет будущего. С другой стороны, разного рода "новые" знания, не будучи таковыми по своей природе, маскируются под науку и новую философию . Но расцвет квазинаучного знания означает лишь, что одна система мифов сменяется другой, это не альтернатива науке или философии.

См. параграф 7.3.
См. параграфы 7.5, 7.6 и 7.7.
См. параграф 7.8.
См. параграф 7.2.

Философия науки и техники Стёпин Вячеслав Семенович

Исторические типы научной рациональности

Три крупных стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности, сменявшие друг друга в истории техногенной цивилизации. Это – классическая рациональность (соответствующая классической науке в двух её состояниях – додисциплинарном и дисциплинарно организованном); неклассическая рациональность (соответствующая неклассической науке) и постнеклассическая рациональность. Между ними, как этапами развития науки, существуют своеобразные «перекрытия», причём появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определённым типам проблем и задач.

Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения «субъект-средства-объект» (включая в понимание субъекта ценностно-целевые структуры деятельности, знания и навыки применения методов и средств), то описанные этапы эволюции науки, выступающие в качестве разных типов научной рациональности, характеризуются различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности.

Классический тип научной рациональности , центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает этих детерминаций.

Схематично этот тип научной деятельности может быть представлен следующим образом:

Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире).

Этот тип научной деятельности можно схематично изобразить в следующем виде:

Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесённость получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причём эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями.

Этот тип научного познания можно изобразить посредством следующей схемы:

Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощённо в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу её действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки.

Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включён сам человек, то требование экспликации ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться. Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска.

Из книги Хрестоматия по философии [Часть 2] автора Радугин А. А.

Тема14. Проблемы научной рациональности в современной “философии науки”. 14.1. Неокантианская интерпретация научного познания П. НАТОРПТаким образом метод, в котором заключается философия, имеет своей целью исключительно творческую работу созидания объектов всякого

Из книги Философия науки и техники автора Стёпин Вячеслав Семенович

Глава 10. Научные революции и смена типов научной

Из книги Ответы на вопросы Кандидатского минимума по философии, для аспирантов естественных факультетов автора Абдулгафаров Мади

3. Исторические типы мировоззрения: миф, религия, философия Для понимания того или иного явления важно знать, как оно возникло. Раскрытие специфики философии хотя бы в общем виде невозможно без обращения к истокам философского мышления. Мифология (от греч. mifos - предание,

Из книги Философия науки и техники: конспект лекций автора Тонконогов А В

Тема 5. Научные традиции и научные революции. типы научной

Из книги Классический и неклассический идеалы рациональности автора Мамардашвили Мераб Константинович

5.3. Глобальные революции и типы научной рациональности. Классическая, неклассическая и постнеклассическая

Из книги Введение в философию автора Фролов Иван

Из книги Социальная философия автора Крапивенский Соломон Элиазарович

РАЗДЕЛ I ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФИЛОСОФИИ И ЕЕ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ В предшествующем изложении в постановочной форме уже затрагивался ряд вопросов, относящихся к истории философии. Задача этого раздела - дать представление о логике развития мировой философской мысли, о

Из книги Общество риска. На пути к другому модерну автора Бек Ульрих

Часть I Западная философия и ее культурно-исторические типы Глава 1 Генезис западной философии У философии, как мы знаем, свой особый подход к предмету, отличающий ее как от житейски-практического, так и от естественно-научного подхода к миру. Подобно тому как математик

Из книги Избранные произведения автора Вебер Макс

Часть II «Восточная философия» и ее культурно-исторические типы Спорное и условное понятие «восточная философия», объединяющее самобытные философские традиции многочисленных народов Востока, обязано своим происхождением тому противостоянию, которое явилось

Из книги Молодой Маркс автора Лапин Николай Иванович

Роль научной рациональности в развитии общества Ситуация, сложившаяся в процессе взаимодействия науки и социума обострила проблему научной рациональности, ее сущностного содержания, и соответственно ее роли в развитии общества. Вообще, эта проблема всегда была одной

Из книги Смысл жизни автора Папаяни Федор

Разрывы в научной рациональности Осознание рисков в развитой индустриальной цивилизации отнюдь не славная страница в истории естественных наук. Оно возникло вопреки затяжному отрицанию наукой и по-прежнему ею подавляется; вплоть до сегодняшнего дня большинство ученых

Из книги Постклассическая теория права. Монография. автора Честнов Илья Львович

В защиту обучающей теории научной рациональности Рациональность и иррациональность науки никогда не являются только вопросом настоящего или прошлого, они также и, вопрос возможного будущего. Мы можем учиться на своих ошибках - а значит, всегда возможна и другая наука.

Из книги автора

Ю.Н. Давыдов. «Картины мира» и типы рациональности (Новые подходы к изучению социологического наследия Макса Вебера)Начиная примерно с середины 70-х годов на Западе, и в первую очередь в ФРГ, наблюдается резкое нарастание интереса к М. Веберу, отмеченное выходом ряда

Из книги автора

Углубление материализма и движение к коммунизму: исторические типы общества Внутренняя динамика «Рукописи 1843 года»«Рукопись 1843 года» представляет собой многогранное и определенным образом развивающееся целое. С самого начала противопоставляя гегелевскому идеализму

Из книги автора

2.2. Деконструкция рациональности права Ситуация в эпистемологии (науковедении) в конце XX - начале XXI века многими авторитетными философами, мыслителями квалифицируется как кризисная. Классическая наука, ее гносеологические основания, оказались поставленными под

В логике полисемантизма рациональность относится к:

§ к сферам природной упорядоченности, отраженной в разуме;
§ к способам концептуально-дискурсивного (discursus - рассуждение, довод) - рассудочный, понятийный, логический. Согласно Канту, опосредованное через понятия Д. сознание находится в оппозиции интуитивному, непосредственному сознанию так же, как рассуждение противостоит созерцанию.) понимания мира;
§ совокупности норм и методов научного исследования и деятельности.

Научная рациональность - высший и наиболее аутентичный требованиям законосообразности тип сознания и мышления. Отождествляется и с целесообразностью. Рациональный способ вписывания человека в мир опосредован работой в идеальном плане.

Рациональность ответственна за специальные процедуры трансформации реальных объектов в идеальные, существующие только в мысли. Это способность мышления работать с идеальными объектами, способность слова отражать мир разумно-понятийно.

Научной рациональности нужны знания, пригодные для практического использования, а следовательно, она признает лишь те идеальные объекты и процедуры, которые непосредственно или опосредованно, актуально либо потенциально сопряжены с практической значимостью для жизнедеятельности людей.

§ С одной стороны, научную рациональность связывают с историей развития науки и естествознания, с совершенствованием систем познания и с методологией. В этом отождествлении рациональность словно «покрывается» логико-методологическими стандартами.
§ С другой стороны, рациональность оказывается синонимичной разумности, истинности. И здесь на первый план выдвигаются проблемы выяснения критериев, оснований и обоснований истинного знания, совершенствования языка познания.

Рациональность также понимается как присущее субъекту универсальное средство организации деятельности. По М. Веберу, рациональность -- это точный расчет адекватных средств для данной цели. По Л. Витгенштейну -- наилучшая адаптированность к обстоятельствам. По Ст. Тулмину -- логическая обоснованность правил деятельности. Канадский философ У. Дрей рациональным называет всякое объяснение, которое стремится установить связь между убеждениями, мотивами и поступками человека. научный рациональность мыслительный

А. Никифоров обращает внимание на то, что рациональность можно рассматривать трояко:

§ как соответствие «законам разума»: ядро - законы логики
§ как «целесообразность»
§ как цель науки.

Таким образом, единого универсального понимания рациональности отыскать невозможно.

Связь научной рациональности и реальной истории развития науки не так уж и проста. В истоках эвристичности, столь необходимой для открытия нового, рационального меньше, чем внерационального. Рационализм так и не нашел адекватного объяснения акту творчества.

Понятие «рациональность» в практической и духовной деятельности людей охватывает как целеполагание, так и совокупность избираемых шагов, позволяющих достичь поставленной цели. Смену типов рациональности связывают с перестройкой оснований науки, происходящей в ходе научных революций. И хотя исторические типы рациональности -- это своего рода абстрактные идеализации, все же историки и философы науки выделяют несколько таких типов.

Так как европейская рациональность уходит корнями в культуру античной Греции, рассмотрим специфику рациональности, рожденной в этой культуре. Скрытым или явным основанием рациональности является признание тождества мышления и бытия, открытое впервые греческим философом Парменидом. Отметим его сущностные характеристики:

1. Под бытием Парменид понимал не наличную действительность, данную чувствам, а нечто неуничтожимое, единственное, неподвижное, нескончаемое во времени, неделимое, ни в чем не нуждающееся, лишенное чувственных качеств. Тождество мышления и бытия означало способность мышления выходить за пределы чувственного мира и «работать» с идеальными «моделями», которые не совпадают с обыденными житейскими представлениями о мире.
2. Способность «работать» с идеальными моделями мышление может реализовать только в слове. Слово -- это форма присутствия отсутствующего для чувственного восприятия. Определенность, точность, однозначность значений слов есть необходимое условие построения рационального знания.
3. Мышление понималось как «созерцание, уподобляющее душу Богу» (Плотин), как интеллектуальное озарение, уподобляющее ум человеческий уму божественному. Иначе говоря, не человек открывает Истину, а Истина открывается человеку. Так как человеческий разум есть проекция Божественного разума, то знание для человека всегда благо и добро.
4. Основная функция разума усматривалась в познании целевой причины. Признание целевой причины вносило смысл в природу, которая рассматривалась как нечто целостное, включающее в себя объективную целесообразность. Цель выступала принципом организации природы.

Результатом первой научной революции было возникновение классической европейской науки, прежде всего, механики и физики. В ходе этой революции сформировался особый тип рациональности, получивший название научного. Научный тип рациональности, радикально отличаясь от античного, тем не менее воспроизвел, правда, в измененном виде, два главных основания античной рациональности: принцип тождества мышления и бытия и идеальный план работы мысли. Черты научной рациональности:

1. Бытие перестало рассматриваться как Абсолют, Бог, Единое. Величественный античный космос был сведен к единственной истинной реальности - природе, вещественному универсуму. Первые естественные науки -- механика и физика -- изучали этот вещественный универсум как набор статичных объектов, которые не развиваются, не изменяются.

Человеческий разум потерял свое космическое измерение, стал уподобляться не Божественному разуму, а самому себе и наделялся статусом суверенности. Убеждение во всесилии и всевластии человеческого разума укрепилось в эпоху Просвещения. Неизменное, всеобщее, безразличное ко всему знание стало идеалом научной рациональности. Восторжествовал объективизм, базирующийся на представлении о том, что знание о природе не зависит от познавательных процедур, осуществляемых исследователем. Полное, истинное и окончательное объяснение природных явлений считалось завершенным, если изучаемые явления сводились к механической системе, из которой устранялась качественная определенность вещей и явлений. Неслучайно этот период развития науки получил название механистического.

3. Научная рациональность признала правомерность только тех идеальных конструктов, которые можно контролируемо воспроизвести, сконструировать бесконечное количество раз в эксперименте. Наука отделилась от философии и превратилась в исследовательскую технику.
4. Основным содержанием тождества мышления и бытия становится признание возможности отыскать такую единственную идеальную конструкцию, которая полностью соответствовала бы изучаемому объекту, обеспечивая тем самым однозначность содержания истинного знания. Задача приспособить мысли, понятия, представления к содержанию изучаемого явления ставилась в зависимость от адекватного употребления языка.
5. Наука отказалась вводить в процедуры объяснения не только конечную цель в качестве главной в мироздании и в деятельности разума, но и цель вообще. Изъятие целевой причины превратило природу в незавершенный ряд явлений и событий, не связанных внутренним смыслом, создающим органическую целостность. Научная рациональность стала объяснять все явления путем установления между ними механической причинно-следственной связи.

Вторая научная революция произошла в конце ХVIII--первой половине XIX в.. Появление таких наук, как биология, химия, геология и др., способствовало тому, что механическая картина мира перестает быть общезначимой и общемировоззренческой. Специфика изучаемых объектов привела к идее развития и к постепенному отказу от требований эксплицировать любые естественнонаучные теории в механистических терминах. В физике, стали возникать элементы нового неклассического типа рациональности. Тип научного объяснения и обоснования изучаемого объекта через построение наглядной механической модели стал уступать место другому типу объяснения, выраженному в требованиях непротиворечивого математического описания объекта, даже в ущерб наглядности. Но в целом первая и вторая научные революции в естествознании протекали как формирование и развитие классической науки и ее стиля мышления.

Третья научная революция охватывает период с конца XIX в. до середины XX в. и характеризуется появлением неклассического естествознания и соответствующего ему типа рациональности. Революционные преобразования произошли сразу во многих науках: в физике были разработаны релятивистская и квантовая теории, в биологии -- генетика, в химии -- квантовая химия. В центр исследовательских программ выдвигается изучение объектов микромира. Специфика этих объектов потребовала переосмысления прежних классических норм и идеалов научного познания. Уже само название «неклассическое» указывает на принципиальное отличие этого этапа науки от предыдущего. Произошли изменения в понимании идеалов и норм научного знания:

1. Ученые согласились с тем, что мышлению объект не дан в его «природно-девственном», первозданном состоянии: оно изучает не объект, как он есть сам по себе, а то, как явилось наблюдателю взаимодействие объекта с прибором.
2. Так как любой эксперимент проводит исследователь, то проблема истины напрямую становится связанной с его деятельностью.
3. В противовес идеалу единственно научной теории, «фотографирующей» исследуемые объекты, стала допускаться истинность нескольких отличающихся друг от друга теоретических описаний одного и того же объекта.

Четвертая научная революция совершилась в последнюю треть XX столетия. Рождается постнеклассическая наука, объектами изучения которой становятся исторически развивающиеся системы - Земля как система взаимодействия геологических, биологических и техногенных процессов; Вселенная как система взаимодействия микро-, макро- и мегамира и др.). Формируется рациональность постнеклассического типа. Ее основные характеристики:

историческая реконструкция как тип теоретического знания стала использоваться в космологии, астрофизике и даже в физике элементарных частиц, что привело к изменению картины мира.

возникло новое направление в научных дисциплинах -- синергетика. Синергетика базируется на представлении, что исторически развивающиеся системы совершают переход от одного относительно устойчивого состояния к другому. В процессе формирования каждого нового уровня система проходит через так называемые «точки бифуркации» (состояния неустойчивого равновесия). В этих точках система имеет веерный набор возможностей дальнейшего изменения.

3. Субъект познания в такой ситуации не является внешним наблюдателем, существование которого безразлично для объекта.
4. Постнеклассическая наука впервые обратилась к изучению таких исторически развивающихся систем, непосредственным компонентом которых является сам человек. Для изучения этих очень сложных систем, как и вообще любых объектов естествознания, требуется построение идеальных моделей с огромным числом параметров и переменных. Выполнить эту работу ученый уже не может без компьютерной помощи.
5. При изучении такого рода сложных систем, включающих человека с его преобразовательной производственной деятельностью, идеал ценностно-нейтрального исследования оказывается неприемлемым.

Особо важным моментом четвертой научной революции было оформление в последние 10--15 лет XX в. космологии как научной дисциплины, предметом изучения которой стала Вселенная в целом.). Теория эволюции Вселенной в целом способствовала появлению в постнеклассическом типе рациональности элементов античной рациональности:

1. обращение к чистому умозрению при разработке теории развития Вселенной напоминает в своих существенных чертах античный тип рациональности.
2. впервые со времен греческой философии и протонауки был поставлен вопрос: «Почему Вселенная устроена именно так, а не иначе?» Вопрос «почему» в отношении метафизических объектов, каковым является Вселенная в целом, есть вопрос о причинах и первопричинах, поставленных еще античным философом Аристотелем.
3. все чаще стали говорить об антропном принципе, согласно которому наш мир устроен таким образом, что в принципе допускает возможность появления человека. В такой ситуации современный человек должен отрешиться от прагматического отношения к миру, которое сложилось и господствовало в новоевропейской культуре и науке.
4. подобие античному типу рациональности обусловливается также тем фактом, что начинает стираться граница между теорией элементарных частиц и теорией Вселенной.

Итак, современная физика и космология сформировали сходную с античной тенденцию обращения к умозрению, к теоретизированию. Они впустили в пространство своих научных построений вопросы, которые в классической и неклассической науке относились к философским: почему Вселенная устроена так, а не иначе; почему во Вселенной все связано со всем и т.д. Но на философские вопросы нельзя адекватно ответить, опираясь на нормы и идеалы научного познания, сложившиеся в пределах классической и неклассической рациональности.

КАТЕГОРИИ