Что означают голубые глаза у девушек. Характер девушки по цвету глаз

Русская писательница XIX века, постоянный автор журнала «Библиотеки для чтения» Осипа Сенковского и журнала «Отечественные записки».

Родилась в многодетной дворянской семье. Детство и юность провела в Екатеринославе. Принадлежала к роду князей Долгоруковых, её родителями были Андрей Михайлович Фадеев (1789-1867), тайный советник, губернатор Саратова, и Елена Павловна Долгорукая (в девичестве). Ее родная сестра Екатерина была замужем за Юлием Федоровичем Витте (1814-1867), от брака с которым родился будущий российский государственный деятель, министр финансов России Сергей Юльевич Витте (1849-1915).

Елена Ган приходилась двоюродной сестрой поэтессе Евдокии Ростопчиной и мемуаристке Екатерине Сушковой, приятельнице Лермонтова, с которым Ган общалась в ее доме. «Его я знаю лично… Умная голова! Поэт, красноречив», - писала она родным (см. Лермонтовскую энциклопедию). Ее родственником по матери был известный поэт того времени Иван Михайлович Долгоруков, внук автора «Своеручных записок» Натальи Долгорукой и первый их издатель, а также поэт Ф. И. Тютчев.

Замуж Елена вышла в 16-летнем возрасте за капитана Петра Алексеевича Гана (Peter von Hahn; 1798-1873), человека военного, почти вдвое старше ее, происходившего из немецкого аристократического рода Ган-Ган фон Ротерган.

В 1831 году у Ганов родилась первая дочь Елена (Елена Блаватская), а в 1835 - вторая дочь Вера - будущая писательница Желиховская. Елена Ган вместе с маленькими детьми и мужем все это время путешествовала по Украине, побывала в Курске и в Туле. Весной 1836 года семья прибыла в Петербург, где проживет по май 1837 года, здесь Елена Ган увидела на выставке Пушкина, о чем написала родным: «Я узнала - Пушкина! Я воображала его черным брюнетом, а его волосы не темнее моих, длинные, взъерошенные… Маленький ростом, с заросшим лицом, он был не красив, если бы не глаза. Глаза блестят, как угли, и в беспрерывном движении. Я, разумеется, забыла картины, чтобы смотреть на него. И он, кажется, это заметил: несколько раз, взглядывая на меня, улыбался… Видно, на лице моем изображались мои восторженные чувства». Известно, что Пушкин во время южной ссылки бывал в кишиневском и одесском домах Фадеева.

Литературная деятельность

В 1836 году Е. А. Ган опубликовала в «Библиотеке для чтения» у издателя Сенковского компиляцию из романа Булвер-Литтона «Годольфин». В 1839 там же появилась ее первая повесть «Идеал», под псевдонимом Зенеида Р-ва. В 1837, будучи на Кавказе, познакомилась с ссыльными декабристами. Впечатления этого знакомства послужили созданию ряда произведений: «Воспоминаний Железноводска» и повестей «Утбалла» и «Джеллаледдин», опубликованных в 1838 (в «Библиотеке для чтения»). Далее (1839-1841) последовали одна за другой повести (изданные там же): «Медальон», «Суд света», «Теофания Аббиаджио». Произведение «Напрасный дар» было создано в 1842 и в том же году опубликовано в «Отечественных Записках» (первая часть); вторая часть появилась в посмертном собрании сочинений (1843); «Любонька» (год создания - 1842 - также совпадает с годом публикации в «Отечественных Записках» и, соответственно, по времени написания), «Ложа в одесской опере» (опубликовано в альманах «Дагерротип»). Собрания сочинений Елены Андреевны Ган были изданы два раза в Санкт-Петербурге, в 1843 и 1905 годах.

Семья

Старшая дочь - Блаватская, Елена Петровна (1831-1893) - философ, основательница Теософского общества.

Младшая дочь - Желиховская, Вера Петровна (1835-1896) - известная писательница.

Сын - Леонид Петрович Ган (1840 - ?)

Муж - Петр Алексеевич фон Ган - потомок немецкого аристокритического рода Ган-Ган фон Ротерган.

Суд света

КОПИЯ ПИСЬМА ЗЕНАИДЫ Н***

"Влодинский, вы убили моего брата, отца, убили меня, но я пишу не с тем, чтоб укорять вас, а чтобы простить,-- простить от всей полноты души, не сохранившей ни одного упрека против несчастного. Да, Влодинский, я прощаю вас. Вы слепец, а не преступник; вы только такой же человек, как все люди: более слабый и, легкомысленный, чем злой; вы увлеклись лживой наружностью: да простят вас бог на небеси и ваша совесть на земли, как я вас прощаю! Когда взор ваш упадет на эти строки, мой прах будет уже покоиться с прахом семьи моей, наши души сольются в одну молитву перед господом, и он, милосердный, ниспошлет вам спокойствие, которого не дадут вам более ни шум света, ни мир одиночества. Вот все, что я хотела сказать, что желала бы запечатлеть в душе вашей, когда люди сметут мой прах с земли и имя мое с вашей памяти; вот что начертала я еще в ту пору, когда смерть отца и брата упала обвинением на мою голову и я, чувствуя, как все жизненные начала пресеклись в моем сердце, не думала пережить рокового удара... Провидение судило иначе. В то время как тело, повинуясь закону природы, упорно боролось с тлением, вся сила памяти и чувства вспыхнула во мне в последний раз. Я поняла, как трудно душе, даже отделяясь от тела, оторваться от всего земного, очиститься от всего, что было жизнью ее жизни. Да, Влодинский! На краю могилы я горю еще желанием оправдаться в мнении единственного человека, который умел понимать меня, желанием оставить имя мое незапятнанным хоть в одной благородной душе. К тому ж, мне кажется, когда пройдет ваша молодость, когда стихнут страсти, то даже для вас будет отрадно оправдание мое. Вы любили меня: я это видела и чувствовала. Вы посвятили мне все, что было прекраснейшего в вашем сердце и вашем бытии: не сладко ли же будет вам освятить память о вашей первой, чистой любви сознанием моей невинности? Вот что побуждает меня обратить к вам последний звук моего голоса: требовать от вас уважения хоть праху той, которая была до того горда, что не могла оправдываться при жизни и выпрашивать чувства, отвращенные от нее клеветою. В этих строках заключается исповедь заветнейших тайн души моей. Теперь я могу судить о себе со всем беспристрастием посторонней особы, потому что моя прошедшая жизнь уже отделилась, отошла от меня, готовой кануть в могилу. Верьте же словам моим, Влодинский, выслушайте меня терпеливо, со снисхождением к просьбе женщины, которая ни о чем более никого не попросит. Нас было двое; мы взросли в глубоком уединении. Не знаю, что было причиною отчуждения наших родителей от света и людей; думаю, их счастье. Им нечего было искать вне круга семейной жизни. Наши первые годы протекли под надзором их, охраняемые любовью нашей матери. О! какой любовью!.. Если я скажу вам, что она была нашей кормилицей, няней, наставницей, нашим ангелом блага на земле, то все еще не выражу той бесконечной, бескорыстной, всем жертвующей привязанности, которою счастливила она наше детство. Для меня в особенности тем драгоценнее были ласки ее, что нежность отца вся обращалась к брату. Однако ж я не знала зависти, напротив, когда понятия мои начали развиваться, я полюбила брата двойною любовью, любовью сестры и обожания моего к отцу; потому что я обожала его; потому что уважение всех окружающих нас, его высокое благородство, правдивость внушали мне благоговение, в то время как его строгое, безулыбочное лицо и постоянная молчаливость заставляли меня трепетать в его присутствии. Мать моя по характеру была точною противоположностью нашего отца. Молодая женщина с сердцем доверчивым, любящим, с умом живым и деятельным, она всему сообщала характер своей непорочности, во всех видела отражение собственной доброты; весь мир казался ей светлым и прекрасным, как душа ее. Под лучами этой теплой благотворной души развивались мои чувства и зрел ум, под ее влиянием протекла вся жизнь моя. Я рано начала жить, будто предчувствовала, что мне назначен недолгий век; я торопилась тешиться жизнью, угадывала по инстинкту, что моя прекрасная заря смутится бурями полудня. Мне не было еще тринадцати лет, когда скончалась наша мать; с нею кончились мои радости... Перед смертью она поручила мне брата, гораздо моложе меня, от рождения слабого и больного, и мне завещала спокойствие отца. С той минуты я была предоставлена полной, дикой свободе. Отец, убитый горем, посвятил себя исключительно воспитанию брата: я добровольно присутствовала при всех его уроках, и строгие суждения его об обязанностях гражданина, о чести, благородстве, готовности к самопожертвованию глубоко западали в мою душу. В остальное время я читала без разбору все, что заключалось в нашей библиотеке, бродила в рощах, в полях или, разделяя игры и упражнения брата, объезжала с ним верхом окрестности. Ум мой обогащался познаниями, воображение распалялось изучением геройских времен: я привыкала глядеть на мир в огромных объемах, знакомилась с великими событиями истории, со страстями и деяниями людей, облагородивших человечество, и оставалась чуждою только бледных мозаик вседневной жизни, не знала сказаний и обычаев только наших светских муравейников. Незаметно характер мой образовался по впечатлениям ума, закалившись в гордости, в твердости, в любви к родине и приняв все оттенки мужеских добродетелей. В вашем кукольном свете, так грубом со всей его утонченностью, мои ум и сердце зрели под влиянием понятий золотого века; с ними созрели они и окрепли. В пятнадцать лет я все понимала умом, все постигала сердцем; уже в ту пору мнения и чувства мои были выше всех внешних влияний; изменить их можно было не иначе как переплавив на огне одной из сильных страстей: тогда разве повиновались бы они новым впечатлениям, приняли бы иную форму? Сестра отца моего переселилась из Москвы в город, от которого мы жили верстах в семидесяти. Она навестила нас и, изумившись моей одичалости и неловкости, начала укорять моего отца, представила ему всю важность наружного воспитания для девушки, говорила там много и красно, что убедила его поручить себе мое преобразование. Я переселилась в ее семейство. Она была женщина светская, холодная, ко всему равнодушная, без всякой определенной черты в характере, без воли, без мнения и полагавшая весь ум и все достоинства в исполнении самых мелочных статей уставов общества. Всякая мысль, не прогнанная сквозь цензуру света, не наведенная его лаком, казалась ей преступлением; всякое самобытное чувство -- грехом смертельным. Такими правилами вскормила она своих дочерей, и в этот-то омут упала я из моего мирного уединения; однако ж я долго еще не замечала его бездн и водоворотов. Меня, по робости, пугала мысль о вступлении в свет, но в воображении моем он представлялся великолепным театром, на котором разыгрываются блистательные роли, знакомые мне по истории и романам. Все лица, по моему мнению, двигались в нем стройно, согласно; все происшествия клонились к славной развязке. И в этот мир я принесла с собою сердце чистое, исполненное любви и теплого упования на доброжелательство людей, святые понятия об их добродетелях и пламенную веру в мою хоть малую долю счастья на земле. Не прошло и года, как мои невинные верования, мои чувства, для всех открытые, были измяты, раздавлены недружелюбием людей, их злоязычием и злопамятством, их упорным стремлением всегда открывать золото в кармане ближнего и черное зло в его невиннейших поступках. "Отчего это, почему это?" -- твердила я в недоумении, сравнивая сущность с рассказами моей матери, с суждениями отца, и переходила из одной крайности в другую. Я ожесточалась против всех и каждого. Бедные люди! Я винила их в том, что они были людьми, а не небожителями, какими рисовало их мое воображение. Я не могла верить, однако ж, чтобы весь свет был подобен тому, в котором началось поприще моей жизни; в толпе людей, окружавших меня, я не хотела признать человечества и от всей полноты души предавала его презрению. Это было основным камнем всех моих заблуждений. В доме тетки я жила в угнетении и совершенно отчужденною от всех. Никто не умел или не хотел понимать меня; я, со своей стороны, также не могла примириться с их образом мыслей и поступками: меня гнали, осыпали насмешками, на всяком шагу язвили мое самолюбие; и, наконец, мою застенчивость, твердость характера, которую они называли упорством, резкость мнений, нелюдимость мою -- все приписывали недостатку ума и определили меня словами: "она глупа, следственно, неизлечима". Я холодно приняла их приговор и с гордостью отвергла все средства к оправданию. Когда брату исполнилось пятнадцать лет, отец, желая наблюдать за первыми шагами его вступления в свет, определил его юнкером в полк, незадолго до того занявший квартиры в нашем городе. Тогда детская дружба наша с братом возобновилась и затянулась узами, запечатленными его драгоценною кровью. На нем соединила я всю нежность сестры, всю заботливость матери и, еще не исцеленная от ран, нанесенных борьбою с обществом, собрала все силы свои, чтоб указать ему скрытые камни, о которые разбилась в слепоте моей неопытности, чтоб охранить его возлюбленную голову от грозы, измявшей мою душу. Теперь настает пора, о которой мне трудно, больно рассказывать. На краю могилы я примирилась со всеми: не хочу никого обременять обвинениями; но не могу умолчать о главной эпохе моей жизни. Старшим начальником брата был генерал-майор Н***, он искал руки моей; но я так мало знала его, мне казалось так невозможным отдаться человеку нелюбимому, почти незнакомому, что я, не колеблясь, отказалась от предлагаемой мне чести, невзирая на все возгласы моей тетки. Но вскоре обстоятельства изменились. Брат мой сделал одну из тех шалостей, для которых военная дисциплина неумолима. Генерал имел право и хотел показать над ним торжественный пример своей строгости. Все старания наших родных остались безуспешными. И, затаив гордость, я решилась сама прибегнуть с просьбою к генералу! Случай скоро представился; при первом намеке моем о брате он принял холодный вид; на все мои моления, заклинания он отвечал пожатием плеч или протяжным: "крайне сожалею", ссылаясь на обязанности начальника, наконец, когда, истощив, все свое красноречие, я стояла перед ним в слезах, с отчаянием в сердце, генерал, переменяя вдруг тон и голос, начал говорить мне о любви своей и заключил все словами: "Начальник не может ничего извинить подчиненному, но легко простит все оскорбления брату!" -- и он оставил меня с низким поклоном. Участь брата была в моих руках, могла ли я колебаться? Но, размышляя о поступках генерала, я полагала его в заблуждении против меня и считала обязанностию открыть ему истину. "Он любит меня,-- так думала я,-- желание обладать мною понудило его быть неразборчивым в средствах к достижению своей цели". Но, настаивая так упорно в своем желании, он, верно, считал меня ребенком с мягким характером, покорным всем новым впечатлениям. Отвергнутый однажды мною, Н*** мог еще надеяться, что привычка заменит чувство, что со временем его любовь вызовет мою взаимность, без того он, конечно бы, не добивался моей руки. Но я, даже для спасения брата, должна ли я была, забыв честь и совесть, оставить его в заблуждении? Не должна ли я открыть душу ему свою, уверить в невозможности его предположений?.. Своей свободой я могла располагать и радостно жертвовала ею спокойствию родных; но обмануть человека, воспользовавшись его слепою страстью, я не могла, не хотела, хоть бы от того зависела даже жизнь брата моего. Едва я вступила в свет, как многие уже искали было руки моей, но я отвергла все предложения, не оставив никому и тени надежды. Привыкши считать любовь и супружество нераздельными, я смотрела на них с особенной точки зрения. Посреди общего крушения моих светских идей одна только сохранилась во всей силе своей -- идея о возможности истинной вечной любви. Я уповала на нее, верила в осуществление моей утопии, как в жизнь свою, и, нося в груди зародыш священного чувства, не истрачивала его на мелочные привязанности, берегла как дар небес, который мог осчастливить меня только однажды в жизни. Все изъяснения в прозе и стихах моих писателей казались мне жалко бедными, не стоящими и одной искры моего прекрасного огня. Чувствуя, сколько энергии таится в груди моей, каким раем любви могу я подарить любимого, я не желала продать своего сокровища за бедную лепту неимущего; считала преступлением слить чистое пламя с ракетным огнем, разбрасываемым на всех перекрестках, и лучше хотела задушить в себе неизведанным этот напрасный дар, который не мог ни дать, ни выкупить счастья, чем лицемерно посулить его легковерному искателю и зарыть потом в груди, чтобы довольствоваться его скудными крохами холодной полувзаимности. Вот как я понимала супружество, вот как хотела изобразить его генералу и предоставить суду его, может ли он искать счастья в связи, где нет даже надежды внушить сочувствие, не только любовь. О своем благополучии я и не думала с тех пор, как его бросили на весы с прощением брата. На следующее утро приехал генерал,-- я приготовилась к его посещению,-- по просьбе его мы остались наедине; тогда, исполняя свое намерение, я открыла ему свои чувства, образ мыслей, всю святыню души моей, недоступную еще ни одному смертному, и ждала его приговора. Н*** выслушал меня не прерывая, со снисходительною улыбкою опытности, потом подвинул ко мне стул свой и сказал: -- Все мы тешились в семнадцать лет подобными мечтами; в мои лета смотрят на них, как на хрустальные игрушки: красивы, но не прочны! Вслед за тем он повторил свое предложение, я приняла его; брат получил прощение, не подозревая, какой ценою искупалась вся его будущность. Н*** требовал только, чтобы Всеволод не служил под его начальством, и взял на себя хлопотать о переводе его в гвардию. Всеволод тотчас уехал в Петербург с рекомендательными письмами генерала; отец одобрил мой выбор; я вышла замуж, извиняя решимость опытного Н*** страстью ко мне; но вскоре его заботливость о скорейшем выделе моего значительного приданого рассеяла и эту утешительную мечту. Судьба моя свершилась! Мне не оставалось более ничего желать, ничего н а деяться; что могло принести мне время? Между тем тонкий, веселый ум моего мужа, приправленный всею едкостью ир о нии, ежедневно похищал у меня какое-нибудь сладкое упование, невинное чувс т во. Все, чему от детства поклонялась я, было осмеяно его холодным рассудком; все, что чтила как святость, представили мне в жалком и пошлом виде. Незаме т но, вместе с верою моею в прекрасное, исчезали утонченность и разборчивость моих понятий. Шутки, доводившие меня прежде до слез, теперь не вызывали р у мянца на щеках моих. Я свыклась с любимым чтением мужа моего, с его суждени я ми, даже с грубыми каламбурами людей посторонних, которые, стараясь подл а диться под тон хозяина дома, сыпали наперерыв остротами, не скрашенными даже его остроумием. Давно, еще до замужества, заметив, что лучшие побуждения мои перетолковывались в дурную сторону, что из всякого поступка, из всякого слова моего люди находили средство выжимать эссенцию смешного, я свергла с себя иго их мнения. Теперь оно показалось мне еще презрительнее, когда особы, называвшие меня глупенькой девчонкой, стали величать умной и любезной женщиной оттого только, что случай набросил на меня чин генеральши. Не связанная почтением к обществу, ни боязнью его приговоров, я жила в свете, как в пустыне, где лишь камни да перелетные облака были моими свидетелями; жила под влиянием собственного уважения к себе и примера моей матери, а людские мнения считала миражем, который никого не прохладит, не утолит ничьей жажды, а обманет тех только, кто смотрит на предметы издали, сквозь этот лживый пар. Никогда мысль преступная не оскверняла меня, но я не принуждала себя строго следовать общепринятым обычаям, не маскировалась перед толпой, не гналась за ее хвалами, не страшилась ее порицаний: словом, во всех чувствах и поступках я отдавала отчет только верховному судье да представителю его на земле -- моей совести. Как обыкновенно случается, чем меньше заботилась я о людях, тем более хлопотали они обо мне. Глаза и уши этого вездесущего ареопага тщательно следили за мной; явное пренебрежение мое к его определениям ожесточало общество против меня и наконец посеяло в нем то мнение, которое впоследствии сделалось судом света и причиною моей погибели. Но в ту пору я не предвидела еще ничего грозного, быть может, оттого, что, не ожидая ничего, я вовсе не заботилась о нем. Свет безжалостно подшутил надо мной, осмеяв все понятия моего детства, развеяв все сокровища моих надежд. Ни одна мысль моя о нем не оправдалась, ни одно ожидание не сбылось. Единственный предмет, в котором я не нашла обмана, был ум человеческий -- ум творческий, игривый, разнообразный, которому я издавна поклонялась еще в творениях его. В большом свете, где необходимая образованность и беспрестанный прилив чужих идей придают род блеска самым незначительным умишкам, даже истинно гениальный ум не столько поражает своею лучезарностью, как в совершенном мраке малого света. Там он сообщает другим свою живительную силу, озаряет умы других, и при свете его они также красуются, отражая заимствованное у него сияние. И к тому ж там внимание общества так развлечено пестротой окружающих предметов, что тысячи проходят мимо гения и не замечают его. Напротив, в быту, тесно очерченном застарелыми привычками и скудной вседневностью, которые давят и нередко уничтожают все способности в зародышах, в глуши, куда с трудом пробивается только предсветный луч просвещения, человек с высоким умом и познаниями блистает, как дивный метеор. В подобном быту прозябала я, и только эти редко встречаемые метеоры привлекали мое внимание, возбуждали во мне непритворное удивление. Правда, что порою, обрадованная встречей с умным человеком, очарованная силой и блеском его ума, я была рада новому знакомству и случаю перелить свои идеи в светлое воображение, была даже не строго разборчива в предметах наших разговоров; но, свыкнувшись поневоле с свободным изъяснением мыслей плоских, пошлых, как было мне не извинить в умном человеке свободного выражения, увитого всеми цветами остроумия? Тогда, невольно ища в себе того, что так высоко чтила в других, я не могла не заметить сбивчивости и неопределенности моих познаний и потому с новым жаром принялась читать, учиться, размышлять. В обществах начали окружать меня большим вниманием, одобрениями; я отвергла бы с презрением лесть, относящуюся к моей наружности, к прическе, но, долго гнетомая прежде определенным для меня ничтожеством, я была не недоступна хорам, славящим ум мой, хвалам людей, заслужившим мое уважение. Ум сделался моей утехой, гордостью, достоянием моим; и только ему подносимую дань я принимала суетно, даже с наслаждением. И, однако ж, была ль я счастлива? Довольствовало ль меня это бедное торжество?.. Нет! Сто раз нет! Упоение лести действовало только на мгновение, и то действовало на одну голову. Сердце просило соучастия, а не комплиментов; дружества, а не громких похвал. Ум может наполнить существование мужчины: он более живет жизнью внешнею; и свет, который разливают вокруг себя его умственные способности, может отразиться на нем славою, богатством, уважением, даже благословениями людей. Ум женщины, как огонек далекого маяка, блещет, но не рассевает окружающего мрака; и если жизнь обвевает ее холодом, то не голове отогреть ее сердце!.. О, сколько раз, возвращаясь из шумных обществ, где внимание праздных, лесть пустословия и даже желчный ропот завистливых подносили обильную пищу моему самолюбию, сколько раз, отбрасывая с бальной гирляндой все, что охмеляло на время мою голову, обессиленная, глубоко упавшая духом, я проводила остаток бессонной ночи в слезах, в грызущих душу размышлениях! Бог даровал женщине прекрасное предназначение, хотя не столь славное, не столь громкое, какое указал он мужчине,-- предназначение быть домашним пенатом, утешителем избранного друга, матерью его детей, жить жизнию любимых и шествовать с гордым челом и светлою душою к концу полезного существования. Не достойна ли зависти и благословений, подобная доля? Но жить сиротой, в однообразии, ничем не нарушаемом, в тумане, сквозь который не может пробиться ни луч солнца, ни капля росы утренней; но чувствовать, что единственное счастье, возможное в быту женщины, никогда не было и не будет моим уделом; но не иметь ни одного желания, не лелеять ни одной надежды; не льнуть душою ни к одному завтра и, истратив бессмысленно дни свои, отдать могиле итог бесполезной жизни, как капитал, напрасно вверенный человеку, заброшенному в пустыню, где нужно ему было не золото, а кусок хлеба,-- вот положение, остужающее душу, подавляющее в ней всю способность к деятельности, все силы энергии! И в этих тайных беседах с собою я не могла не чувствовать, что природа создала меня для тихой, безвестной жизни; что только в семейном кругу я могла бы познать и различить вокруг себя счастье: блеск, игры, праздничный шум света скользили надо мной, не обольщая во мне души. Что мне хвалы и удивление людей? Что мне мой ум и таланты? Первый дается случаем, второе приобретается терпением: их может всякий иметь. Но сердце мое мне одной дано! В нем хранится источник добра, источник счастья; в нем скрыты были сокровища чувств, рай дружбы и любви, а его никто не видел, не замечал, никто не хотел признать, ни оценить: что ж мне в поклонах, в пряных улыбках без сочувствия? И ни разу суетная мысль не мелькнула в голове моей, ни разу улыбка не оживила лица, чтоб в то же мгновение сердце не залилось скорбью, не поплатилось за миг тщеславной радости грустным отгулом одиночества! В присутствии отца и брата я смеялась на терниях страшась одной жалобой смутить спокойствие, искупленное ценою моей жизни; но не могла, не находила в себе сил для иссушения слез в ее источнике, для подавления едва возникающего вздоха. Вот единственное чувство, одолевшее во мне все ратоборствования разума и воли; чувство, в котором я горько укоряла себя, желая пламенно нести крест свой не только безропотно, но бодро, с весельем. Богу известно, что никто никогда не бывал свидетелем моего малодушия, но от вас не хочу скрывать его; избрав вас моим посмертным судиею, хочу исповедать перед вами все, до единого трепета, до малейшего помышления... При беспрестанных движениях войск я всюду следовала за мужем; везде, всегда была одинакова, не изменяла ни мнений, ни поступков своих. Люди с умом везде дарили меня вниманием; глупцы сплетали против меня нелепые выдумки. Но есть третий сорт людей, наиболее опасный для всего, что выходит из круга обычного. Часто люди эти обладают умом и многими достоинствами, но ум их ни довольно силен, чтоб укротить владычествующее над ними самолюбие, ни довольно слаб, чтоб, ослепившись дерзкой самоуверенностью, ставить себя выше прочего видимого творения. Они чувствуют свои недостатки и всякое превосходство ближнего принимают за личное оскорбление; они не могут простить другому и тени совершенства. О, эти люди страшнее зачумленных! Над пошлым злоязычием дурака смеются, но их осторожным наветам, их обдуманной, правдоподобной клевете не могут не верить. Эти-то вольноопределяющиеся кандидаты в гении и составляют верховное судилище: они-то наиболее ожесточались против меня, и от них рассеялись ядовитейшие вести. Пришла пора, вести эти достигли и до моего слуха; как всегда случается, они хлынули на меня внезапно, со всех сторон, оглушили, закружили мою голову. Пока шипела клевета у ног моих, пока пресмыкалась в прахе, я смотрела на нее равнодушно; но досягать до моего имени, до моего сердца, приписывая мне поступки, чуждые даже мысли моей, но обвинять меня в совершенном отступлении от моих обязанностей, от заветов веры и чести -- вот что больно поразило меня, что облило желчью не одну минуту моей жизни... С тех пор я, сколько можно было, удалялась от общества: я стала еще более чуждаться людей; заменила заботы о блеске ума размышлением; подвергала строгому суду свою былую жизнь; рассматривала свет не сквозь призму прежнего ожесточения, но со всем беспристрастием охлажденного от первой горячки рассудка. И все изменилось в глазах моих! Я увидела тот же свет, тех же людей, но уже с другой стороны, и, судья света и людей, в свою очередь, я во многом оправдала их. Люди -- дети, вечно озабоченные, вечно суетящиеся. Торопясь за неуловимым завтра, имеют ли они досуг разбирать и разлагать сущность вещи, поражающей их взоры?.. Мимоходом они бросают беглый взгляд на ее наружный вид и только об этой наружности уносят с собою воспоминания. Не их вина, что взор часто падает на предмет не с настоящей точки зрения: они так видели, так рассудили и осудили. Они правы! Горе женщине, которую обстоятельства или собственная неопытная воля возносят на пьедестал, стоящий на распутии бегущих за суетностью народов! Горе, если на ней остановится внимание людей, если к ней они обратят свое легкомыслие, ее изберут целью взоров и суждений. И горе, стократ горе ей, если, обольщенная своим опасным возвышением, она взглянет презрительно на толпу, волнующуюся у ног ее, не разделит с ней игры и прихотей и не преклонит головы перед ее кумирами! Я поняла наконец эту великую истину и от всей души примирилась с моими гонителями. Освободившись от временного заблуждения, очистив ум от помыслов гордых и суетных, изгнав из сердца все, что заставляло его трепетать враждебными ощущениями, я переселилась духом в годы моей первой юности, воскресила в душе заветы моей матери, пожелала искренно, всем сердцем полюбить ближних моих ее неутомимою любовью, смотреть на мир ее глазами. Если жизнь так бедна сущностью, что человек не может прожить без мечты, то лучше позволь мне, господи, обманываться неведением зла в самом скопище пороков, чем подозрением порока в простой слабости!.. Вот о чем молилась я с верою, со слезами, желая пламенно хотя на других разливать то счастье, которое я знала только по его отсутствию... Милосердный услыхал молитву мою: дух матери осенил меня, я обрела спокойствие в тиши уединения и отраду в собственной душе своей. Но изгладить следы моих прежних заблуждений в памяти людей, но заставить их забыть прошедшее было невозможно. Видно, семя зла плодотворнее семени добра, потому что последнее обыкновенно глохнет и забывается, тогда как ростки первого переживают человека, который их посеял. Вот и вся жизнь моя, Влодинский; жизнь светская и умственная. Я представила ее вам с обеих сторон; и теперь, когда вы знаете все вины, все заблуждения мои, сравните их с чудовищным преувеличением "суда света" и судите, во сколько раз обвинения превзошли вину. Теперь мне остается еще упомянуть об одной, единственной светлой эпохе моего существования, озарившей меня незадолго от отхода из мира, как бы в награду за мои прошлые страдания, во искупление всех, ожидавших меня в грядущем. То был прощальный дар жизни, залог полного примирения моего с небом и людьми. Влодинский, помните ли время, когда судьба так странно столкнула нас в чужой земле, под чужой кровлею?.. Воскресите его в своей памяти, перенеситесь к часам, когда, забыв треволнения света, мы так безмятежно предавались взаимному наслаждению читать в душе друг друга; когда, под ржавчиной светских привычек и впечатлений, я открыла в вас столь прекрасных дарований, столько готовности к великому и это тайное, часто неведомое самому человеку, чувство высокого, изящного, эту тоску по неземному совершенству, которая, принимая форму слова или образа в душах немногих избранных и отражаясь в их произведениях, изумляет мир чудесами поэзии, гармонии, живописи, осуществлением божественного то в мраморе, то на бренном холсте... Я прозрела вас моими духовными глазами, поняла вас сочувствием; и теперь, когда все связи мои с миром разорваны, все отношения уничтожены, теперь могу сознаться, не оскорбляя ни неба, ни чести, я -- полюбила вас!.. Да, Влодинский, полюбила всею силою моей первой, девственной любви; прильнула к вам всеми чувствами, отверженными, обманутыми, осмеянными всем, к чему ни прилеплялись они в свете. В приюте, созданном мне вашей любовью, отдохнула и освежилась душа моя, опаленная в знойной пустыне света, измученная постылым странствованием, отжившая и не изведавшая ни одной минуты полной жизни. Ваша чистая, робкая любовь не пугала, а голубила ее, не тревожила моей добродетели, напротив, подкрепляла, возвышала ее новым стремлением к небесному. Страсть охмеляет рассудок, обуревает чувства, мнет и жжет их, как аравийский вихрь жжет нежный цвет, случайно выросший на камне. Страсть не может ни дать, ни упрочить счастья. Ваша прекрасная душа отвергла ее, постигнув истинное блаженство кроткой любви небожителей. И я предалась ей доверчиво, я не вызывала для борьбы с ней ни долга, ни совести: ее святой огонь был лучшим ее хранителем, вернейшей оградой моей от порока. В продолжение четырех месяцев вы ни словом, ни взглядом не изменили моей доверенности; ни на одно мгновение не возмутили моего рая, в котором я дышала такою полною жизнию, забыв мир с его пустотой и неприязненностью, забыв всю скудость и убожество моего существования... Благодарю вас, Влодинский! Благодарю за осуществление моей прекраснейшей мечты! Благодарю за вашу любовь, за мои чувства, за слезы радости, единственной радости, дозволенной мне небом на земле! Не заблуждайтесь, считая лицемерием изысканную строгость моего обращения с вами; не обвиняйте меня в поддельности характера, если в ту пору я не была такою, какой видел меня прежде свет: повторяю, ум мой был развращен, сердце же всегда пребывало в первобытной чистоте своей. С другими я жила одним умом, и они видели его нечистые отблески, но с вами, но при вас воскресли святые понятия моего детства и огонь сердца очистил, просветил ум, еще прежде преобразованный опытом; в вашем присутствии не могла я быть женщиной светской и суетной: я старалась сгладить в душе моей следы обид, сомнений, ожесточения, изгнать из нее самое напоминание о прежней безгрешной, но слишком переиспытанной жизни. Я желала бы пересоздать себя, облечься в чистоту младенческого неведения, просиять блеском ангельской невинности, чтобы гордо и бестрепетно войти в рай, которого врата впервые разверзались мне. Нашу взаимную любовь, глубоко скрытую от нас самих, я чтила как святыню; я охраняла ее, как мать непорочность любимой дочери. Малейшая шутка, веющая на нее тяжелым воздухом света, немного вольная острота страшили меня, как преступление. Даже для вседневных сообщений наших, для выражения мыслей и чувств я хотела бы приискать новый, не оскверненный пошлым употреблением язык... Знаете ли, что если б в ту пору какой-нибудь случай, возвратив мне свободу, дозволил нам открыть чувства наши перед глазами всего света, я отвергла бы соединение с вами из опасения гласности любви моей, из одной боязни, чтобы двусмысленная речь людей, завистливый взор их не осквернили ее чистоты, чтоб их нескромные улыбки, даже случайная неосторожность не оскорбили ее непорочности? Вот как высоко я вознесла чувство этой любви, каким благоговением окружила его! И в ту минуту, когда заметила, что земные помышления протеснились в нашу душу на золотых крыльях юности, я, не колеблясь, предпочла вечную разлуку самой легкой тени, которую рождающаяся в вас страсть могла набросить на чистую зарю наших первых отношений. Я желала унести с собою чувство любви во всей силе, во всей полноте его, чувство, не растревоженное страстью, не измятое ни единою слезою раскаяния! Я желала, чтоб дума обо мне теплилась в вашей памяти небесною искрой, чтоб минутная встреча со мною запечатлелась в целой жизни вашей светлою полосой, отдельной от всех помыслов о прошлых и грядущих наслаждениях любви -- любви, так скоро перегорающей в других женщинах... Не бойтесь же воскресить в душе вашей чувства, посвященные мне. Изгоните скорее из нее страшилища, созданные судом света вокруг образа моего; любите меня прежней, благоговейной любовью: я ни на миг не переставала быть достойной ее! И пусть память обо мне, пусть мое прощение, пусть постоянное стремление ваше к облегчению чужих скорбей, осчастливлению всего окружающего вас снимут с вашей совести бремя отягчающего ее греха, примирят вас с господом, осенят жизнь вашу лучом небесной благодати... Суд света теперь тяготеет на нас обоих: меня, слабую женщину, он сокрушил, как ломкую тросточку; вас, о, вас, сильного мужчину, созданного бороться со светом, с роком и со страстями людей, он не только оправдает, но даже возвеличит, потому что члены этого страшного трибунала все люди малодушные. С позорной плахи, на которую он положил голову мою, когда уже роковое железо смерти занесено над моей невинной шеей, я еще взываю к вам последними словами уст моих: "Не бойтесь его!.. он раб сильного и губит только слабых..."

ПРИМЕЧАНИЯ

Повесть "Суд света" печатается по изд.: Дача на Петергофской дороге: Проза русских писательниц первой половины XIX века.-- М.: Современник, 1986. С. 210. ..." Revue etrangere ".-- Имеется в виду "Иностранное обозрение литературы, наук и искусств" ("Revue etrangere de la litteralure, des sciences et de arts"); это издание выходило в Петербурге и содержало перепечатки из французских журналов). С. 215. Борнгольмский изгнанник -- персонаж повести Н. М. Карамзина "Остров Борнгольм"; вследствие любви к близкой родственнице был изгнан и поселился на чужбине. С. 215. ...Чайльд-Гарольда и Лары -- герои произведений английского поэта Джорджа Гордона Байрона "Паломничество Чайльд-Гарольда" и поэмы "Лара". С. 217. Рамена -- плечи. С. 225. Матрадур -- старинная пляска. С. 226. "Среди долины ровныя" -- песня А. Ф. Мерзлякова. С. 229. ...статуя Мемнонова -- греческое название статуи египетского фараона Аменхотепа III, которая при восходе солнца издавала звук, напоминающий человеческий голос. С. 237. Весталки -- жряцы богини домашнего очага Весты, обязанные нести обет безбрачия (рим. миф.). С. 239. ...сентиментальной Пенелопы...-- здесь: верной и нежной жены; по имени супруги Одиссея Пенелопы, хранившей мужу верность. С. 245. ...мучение Тантала. -- Царь Тантал за оскорбление богов был низвергнут в подземное царство, где стоял по горло в воде, но не мог сделать ни глотка и мучился от жажды, над ним висели ветви с плодами, но отодвигались, как только он хотел их сорвать (греч. миф.) С. 263. ...Ареопаг -- здесь: общество, собрание авторитетных лиц; в древних Афинах -- орган власти, осуществлявший контроль, суд и другие функции; состоял из представителей родовой аристократии.

Елена Андреевна Ган

Елена Андреевна ГАН

писательница, мать Е.П.Блаватской

Благодарим тебя за краткую жизнь твою: не даром и не втуне цвела она пышным, благоуханным цветом глубоких чувств и высоких мыслей… В этом цвете - твоя душа…будет жива … для всякого, кто захочет насладиться ее ароматом

В.Г.Белинский

В 30-е годы XIX ст. расцвел талант одной из первых отечественных писательниц - Елены Андреевны Ган. В свое время ее сочинения признавались «необыкновенным явлением» в русской литературе. В.Г.Белинский посвящал ей статьи, а И.С.Тургенев писал: «В этой женщине было и горячее русское сердце, и опыт жизни женской, и страстность убеждений, и те простые и сладкие звуки, в которых счастливо выражается внутренняя жизнь» .

Елена Фадеева родилась 11 (23) января 1814 года в местечке Ржищев Киевской губернии. В 1815 году её отец - Андрей Михайлович Фадеев был направлен в Екатеринослав, где семья прожила почти двадцать лет. Здесь, в усадьбе родителей на Петербургской улице (сейчас Ленинградская, 11/13) прошло детство и юность Елены.

Главным учителем и воспитателем будущей писательницы, двух ее сестер и брата была Елена Павловна Фадеева. «Если я скажу вам, что она (мать) была нашей кормилицей, нашим ангелом блага на земле, то все еще не выражу той бесконечной, бескорыстной, всем жертвующей привязанности, которой осчастливила она наше детство» , - пишет героиня ее повести «Суд света», и эти строки, несомненно, носят автобиографический характер.

В шестнадцать лет красивая, эрудированная, литературно и музыкально одаренная девушка вышла замуж за капитана конной артиллерии, выходца из старинного немецкого рода, тридцатидвухлетнего барона Петра Алексеевича Ган. Её избранник был человеком высоко образованным, ироничным, прагматичным. К сожалению, он не смог в полной мере разделить интересы юной жены, воспитанной на романтических идеалах эпохи, наполненной творческими фантазиями и поэтическими грёзами, воплощенными позже в ее повестях. В одной из них она с горечью признаётся: «Брак был несчастлив не потому, что муж не мог составить счастья для семьи, но единственно потому, что он был человеком совершенно другого характера и образа мысли, чем его супруга» .

В 1831 году в семье появился первый ребенок - дочь Елена. Пройдут годы и ее имя - Елена Петровна Блаватская - станет известно всему миру. Смерть второго ребенка - сына Саши - стала драмой для Елены Андреевны Ган и серьезно повлияла на состояние ее здоровья. Но жизнь продолжалась. В 1835 в семье родилась дочь Верочка (Вера Петровна Желиховская), имя которой тоже обретёт известность.

Творческая натура Е.А.Ган требовала реализации, и в 1836 году она, по рекомендации редактора петербургского журнала «Библиотека для чтения» О.И.Сеньковского, попробовала себя в качестве переводчика, а затем создала первую повесть «Идеал», подписав ее псевдонимом Зенеида Р-ва.

Повесть была опубликована в 1837 году в журнале «Библиотека для чтения». В основе ее сюжета лежит рассказ о неудачном браке и осмеянной женской любви. Но главное значение повести, как и последующих ее произведений, не в сюжете: «Сюжет для госпожи Ган имеет значение оперного либретто, на которое она потом пишет музыку своих ощущений и мыслей» , - говорил о ней В.Г.Белинский. Повесть имела успех.

В течение пяти с небольшим лет, одна за другой выходят одиннадцать повестей писательницы. Среди них «Утбалла» (1838), «Медальон» (1839), «Теофания Аббиаджио» (1841) и другие. Все произведения Е.А.Ган носят автобиографический характер. В них взору читателя предстает духовная жизнь просвещенной женщины пушкинской эпохи с ее возвышенным внутренним миром, стихиею чувств, «музыкой ощущений и мыслей» . Ее стали сравнивать со знаменитой француженкой, называя «русской Жорж Санд» .

В конце 1830-х годов имя Елены Ган становится широко известным, ее произведения пользуются популярностью, но одновременно с известностью и восхищением приходят осуждение и зависть. В глухой провинции, где по большей части жила семья (батарею П.А.Ган часто переводили с места на место, и все больше по глухим провинциальным уголкам и местечкам), писательнице часто приходится быть предметом праздного любопытства и глупых измышлений. Это тяготит и огорчает Елену Ган. Об этом рассказывает дочь писательницы: «Бедной матери моей приходилось расплачиваться за то, что она опередила свой век: женщина-писательница в то время еще была диво-дивное! Во Франции Жорж Санд, в России она, да родственница ее кузин Сушковых - графиня Растопчина, - вот и весь, почти, счет храбрым пионеркам по тернистому пути, который они сгладили, на свой кошт, многим сотням последовательниц» .

Трудности в отношениях с мужем, потеря ребенка, напряженный интеллектуальный труд, подорвали здоровье Е.А.Ган. Болезнь быстро прогрессировала. Однако, чем более оставляли ее физические силы, тем сильнее сказывалось ее стремление к нравственному и духовному росту. В 1842 году на страницах журнала «Отечественные записки» была опубликована первая часть повести «Напрасный дар», но завершить это произведение писательнице не удалось.

Елена Ган умерла в Одессе в июне 1842 года в возрасте двадцати восьми лет. На могильном камне были высечены слова, взятые из последнего произведения Зенеиды Р-вой:

«Сила души убила жизнь…»

«Она превращала в песни слезы и вздохи свои»

Нарасхват были в те времена номера журнала «Библиотека для чтения», где печатались повести Е.А.Ган. Современник писал: "Огромный успех, выпавший на долю ее произведений, нельзя объяснить их художественными достоинствами; у нее было ровно столько таланта, сколько нужно, чтобы выразить то, что носится в воздухе... и те немногие русские женщины, чьи чувства она выражала, горячо приветствовали ее выступление" . Эта своевременность идей и дает Елене Ган право на место в истории литературы.

В 1843 году в журнале «Отечественные записки» была опубликована статья В.Г.Белинского «Сочинения Зенеиды Р-вой», которая и поныне является одной из лучших рецензий, посвященных творчеству писательницы, а тогда прозвучала еще и как эпитафия: «Мир праху твоему, благородное сердце, безвременно разорванное силой собственных ощущений. Мир праху твоему, необыкновенная женщина, жертва богатых даров своей возвышенной натуры! Благодарим тебя за краткую жизнь твою: не даром и не втуне цвела она пышным, благоуханным цветом глубоких чувств и высоких мыслей… В этом цвете - твоя душа, и не будет ей смерти, и будет жива она для всякого, кто захочет насладиться ее ароматом» .

«Есть писатели, которые живут отдельною жизнью от своих творений; есть писатели, личность которых тесно связана с их произведениями. Читая первых, услаждаешься божественным искусством, не думая о художнике; читая вторых, услаждаешься созерцанием прекрасной человеческой личности, думаешь о ней, любишь ее и желаешь знать ее самое и подробности ее жизни. К этому второму разряду принадлежит наша даровитая Зенеида Р –ва» .

ЛИТЕРАТУРА:

Аліванцева О.В. Олена Ган. Досвід літературного портрета// Мова, культура та філософія Франції. Досвід вищої школи України та інших країн СНД. І-а міжнародна конференція - Дніпропетровськ, 1994. - С.3.
Белинский В.Г. Сочинения Зенеиды Р-вой/ Собр. соч. в 9-ти тт - М., 1979 -Т.5. - С.243 – 272.
Ган Е.А. Полн.собр. соч. - СПб.,1905.
Дача на Петергофской дороге: Проза русских писательниц первой половины XIX века - М., 1986.
М.Г. Материалы по истории русской литературы и культуры//Русская мысль, 1911, №12
Русская романтическая повесть - М., 1980.
Русская светская повесть первой половины XIX века - М., 1990.

Многое можно сказать о человеке не только по их словам и поступкам, но и по так называемым невербальным проявлениям - позах, жестах, движениях, осанке, походке, выражении лица, предпочтениях в одежде и прическе. Но, кроме этих проявлений, есть еще физические данные, которыми занимается физиогномика. Различная конституция тела, форма носа, лба, характер морщин на лице - все это отражает те или иные качества личности. И большую роль в этом играют глаза - зеркало души. Поговорим о том, как тот или иной цвет глаз влияет на наш характер. С помощью этих знаний вы можете не только лучше разобраться в себе, но и глубже разбираться в людях. К тому же, это совсем не сложно - цвет глаз всегда виден. Нужно лишь правильно определить цвет и оттенок. Есть простые правила - чем насыщеннее и интенсивнее пигментация тела, а, следовательно, и цвет глаз - тем сильнее выражены в человеке страсти, яркости, силы, энергии и активности. Чем светлее цвет - тем романтичнее и ранимее душа. Чем больше цвета в радужке - тем более интересная и творческая личность. Чем теплее оттенок глаз - тем нежнее человек. И, наоборот - чем холоднее цвет глаз - тем более холодный характер. Поговорим об этом подробнеее.

Зеленые глаза.

Зеленоглазые люди отличаются напористостью, выносливостью, упрямством, стабильностью, твердостью, принципиальностью и целеустремленностью. Склонны к упорному труду, если наметят цель - идут к ней, несмотря ни на что, упорно преодолевая все препятствия на пути. Хорошие организаторы, имеют авторитет. Им, как и всем светлоглазым, не хватает энергии и жизненных сил. Они не очень стремятся к лидерству, но хотят быть уважаемыми и лучшими профессионалами в своем деле. И часто им это удается. Реалистичны, справедливы, все тщательно взвешивают и умеют найти правильный выход из ситуации. Аккуратные, строгие, корректные, не многословные. Таинственны и загадочны - сейчас они одни, а завтра - совсем другие. Тонко чувствуют людей, хитры, изворотливы, но могут быть коварны. Конфликтов предпочитают избегать, умело манипулируют людьми. Бывают мягкими, чем могут пользоваться не совсем добросовестные люди. Однако, на голову садится им нельзя - они горды и подобного отношения не прощают. В привязанностях постоянны, способны на верность. Но только в случае, если найдут свой идеал и по-настоящему влюбятся. А это непросто - ведь к себе и людям они предъявляют высокие требования, стремятся к совершенству, и таких же партнеров ищут. Несмотря на внешнюю независимость, выдержанность и строгость, они очень нежны, добры, ласковы и уязвимы в чувствах. По характеру похожи на кошек. Внешне - неприступны и независимы, но только до тех пор, пока нет доверия.

Карие, черные глаза

Это активные, страстные, импульсивные, энергичные люди. Азартны, предприимчивы, инициативны - они не могут сидеть на месте. Им все время нужно достигать каких-то вершин. Они властны, по натуре - лидеры. Имеют горячий темперамент, сексуальны и чувственны. Излучают обаяние и тепло. Умеют нравиться. Обожают находиться в центре внимания, многие из них считают это само собой разумеющимся. Им важно во всем быть первыми. Но за это они требуют постоянного одобрения, иначе зачем стремится вперед, если это никем не признается? Отличаются конфликтностью и вспыльчивостью. Бывают агрессивны. Но чаще всего обиды забывают быстро. Уверены в себе, решительны, бесстрашны. Остроумны и общительны, легко сходятся с людьми. Влюбчивы. К людям относятся избирательно - кого любят - тому повезло, кого ненавидят - тому не позавидуешь. Чем темнее цвет глаз - тем более выражены все эти качества.

Светло-карие, ореховые глаза

Люди со светло-карими глазами имеют совсем другой характер, нежели обладатели темно-карих глаз. Чем светлее радужка - тем более нерешительности, замкнутости и застенчивости в человеке. Часто такие люди предаются грезам и мечтам, предпочитая их активному действию. Склонны к лени, пассивности. Они впечатлительны и нежны, обидчивы и чувствительны. Отличаются трудолюбием, скромностью, покладистостью, надежностью и старательностью. Могут иметь практичный склад ума, хотя иногда все же летают в облаках. Несмотря на внешнюю застенчивость, мягкость и податливость, в душе он довольно упрямы и стремятся все равно все делать по-своему. Если они опираются только на себя, то могут достичь больших успехов в жизни. Им необходимо учится у темноглазых решительности и уверенности в себе, и все будет отлично.

Голубые глаза

Это романтики и мечтатели. Много грезят о любви. Часто надумывают чувства, фантазируют. Женщины предпочитают красивые галантные ухаживания со стороны мужчин. Ранимы и чувствительны. Их легко задеть, причем обиды они помнят долго. Все принимают близко к сердцу. Могут очень сильно переживать, впадать в депрессии. Склонны к частым сменам настроения, капризам. Однако, при всей свой сентиментальности, большой глубины чувств у них может не обнаружиться. Голубой цвет относится к холодным цветам, и, чем более ледяной оттенок, тем меньше тепла в душе такого человека. Голублоглазые бывают холодны и даже жестки. К тому же, под влияние настроения, нередко бывают раздражительны и гневливы. Многое зависит от их симпатий и антипатий. В привязанностях бывают непостоянны, любят разнообразие. Часто скромны и требовательны к себе. Настойчивы и целеустремленны. Добросовестные, щедрые, быстро ориентируются в обстановке. Голубые глаза часто бывают у талантливых в искусстве людей, творцов, изобретателей, эстетов. У них хорошая фантазия и развито воображение. Люди с темно-голубыми глазами отвечают перечисленным характеристикам в больше степени. Если голубые глаза имеют слегка заметный теплый оттенок (например, у представителей теплой цветовой гаммы - Весна или Осень), то такой человек способен на большую глубокую любовь и имеет более покладистый и постоянный, легкий характер.

Синие глаза

Синеглазые - обаятельны, эмоциональны, чувственны, сентиментальны и романтичны. Способны на большую страсть, могут сильно влюбляться. Но и требования к партнеру предъявляют большие. Синий цвет - это сочетание холодного и насыщенного оттенков, поэтому эмоциональность синеглазых находит свое отражение не только в пылкой любви, но и в неистовой антипатии - если им кто-то не нравится, они способны долго и упорно вести с ним войну. Они бесстрашны, нередко лезут на рожон, движимые эмоциями. Даже если это им вредит, и не является практичным. Ведь руководствуются они чувствами. Могут быть субъективны. Во всем ищут правду и справедливость. Надменны, высокомерны, конфликтны, злопамятны. Они - заядлые спорщики. Сильные, решительные люди. Способны к авантюрам. Могут быть лидерами, но больше теневыми. Им необходимо учиться тщательнее продумывать свои поступки и не поддаваться импульсивным действиям под влиянием эмоций. Также нужно быть более чуткими, лояльными и великодушными по отношению к другим.

Серые глаза.

Люди с серыми глазами по натуре своей - труженики. Они умны, рассудительны, вдумчивы, любознательны. Практичны, реалистичны, основательны, надежны, добросовестны, терпеливы, стойки, решительны и прочно стоят на ногах. Среди них много мыслителей, интеллектуалов. Непритязательны в быту, спокойны и не амбициозны в общении. Самостоятельны, самодостаточны и неторопливы. Их можно назвать доброжелательными, мирными людьми. На них всегда можно положиться. Им может не хватать гибкости и чувствительности в отношениях с людьми. Они суховаты и сдержанны. Холодный и ахроматичный пигмент глаз не способствует глубине чувств и нежности. Зато они отличаются постоянством и верностью. И за ними чувствуешь себя как за каменной стеной - они помогут, посоветуют, позаботятся. От проблем не прячутся, все тщательно взвешивают, призывая на помощь все свои знания и смекалку, и преодолевают препятствия. Поэтому они всегда на высоте, если можно применить свой интеллект. Однако им приходится сложно в ситуациях, где ум становится не главным - у них трудности с эмоциями и интуицией, и физической силы от природы может быть не много. Как правило, они честны, добры и отзывчивы. Будут благодарны более азартному партнеру, который вдохновлял бы их на подвиги. Поскольку самим им не достает страстности и вдохновения. Темно-серые глаза выдают человека очень решительного, сильного, смелого и упрямого. Такие люди - волевые, властные, ревнивые и собственники по природе. Зато очень преданны возлюбленным, и вряд ли пойдут "налево".

Серо-голубые глаза

Обладатели глаз этих двух ледяных оттенков одновременно - и в характере сочетают качества голубоглазых и сероглазых людей. Такой человек - амбициозен, решителен, справедлив, целеустремлен, решителен и тверд. При этом, редко выходит из себя, спокоен, честен. Среди серо-голубоглазых часто можно встретить поистине мудрых людей - ведь у них ум сочетается с интуицией, гибкостью мышления и изобретательностью. В любви они могут быть преданны, хотя сентиментальностью большой не отличаются. Многое зависит от того, какой из двух оттенков преобладает - голубой, или серый. Таким людям не достает душевности и эмоционального тепла. Но они духовны, справедливы и умеют найти выход из трудного положения, защитить, помочь, дать дельный совет. Самостоятельны, но нуждаются в поистине преданных людях и в одобрении.

Серо-зеленые глаза

Если у вас серо-зеленые глаза - вас по праву можно назвать очень добросовестным, трудолюбивым, справедливым, реалистичным и прагматичным человеком. Вы отличаетесь постоянством, терпеливостью и решительностью. Несмотря на свою твердость и холодную голову, в ситуациях, где требуется принятие бесстрастных решений, вы умеете еще и тонко чувствовать. Ум сочетается с чувствами, гибкостью и интуицией. Вы способны хорошо понимать людей. Заботливы, склонны к сочувствию и поддержке. Люди любят поплакаться вам в жилетку. Вы сочетаете в себе нежность, чувствительность и жесткость, волю. Однако, если кто-то перейдет вам дорогу - можете быть беспощадны и упорны в противостоянии с ним.

Желтые глаза

Тигровые, или, как их еще называют - змеиные, иными словами - желтые глаза встречаются у незаурядным личностей. Ведь людей с такими глазами не так много. Они - большие оригиналы. Теплый желтый пигмент глаз делает их артистичными, обаятельными и излучающими тепло и щедрость. Они изворотливы, гибки, изобретательны. Однако бывают коварными и непредсказуемыми. Поэтому не сладко придется тому, кто выведет их из себя. Руководствуясь чувствами, за своих близких и друзей способны бороться до последнего. Их сложно запугать. Но если такой человек вас выбрал - с вами он будет преданным и добродушным, всегда защитит. Люди с желтыми глазами не терпят подчиняться, вспыльчивы и трудно контролируют себя под властью эмоций. Себе на уме. Проницательны и хитры. Всегда чувствуют фальш.

Серо-каре-зеленые глаза

Такие люди отличаются нерешительностью - в них много всего намешано, и трудно выбрать, что предпочесть в той или иной ситуации. С одной стороны - это дает большую приспособляемость, но с другой - недостаточную силу характера, поскольку каждый из цветов не может быть выражен в таких глазах в полной мере, а, следовательно, и качество характера. которое цвет показывает, присутствует не в большой степени. Поэтому зачастую такие люди застенчивы и не уверенны в себе. Предпочитают более сильных и волевых партнеров, за которыми они могли бы идти и ни в чем не сомневаться. Такого человека серо-каре-зеленоглазый человек отблагодарит лаской, чуткостью, заботой и преданностью. Обладатели таких глаз терпеливы, надежны и ответственны. Но насторожены, пугливы, непоследовательны и неорганизованны.

Яна Новикова

Голубой цвет глаз считается эталоном красоты во многих странах, и это неудивительно — этот цвет действительно невероятно красив. Люди с голубыми глазами проживают в северных частях нашей планеты, а в южных ее частях у людей преобладает карий цвет глаз. Все дело в меланине, которого намного больше в карих глазах — он способен защищать от палящего солнца. Что же означают голубые глаза, помимо биологических особенностей?

Все дети рождаются с синими глазами. Со временем, цвет глаз малыша приобретает другой оттенок, а вот к старости цвет глаз становится более светлым.

Голубые глаза существовали не всегда. Имеется информация, что первый человек с голубыми глазами появился около 10 000 лет назад. У него произошла мутация радужной оболочки, вследствие чего, она стала голубой. От него и происходят все остальные голубоглазые люди.

У голубоглазых чаще встречается .

Все люди на самом деле — голубоглазые. Только этот пигмент у некоторых — кареглазых или зеленоглазых, скрывается под слоем основного цвета. Этот факт был установлен в ходе исследования, во время которого, с помощью лазера людям удалили верхний слой радужки. Нижний у всех оказался голубым!

99% жителей Эстонии имеют голубые глаза.

Считается, что голубоглазые люди обладают высоким уровнем интеллекта. Достаточно вспомнить Альберта Эйнштейна или Стивена Хокинга.

Влияние на характер человека

Существует поверье, что голубоглазые люди — личности холодные, как и цвет их глаз. И отчасти это так — эти люди могут быть даже жестокими, но все зависит от конкретной ситуации, голубоглазые люди не бывают жестоки просто так. Внутри же это романтичные и сентиментальные особы, которые всячески стараются скрыть эту особенность от окружающих. Вообще, этим людям присуща эмоциональная нестабильность — сложно предугадать, как голубоглазый человек отреагирует на то или иное обстоятельство, настроение у них меняется, как погода у моря.

Голубоглазые люди очень умны и часто принимают неординарные решения. Природа наделила их прекрасными талантами, особенно творческими и умственными. Для достижения цели эти люди пойдут на все, причем своими собственными силами — им не часто везет, у них нет необходимых связей, только свой собственный ум и упрямый характер.

Под влиянием своего настроения, голубоглазые люди часто рушат свои планы, могут весь день проваляться в постели из-за «отсутствия вдохновения». Если же безумная идея накрыла их с головой, они пропадут со всех радаров, пока не осуществят заветную мечту.

В любви эти люди очень расчетливы, редко окунаются в омут с головой, предпочитая сначала взвесить все «за» и «против». Тем не менее они очень романтичны, объект их внимания точно не останется к ним равнодушным, они знают, как влюбить в себя людей, и дело тут не только в красоте их глаз.

Голубоглазые женщины

Русская модель Саша Пивоварова завораживает нас своим голубоглазым взглядом.

Девушки с голубыми глазами обожают быть в центре внимания, особенно мужского. Это умелые соблазнительницы, флирт и заигрывания приносят им огромное удовольствие. Однако, часто они могут переходить границы и таким поведением обижать других людей, своих партнеров например. Дело в том, что голубоглазые женщины не стремятся к измене, им просто важен мужской интерес, но будучи уже в отношениях, они все равно не упускают шанс пококетничать. Это может стоить им потери любимого человека.

Доброта, ласка, женственность — всеми этими качествами характера обладает голубоглазая девушка, но если этого не ценить — ждите вычеркивания из жизни этой особы. Измены и предательства она не простит никогда. Самим же девушкам нужно следить, чтобы окружающие не пользовались её чрезмерной искренностью и добросовестностью.

Голубоглазые мужчины

У Американского актера Патрика Демпси потрясающие голубые глаза.

Эти мужчины считаются ветреными и ненадежными, так как навсегда остаются мальчиками в душе. Их настроение часто меняется, как и их спутницы. Редко голубоглазые мужчины остаются верными своей второй половинке, однако однолюбы тоже встречаются среди голубоглазых ловеласов.

Мужчины с голубыми глазами полностью отдают себя работе и стремятся к успеху всеми силами. Однако, часто их путь на вершину успеха нелегкий, но страдают при этом чаще их окружающие, нежели они сами.

Оттенки

Серо-голубые глаза

Если ваши глаза обладают серыми оттенками, это говорит о стремление к свободе. Таким людям сложно существовать в условиях замкнутости и подчиненности. Это может вызывать у них депрессию и даже агрессивность.

Также эти люди любят всех удивлять, ставят перед собой необычные цели и упорно идут к ним. Единственный их недостаток — излишняя доброта и доверчивость, которой могут воспользоваться другие люди. Однако, даже обжигаясь на своем жизненном пути, они не теряют веру во все хорошее, что есть в людях.

КАТЕГОРИИ