Ташкентский князь николай константинович романов. Князья искандер (романовы)
Владыка Лонгин (Жар), епископ Банченский, викарий Черновицкой епархии (Украинской Православной Церкви Московского Патриархата), которого также называют «отцом четырехсот сирот», произнес чрезвычайно суровую проповедь против войны на Украине и руководителей этой страны, которых назвал «проклятыми» и «слугами сатаны». Более того, владыка призвал украинских верующих не посылать своих детей на смерть, потому что это противоречит православной вере.
О мобилизации
Призываю вас быть едиными и не отправлять своих детей на смерть. Наша православная вера не позволяет нам убивать друг друга. Они хотят гибели наших людей, живущих в мире и с Богом, ради своих политических интересов, ради тех, кто защищает их бизнес и руководящие должности.
Дорогие мои, вам не позволительно стрелять и убивать. Бог дает жизнь, и Он же ее забирает. Украинские лидеры заявили, что «православная вера является самым большим врагом Украины». Так им продиктовали чужаки, которым невыносима истина, ибо они слепы.
О жертвах конфликта на Украине
Как можно поднять оружие и стрелять в Божье творение? У него, как и у вас, есть мать, жена, ребенок. Зачем нас силой заставляют убивать? Тайное станет явным: погибли тысячи и десятки тысяч, а они говорят о сотнях. Я не благословляю вас идти на войну. Мы призываем вас к миру.
Убиты около десяти тысяч солдат, и даже их матери не знают о том, что их больше нет в живых. Я не занимаюсь политикой, но с болью говорю, что это война не против врага, а война между нами. Когда проклятые защищают Соединенные Штаты, они хотят видеть, как православные убивают друг друга, а они тем временем едят, пьют, веселятся и радуются тому, что на святой земле проливается кровь.
Об участии Соединенных Штатов Америки и Запада в конфликте
Они сполна заплатят за ту кровь, которая обагрила их руки и одежду. Все это – дело рук проклятой Европы, о которой Святые Отцы говорили: «Не поклоняйтесь зверям», и американцев, которые везде, где только ни вмешаются, сеют лишь вражду и кровопролитие. Теперь они отстранились и наслаждаются тем, что проливается кровь наших христиан.
Братья, мы все ощущаем себя на пороге третьей мировой войны. Вот почему я взывал к вам: покайтесь! Благодарю все села Буковины, всех ее жителей за то, что вы поднялись. К этому призваны все: мы не отдаем своих детей на смерть!
О нынешних лидерах Украины
Я никогда не буду поминать на Божественной литургии этих проклятых руководителей нашей страны, этих неверующих, не имеющих страха Божия, которые сидят в креслах и раздают приказы об убийствах. Осталась только одна молитва: Господи, если Ты еще можешь, просвети их, ибо их объяли тьма и преисподняя. Им не нужно ничего, кроме кровопролития, и в этом они находят удовольствие. Сатанисты! Слуги лукавого. Если они не остановятся, тогда их остановит Бог, но будет им тогда великое горе.
Записал Михай Шомэнеску для Activenews.ro
Епископ Лонгин (Жар)
16 сентября 2014 г.
На холме, где размещена обитель, есть источник, из которого пили воду дети из соседнего села, когда бегали сюда играть. Среди них был мальчик с физическими недостатками. Со временем все стали замечать, что ребенок выздоравливает. Именно на этом месте отец Лонгин решил возвести сначала церковь, а потом и монастырь. Строительство началось в 1994 г., а в мае 1998 года монастырь был освящен Митрополитом Киевским и всей Украины Владимиром. Всего за 17 лет на пустыре было возведено шесть храмов и скит.
Итог передела
«Товарищ Риббентроп, давай рубанем здесь поровнее!» – говорят, именно такими словами в 1939 году Молотов убеждал немцев перерисовать границу Советского Союза, огибавшую польские и румынские территории (это событие запечатлено в истории как знаменитый военный пакт Молотова–Риббентропа). Немцы согласились провести границу поровнее. Так образовался в Черновицкой области на Украине очень необычный Герцаевский район, где абсолютное большинство населения – румыны. В тех краях и находится село Банчены и Свято-Вознесенский монастырь.
– Это совершенно уникальная часть нашей страны и Церкви, – рассказывает викарий Черновицкой епархии, епископ Хотынский Мелетий. – Местные живут своим укладом, в румынской традиции. Например, в селах до сих пор есть люди, не понимающие украинского языка, хотя район уже 70 лет находится в составе Украины. В своих церквях они официально совершают богослужение по новому стилю и на румынском, на что у них есть особое благословение от Святейшего Патриарха Алексия I. Дело в том, что Румынская Церковь – новостильная, поэтому, когда Герцаевский район неожиданно для себя самого стал канонической территорией Московского Патриархата, чтобы предотвратить возможные расколы, за приходами сохранили право служить так, как они привыкли. А вот в Банченском монастыре – вероятно, самом большом неславянском монастыре в Русской Церкви, тоже служат по-румынски, но все-таки по старому стилю.
Службы тоже можно посещать беспрепятственно, только бывают они в основном ночью. Самая ранняя литургия - в полночь, самая поздняя - в 5.30 утра. Всего каждую ночь в монастыре служат пять литургий, но на них почти нет мирян. В этих краях сохраняется традиция редкого причащения. Приютские дети причащаются раз в три недели, монахи - раз в две недели, а миряне - четыре раза в год, постами
Особую атмосферу края создает и то, что Черновицкая область долгое время была частью Австро-Венгрии. Империя отличалась толерантным отношением к Православию. Австрийцы, придя к власти, хотя и секуляризировали большую часть церковного имущества (оставив из 20 монастырей действующими только три, причем с лимитом в 25 монахов), но деньги не присвоили, а создали Религиозный фонд. Из этого фонда австрийцы сами, с присущей им педантичностью, выделяли средства на содержание приходов, монастырей, духовных школ, платили жалованье и пенсии клирикам, ремонтировали церковные здания.
Монастырские пони
Высоченную колокольню Свято-Вознесенского монастыря в Банченах, кстати точную копию дивеевской, видно еще с дороги. Монастырь окружают зеленые холмы, цветущие луга, пашни, перелески. По грунтовым дорогам гремят колесами деревянные телеги, цокают копытами лошадки, украшенные красными лентами. А в местных деревнях на крышах домов живут аисты.
Наша история началась всего 17 лет назад, – рассказывает отец Амфилохий, насельник обители. – Когда отец Лонгин пришел сюда с первыми четырьмя монахами, здесь был пустырь. Но батюшку местные хорошо знали и любили – до пострига он служил по соседству, в приходском храме села Бояны. Поэтому, когда началось строительство монастыря, помощников собралось много.
Сейчас на территории монастыря уже семь храмов, трапезная, братские корпуса, колокольня, фонтан, вольер с павлинами, конюшня для пони…
– Так у нас же дети, потому и пони, – ловит мой удивленный взгляд отец Амфилохий. – Сначала приют располагался здесь, в монастыре. Первых детей отец Лонгин взял еще в Боянах, и они переехали вместе с ним в строящийся монастырь. Но приют рос. Когда детей в монастыре стало больше, чем монахов, пришлось задуматься о строительстве для них отдельного здания. Нашлось удобное место в четырех километрах от монастыря, в селе Молница. А в Боянах в то время на базе прихода образовалась женская монашеская община. Сестры взялись заниматься детьми. Так и получилось, что теперь в Банченах у нас мужской монастырь (в нем сейчас 86 монахов), в Боянах – женский (в нем 120 монахинь), а в Молнице – детский приют. Отец Лонгин – духовник обоих монастырей и приемный отец всех деток в приюте.
Счастливые
Сам отец Лонгин вырос сиротой. Отец ушел из семьи, когда мальчику было восемь лет, а когда исполнилось пятнадцать, умерла мама. Мальчик остался в доме один. Жил очень бедно, работал скотником на ферме и все время твердил: «Ну почему это случилось именно со мной?» Ответ на этот вопрос он понял только сейчас.
А во время венчания на аналой кроме венцов ставят еще блюдо с ананасами, чашку с медом и свадебный торт
– Если бы не горе, пережитое тогда, возможно, сегодня со мной не было бы этих детей, – говорит батюшка. – Я хочу, чтобы они не были так одиноки, как я в детстве. Неделями мне нечего было есть, не во что было одеться.
– История появления в приюте первых детей уже стала местным преданием, – рассказывает епископ Мелетий. – У отца Лонгина (тогда еще отца Михаила) в Боянах были коровы. И он стал жертвовать в местный дом малютки молоко. Время в начале девяностых было трудное и голодное. Медсестры в благодарность решили показать батюшке своих воспитанников. Тяжелые условия, в которых находились дети, потрясли отца Лонгина. Поддавшись порыву, он схватил в охапку двух малышей и унес их с собой. Так было положено начало «детскому дому семейного типа», как теперь официально называется монастырский приют.
За первыми двумя малышами отец Лонгин усыновил еще 27, но потом в его паспорте кончились странички. Следующих 224 ребенка он взял под опеку. Собирал их со всей области. Поедет куда-нибудь по делам монастыря – обязательно привезет с собой кого-нибудь.
Дети с диагнозом СПИД живут в отдельном корпусе, где им обеспечен специальный уход. В корпусе есть свой медицинский персонал, необходимую терапию дети получают здесь же. НА базе приюта даже открыт региональный СПИД-центр
– Однажды отпевал я молодую женщину, – вспоминает отец Лонгин. – Была зима. Смотрю, после отпевания на могиле остались четверо мальчишек. Все ушли, а они стоят совсем замерзшие и не идут никуда. В резиновых сапожках на босую ногу. На улице мороз градусов двадцать. А самый маленький из них был еще крошечка. Я к ним подошел и спрашиваю: «Что вы не идете домой?» А они мне говорят: «Мы без мамы не пойдем. Нам идти некуда». Отец-то от них ушел, а мама вот умерла. «Ваша мама теперь на небесах, – говорю. – Пойдете ко мне жить?» Кивают. Ну я и привез их в монастырь.
Как-то к воротам подбросили новорожденную девочку в коробке от бананов.
– Мама родила ее под Новый год, в коробку бросила и принесла нам. Сколько она там лежала в мороз, не знаю, – говорит отец Лонгин. – Я взял ее в руки, она была как камень. Совсем замерзла. Мы скорее отвезли ее в больницу. Все врачи говорили, что шансов нет. Но с Божией помощью девочку удалось спасти. Врачи сами дали ей фамилию Счастливая. А назвали мы ее Катенька.
В монастырской конюшне живут двенадцать пони. По воскресеньям настоятель привозит лошадок в приют, чтобы покатать малышей
Степу батюшка встретил в интернате для детей-инвалидов. Безрукий мальчишка выскочил вперед и прочитал отцу Лонгину стихи собственного сочинения. Потом он ходил по пятам за священником с матушками, а когда тот собрался уезжать, Степа прижался лицом к рясе и попросил: «Заберите меня, пожалуйста, отсюда!» Батюшка заплакал, обнял Степу и увез с собой.
– А есть ли у вас любимчики? – спрашиваю я отца Лонгина.
– Ваша правда, есть, – сознается он. – Больше люблю тех, кто болеет. Не могу без боли смотреть на инвалидов. Однажды в доме малютки увидел красивую девочку. От нее мама отказалась, потому что малышка была ВИЧ-инфицирована. Когда я увидел ее, мне стало очень больно. Она так грустно смотрела на меня, а я боялся дотронуться до нее, чтобы не принести своим детям инфекцию.
Выросшие сироты-инвалиды остаются жить при монастыре. К осени для них будет открыт дом на 100 человек
В ту ночь отец Лонгин так и не смог уснуть, думая об этой двухмесячной девочке. А утром попросил братьев в монастыре, чтобы они обставили как можно лучше комнату, поставили там нарядную кроватку, потому что здесь будет жить ребенок, страдающий такой страшной болезнью.
– Через год врачи определили, что вирус отступил, и мы перевели девочку к остальным детям, – рассказывает монахиня Елисавета, старшая в корпусе для ВИЧ-инфицированных детей. – Всего таких детей у нас 49 человек (у шестерых из них диагноз сейчас сняли). Батюшка собирал их по детским домам со всей Украины. В приюте они получают всю необходимую терапию, здесь отдельный медицинский персонал, усиленное питание. На базе приюта даже открыт региональный СПИД-центр.
"Я хочу, чтобы эти дети не были так одиноки, как я в детстве", - говорит о. Лонгин о своих воспитанниках
Все без исключения детские истории разрывают сердце. Наверное, поэтому у отца Лонгина сердце очень больное, он уже перенес три инфаркта и две тяжелые операции.
– А есть ли в приюте еще места? – спрашиваю монахинь. Они смущенно пожимают плечами: вообще-то места больше нет, новых детей брать некуда.
– Как это некуда? – загремел отец Лонгин. – Вера, значит, у нас кончилась? Бог кончился? Кончилась жизнь, значит, у нас? Как Бог даст, так и будет. Я никогда не думал, что у меня будет 253 ребенка. Никогда. Но сегодня я вижу, что это промысел Божий.
Дети и монахи
Из монастыря в Молницу, где находится приют, можно добраться на попутке или пешком вниз с холма. Дорога проходит через монастырские огороды. Сегодня старшие дети отпросились с уроков в сельской школе, где учатся все приютские, потому что началось время полевых работ и нужно сажать помидоры. К старшим прибилось несколько малышей. Кто-то из ребят копает тяпкой лунки, кто-то носит в ведрах воду, девочки умело сажают зеленые ростки в землю. Монахи и монахини заняты на поле вместе с детьми – братья подвозят на тракторе из парника саженцы, сестры помогают копать и следят, чтобы никто не перегрелся на ярком полуденном солнце. Ваня, первый приемный сын отца Лонгина, взрослый уже юноша и директор монастырской продуктовой лавки, принес на поле несколько ящиков сливочного мороженого на всех. У них в большой семье так: если мороженое – то ящиками, если ехать куда-то – то колонной автобусов, если работать – то вместе.
В угодьях монастыря чего только нет - поля, сады, огороды, ферма, цветочные оранжереи. Своих продуктов монастырю и приюту хватает с избытком. Излишки развозят по окрестным социальным учреждениям бесплатно. Дети трудятся на монастырских хозяйствах наравне со взрослыми
Пока старшие помогают в поле, дошкольники и дети-инвалиды принимают водные процедуры дома. Дети живут по четыре человека в комнате. За каждой комнатой закреплена сестра. Всего в приюте детьми занимаются 104 человека, из которых 65 – монахини, остальные – оплачиваемые сотрудники: медсестры, повара, воспитатели. Сам приют похож на пряничный городок. Фасады зданий, окна, подъезды – все украшено цветами. На газонах – фигурки сказочных персонажей. На заднем дворе игровая площадка и стадион. Однажды младшие дети попросили у папы-отца Лонгина ролики. Батюшка детям ролики купил. Всем. Больше 200 пар. Но оказалось, что кататься на роликах в деревне негде. Тогда на помощь приехали монахи из Банчен и проложили асфальт на заднем дворе приюта. Теперь там можно кататься и на велосипеде, и на роликах, и с детской коляской гулять.
– Разве монашеское это дело – детей развлекать? – спрашиваю я.
– Все правильно вы говорите, – соглашается отец Лонгин. – Монашеский путь и семейный – очень разные. И у нас приют стоит отдельно от монастыря. Но я смотрю на своих монахов и вижу в их душе много доброты. Они знают, когда у детей дни рождения, покупают им подарки, даже просятся в гости пойти поздравить. И я не думаю, что это плохо. Небеса радуются, если кто-то принес радость сиротке. Монах не отойдет от своей монашеской жизни, но он тоже должен давать другим добро. Это не грех. Вы знаете, когда дети жили в монастыре, бывало такое, что люди приходят на службу, спрашивают, где отец Лонгин? А я с детьми играю в футбол. Представляете, какой это, наверное, для людей соблазн! Настоятель – и в футбол вместо службы. А что делать? «Папа, давай играть в футбол» – как тут откажешь? Я думаю, Господь простит мне этот грех, если это грех. Без милосердия никто не спасется. Никто.
Отец Лонгин: "Монашеский путь и семейный - очень разные. И у нас приют стоит отдельно от монастыря. Но я смотрю на своих монахов и вижу в них много доброты. Они знают, когда у детей дни рождения, покупают им подарки, просятся к ним в гости. Не думаю,что это плохо. Монах тоже должен творить добро"
– Каждый год мы отправляем в Киев отчеты: кто-то обеспечил 15 детей рождественскими подарками, кто-то старушек проведал в интернате, – рассказывает епископ Мелетий. – А отец Лонгин никаких цифр нам не дает. Он буднично совершает подвиг. Мы пишем, конечно, его в отчетах, но не вдаваясь в детали, потому что, если его живую настоящую деятельность втиснуть в рамки схоластической административной системы с комиссиями и подкомиссиями, она просто задохнется. У него все это живет без бюрократии. Так, как и должно быть в Церкви.
Смотрите фоторепортаж на Милосердие.ру и здесь:
Свято-Вознесенский мужской монастырь -
Екатерина СТЕПАНОВА http://www.nsad.ru/articles/bolshoe-serdce-otca-longina
— ...Батюшка в каком-то монастыре на западной Украине усыновил 253 малыша.
— Сколько-сколько? — переспрашиваю своего собеседника.
— Двести пятьдесят три, — раздельно повторяет он. — А еще построил для них дома, основал два монастыря и строит приют для инвалидов. И при этом никогда ничего ни у кого не просит.
В этом месте мой мозг окончательно «засбоил». Или это неправда, или об этом должны знать все. Или так: слишком красиво, чтобы быть правдой. И обидно, если это неправда. Способ один — узнать и увидеть все самому.
Банчены — это где?
Меня опередил Патриарх. Еще 2 октября этого года Святейший Патриарх Кирилл в ходе своего визита в Черновицкую область побывал в доме при Свято-Вознесенском монастыре в селе Банчены.
«Это совершенно уникальная часть нашей страны и Церкви, — считает викарий Черновицкой епархии, епископ Хотинский Мелетий. — Местные живут своим укладом, в румынской традиции. В селах до сих пор есть люди, не понимающие украинского языка, хотя район уже 70 лет находится в Украине. В церквях официально совершают богослужение по новому стилю и на румынском. На это есть особое благословение от Святейшего Патриарха Алексия I. Дело в том, что Румынская Церковь — новостильная, поэтому, когда Герцаевский район стал канонической территорией Московского патриархата, чтобы предотвратить возможные расколы, за приходами сохранили право служить, как они привыкли. А вот в Банченском монастыре, вероятно, самом большом неславянском монастыре в Русской Церкви, тоже служат по-румынски, но все-таки по старому стилю».
Руководит монастырем архимандрит Лонгин. Тот самый, кого две с половиной сотни детей называют папой. Это правда, которая невероятней выдумки.
Монастырь на пустыре
— Наша история началась всего 17 лет назад, — рассказывает отец Амфилохий, насельник обители. Рассказывает он на русско-украинско-румынской смеси языков. Местные так говорят с приезжими почти все. Между собой — как кому удобно говорить и понимать. Такой тебе своеобразный маленький Вавилон. — Когда отец Лонгин пришел сюда с первыми четырьмя монахами, здесь был пустырь. Но батюшку местные хорошо знали и любили — до пострига он служил по соседству, в храме села Бояны. Поэтому, когда началось строительство монастыря, помощников собралось много. Кто жил в окрестных селах, приходили на стройку, работали. Кто подальше, помогали, чем могли: и кирпичом, и бревнами, и продуктами, и деньгами.
 |
— Так у нас же дети, потому и пони, — отец Амфилохий, как опытный экскурсовод предвосхищает мой вопрос. — Сначала приют был в монастыре. Первых детей отец Лонгин взял еще в Боянах, и они переехали вместе с ним, можно сказать, на стройку. Когда детей стало больше, чем монахов, начали думать о строительстве для них отдельного здания. Нашлось удобное место в четырех километрах от монастыря, в селе Молница. А в Боянах в то время на базе прихода образовалась женская монашеская община. Сестры начали заниматься детьми. Так и получилось, что теперь в Банченах — мужской монастырь (в нем сейчас — 86 монахов), в Боянах — женский (в нем — 120 монахинь), а в Молнице — детский приют. Отец Лонгин — духовник обоих монастырей и приемный отец всех деток в приюте.
«Усiх дiтей любити надо!»
Лонгин — это монашеское имя. На самом деле его зовут Михаил. Михаил Васильевич Жар. Ему всего-то 46 лет, из них 20 воспитывает сирот.
 |
— Божья, — говорит так, что веришь. Вере ведь, в принципе, и не требуется никаких доказательств. Да и какая разница, кто первый решил собрать никому не нужных детей, кормить их, нянчить, лечить, учить грамоте и вере?
История появления в монастыре первых детей уже стала местным преданием. У отца Лонгина (тогда еще отца Михаила) в Боянах были коровы. В начале 90‑х время было голодное. И он стал жертвовать в местный дом малютки молоко. Медсестры в благодарность решили показать батюшке, кому идет это молоко. Условия, в которых находились дети, потрясли отца Михаила. Он схватил в охапку двух малышей и унес их с собой. Так было положено начало «детскому дому семейного типа», как теперь официально называется монастырский приют, а отец троих детей, рожденных в браке, стал отцом пятерых. Потом отец Михаил усыновил еще 27. А затем в его паспорте кончились страницы, куда записывают детей. Следующих 224 ребенка он взял под опеку. Собирал их по всей области. Поедет куда-нибудь по делам — обязательно привезет.
— Однажды отпевал я молодую женщину, — вспоминает отец Лонгин. — Была зима. Смотрю, после отпевания на могиле остались четверо мальчишек. Все ушли, а они стоят совсем замерзшие, в резиновых сапожках на босу ногу и не идут никуда. На улице мороз градусов 20. А самый маленький из них был еще крошечка. Я спрашиваю: «Что вы не идете домой?» А они мне говорят: «Мы без мамы не пойдем. Нам идти некуда». Отец-то от них ушел, а мама вот умерла. «Ваша мама теперь на небесах, — говорю. — Пойдете ко мне жить?». Кивают. Ну, я и привез их в монастырь.
Как-то к воротам подбросили новорожденную девочку в коробке от бананов.
— Мама родила ее под Новый год, в коробку бросила и принесла нам. Сколько она там лежала в мороз, не знаю, — говорит отец Лонгин с мягким, певучим румынским акцентом. — Я взял ее в руки, она была такой холодной, как камень. Совсем замерзла. Мы скорее отвезли ее в больницу. Все врачи говорили, что шансов нет. Но с Божией помощью девочку удалось спасти. Врачи сами дали ей фамилию Счастливая. А назвали мы ее Катенька.
Степку батюшка встретил в интернате для детей-инвалидов. Безрукий мальчишка выскочил вперед и прочитал отцу Лонгину стихи собственного сочинения. Потом он ходил по пятам за священником с матушками, а когда тот собрался уезжать, Степа прижался лицом к рясе и попросил: «Заберите меня, пожалуйста, отсюда!» Батюшка заплакал, обнял Степу и увез с собой. Тут, в детском доме, мальчик стал читать книги. Много книг. Теперь ему нравится спорить. Матушка Елизавета ласково называет его «философом».
А его друга Ромку — «музыкантом», потому что тот играет на синтезаторе, который поставили — специально — рядом с его кроватью. Этому мальчику трудно передвигаться. У него — ДЦП.
Но тут атмосфера такая: никто несчастным или ненужным себя не чувствует.
А что еще детям надо? Только чтобы любили тебя таким, каким ты есть.
— Мы сначала думали: ну заберем 50. Потом — 100. Затем решили — и 150 ребятишек сумеем досмотреть, но… Они ж, бедные, так настрадались за свою еще коротенькую жизнь, что сил нет у меня: знать, как им больно, и не забрать к себе! И когда их было уже 200, считал — ну это все! Но как же «все»?.. Теперь говорю, наверное, 300 будет.
Это отец Лонгин строит планы на будущее. Свое и своих детей, будущих тоже.
— Якби мог обнять всех сирот на земле, я б це зробив, — когда он сильно волнуется, то слова по-русски и по-украински у него получаются вперемешку. — Они немощны. Их любить надо. Усіх дітей любити надо. А цим ще й допомогти, щоб вижили. Я не могу без них! Вони — моє лекарство. Не було б їх зі мною, зря б на земле тогда жил.
Он почему-то не боится усыновлять детей с ДЦП. Странный, правда? Потом стал собирать тех, на кого даже врачи рукой махнули: мол, не жильцы. Да-да, я о СПИДе.
Когда СПИД отступает
Таких сегодня в приюте 49 человек (у шестерых из них диагноз сейчас сняли). Батюшка собирал их по детским домам со всей Украины. «За счет» особого контингента священника статистика «детского СПИДа» во многих областях Украины понизилась, а в Черновицкой — возросла. Это же статистика, цифры, запятые. Какое ему и нам всем до нее дело, правда?
 |
Как в приюте оказались дети со страшным диагнозом?
Очень просто. В доме малютки отец Лонгин увидел красивую девочку. От нее мама отказалась, потому что дочь была ВИЧ-инфицирована. Санитарки от нее тоже шарахались. В патриархальном западноукраинском обществе слова «СПИД» и «смерть» — где-то рядом.
— Когда я увидел ее, мне стало очень больно, — вспоминает священник. — Она так грустно смотрела на меня, а я боялся дотронуться до нее, чтобы не принести своим детям инфекцию.
Думаю, в ту ночь отец Лонгин не спал, вспоминая эту двухмесячную девочку. А утром попросил братьев в монастыре, чтобы они обставили как можно лучше комнату, поставили там нарядную кроватку, потому что здесь будет жить ребенок, девочка.
Маленькая Лариса — так ее звали — приняла крещение, сейчас она Филатея. Здесь, в приюте, девочка прошла курс ретровирусной терапии. Доктора были очень удивлены, увидев недавно ее анализы: следов ВИЧ-инфекции в крови нет. Теперь Филатея живет с остальными ребятами, перешла в пятый класс.
Как это делается?
Отца Лонгина в Банченах боготворят. Он дает людям надежду. Жить как люди. И не только тем, что воспитывает детей.
 |
Газовую «ветку» к приюту перекинули через речку Прут. Заодно и селу досталось.
— Знаю, что вы не просите помощи. Принципиально, — говорю я отцу Михаилу. — Но как получается, что у вас и у детей все есть?
— Думаю, это Господь сам ложить на серце тим, хто хоче зробити добро. Дуже багато людей в Україні добрих… Которые рядом с нами.
Вспоминает, как однажды в кухне закончилось масло. И денег нет, чтоб купить, а готовить надо на столько душ! За раз на одни только салаты (примерно 15-20 килограммов овощей) — «прірва олії» расходуется.
И вдруг является какой-то человек из местных бизнесменов: «Хочу, — говорит, — помочь вашим детям, у мене своя олійниця, сулею вам приніс, беріть. Это от сердца».
Батюшка его благословил и расцеловал. Тот на радостях потом чуть ли не цистерну масла привез.
Батюшка не говорит, что первый кирпич в фундамент одной из колоколен монастыря закладывал в 2004‑м тогдашний премьер-министр Украины Янукович. Потом еще приезжал, привез гостинцев детям и домашний кинотеатр. А президент Ющенко наградил его орденом. Орденоносному батюшке решать вопросы легче. Газ в приют протянули не без помощи Юрия Бойко и Игоря Бакая. Достучаться так высоко тоже надо уметь.
Монахини рассказывают, что «ще одна жінка, котра помогти дітям хотіла, корову привела, а друга — увесь пай, два гектари, віддала».
На этих гектарах для детского городка монахини выращивают картошку.
В угодьях монастыря, кстати, чего только нет: поля, сады, огороды, ферма, цветочные оранжереи. Своих продуктов монастырю и приюту хватает с избытком. Излишки развозят по окрестным социальным учреждениям бесплатно. Дети трудятся на монастырских хозяйствах наравне со взрослыми.
Что получается?
Трехэтажные здания, светлые окна, мраморные лестницы, причем оборудованные подъемы для тех ребят, кому трудно самостоятельно передвигаться. Это и есть детский дом семейного типа. Каждый дом — разного цвета. Розовый, желтый, синий…
Внутри паркет устелен коврами. Не ковролином, а настоящими мягкими коврами.
Стены увешаны картинами: природа, религиозные сюжеты. Везде — аквариумы с рыбками. Птички поют. Много зелени. А вокруг зданий — невероятное количество цветов.
Дети живут по четыре-шесть человек в комнате. За каждой комнатой закреплена сестра. Всего в приюте детьми занимаются 104 человека, из которых 65 — монахини, остальные — оплачиваемые сотрудники: медсестры, повара, воспитатели. Сам приют похож на пряничный городок. Фасады зданий, окна, подъезды — все украшено цветами. На газонах — фигурки сказочных персонажей. На заднем дворе — игровая площадка и стадион. Однажды младшие дети попросили у папы — отца Лонгина — ролики. Батюшка детям ролики купил. Всем. Больше 200 пар. Но оказалось, что кататься на роликах в деревне негде. Тогда на помощь приехали монахи из Банчен и проложили асфальт на заднем дворе приюта. Теперь там можно кататься и на велосипеде, и на роликах, и с детской коляской гулять.
— Разве монашеское это дело — детей развлекать?
— Монашеский путь и семейный — очень разные, — соглашается отец Лонгин. — И у нас приют стоит отдельно от монастыря. Но я смотрю на своих монахов и вижу в их душе много добра. Они знают, когда у детей дни рождения, покупают им подарки, даже просятся в гости пойти поздравить. И я не думаю, что это плохо. Небеса радуются, если кто-то принес радость сиротке. Монах не отойдет от своей монашеской жизни, но он тоже должен давать другим добро. Это не грех. Вы знаете, когда дети жили в монастыре, бывало такое, что люди приходят на службу, спрашивают, где отец Лонгин? А я с детьми играю в футбол. Представляете, какой это, наверное, для людей соблазн! Настоятель — и в футбол вместо службы. А что делать? «Папа, давай играть в футбол!» — как тут откажешь? Я думаю, Господь простит мне этот грех, если это — грех. Без милосердия никто не спасется. Никто.
Что будет?
Старшую воспитанницу, «доню», года четыре назад первой выдал замуж за хорошего парня, кстати, из соседнего села. Столы накрыли, гостей позвали — наверное, с тысячу приехало. Или больше. Весь район гулял.
Через год — опять свадьба: другую дочку выдавал. Потом еще…
А сколько еще свадеб предстоит, где «тато Михайло» будет сидеть на почетном месте, как и положено отцу, и гордиться «своїми дітьми»!
— Ось тоді буду спокійний, як вони усі сімейними стануть. І на свята до мене з’їдуться!.. Оце щастя! — мечтательно говорит священник.
Конечно, скептик скажет, что врачи могли ошибиться с диагнозом маленькой Ларисы. Как в еще пяти случаях. Конечно, дети, излечившиеся от ДЦП, плавая в настоящем бассейне на территории семейного дома, ничего не доказывают. И уж, само собой разумеется, что вера в Господа и молитвы отца Лонгина, монахов и монахинь его монастыря, которых дети называют «мамами», помощь всех, кто почти 20 лет им помогает, тут ни при чем. Не буду спорить. Тогда и вы не спорьте, что отец Лонгин, берущий без разбору на кормление и воспитание детей с «букетами» болезней — от ДЦП до СПИДа с врожденным гепатитом — и даже если не спасающий их от смерти, то продлевающий им жизнь в заботе и любви, — святой человек. Договорились?
К 46 годам отец Лонгин перенес три инфаркта и две операции на сердце. Кто-то держит его на нашей грешной земле… Вы, случайно, не знаете — кто?
Мой рассказ будет о поездке в Черновицкую область,где я посетила Свято-Вознесенский мужской монастырь "Банчень",настоятелем которого является Герой Украины, Архимандрит отец Лонгин, многодетный отец и опекун детей-сирот-инвалидов.
В своём журнале я уже рассказывала и показывала, в каких условиях живут ребята Детского дома семейного типа , который находится в 4-х км от Свято-Вознесенского монастыря. А теперь зайдём в сам монастырь.
Первое, что бросается в глаза - это идеальная чистота, ухоженность и, конечно же, обилие растений и цветочных клумб. (Цветы и фонтаны - прообраз райского сада).
Очень жарко, и повсюду струится утонченный аромат лилий, что очень символично. Помните? Лилия - цветок Благовещенья , цветок Девы Марии.
Подходим к центральным воротам Надвратной башни. Ее высота - 50 метров. Вверху - колокольня с 10-тонным колоколом.
Трудно поверить, что всего 17 лет назад здесь был пустырь. Как и трудно представить себе, каких огромных средств стоило всё это великолепие. Но имеет ли это какое-либо значение, когда глаз радуется, глядя на чудеса, созданные руками настоящих мастеров.
А вот и первое имя одного из жертвователей. Получается, что не перевелись еще меценаты в Украине.
Проходим через ворота. Слева - ротонда Преподобного Сергия Радонежского.
Справа - Преображенский храм.
Похоже, что здесь находится Трапезная монастыря. Монастырь сравнительно большой. Сейчас здесь обитает около 80 монахов и послушников.
Прямо по центру от ворот - храм Благовещенья.
Обращают на себя надписи на румынском языке. Большая часть населения окружающих сел - румыны. Поэтому почти все службы в храмах проводят на румынском. Напомню, что монастырь православный. Но соблюдают здесь и свои,собственные правила,отличные от наших.
За храмом - небольшой домик, где я увидела несколько пожилых женщин. Подошла к ним. Хотела расспросить о том, как и когда можно увидеть отца Лонгина. Оказалось, что это богадельня.
Отец Лонгин опекает не только детей. Здесь живут немощные старушки, большинство из которых - инвалиды, с нелегкими судьбами,оказавшимися ненужными ни детям,ни государству.
А если бы вы видели, как светились глаза старушек при упоминании имени отца Лонгина.
Кроме старушек, здесь же опекаются и дедушки-инвалиды. Живут они на попечении у монахов.
Гуляя по этим райским садам меня одолевало двоякое чувство. Во-первых, чувство восторга от окружающей красоты и благолепия, а во-вторых, из головы не выходили воспоминания от всего прочитанного про монашеские заветы о жизни в простоте, нестяжании,отрешении от всего мирского. Но имеем ли мы право судить об этом. Ведь видим только внешнюю сторону этой обители. А какова жизнь в кельях, без своей воли, которая полностью подчинена настоятелю... Что знаем мы о жизни в постоянных молитвах, в постоянной борьбе со своими страстями...
Так что, думаю, эта тема нее подлежит обсуждению.
А вот и Свято-Троицкий собор. Самый высокий храм в Украине. Строили храм всем миром на протяжении пяти лет. Тысячи людей со всей округи помогали при его строительстве. Конечно же, не обошлось и без меценатов. Главный благотворительный взнос внес Дмитрий Фирташ - глава Объединенного движения работодателей.
Зайдем внутрь. Храм расписывали самые лучшие мастера Украины. Многие фрески выполнялись по старинным технологиям.
Церковных молитв и песнопений не звучало. В этом монастыре службы, в основном - ночные.
Огромный храм был почти пуст. Но,конечно,ни о какой моей молитве не могло быть и речи. Я ходила,оглушенная всем этим великолепием,не зная куда и на что смотреть. Сперва прятала свой фотоаппарат,зная, что как правило, в подобных храмах запрещена фотосъёмка. Но потом осмелела. Тем более, что нигде не висели запретные знаки.
Как потом оказалось, вежливо просят не фотографировать только во время литургии, чтобы не отвлекать верующих.
Удивительный монастырь. Удивительное место. Приходи сюда в любое время дня и ночи. Накормят, если ты голоден. Живи,если нужно, в специально построенном Доме паломника. Фотографируй. Сиди в храмах. Молись,наблюдай, думай, размышляй, любуйся внутренним убранством. Если можешь и хочешь - вноси свою лепту на богадельню, на детский дом, на храм... (Правда, я нигде не видела поставленные для этой цели ящики с подписью "Жертва на храм").
Купола с золотыми звездами, тишина, дружная братия,чистенькие старушки, ухоженные и трудолюбивые дети и везде - КРАСОТА.
Такая красота, которая ДОЛЖНА спасти мир.
