Сны чанга краткое. Сны чанга

Бунин Иван Алексеевич

Сны Чанга

Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живших на земле.

Некогда Чанг узнал мир и капитана, своего хозяина, с которым соединилось его земное существование. И прошло с тех пор целых шесть лет, протекло, как песок в корабельных песочных часах…

Вот опять была ночь - сон или действительность? - и опять наступает утро - действительность или сон? Чанг стар, Чанг пьяница - он все дремлет.

На дворе, в городе Одессе, зима. Погода злая, мрачная, много хуже той, китайской, когда Чанг с капитаном встретили друг друга. Несет острым мелким снегом, снег косо летит по ледяному, скользкому асфальту пустого приморского бульвара и больно сечет в лицо каждому еврею, что, засунувши руки в карманы и сгорбившись, неумело бежит направо или налево. За гаванью, тоже опустевшей, за туманным от снега заливом слабо видны голые степные берега. Мол весь дымится густым серым дымом: море с утра до вечера переваливается через мол пенистыми чревами. Ветер звонко свищет в телефонных проволоках…

В такие дни жизнь в городе начинается не рано. Не рано просыпаются и Чанг с капитаном. Шесть лет - много это или мало? За шесть лет Чанг с капитаном стали стариками, хотя капитану еще и сорока нет, и судьба их грубо переменилась. По морям они уже не плавают-живут «на берегу», как говорят моряки, и не там, где жили когда-то, а в узкой и довольно мрачной улице, на чердаке пятиэтажного дома, пахнущего каменным углем, населенного евреями, из тех, что в семью приходят только к вечеру и ужинают в шляпах на затылок. Потолок у Чанга с капитаном низкий, комната большая и холодная. В ней всегда, кроме того. сумрачно: два окна, пробитые в наклонной стене-крыше, невелики и круглы, напоминают корабельные. Между окнами стоит что-то вроде комода, а у стены налево старая железная кровать: вот и все убранство этого скучного жилища, если не считать камина, из которого всегда дует свежим ветром.

Чанг спит в уголке за камином. Капитан на кровати. Какова эта чуть не до полу продавленная кровать и каков матрац на ней, легко представит себе всякий, живавший на чердаках, где нечистая подушка так жидка, что капитану приходится подкладывать под нее свою тужурку. Однако и на этой кровати спит капитан очень спокойно, лежит, - на спине, с закрытыми глазами и серым лицом, - неподвижно, как мертвый. Что за чудесная кровать была у него прежде! Ладная, высокая, с ящиками, с постелью глубокой и уютной, с тонкими и скользкими простынями и холодящими белоснежными подушками! Но и тогда, даже в качку, не спал капитан так крепко, как теперь: за день он сильно устает, да и о чем ему теперь тревожиться, что он может проспать, и чем может обрадовать его новый день? Было когда-то две правды на свете, постоянно сменявших друг друга: первая- та, что жизнь несказанно прекрасна, а другая - что жизнь мыслима лишь для сумасшедших. Теперь капитан утверждает, что есть, была и во веки веков будет только одна правда, последняя, правда еврея Иова, правда мудреца из неведомого племени, Экклезиаста. Часто говорит теперь капитан, сидя в пивной: «Помни, человек, с юности твоей те тяжелые дни и годы, о коих ты будешь говорить: нет мне удовольствия в них!» Все же дни и ночи по-прежнему существуют, и вот опять была ночь, и опять наступает утро. И капитан с Чангом просыпаются.

Но, проснувшись, капитан не открывает глаз. Что он в эту минуту думает, не знает даже Чанг, лежащий на полу возле нетопленого камина, из которого всю ночь пахло морской свежестью. Чангу известно только одно: то, что капитан пролежит так не менее часа. Чанг, поглядев на капитана уголком глаз, снова смыкает веки и снова задремывает. Чанг тоже пьяница, он тоже по утрам мутен, слаб и чувствует мир с тем томным отвращением, которое так знакомо всем плавающим на кораблях и страдающим морской болезнью. И потому, задремывая в этот утренний час, Чанг видит сон томительный, скучный…

Видит он:

Поднялся на палубу парохода старый, кислоглазый китаец, опустился на корячки, стал скулить, упрашивать всех проходящих мимо, чтобы купили у него плетушку тухлых рыбок, которую он принес с собою. Был пыльный и холодный день на широкой китайской реке. В лодке под камышовым парусом, качавшейся на речной мути, сидел щенок, - рыжий кобелек, имевший в себе нечто лисье и волчье, с густым жестким мехом вокруг шеи, - строго и умно водил черными глазами но высокой железной стене пароходного бока и торчком держал уши.

Продай лучше собаку! - весело и громко, как глухому, крикнул китайцу молодой капитан парохода, без дела стоявший на своей вышке.

Китаец, первый хозяин Чанга, вскинул глаза кверху, оторопел и от крика и от радости, стал кланяться и цокать: «Ve"y good dog, ve"y good!» - И щенка купили, - всего за целковый, - назвали Чангом, и поплыл он в тот же день со своим новым хозяином в Россию и вначале, целых три недели, так мучился морской болезнью, был в таком дурмане, что даже ничего не видел: ни океана, ни Сингапура, ни Коломбо….

В Китае начиналась осень, погода была трудная. И стало мутить Чанга, едва вышли в устье. Навстречу несло дождем, мглою, сверкали по водной равнине барашки, качалась, бежала, всплескивалась серо-зеленая зыбь, острая и бестолковая, а плоские прибрежья расходились, терялись в тумане - и все больше, больше становилось воды вокруг. Чанг, в своей серебрившейся от дождя шубке, и капитан, в непромокаемом пальто с поднятым капюшоном, были на мостике, высота которого чувствовалась теперь еще сильнее, чем прежде. Капитан командовал, а Чанг дрожал и воротил от ветра морду. Вода ширилась, охватывала ненастные горизонты, мешалась с мглистым небом. Ветер рвал с крупной шумной зыби брызги, налетал откуда попало, свистал в реях и гулко хлопал внизу парусиновыми тентами, меж тем как матросы, в кованых сапогах и мокрых накидках, отвязывали, ловили и скатывали их. Ветер искал, откуда бы покрепче ударить, и как только пароход, медленно ему кланявшийся, взял покруче вправо, поднял его таким большим, кипучим валом, что он не удержался, рухнул с переката вала, зарываясь в пену, а в штурманской рубке с дребезгом и звоном полетела на пол кофейная чашка, забытая на столике лакеем…. И с этой минуты пошла музыка!

“Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живших на земле”.

Шесть лет прошло с тех пор, как Чанг узнал мир и капитана, своего хозяина. “На дворе, в городе Одессе, зима. Чанг стар, пьяница - он все дремлет. За шесть лет Чанг с капитаном стали стариками, хотя капитану еще и сорока нет, и судьба их грубо переменилась”. Капитан больше не плавает, живет на чердаке пятиэтажного дома, спит на продавленной кровати. Так ли жили они с Чангом когда-то! “Было когда-то две правды на свете, постоянно сменявших друг друга: первая та, что жизнь несказанно прекрасна, а другая - что жизнь мыслима лишь для сумасшедших. Теперь капитан утверждает, что есть, была и во веки веков будет только одна правда, последняя, правда еврея Иова, правда мудреца из неведомого племени, Экклезиаста”.

Опять наступает утро, и капитан с Чангом, проснувшись, дремлют. И видит Чанг, как молодой капитан парохода, заметив в лодке у китайца рыжего щенка, купил его. И в тот же день Чанг поплыл с новым хозяином в Россию и вначале три недели мучился морской болезнью. Но тут сон Чанга обрывается.

Но тут опять прерывается сон Чанга. Вот уже два года, изо дня в день, Чанг с капитаном только и делают, что ходят по ресторанам. Чанг лежит у ног капитана, на полу. А капитан сидит, курит и пьет. Обычно он молчит, но иногда, встретив кого-нибудь из прежних друзей, весь день говорит без умолку о ничтожестве жизни. Так будет и сегодня - они условились позавтракать с одним старым приятелем капитана, с художником в цилиндре. И опять капитан горячо уверяет художника, что есть только одна правда на свете - злая и низкая. Начинает играть музыка, “душа Чанга дрожит от непонятного восторга, от какой-то сладкой муки, от жажды чего-то, - и уже не разбирает Чанг, во сне он или наяву”. Был шторм, и капитан привел Чанга в свою каюту. На письменном столе стояли два фотографических портрета: хорошенькая сердитая девочка в локонах и молодая дама, стройная, тонкая, прелестная и печальная, как грузинская царевна. И капитан сказал: “Не будет, Чанг, любить нас с тобой эта женщина. Есть, брат, женские души, которые вечно томятся какой-то печальной жаждой любви и которые от этого от самого никогда и никого не любят”. Капитан рассказывает Чангу, как жена впервые вернулась домой под утро из яхт-клуба и он все понял тогда. Так, однообразно, проходят дни и ночи Чанга. Но однажды утром его поразила великая тишина, царящая в комнате. Капитан мертв... Потом приходят и уходят люди... Чанг как бы каменеет. Он уже не чувствует дажеужаса. Он лежит на полу, мордой в угол, крепко закрыв глаза, чтобы не видеть мира, чтобы забыть о нем. Приходит он в себя уже на паперти, у дверей костела. Он сидит с поникшей головой, только весь дрожит мелкой дрожью. К нему подходит художник. Коснувшись задрожавшей рукой головы Чанга, он наклоняется к нему - и глаза их, полные слез, встречаются в такой любви друг к другу, что все существо Чанга беззвучно кричит всему миру: ах, нет, нет - есть на земле еще какая-то, мне неведомая, третья правда. В этот день Чанг переселяется в дом своего третьего хозяина. “Кто-то тоже лежит теперь - там, за оградой кладбища, в том, что называется склепом, могилой. Но этот кто-то не капитан, нет. Если Чанг любит и чувствует капитана, видит его взором памяти, того божественного, чего никто не понимает, значит, еще с ним капитан; в том безначальном и бесконечном мире, что не доступен Смерти. В мире этом должна быть только одна правда - третья, - а какая она - про то знает тот последний Хозяин, к которому уже скоро должен возвратиться и Чанг”.

Чанг (пес) дремлет, вспо-ми-нает, как шесть лет назад в Китае позна-ко-мился со своим нынешним хозя-ином, капи-таном. За это время их судьба круто пере-ме-ни-лась: они больше не плавают, живут на чердаке, в большой и холодной комнате с низкими потол-ками. Капитан спит на продав-ленной кровати, но Чанг помнит, какая кровать была у его хозяина прежде — удобная, с ящиками, с мягкой постелью. Чангу снится сон, как первый его хозяин, китаец, продал его щенком капи-тану всего за целковый. Чанга мутило всю дорогу, и он не видел ни Синга-пура, ни океана, ни Коломбо, мимо которых проплывал пароход.

Чанг просы-па-ется оттого, что где-то внизу громко хлопает дверь. Капитан встает, отхле-бы-вает водки прямо из бутылки, нали-вает немного и Чангу. Захмелевший пес видит новый сон о том, как прошла его морская болезнь, и у побе-режья Аравии он насла-ждался прекрасным ясным утром. Капитан позвал собаку к себе в рубку, накормил и вдруг завел с Чангом беседу о том, что его волно-вало (как пройти «поумнее» Красное море). Потом капитан расска-зы-вает Чангу, что везет его в Одессу, что дома его ждут краса-вица жена и дочка, которую он любит так сильно, что сам боится своей любви («для меня весь мир только в ней»), но считает себя счаст-ливым чело-веком. Помолчав, хозяин добав-ляет: «Когда кого любишь, ника-кими силами никто не заставит тебя верить, что может не любить тебя тот, кого ты любишь».

Чанг просы-па-ется и, как и каждый день в течение последних двух лет, отправ-ля-ется вместе с капи-таном бродить по ресто-ранам и кабакам, пить, заку-сы-вать, смот-реть на других пьяниц. Обычно капитан молчит, но, встретив кого-либо из старых друзей, заводит разго-воры о ничто-же-стве жизни: «Все это ложь и вздор, чем будто бы живут люди: нет у них ни бога, ни совести, ни разумной цели суще-ство-вания, ни любви, ни дружбы, ни чест-ности, — ни даже простой жалости».

Чанг опять вспо-ми-нает, как однажды ночью капитан привел его к себе в каюту. На столе стояли два порт-рета — девочки в локонах и стройной прелестной молодой дамы. Капитан говорит Чангу, что эта женщина не будет его любить: «Есть, брат, женские души, которые вечно томятся какой-то печальной жаждой любви и которые от этого от самого никогда и никого не любят». Он расска-зы-вает, как жена посте-пенно отда-ля-лась от него, как он стано-вился всё более одинок.

Чанг просы-па-ется и возвра-ща-ется к одно-об-разным ночам и дням вместе с капи-таном, пока однажды не обна-ру-жи-вает своего хозяина мертвым. Чанг от ужаса теряет ощущение реаль-ности и приходит в себя только через неко-торое время на церковной паперти. Из костела выходит художник, один из прежних прия-телей капи-тана. Он подби-рает собаку, и Чанг снова стано-вится счаст-ливым, лёжа у камина в доме своего третьего хозяина. Он продол-жает помнить капи-тана. «Если Чанг любит и чувствует капи-тана, видит его взором памяти, того боже-ствен-ного, чего никто не пони-мает, значит, ещё с ним капитан; в том безна-чальном и беско-нечном мире, что недо-ступен Смерти. В мире этом должна быть только одна правда, — третья, — а какая она, — про то знает тот последний Хозяин, к кото-рому уже скоро должен возвра-титься и Чанг».

Иван Алексеевич Бунин

«Сны Чанга»

Чанг (пёс) дремлет, вспоминает, как шесть лет назад в Китае познакомился со своим нынешним хозяином, капитаном. За это время их судьба круто переменилась: они больше не плавают, живут на чердаке, в большой и холодной комнате с низкими потолками. Капитан спит на продавленной кровати, но Чанг помнит, какая кровать была у его хозяина прежде — удобная, с ящиками, с мягкой постелью. Чангу снится сон, как первый его хозяин, китаец, продал его щенком капитану всего за целковый. Чанга мутило всю дорогу, и он не видел ни Сингапура, ни океана, ни Коломбо, мимо которых проплывал пароход.

Чанг просыпается оттого, что где-то внизу громко хлопает дверь. Капитан встаёт, отхлёбывает водки прямо из бутылки, наливает немного и Чангу. Захмелевший пёс видит новый сон о том, как прошла его морская болезнь, и у побережья Аравии он наслаждался прекрасным ясным утром. Капитан позвал собаку к себе в рубку, накормил и вдруг завёл с Чангом беседу о том, что его волновало (как пройти «поумнее» Красное море). Потом капитан рассказывает Чангу, что везёт его в Одессу, что дома его ждут красавица жена и дочка, которую он любит так сильно, что сам боится своей любви («для меня весь мир только в ней»), но считает себя счастливым человеком. Помолчав, хозяин добавляет: «Когда кого любишь, никакими силами никто не заставит тебя верить, что может не любить тебя тот, кого ты любишь».

Чанг просыпается и, как и каждый день в течение последних двух лет, отправляется вместе с капитаном бродить по ресторанам и кабакам, пить, закусывать, смотреть на других пьяниц. Обычно капитан молчит, но, встретив кого-либо из старых друзей, заводит разговоры о ничтожестве жизни: «Все это ложь и вздор, чем будто бы живут люди: нет у них ни бога, ни совести, ни разумной цели существования, ни любви, ни дружбы, ни честности, — ни даже простой жалости».

Чанг опять вспоминает, как однажды ночью капитан привёл его к себе в каюту. На столе стояли два портрета — девочки в локонах и стройной прелестной молодой дамы. Капитан говорит Чангу, что эта женщина не будет его любить: «Есть, брат, женские души, которые вечно томятся какой-то печальной жаждой любви и которые от этого от самого никогда и никого не любят». Он рассказывает, как жена постепенно отдалялась от него, как он становился всё более одинок.

Чанг просыпается и возвращается к однообразным ночам и дням вместе с капитаном, пока однажды не обнаруживает своего хозяина мёртвым. Чанг от ужаса теряет ощущение реальности и приходит в себя только через некоторое время на церковной паперти. Из костёла выходит художник, один из прежних приятелей капитана. Он подбирает собаку, и Чанг снова становится счастливым, лёжа у камина в доме своего третьего хозяина. Он продолжает помнить капитана. «Если Чанг любит и чувствует капитана, видит его взором памяти, того божественного, чего никто не понимает, значит, ещё с ним капитан; в том безначальном и бесконечном мире, что недоступен Смерти. В мире этом должна быть только одна правда, — третья, — а какая она, — про то знает тот последний Хозяин, к которому уже скоро должен возвратиться и Чанг».

Капитанский пес Чанг, попал к капитану еще щенком, первый хозяин продал его на рынке за один целковый. И вот он, лежа на полу, вспоминал давно ушедшие дни. Как ему тошнило в пути, и он не видел тех мест, мимо которых проплывали. Какая раньше кровать у хозяина была удобная, мягкая, не то, что сейчас продавленная. Да и живут они теперь не на уютном корабле, а на чердаке, в холодной комнате, где невозможно выпрямиться в полный рост. Дремоту прервала громко стукнувшая дверь внизу. Проснувшийся капитан привстал, отхлебнул водки из горла и не забыл подлить другу. Захмелевший Чанг снова видит сны. Теперь ему снится, что закончилась морская болезнь, и он наблюдает великолепный рассвет, встреченный у Аравийского побережья.

Затем капитан, накормив его, пускается в рассуждения на важные для него темы. Сытый и довольный он выслушивает капитана, тот делится планами пройти Красное море с наименьшими потерями. Он рассказывает Чангу, что они едут к его горячо любимой жене и дочери в Одессу. Капитан настолько сильно любил свою дочку, что это иногда пугало его. Но, несмотря на это, он всегда считал себя счастливейшим человеком. Проснувшись, Чанг приступает к тому, чем занимается последние два года – идет со своим капитаном в рестораны и притоны пить, закусывать и наблюдать за пьяницами. Всегда молчаливый капитан, лишь изредка, встретив знакомого, может пофилософствовать с ним о жалком существовании всех людей на этой земле.

Он считал, что нет никаких нравственных устоев, нет ни жалости, ни совести, ни дружбы, ни бога, он утверждал, что все вранье. Снова наваливаются воспоминания. На этот раз, капитан в своей каюте показал два портрета: кудрявой девочки с золотыми волосами и прелестной молодой девы. Он рассуждает с Чангом о том, что эта женщина из-за постоянной жажды любви сама на нее не способна. Жена потихоньку, но все же отдалялась от него, оставляя его в одиночестве. Снова череда одинаковых дней, проведенных в обществе капитана, проходящих все тому же распорядку. Но однажды, неожиданно, он нашел своего хозяина мертвым.

Название: Сны Чанга

Жанр: Рассказ

Продолжительность: 3мин 17сек

Аннотация:

Чанг и его хозяин капитан живут в Одессе на чердаке старого пятиэтажного дома. Когда-то хозяин Чанга был настоящим капитаном, ходил на своем пароходе в разные страны. Однажды в Китае у старого китайца он дешево купил щенка. И вот они уже 6 лет вместе. Капитан – пьяница, жизнь которого однажды изменилась и покатилась под откос. Чангу он также наливает водку и собака с удовольствием лакает ее из своей миски.
Очень часто Чанг видит сны, в которых все еще было по-другому. Красавец – капитан когда-то был счастлив, он любил море, он любил свою жену и маленькую дочку. Чанг видит, как они вместе ходили в Красном море, какая прекрасная погода была, как вкусно его кормили.
Но однажды счастье закончилось. Чанг помнит, как капитан, ревновавший свою красавицу-жену, однажды выстрелил в нее. Чанг помнит, как корабль однажды налетел по вине капитана на подводные камни.
И теперь они ведут нищенскую жизнь в убогой каморке. И однажды утром капитан не проснулся. Чанг испытал ужас. Всю похоронную процессию он провел окаменевшим и никак не мог прийти в себя. Только около дверей костела его увидел друг капитана, художник, и забрал к себе жить. Теперь у Чанга третий хозяин. Но прежний все еще с ним, в его памяти.

И.А. Бунин — Сны Чанга. Прослушать краткое аудио содержание онлайн.