Принципы метафизики в философии. Основные принципы метафизики Ю.С

Метафизика – это раздел философии, который занимается первоначалом вселенной как философской совокупности, объективно существующей действительности и бытия или существования как такового.

Изначальное своё название «метафизика» получила с лёгкой руки Андроника Родосского, который обработал до конца труды Аристотеля с его рассуждениями о «первых родах сущего», что сейчас можно назвать «первопричинами всего существующего». И расположил их после работ по физике. Таким образом озаглавив их «после физики», то есть «метафизика». Хотя сам Аристотель свой труд так не называл и понятие такое не вводил.

Считается, что сам термин «метафизика» был озвучен Николой Дамасским ещё в первом веке нашей эры как «нечто», что лежит за пределами явлений физических, но является предметом изучения и их основой. В дальнейшем подобное значение стало рассматриваться как сознание. Таким образом, была введена первая область метафизических изучений – изучение сознания, его границ и истоков, соотнесение его с реально чувственным миром.

В широкое использование термин «метафизика» был введён Симплицием в пятом веке и стал своеобразным синонимом всей философии в тот период. Ведь основное изучение касалось всего существующего, но не доступного познанию с помощью основных органов и систем измерений.

Естественно, что такое собирательное понятие в разное время несколько по-иному трактовалось. Поэтому, затрагивая вопрос о создателе метафизики, стоит упомянуть, что в настоящее время принято разделять её на:

• метафизику античности;
• метафизику классическую или Нового времени;
• метафизику современности.

Именно поэтому, создателями метафизики можно в равной степени назвать Аристотеля, Декарта, Канта, Гегеля, Хайдеггера и многих других знаменитых философов.

Кроме того, ряд поэтов и прозаиков 70-90 годов прошлого века, и даже – нынешних литераторов, таких как Юрий Мамлеев, так же называют творцами метафизики в творчестве, как одного из литературных течений реализма.

Так, Аристотель описывал и обсуждал проблемы «начал» как таковых. Декарт вводит понятие эпохе – такого принципа рассуждения, когда бытие не рассматривается без сознания. Таким образом рождается его: «я сомневаюсь, значит мыслю, значит существую». То есть, нельзя усомниться в самом сомнении.

Начиная с позапрошлого века, метафизика стала рассматриваться как способ понимания, который включает в себя уже существующие высказывания, которые пришли в «имеющийся» мир и стали наряду с такими же вопросами, которые присуще нам в предметном мире. Кант подвергает критике то, что знания приходят с опытом. Он говорит. Что существует заранее известное (априорное), доопытное и послеопытное (апостериорное) знания.

А Гегель размышляет о понятии начала метафизики, приходя к тому, что его в принципе нельзя соотносить с такими понятиями, как, например, начало точных наук (математики или физики).

Само понятие «метафизика», которое существует более двух тысяч лет, обросло различными значениями и дополнениями к значениям, поэтому правильнее будет рассмотреть не эти вариации, а основные фундаментальные вопросы, которыми она занимается.

Основные вопросы метафизики

Можно констатировать факт, что к основным вопросам в разное время существования метафизики, относят следующие:

История становления метафизики, как центрального значения философии

Итак, как уже упоминалось ранее, метафизика остаётся центральным значением философии. Для многих она сама является воплощением философии. Так, теории Аристотеля связывают метафизику с сущностью и бытием ума. Для теории Платона, она связана с идеями.

В настоящее время многие авторы ставят понятие метафизики как синоним идеального, лежащего за пределами явно воспринимаемого, того, что сверх наших чувствований. Однако, здесь же кроются и коренные различия. Ведь идеал карла Маркса совсем не тождественен представлениям платоников.

Идеи Канта развивали в позапрошлом веке позитивисты, полагая что в отличии от него самого, опираются лишь на опыт и факт. Критики же позитивистов аргументировали свои нарекания тем, что ни одни обобщающие понятия, которые были использованы, не имеют «наличного» представления в фактическом мире. Позже критика с позиции марксизма-ленинизма вообще ставила знак равенства между понятием метафизики и обманом.

Во второй половине позапрошлого века Фридрих Ницше обратил всё своё для войны с метафизикой. Он утверждал, что первоначала не может быть никогда. Есть доминирование чистого становления через доминирование Ничто. Такую борьбу Ницше можно охарактеризовать как всестороннее развитие нигилизма. Ведь нет ничего, что бы можно было не вместить в саму эту позицию всеобщего сомнения и отрицания.

Хайдеггер несколько переработал понятие «ничто» с точки зрения сущности языкового обозначения. Ведь любая позиция есть таковым если она имеет свою звучание в языке. Таким образом его метафизика сводится к понятиям «что она есть?». Он считал, что метафизика является «близнецом» любой речевой формы.

А уже в прошлом веке Людвиг Витгенштейн вообще свёл её понятие к значению равному языковой игре. Сами же значения слов не известны и выражены быть не могут, поэтому представляют лишь забавную игру. А вопросы изначально не имеют ответов. Мир дан как целостность, его нельзя полностью переложить в слова или их формы, и не доступен для постановки вопросов.

Постмодернисты прошлого века, становясь на защиту Ницше и Хайдеггера, объявляют войну метафизике бытия. Они говорят, что, поднимая вопрос о первопричинах, возникает целостный субъект, который стремится к пониманию. «На самом деле» нет никакого этого «на самом деле», поскольку нет истинны и того, кто эту истину может постичь. Понятие целостности, даже на уровни целостности «я» дробиться на ряды текстов.

Деконструктивисты переносят эпохе Декарта на уровень слова и буквы. Текстом является всё и ничего одновременно.

От философии к медицине

Ещё до признания психиатрии отдельной наукой, Дэвид Юм, в рамках философии, описал понятие метафизической интоксикации. Позже по его описаниям и личным исследованиям Т.Циген впервые ввёл понятие как синдром заболевания.

Существуют несколько идей возникновения метафизической интоксикации:

Основные симптомы и прогнозы

Считается, что основными симптомами является склонность к обобщённым умозаключениям, мудрствованию без необходимой продуктивной мыслительной деятельности и переработки критики. Одним из самых ярких примеров является случай пациента, который утверждал, что распространение тотального добра на планете возможно только с распространением вегетарианства, так как поедание плоти будит в человеке хищника. Однако, на вопрос достаточно ли это, учитывая, что, например, Гитлер был вегетарианцем? Он мог лишь снова и снова повторять свою идею.

Отсюда вытекает ещё один показательный момент – человек не может производить логические умозаключения или просто отвечать на вопрос, например, что ошибался или, наоборот – стоит что-то добавить к идее. Его сверхценная идея более похожа на навязчивый бред. Более того, человек вообще не склонен делиться своими «знаниями»: не ищет сторонников. У него может развиться апатия, истощение и мании. Основными отличительными признаками метафорической интоксикации по А.Личко являются:

• нелепое содержание высказывания;
• нечёткость и непоследовательность изложения;
• отсутствие активности при распространении идеи;
• проблематичная социализация пациента;
• возможность выделить другие симптомы психиатрического характера

Стоит сказать, что прогнозы для полной ремиссии вполне благоприятные. Особенно при стационарном наблюдении врача и медикаментозной терапии. Однако, существует большое количество случаев, когда пациент и его родственники отказываются от постоянного наблюдения и периодического лечения. В этом случае главным моментом является возможность суицидальных попыток на фоне незначительных или вообще отсутствующих эмоциональных привязанностей к другим людям (даже родителям). На фоне сверхидеи ценность собственной жизни так же выглядит незначительно. Поэтому, пациенты могут решиться на такой кардинальный шаг.

В случае же, если человек не проявляет суицидальных склонностей, главным моментом, который страдает – это его социализация и активность с точки зрения становления как специалиста и члена семьи. Как правило, пациент уходит в изоляцию, не находя заинтересованность своими идеями. Часто расценивает сексуальные контакты как «низменные» или, наоборот, высказывается о моногамном браке как архаике в противовес «свободе», что, естественно не способствует созданию устойчивых интимных связей.

Пациент может посвящать всё время чтению философских трактатов, причём «выуживая» из них некие однобокие и разрозненные сведения. Это, в свою очередь, сильно сказывается на карьере и вообще его становлении как профессионала в определённой области. Во времена советского союза, когда трудоустройство было обязательным, проверялось и заносилось в медицинские карты, пациенты, отказавшиеся от дальнейшей терапии, чаще всего работали истопниками и сторожами, проявляя низкую заинтересованность или её полное отсутствие к обучению и профессиональному росту.

В настоящий момент сведения о их судьбе, как правило, являются недоступными для статистических исследований. Однако, многие специалисты, ведущие свою личную базу данных, говорят о частом отказе вообще работать в случае, если существует возможность стать иждивенцем у более активных членов семьи, или же указываются случайные вынужденные заработки.

Однако, помимо симптома, философская интоксикация может выступать как разновидность акцентуации характера. В этом случае высказывания не производят впечатление нелепых. В их основе всегда лежит рациональное начало, но при этом формулировки отличаются некоторой однобокостью.

Кроме того, такие личности проявляют крайнюю степень негибкости в трансформации своих идей. То есть, в случае, если задаются наводящие или уточняющие вопросы, находится не состыковка некоторых идей с преломлением их в реальной действительности, пациент не может развить идею, признать ошибку или перефразировать умозаключение. Более того, при обнаружении сходных и поясняющих теорий, ему тяжело даётся разумный синтез.

В этом случае медикаментозная терапия не показана. Зато хорошие результаты дают психотерапевтические сеансы. Кроме когнитивных процессов, внимание обращается на коррекцию аффективно-эмоциональной составляющей. Пациента учат замечать и ценить переживания других людей, стараясь, таким образом, подводить его к более тесному межличностному общению.

От философии к литературе

Так же интересным явлением русской литературы и поэзии является метафизический реализм. Утверждалось, что реальность может быть совершенно не одна. И реальность человека явно отличается от реальности муравья, например. Согласно Эпштейну метареализм – поэзия той реальности, где метафора может объединить своё прямое и переносное значение.

И хотя считается, что основа метареализма была положена в 70-х годах, существуют и современные писатели, готовые пересматривать и сам подход к метафизическому реализму и его направление. Так, Юрий Мамлеев, автор романа «Шатуны» утверждаем эдакую двуликость «тёмного». Жизнь так коротка и порою ужасна, что осознание этого должно стать своеобразным катарсисом и очищением. В этом и состоит реальность высокого творчества: переосмысливать себе через призму «грязи» окружения.

Константин Елькин

Что такое метафизика?

(Опыт современной метафизики)

Я прочитаю вам философскую лекцию о метафизике. Чтобы не повторять учебники, она не будет носить строгий дидактический характер. Мы рассмотрим, на мой взгляд, наиболее трудную для понимания проблему метафизики - проблему возможности её метода, тем более, что метафизический метод имеет отношение к направлению нашей деятельности - выбору направления искусственной эволюции жизни, сознания и разума. Напомню: метод (от др.-греч. μέθοδος - путь исследования или познания, от μετά- + ὁδός “путь”) - систематизированная совокупность шагов, действий, которые необходимо предпринять, чтобы решить определённую задачу или достичь определённой цели.

Подход к метафизике

“Что такое метафизика и какая от неё польза?” - спросите вы. “Не является ли она умствованием ради одного умствования?” Ответом на эти вопросы служит моя лекция.

Когда берутся судить о метафизике, приступают с намерением судить о ней посредством своего уже приобретённого опыта, в полноте которого и нужно прежде всего усомниться, - это происходит от того, что представления человека о мире, в своей основе, имеют чувственный опыт, в то время как область метафизики простирается за границами чувственного опыта, поэтому при первом приближении к метафизике в ней всё кажется не от мира сего. Поэтому тот, кто найдёт бессмысленными эти мои размышления о метафизике и не найдёт в себе способности к взлёту духа, тот пусть сообразит, что ведь нет вовсе необходимости каждому становиться богом и проникать вглубь вещей, что бывают таланты, которые весьма успевают в пользовании земными вещами. Но кто хочет знать, где пролегает путь к абсолютной власти над миром и что предшествует физике, тот должен принять мою постановку проблемы начала сущего, потому что просто устранить её у него уже не получится.

Основной вопрос метафизики

Так или иначе, все мировоззренческие вопросы о сущности нашего мира, о человеке, о месте и о роли человека в мире, о взаимоотношениях мира и человека, в конечном счёте, сводятся к основному вопросу метафизики - вопросу о первоначале мира.

Причина является нам, как явление вызывающее, обуславливающее возникновение другого явления. Следовательно, первопричина мира - это такое явление, которое обусловило возникновение всех явлений мира.

Что является первопричиной всего? Что является первопричиной нашего Мира, его появления? Было ли у нашего Мира начало? Если у Мира было начало, преходяще ли оно? Было ли оно в качестве одномоментной первопричины или оно постоянно? Если оно постоянно, то неизменно ли оно, или начало имеет тенденцию к уменьшению или, наоборот, к возрастанию во времени? А может быть, преходящая первопричина, передав Вселенной первый импульс, вызвавший всеобщее движение во Вселенной, исчезла в момент передачи импульса? Преходящ ли этот импульс? Какова его сила? Какова его амплитуда: затухает, ровная или возрастает? Если сила импульса первопричины затухает, то, что ждёт наш Мир в будущем? Будет ли у него конец? Если наш Мир конечен во времени, что будет причиной его конца? Если наш Мир исчезнет, что будет после нашего Мира? А что будет с человеком? Исчезнет ли он вместе с миром или человек создан для того, чтобы спасти этот мир для того, чтобы спасти себя? Что должен делать человек для того, чтобы спасти мир, которому самой природой уготован конец? Да и возможно ли такому слабому, неуравновешенному существу, как человек, уберечь конечный мир от гибели, если сам человек не может совладать с собой и со средой своего обитания? И т.д., и т.д.

Таким образом, метафизика начинается с вопросов: “Было ли у нашего Мира начало?”, “Есть ли у Мира начала?”, “Будет ли у Мира конец”? Наш повседневный опыт подсказывает, что у всего есть начало. Любой человек, знакомый с теорией Большого взрыва, как правило, ответит на этот вопрос так: “Конечно, начало было. У каждого явления или процесса есть причина. В мире ничто не происходит без причины”. Потом, немного подумав, скажет: “С другой стороны, если у Мира было начало, то что было до его начала?”

Два пути к метафизике

Человек приходит к метафизике, следуя двумя путями. Первый путь действительный, это путь восхождения от земного мира к миру небесному, посередине этого пути стоят ворота, на которых написано: “метафизика”. Второй путь умопостигаемый, это путь нисхождения от мира небесного к миру земному, и на этом пути ему также необходимо пройти через эти ворота. В целом можно сказать, что первый путь является результатом индуктивных рассуждений, он ведёт от физики к метафизике, второй путь - путь дедуктивных рассуждений, он ведёт от свободных грёз и мечтаний к метафизике. Метафизика, стало быть, есть мост между физикой и мечтами, она дарит человеку надежду, что его грёзы о граде небесном когда-нибудь сбудутся. Но чтобы пройти через этот мост, надо прежде открыть ворота, которые закрывают вход на него (или открывают, это зависит от отношения исследователя). Средством метафизического перехода от одного мира к другому служит метафизический метод, связующий физику с миром небесным. Таким образом, метафизика - это и мост, и ворота, преграждающие путь к мосту. Как мост она есть способ соединения мира земного с миром небесным, как ворота она есть метод, открывающий этот путь. Стало быть, для путешественника, спускающегося с небес на землю, метафизика это предфизика, а для путешественника, поднимающегося от земли к небесам, метафизика будет постфизикой. Это я вам рассказал образное представление о метафизике, сделанное по аналогии. В естественных науках аналогия служит способом прояснения сути вопроса, но не раскрывает его содержания. Поэтому продолжим наше нисхождение и восхождение к метафизике.

Вот первый путь. Долгое время у людей господствовали идеи о Божественном сотворении мира. Считалось, что мир создан по божественному произволу из ничего. Ответ на вопрос, как и зачем создан мир и каково место и роль человека в нём, кто такой или что такое бог, полагалось искать или выводить из смысла текстов библейских книг, которые, в представлении верующих, были записями знаний, данных человечеству в форме божественных откровений. С течением времени эти знания имели для человека всё меньше практической пользы. Из Библии нельзя было узнать ни о причинах болезней, ни о способах их излечения, ни о правилах выплавки металлов или ковки мечей, ни о способах производства сельскохозяйственных орудий или ориентации в безбрежных просторах океанов. В поисках ответа на практические вопросы человек пришёл к методу опытного познания природы вещей. Зная свойства вещей, оказалось возможным использовать вещи в интересах практической деятельности человека, и чем глубже проникал человек к основанию вещей, тем больше пользы он из них извлекал. От природы обладая безграничными потребностями, человек стремился познать природу вещей до самого основания, чтобы использовать их как можно более полно и эффективно в своих интересах. Его ум проникал в суть вещей, куда не поспевал проникать его опыт, из чего у человека довольно часто возникали ложные представления о природе вещей. С целью исправить эти представления и привести их к истине, человек совершенствовал методы исследования и смог проникнуть в вещи настолько глубоко, что научился исправлять природу вещей. Однако и этого человеку оказалось мало, ему теперь хочется исправить и собственную природу, которая, увы, далека от совершенства. Человек смертен, и это является его главной проблемой. Пока человек не обладает знаниями для решения этой проблемы, однако ему кажется, что такие знания существуют, и он может их получить, если проникнет в природу вещей до самого их основания - до начала вещей. Как вы уже догадались, человек думает, что начала вещей предшествуют их физической природе и располагаются в той области, которую мы называем метафизической.

А вот второй путь. Человек начинает познавать мир, когда его представления о том, каким должен быть этот мир, перестают соответствовать его опыту, и человеку становится необходимо (чтобы действовать успешно) понять мир таким, каков он есть на самом деле, сам по себе. Представления о том, каков мир есть на самом деле и каким он должен быть, являются тождественными только в момент рождения человека (ведь никто не будет отрицать, что было бы лучше, если бы его не было; других представлений у человека, кроме тех, которые свидетельствуют, что он есть, в момент его рождения у него нет). Время, в течение которого сохраняется тождественность этих представлений, можно сравнить с длительностью мига, когда Бог вкладывает в человека душу. С обретением духом самостоятельного бытия его представление о мире, каким он является на самом деле и каким он должен быть, расходятся и, по мере накопления жизненного опыта, становятся в оппозицию друг другу. Этот жизненный опыт непреложно свидетельствует - мир не таков, каким он должен быть . На каком основании дух заключает, что мир не таков, каким должен быть? Он заключает это на том основании, что не всё в мире идёт так, как надо духу, да и к тому же дух, в конце концов, умирает. Смерть обессмысливает жизнь духа и из этого дух выводит, что мир почти абсолютно не таков, каким он должен быть (почему только “почти”? - потому что дух всё-таки жил).

Дух человека изначально знает, каким должен быть этот мир. В его представлении мир создан для духа, и дух рождается с ожиданием, что так оно и будет. Но дух существует в мире не сам по себе, а в человеке и через человека, и материальная природа человека конкретно определяет содержание ожиданий духа. Эти ожидания имеют в своей основе инстинкты человека; актуализированные инстинкты осознаются человеком как потребности. Каждая потребность требует удовлетворения. Однако сущностью материального мира является недостаток всего (ресурсов) - времени, пространства, информации, энергии, вещества, способных удовлетворить потребности духа. Между ожиданиями и реальностью возникает конфликт - ситуация, в которой полное удовлетворение потребностей невозможно в силу ограниченных ресурсов.

Здесь важно понять вот что: человеческое тело по отношению к духу является ресурсом, поскольку дух живёт в теле, посредством тела и через тело (дух не живёт сам по себе в неком другом мире (например, небесном), ибо существует только один мир. Дух живёт в физическом теле, т.е. он живёт в физическом мире; вне тела и без тела дух жить не может, он рождается вместе с телом и умирает, когда умирает его тело. Дух обладает потребностью в вечной жизни, а тело смертно. Смертность тела понимается духом как недостаток его главного ресурса, посредством которого он удовлетворяет свою потребность в жизни.

Здесь важно понять ещё также и вот это: кто хочет жить вечно - тело или дух? Если хочет жить вечно тело, из этого следует, что дух является функцией тела и дух является его сублимированным желанием жить вечно. Если же вечно хочет жить дух, тогда тело является материальной формой духа, носителем духа. От того, как вы ответите на этот вопрос, зависит путь исследования природы этих двух вещей.

Продолжим. Поскольку мы сейчас (в лекции) идём к метафизике по второму пути - по пути духа, давайте рассмотрим гипотезу, что тело является формой духа, а человек является его земной формой. Пока мы не знаем точно, что такое дух, поэтому возьмём в качестве объекта исследования себя - человека, но не будем забывать, что человек обладает двумя ипостасями: духом и телом. Кто из вас не хочет жить вечно? Нет таких? А кто бы отдал своё тело, чтобы его дух жил вечно? (Смех в зале). Смех является реакцией на ранее непроявленное, поэтому будем считать ваш смех за согласие с постановкой вопроса.

Сущностью человеческой природы является безграничность потребностей его духа и конечность возможностей его тела. Потребностью духа является быть. Быть, значит быть там и тогда, где и когда дух хочет быть. В природе духа хотеть быть везде и всегда . Но человеческое тело конечно во времени и пространстве и не всевольно, и дух вступает в конфликт со своим телом. Человек же становится ареной борьбы духа и тела, а также судьёй этого конфликта, и не всегда человек занимает сторону духа. Но в целом человек становится на сторону своего духа и отождествляет себя с ним. Потребность духа в абсолютном бытии человек осознаёт через потребность в бесконечной жизни, в бессмертии. Но бессмертие человека невозможно в силу тленной природы его материального тела. Отсюда противопоставление духа и материи, духа и человеческого тела, из которого проистекает, с одной стороны, желание духа подчинить материю своей воле, сделать её нетленным вместилищем духа, а с другой стороны, желание тела (материи) обуздать гнездящийся в нём дух. Таким образом, если мы становимся на сторону духа, обязанностью человека перед духом становится создание нетленной формы духа (нетленного тела), и человек становится инструментом реализации воли духа. Если идти по этому пути, то мы придём к отрицанию несовершенного тела и созданию нового тела, лишённого недостатков существующего тела (главный недостаток тела - его конечность в пространстве-времени, т.е. смертность). Если же мы встанем на сторону тела, то обязанностью человека становится совершенствование тела с целью продления его жизни (в перспективе до бесконечности) и наделение его здоровьем. Инструментами же человека в реализации воли духа и тела являются разум, наука и техника.

Разум - это свойство мозга, который является органом тела. Сущностью разума является способность понимать смысл вещей и выражать их в идеях, принципах и идеалах. Смысл - это сущность вещи в более широком контексте реальности - maximum в контексте всего мира (стремление к maximum является свойством разума в силу идеальной природы мышления, которое создаёт идеальные представления о мире, становящиеся целями практической деятельности человека; идеальные цели суть идеалы, так как предполагают maximum мыслимого). Смысл вещи оправдывает существование вещи, так как определяет её место в мире, делает её необходимой в качестве части мира. Через понимание смысла вещей разум оценивает вещи с точки зрения настоящего. Настоящее только то, что имеет смысл, остальное - зряшное. Настоящее - это то, что остаётся, когда всё остальное кончается. Таким образом, конец - это отец смысла. Лишь то, что имеет смысл после конца, имеет смысл, а то, что теряет смысл после конца, не имеет смысла. Судите сами, если настоящее - это то, что остаётся после того, когда всё остальное кончается, из этого следует, что после того, когда всё остальное кончится, от кончившегося не останется ничего, даже памяти, ибо если память останется, то оно ещё не кончилось, так как продолжает оказывать своё действие, а способность оказывать действие - это и есть бытие вещи. Таким образом, зряшное - это то, что кончается абсолютно. Но если зряшное кончается абсолютно, то оно не имеет смысла уже сейчас, ведь в вечности не имеет значения то, сколько в ней длилась бытие зряшного, если после его конца от него в вечности ничего не останется. А если зряшное не имеет значения ни сейчас, ни потом, значит, оно не имеет значения никогда. Таким образом, имеет смысл только то, что имеет значение в вечности. Для человека в вечности имеет смысл то, что полезно, а полезно для него то, что делает его бессмертным. Когда человек осмысливает полезность вещи, он оценивает её полезность для себя, не разделяя в себе дух и тело, поэтому бессмертие его тела и духа - это последние цели его разума. Разум видит их достижение через освобождение тела от разрушающих тело зависимостей материального мира, частью которого он является. Но материальная форма духа - тело, раз оно есть, т.е. существует, есть ставшее. Тленность же всего ставшего является способом существования мира. Мир, если понимать под этим словом нашу физическую Вселенную, развивается сам из себя и за свой счёт, таким образом, что всё новое в нём возникает из материала старого и на месте старого. Поэтому смерть всего сущего является необходимым условием появления нового (в силу действия законов сохранения). Из этого можно заключить, что создание вечной формы духа невозможно, и чтобы дух жил вечно, ему необходимо периодически менять форму (человек земной - это форма духа), когда условия жизни формы (среда) меняются в силу изменения всего сущего. Другой гипотетический способ самосохранения духа: бегство от мира, - невозможен, поскольку мир - везде. Таким образом, единственным способом освобождения от зависимости законов материального мира, финитным действием которых является смерть формы (человеческого тела), а вместе с ним - человека и его духа, является установление власти человека (духа) над этими законами. Свобода от мира становится возможной только при господстве над миром. Свобода - это результат власти, власть дарит свободу властвующему от объекта властвования. Власть над миром - это способность влиять на мир, а влияние на мир возможно посредством управления его процессами, онтогенезом и эволюцией. Управлять же можно тогда, когда знаешь природу управляемого. Таким образом, человек становится перед необходимостью познания мира, его вещей и происходящих в них процессов. В силу примата в природе человека физического над небесным, разум приходит к физике, а если говорить точнее, к естественным наукам.

Наука является способом познания мира - его состава, устройства, законов существования и развития. Опытным путём наука должна узнать секрет нетленности мира, чтобы с помощью техники и технологий создать нетленную форму духа. Разница между метафизикой и тем, что называется естественной наукой, заключается в том, что метафизика исследует области действительности, само существование которых не является достоверно установленным, из-за чего в ней не существует однозначно установленных методов исследования, категориального аппарата и инструментария (почему это так, речь пойдёт ниже). Однако метафизика является частью науки, так как занимается познанием действительности. Если условно разделить науку на две части: теоретическую и экспериментальную, - обе занимаются познанием действительности, то метафизика является крайним краем теоретической науки, она подготавливает почву для теоретической науки, на почве метафизики произрастают первые научные гипотезы, а затем экспериментальная наука подтверждает или опровергает выдвинутые гипотезы - это научный путь поиска истины. Таким образом, метафизика является метауровнем науки, где вопросы о свойствах природы и возможности бытия задаёт сам человеческий дух. Дальше метафизики простирается область философии, в которой дух ищет ответ на вопрос о целесообразности бытия. Ещё дальше этой области простирается область религии с верой в необходимость бытия.

Техника - это продолжение человеческого тела. Само человеческое тело является для духа техникой. Дух стремится освободиться от тленности биологического тела, а если это невозможно - от самого тленного тела, и обрести тело, стойкое к катаклизмам органической формы жизни и неподвластное законам онтогенеза (вечное). Из этого следует, что исторической задачей человека является создание новой формы для своего духа: искусственного или синтетического тела - формы искусственной или синтетической жизни. Сможет ли его дух перенестись в это тело или это тело будет обладать собственным духом - этот вопрос открыт в бесконечность возможного. Поиском принципиального ответа на этот вопрос и занимается метафизика. Для вселенной же, надо полагать, не имеет значения, в какой форме дух продолжит жизнь, в человеческой или постчеловеческой, и будет ли постчеловеческая форма продолжением эволюции человека или она станет совершенно новым феноменом, созданным разумом и руками человека (чистой техникой).

Предмет метафизики

Задачей метафизики, коли она является мостом между миром физики и миром наших мечтаний, является установление связи между действительным миром и миром идеальным. Поскольку и тот, и другой существуют действительно, ведь мы не будем отрицать, что мир наших мечтаний не относится к области нашей вселенной, то в основании их должно находиться что-то общее, что делает возможным их существование в целокупности (вселенной), пусть мир мечтаний и существует только в нашем воображении (он существует в воображении, но ведь он существует ). Метафизика призвана найти это общее, таким образом, это общее является предметом её исследования. Таким образом, предметом метафизики является общее, что лежит в основании всех вещей и явлений нашего Мира.

Вообще предметом какой-либо науки именуют совокупность понятий, при помощи которых она описывает какую-либо область действительности. Полученные в эмпирическом исследовании факты исследователь затем теоретически обобщает и строит логически непротиворечивую систему понятий. Главное понятие метафизики называется словом “бытие”.

Что такое бытие? Мы знаем бытие непосредственно. Оно дано нам в опыте нашего существования “здесь и сейчас”. Ведь перед этим мы тоже были “здесь и сейчас”, и после этого мы тоже будем “здесь и сейчас”. Наличное бытие - это и есть “здесь и сейчас”. Всё, что присутствует “здесь и сейчас”, существует, отсюда название присутствующего - “сущее”. Отсюда ошибочное отождествление сущего с бытием, ибо то, что не существует (несуществующее или не сущее), то не присутствует “здесь и сейчас”, т.е. его нет “здесь и сейчас”.

Сущее существует в мире конкретно в форме вещей. Наличное бытие сущего есть бытие “здесь и сейчас” вещей в мире.

Метафизика ставит вопрос о возможности бытия вообще и выходе вообще сущего за границы бытия “здесь и сейчас” (наличное бытие) в область бытия “везде и всегда” (вечное бытие). Вопрос о возможности такого прорыва впервые ставит метафизика. Метафизика предполагает, что бытие есть не само по себе бытие, а свойство того, что есть в нём, т.е. свойство сущего. Таким образом возникает вопрос “где происходит бытие?” Ответ: бытие происходит в мире. Человек стремится к преодолению своей вещности и переходу в бытие “везде и всегда” и конкретно ставит вопрос о возможности такого перехода перед физикой.

Таким образом, метафизика возникает с целью преодоления онтологического разрыва между целями, которые человек ставит перед собой, и его возможностями. В психологическом смысле метафизика существует как напряжение к преодолению этого разрыва, т.е. к выходу за пределы бытия “здесь и сейчас” в бытие “везде и всегда”.

Таким образом, метафизика - это наука о первых началах бытия, лежащих за пределами нашего опыта.

ВОПРОС ИЗ ЗАЛА : - “Этим же занимается эзотерика”.

Я отвечу на Ваше возражение: в основе метафизики лежат рациональные методы познания действительности. Эмерих Корет в “Основах метафизики” даёт следующее определение метафизики: “Метафизика в традиционном понимании - это основная наука, ибо она раскрывает и истолковывает знание о сущем, как таковом - основное знание, которое, как условие, предлежит всему отдельному знанию, а также всем отдельным наукам и входит в них. Она в то же время есть целокупная наука, поскольку она всё, что вообще “есть”, объемлет и должна понимать и обосновывать из бытия, наконец, прояснять из абсолютного основания бытия”.

В практическом применении метафизика - это предфизика. Она выполняет две роли: мировоззренческую и методическую. Метафизика указывает магистральное направление и цель физических исследований. Ориентирующая роль метафизике основополагается её вопросами.

Основные вопросы метафизики

В нашем представлении о мире, мир имеет начало в качестве моментной (импульса) и постоянно действующей причины и как пункт во времени, когда он появился. От этой, так сказать, печки пляшет метафизика. Соответственно перед ней возникают три основных группы вопросов.

1. Вопросы о возможности бытия, вещи, Вселенной: Что есть причина причин? Каковы истоки истоков? Каковы начала начал?

2. Вопросы о природе бытия, вещей, Вселенной: Что есть “непосредственное”, “наличное”? Где - буквально или понятийно-топологически - эти начала располагаются? Отчего они не усматриваются “просто”, что мешает и мешает ли им что-то быть видимыми “непосредственно”, без дополнительных “операций”?

3. Вопросы о методе исследования: Каковы требования к “операциям”, исполнение которых могло бы гарантировать получение достоверных ответов на эти вопросы? Кто или что вообще ставит эти вопросы (почему эти вопросы вообще существуют?).

Проблема метафизики

Философия, физика и метафизика оспаривают между собой предмет метафизики. Этот спор имеет давнюю природу и коренится в основании научного знания. Наука, как вопрошание о природе вещей, вышла из философии, но вопрошание о сущем - это смысл философии. Разница между философией и естественной наукой в том, что, со времён Канта, предметом метафизики являются категориально-онтологические способы бытия сущего, в то время как физика изучает конкретные способы существования вещей. Одно время считалось, что физика отобрала у метафизики её предмет, так как современные способы исследования действительности позволили человеку заглянуть в самые глубокие уровни действительности. Однако человек имеет сущностно-конститувную направленность на бытие “везде и всегда” и поэтому ищет способы перехода от смертного бытия к бессмертному. Этот поиск всегда приводит его к физике, и тогда человек отбрасывает метафизику за технической ненадобностью (позитивизм). Однако неудовлетворённость наличным бытием (“здесь и сейчас”) вновь вызывает у человека метафизическое настроение. Попадая на почву желания переделать мир, оно вызывает метафизику как способ поиска метода выхода за пределы наличного бытия. Метафизика, стало быть, в своём основании имеет неуспокоенность о несовершенстве нашего мира. Человек всё время примеряет на себя роль бога и метафизика в этом выступает ему первой опорой и связующим мостом между действительностью и мечтами. Однако, как только на первый план выходят практические задачи, он забывает о метафизике, ибо прямой практической пользы она не несёт. Её польза в устремлённости разума за пределы возможного, туда, где воля Творца облекается в форму законов природы. Рационализация метафизики переводит её в разряд предфизики - метода поиска неизвестного физике знания. Происходит это потому, что метафизика не умеет отвечать на свои вопросы без участия физики. Ставит вопросы - метафизика, а отвечать на них должна - физика. Разрыв между стремлением разума к абсолютному знанию и его возможностями “здесь и сейчас” приводят к срыву метафизики к физике, - самоограничению в познании в пределах наличного инструментария (опытной науки). Срыв метафизики к физике возникает вследствие неудержания напряжения разрыва между бытием “здесь и сейчас” и бытием “везде и всегда”. Следствием срыва становится обессмысливание бытия как присутствия “здесь и сейчас”, ибо “здесь и сейчас” - это противоположение “всегда и везде”, что приводит к отрицанию вечного. Обессмысливание бытия ощущается, как его отсутствие и низводит человека до состояния машины. Возвращение человека к состоянию экзистенции начинается с вопроса: “Что такое бытие?” Ответив на него: “Бытие есть присутствие “здесь и сейчас”, человек опять начинает искать основание бытию как присутствию “здесь и сейчас”, и обращается к области, лежащей за его пределами, - опять возвращается к метафизике. Таким образом, проблема метафизики заключается в принципиально непреодолимом разрыве между её целями и возможностями, и в этом метафизика является калькой разрыва между целями и возможностями человека. Человек для того и придумал метафизику, чтобы преодолеть этот разрыв, но метафизика только показала ему глубину этого разрыва. Таким образом, преодоление разрыва между целями и возможностями человека становится неосознаваемым преодолением метафизики. Меня удивляет, что Хайдеггер, наиболее приблизившийся из европейских философов к пониманию проблемы метафизики, не понял причины стремления к её преодолению. Немецкий философ ставит на первое место то, от чего стремится уйти человек - от бытия, как присутствия “здесь и сейчас” (наделённый духом человек стремится к бытию “везде и всегда”, в то время как животное довольствуется тем, что есть “здесь и сейчас”). Хайдеггер подчёркивает, что именно от греков ведёт своё происхождение та поистине злая судьба метафизики, которая в конечном счёте и приводит к глубокому недовольству ею, к попыткам её преодоления. По его мнению, метафизика, "расследуя" сущее, "остаётся при сущем которое есть “здесь и сейчас”и не обращается к бытию как бытию. Метафизика думает, поскольку она представляет всегда сущее, как сущее, не о самом бытии. Философия не сосредоточена на своём основании". Вот почему, согласно Хайдеггеру, на протяжении всей истории метафизики от Анаксимандра до Ницше "истина бытия остаётся скрытой". Хайдеггер не понял, что человек стремится уйти от бытия “здесь и сейчас” к бытию “везде и всегда”, но сущее возможно лишь “здесь и сейчас”, оно есть способ существования сущего. Почему Хайдеггер совершил ошибку? Мне кажется, это произошло по той причине, что метафизика есть вопрошание о всегда наличном основании всего, отсюда отождествление наличного (сущего) с бытием, которое и есть наличное. Вот по этой причине немецкий философ остался внутри метафизики, и, подхваченный её круговоротом, не разглядел стремления человека вырваться из этого круговорота сущего в самом себе, в область Абсолютной свободы сущего - бытию “везде и всегда”.

Возвращение к метафизике начинается с вопроса: “Как возможно бытие? Ведь могло быть, чтобы ничего не было или не могло? Если бы ничего не было, то и не было бы ничего, тогда зачем всё появилось, зачем оно есть, для кого и почему?” Разочарованный в физике разум вновь задаёт себе этот вопрос, но, помня о неудаче предыдущих исследований, начинает поиск непосредственно с рассмотрения вопроса о возможности постановки вопроса о возможности бытия. В отсутствия ясного представления о предмете исследования метафизика обращается на поиск метода, с помощью которого она могла бы найти и определить, хотя бы, сам предмет, а также и правильную постановку вопроса о нём. Но метафизика, если она наука, ведь является уже методом исследования. Обращая внимание на эту проблему метафизики Эмерих Корет писал: “Метафизика именно и есть целокупная наука, которая распространяется на всё, что вообще есть, следовательно, она обязана также понимать саму себя в своей сущности, саму себя обосновывать в своей возможности. Она есть основная наука, ибо она должна постигать последнее основание всего сущего и наше знание о сущем. Поэтому она не может делать предположений, ей самой недоступных. Вопрос о возможности метафизики, таким образом, сам является метафизической проблемой. Но так как её возможности конкретно конституируются возможностью сообразного с предметом метода, то и вопрос о методе метафизики сам уже является метафизической проблемой; он входит в круг её собственных задач. Из этого следует, что критически-рефлексивное определение метода метафизики совпадает с предметным самообоснованием метафизики, которое должно пониматься из основания её возможности и оправдываться её образом действия” (Эмерих Корет “Основы метафизики”). Таким образом, метафизика обращается на себя саму, становится предметом своего исследования и её предметом становится: “Вопрос: как возможно бытие?”

Вы можете сказать: “Нелепость. Как вопрос о возможности области исследования науки может быть её предметом? Ведь областью метафизики является бытие вообще, а предметом - начала бытия вообще”. Давайте попробуем ответить на вопрос. Можем ли мы сказать, что метафизика имеет ответ на вопрос: “Как возможно бытие?”, как имеет, например, физика ответ на вопрос: “Как возможно падение тел?” На вопрос о возможности падения тел классическая физика отвечает, что падение тел есть результат действия сил гравитации. Может ли метафизика ответить, что бытие есть результат действия сил? Какие это силы? Метафизика не имеет ответа на этот вопрос. Этим она отличается от других наук, которые имеют ответ о причинах изучаемых процессов, как о результате действия определённых сил косной и живой природы. Метафизика всё ещё не определила силу, результатом действия которой является бытие. Она только ставит вопрос об этой силе, как о причине бытия. Почему метафизика, существующая столько же, сколько существует человеческий разум, всё ещё только ставит вопрос о причине своего предмета? - потому, что до сих пор по-настоящему не решён вопрос: “Что такое бытие?” Таким образом, метафизика превращается в науку о вопросе: “Как возможно бытие?” Но что есть поиск ответа на этот вопрос, как не сама метафизика?

Можно опять спросить: “Уж не является ли в этом случае метафизика наукой о метафизике? ”Поставим вопрос о метафизике так: “Как существует метафизика?” - т.е. какова её форма и содержание? Существует ли метафизика, как система понятий? - да, существует система понятий, определяющих предмет метафизики, к которым, например, относится понятие бытия. Тогда давайте спросим: можем ли мы использовать эти понятия так, как, например, физик использует физические понятия для предвидения движения тел в пространстве-времени? Одним словом, для чего существует метафизика? Какая от нее польза?

Мой опыт метафизики

Хайдеггер пишет: "Метафизика - это вопрошание сверх сущего, за его пределы, так, что мы после этого получаем для понимания сущее, как таковое и в целом". Во Введении к тексту "Что такое метафизика?" Хайдеггер напоминает о декартовском образе: если уподобить философию древу, то её корни - это метафизика, ствол - физика, а ветви, растущие из ствола, - все другие науки. В чём суть и призвание метафизики? "Каким бы образом ни брались истолковывать сущее: или как дух в смысле спиритуализма, или как материю и силу в смысле материализма, или как становление и жизнь, или как представление, или как волю, или как субстанцию, или как субъект, или как энергию, или как вечное возвращение того же, всякий раз сущее является в свете бытия. Повсюду, когда метафизика представляет сущее, бытие уже высветилось. Бытие в некоей непотаённости пришло". Итак, задача метафизики - высвечивать бытие в его непотаённости. Но как выполняет метафизика это своё призвание?

Легче всего понять какую-нибудь вещь, попробовав практически использовать её по назначению. Поэтому я расскажу вам о своём опыте метафизики.

Метафизика не даётся сразу, как даётся, например, физика или искусство вождения. Для того, чтобы научиться управлять автомобилем, достаточно для этого им управлять (при наличии соответствующих способностей; но без способностей вообще ни одно дело не делается). Для того, чтобы научиться метафизике совершенно недостаточно заниматься метафизикой. Да и можно ли научиться метафизике, если мы определили метафизику, как вопрос: “Как существует метафизика?” Овладение метафизикой происходит только посредством и в процессе опытного познания природы, но никак не в результате голого метафизического исследования, которое в принципе невозможно.

Я расскажу вам о своём опыте метафизики. С детства у меня была мысль, что если мир один, то он един, а если он един, в его основании им управляет один закон (принцип). Я думал, что если в основе мира только один закон, то ничего случайного в мире произойти не может, но случайности, как известно, подстерегают нас на каждом шагу. Из этого я заключил, что если главный закон мира один, то он несовершенен, т.е. где-то он действует, а где-то - нет. Потом я подумал, что главный мировой закон не может быть несовершенным, ибо тогда должен быть закон, который делает его несовершенным, и этот второй закон должен быть главнее первого закона. Таким образом, я пришёл к мысли о внутренней двоичности и внешней двуличности главного закона. Потом я подумал, что, может быть, закон не двоичен, а в основании мира лежат два закона, которые борются друг с другом за власть над миром, и стал думать, какую форму имеют эти законы, ведь они не могут существовать, не быв записанными, а если они записаны или существуют как принципы, то должно быть что-то, что содержит их в себе. Так я пришёл к мысли, что законы являются неотъемлемым свойством материи, из чего заключил, что материя, в таком случае, должна существовать вечно, ибо если она возникла, то она возникла ведь из чего-то, но это “чего-то” ведь подчинено своим законам, и тогда должно существовать что-то главнее её законов, а эти законы я полагал первичными. Мысль о том, что мир существовал всегда и будет существовать всегда, повергла меня в такой восторг, что я не спал после этого три ночи. В последнюю ночь я подумал, что если мир вечен, то наша жизнь не имеет для него никакого значения, ведь в вечном времени и бесконечном пространстве каждая его часть, сколь большой бы она ни была и сколь долго бы не длилось её существование, - это ничто, стремящиеся к нулю. Для чего же тогда мы, люди, существуем? Так передо мною возник вопрос о смысле моей жизни и о смысле существования всего сущего. Не найдя на него ответа в рамках концепции вечной вселенной, я пришёл к мысли, что вселенная имела начало и должна иметь конец, ибо смыслом обладают только конечные вещи, ведь смысл - это то, что оправдывает существование вещей, а вечное не нуждается в оправдании. Так я опять вернулся к вопросу о началах Вселенной. Наравне с этой линией моих размышлений и параллельно с ней развивалась вторая линия моих рассуждений.

Однажды я подумал, что если в основании мира лежит главный закон, то он является законом ассиметричного отражения, в соответствие с которым каждое движение материи отражается от некого зеркала, в результате чего возникает новая сущность, имеющая шаговое отличие от первой. Я стал думать: “Что может быть этим зеркалом?” Мои размышления привели меня к мысли, что если это зеркало предшествует физическому миру, то его природа не может быть физической. Потом я подумал, что если природа этого зеркала нефизическая, то непонятно - откуда и как оно произошло. Тогда я подумал, что должен существовать механизм, обеспечивающий отражение физических процессов от нефизического зеркала. В это время в школе мы изучали начала диалектического материализма, и я подумал, что таким механизмом могут быть законы диалектики. На этом я, сперва, успокоился, но потом я стал думать, что, может быть, эти законы и являются первозаконами всего сущего, из которых закон единства и борьбы противоположностей является главным. Тогда я подумал, что сердцевину, онтологическое ядро этого закона должно составлять моё зеркало. Тогда я опять стал задавать себе вопросы: “Какова физическая природа этого зеркала?”, “Оно материально или нематериально?”, “Может быть оно является первичным уровнем материи?” Мои размышления развивались по рекурсивной логике и носили характер поиска ответа на вопрос: “Что было раньше, курица или яйцо?” Когда я понял, что простые размышления не могут привести меня к истине, я стал думать о том, какая наука занимается этой проблемой. Я узнал, что физика и философия одинаково заинтересованы в открытии первых начал сущего. Я подумал, что если существует один предмет исследования, то должна быть одна наука, которая бы изучала этот предмет. Так как предмет моих исследований находился на границе соединяющей физический мир и область умозрительных построений, я решил, что эта наука должна объединять в себе физические и философские методы исследования, и тогда я подумал, что такой наукой является метафизика. Так я пришёл к метафизике - науке, синтезирующей предметы и методы физики и философии. Целью этой науки, как я думаю, должно быть помочь физике найти предшествующие физическому миру основания бытия (из которых вырастает физический мир) или доказать их отсутствие, чтобы физика искала их в самом физическом мире.

Вы скажите, что мне стоило стать физиком. Да, наверное, мне нужно было стать физиком, но случилось так, что я окончил военное училище. Я не получил фундаментальных знаний в области физики и философии и не владел в начале своего исследования методом научного мышления, поэтому мой путь к метафизике был долог и извилист. Я шёл наугад, жадно читал литературу, но моё чтение не было системным. Однако со временем у меня сложилась картина мира, которая включала в себя научную картину мира и дополняла её теми сведениями, о которых университетские исследователи природы стараются не говорить. Я говорю о той части действительности, о которой все знают, но не включают в научную картину мира по причине её нефальсифицируемости - я говорю о Боге и о наличии в мире иной формы бытия. Принцип фальсифицируемости научного знания требует наличия методологической возможности его опровержения путём постановки того или иного эксперимента (хотя бы мысленного). Согласно ему, высказывания или системы высказываний содержат информацию об эмпирическом мире только в том случае, если они обладают способностью прийти в столкновение с опытом, или более точно - если их можно подвергнуть проверкам, результатом которых может быть их опровержение. Иначе говоря, согласно этому принципу научная теория не может быть принципиально неопровержимой. Тем самым решается проблема демаркации науки - отделения научного знания от ненаучного. Гипотеза о Боге и иной форме бытия, по меркам развития современных знаний и технологий, является принципиально неопровержимой, потому что наука не знает способа проверить опытным путём её истинность. По этой причине исследователи природы не включают Бога в научную картину мира, оставляя без ответа вопрос о первых причинах, целях и смысле бытия. Но разве может быть картина мира полной, если она не содержит ответы на самые главные вопросы? Я думаю, каждый из вас согласится, что без этих, каждого волнующих вещей, картина мира будет неполной.

Научная картина мира строится на знаниях, полученных опытным путём. Она отвечает на вопросы: “Что такое наш мир?” и “Как устроен наш мир?”, но не отвечает на вопросы: “Зачем он так устроен?” и “Для кого он так устроен?”, так как ответы на них требуют знаний о началах бытия. Однако даже поиск ответа на вопрос: “Как устроен мир?” влечёт за собой поиск первой причины мира, потому что “как” оказывается всего лишь цепочкой причин-следствий тянущихся из неизвестного первоначала. Не зная природы первоначала вещи, наука отрезает это начало от вещи, и получается, будто вещь появляется в бытии из ниоткуда или существует без причины. Но так не бывает. У всех вещей и у нашего мира есть начало в двух смыслах: начало, как первая причина их бытия, и начало, как пункт их появления в пространстве-времени. Поиск начала нашего мира - вселенной - привёл меня к мысли о Боге. Когда я пришёл к пониманию, что вселенная имеет начало, я задал себе вопрос: “Из чего и как она появилась?” С точки зрения источника силы, которая стала причиной нашей вселенной, существует всего две гипотезы о её начале. Первая гипотеза утверждает, что вселенная появилась по внешнему закону, вторая гипотеза утверждает, что она появилась по внутреннему закону. Если предположить, что первая гипотеза верна, то идея о Боге-Творце вытекает из неё сама собой, и тогда Бог - это тривиальное начало всего, и обращение к Богу есть самый верный способ познания и изменения нашего мира (и своего положения в мире). В этом случае физика становится способом реализации божественных законов, так как божественные законы оказываются первичны. Если верна вторая гипотеза, то Бог - это тривиальность непознаваемого рока (в греческом понимании), властвующего над человеком (управляющего его судьбой), божественное же становится интеллектуальным ощущением физических законов, - если физика первична, то божественного не существует. Божественное как следствие физики есть не что иное, как возникающие в сознании мысли о том, как устроен наш мир, но эти мысли не являются самим миром. Божественное же, как причина физики, есть сам наш мир как таковой. Проблема проверки гипотезы о божественном начале сущего состоит в том, что мы можем познать только сущее (то, что существует) и можем это сделать только через физику (опыт), поэтому любая проверка не может дать ответа о том - что первично, ибо она всегда будет является физическим опытом, результат которого будет свидетельствовать только о сущем. Не находя бога в числе сущего, мы не знаем, как опытным путём можно проверить гипотезу о Боге. Попытки же сознания отгородиться от физических ощущений приводят всегда к одному результату - отрыву сознания от почвы физического мира, данного нам в опыте чувств, и голому абстрагированию, - в этом случае критерием истины может быть только логика. Но для того, чтобы логика вела нас верной дорогой к истине, начала логических рассуждений должны прочно опираться на истинные посылки, которые могут быть только результатом чувственного опыта. Таким образом, физический метод исследования оказывается первичным способом познания мира. Когда я понял это, я понял также и то, что вселенная появилась и развивается не как попало, а в соответствие с планом, и этот план уже содержала в себе космологическая сингулярная точка - зародыш нашей вселенной. Ведь если бы у вселенной не было плана развития, события в ней носили бы хаотичный характер, время могло течь куда угодно - хоть вперёд, хоть назад, и прогресс сменялся бы регрессом, и одна причина могла бы иметь несколько разных следствий. Однако мы видим, что вселенная развивается не как попало, а повинуясь некой цели, о которой речь пойдёт в другой лекции. Когда я понял, что вселенная развивается по заранее составленному плану, я задал себе вопрос: “Кто составил этот план?” Таким образом, я опять вернулся к Богу-Творцу, но потом я подумал, что если Бог - это причина вселенной, а вселенная развивается по плану, то Бог для чего-то создал этот план. Я подумал, что Бог создал план, чтобы по нему развивалась вселенная. Потом я подумал, для чего Богу нужно, чтобы вселенная развивалась? - ведь Бог мог сразу создать развитую вселенную. После этого я подумал, что при создании вселенной Бог не был столь всемогущ, чтобы создать совершенную вселенную, но если Бог не был всемогущ, то что же это за Бог? Однако эта мысль показалась мне кощунственной и напугала меня, как бы Бог не рассердился на меня за моё к Нему непочтение, ведь Он мой Творец. После этого я подумал, зачем несовершенный Бог создал меня, ещё более несовершенного, ведь не для того, чтобы созерцать мои мучения от моего несовершенства (сомнительное удовольствие). И тогда я подумал, что если Бог создал меня несовершенным, и наделил меня стремлением к совершенству, значит, я ему зачем-то нужен (ведь Он тоже несовершенен, следовательно, нуждается в помощниках). После долгих размышлений я востановился на гипотезе, что Бог создал меня, вас и вселенную только для того, чтобы мы помогли богу стать совершенным. Когда я это понял, вся вселенная предстала передо мною в одной гармоничной картине, и всё в ней приобрело смысл. “Бог создал несовершенную вселенную, чтобы она создала совершенного Бога - возможно ли такое?” - спросите вы, и я отвечу: “Это необходимо!” Так в моей картине мира появился Бог. Однако когда заходит разговор о Боге и ином мире, почему-то всегда говорят о религиозном Боге и о религиозном загробном мире, предположение о существование которых принципиально невозможно подтвердить или опровергнуть. Однако я ввёл в картину мира совсем другого Бога. Мой Бог задаёт целеполагание вселенной. Если он является причиной мира, то так, как цель содержит в себе свою причину.

Когда я понял, что Бог, пусть несовершенный, существует, я задал себе вопрос: “Где существует Бог?” После этого я подумал, что должен существовать мир, предшествующий физическому миру, и этот мир будет обиталищем Бога. Так я выдвинул гипотезу о двух мирах - о двух типах или формах бытия. Это старая гипотеза, согласно которой предбытие предшествует физическому бытию и определяет ход физического бытия. Но существует и другая гипотеза. Она исходит из предположения, что события в физическом мире создают второе бытие, которое потом оказывает влияние на первое бытие. Также существует гипотеза, согласно которой оба вида бытия равноценно взаимно обуславливают и взаимно дополняют друг друга. Четвёртая гипотеза гласит, что бытие похоже на слоёный пирог, в котором чередуются материальные и нематериальные формы бытия: за метафизическим миром следует физический, за физическим - постфизический. В моей картине мира мы существуем в двух мирах: физическом и метафизическом. Физический мир материален, он обладает пространством-временем в привычном для нас понимании. О метафизическом мире нельзя сказать, что он материален, но он и не нематериален. В метафизическом мире время - это четвёртая координата пространства (она становится временем в процессе передачи информации из метафизического мира в физический мир; время является атрибутом процесса передачи информации). Оба мира неразрывно связаны и не могут существовать друг без друга, они - две части одного целого - Космоса. Метафизический мир является носителем кода физического мира, он предшествует физическому миру, как закон предшествует вещи и явлению. В физическом мире происходит реализация информации закодированной в метафизическом мире и перекодировка метафизического мира. Декодирование метафизического мира в физическом мире - это процесс бытия, перекодирование метафизического мира - это процесс ассиметричного отражения, таким образом, физический мир оказывает обратное влияние на метафизический мир. О перекодировании метафизического мира я хочу сказать особо. Перекодирование не является вознесением молитв к Богу, как это многие полагают, несмотря на то, что смысл в этом есть (на мой взгляд, смысл молитв служит перекодированию физического мира посредством изменения поведения молящегося). Перекодирование метафизического мира - это изменение генетического кода физического мира, ведь метафизический мир является хранилищем этого кода. Механизмом перекодирования служат механизмы эволюции физического мира: изменчивость, отбор и наследственность.

Вторым побуждающим моментом, приведшим меня к идее о существовании метафизического мира, стало предположение, что существует невидимая нами область мира, события в которой определяют события, происходящие в нашем мире. Мы не видим эту область, потому что у нас отсутствуют необходимые для этого органы чувств, как невидим, например, рентгеновские лучи. Но мы догадываемся о существовании этой области по тем событиям, которые происходят в видимом нами мире, для возникновения которых мы не находим в видимом мире причин. Из этого я заключил, что причины этих событий лежат за пределами видимого мира. Мы, пока, не знаем, какие физические устройства мы должны сделать, чтобы увидеть невидимый мир, подобно тому, как мы увидели рентгеновский мир, когда создали рентгеновский аппарат. Мы не можем сделать таких устройств по той причине, что нам неизвестна физика процессов, происходящих в невидимом нами мире. Поскольку невидимый нами мир не дан нам в физическом опыте, в своём представлении о едином мире мы выводим невидимый мир за границы физического мира. По тому влиянию, которое, как мы догадываемся, невидимый мир оказывает на наш мир, мы заключаем, что он предшествует физическому миру и поэтому называем его метафизическим. Отсюда происходят наши представления о разделении бытия на бытие, как присутствие “здесь и сейчас”, и инобытие (предбытие). Однако из этой мысли не следует вывод, что весь невидимый нами мир относится к метафизическому. Ведь если мы не видим рентгеновских лучей, из этого не следует, что они относятся к метафизическому миру.

Моя картина в целом соответствовала представлениям Платона с его идеей разделения мира на мир идей и мир вещей. Однако позже я понял, что в этой картине мира есть один изъян - если в картине мира Платона в помощниках творящего мир Демиурга были ангелы, то в моей картине эта роль осталась вакантной. Тогда я опять подумал о зеркале и принципе ассиметричного отражения. Таким образом, круг моих размышлений замкнулся, и я не мог продвинуться ни на шаг вперёд. Сначала я думал, что я неправильно думаю, поэтому мои мысли не отражаются от того зеркала, которое я представлял в качестве активно-пассивной формы, преображающей мир одним своим присутствием в нём. Потом я подумал, что, может быть, я не вижу идущее от зеркала отображение, поскольку у меня отсутствуют необходимые для этого свойства. Я стал думать, какими свойствами я должен обладать, чтобы увидеть ассиметричное отражение своих мыслей и, в угле их преломления, увидеть поверхность зеркала. Затем я понял, что роль ангелов выполняют фундаментальные физические константы, что же касается поверхности зеркала, то я думаю, что его природа должна быть подобна природе нашего сознания. Ведь наше “Я” появляется в момент нашего противопоставления кому-нибудь или чему-нибудь, а также и в момент нашей саморефлексии, например, когда мы видим своё отражение в зеркале. И здесь возникает интересный вопрос: не является ли этим зеркалом сознание Бога или, может быть, природа этого зеркала прозаичнее и она заключается в неизвестном нам свойстве материи, возникающем на её глубинном первичном уровне. Но порой у меня порой возникает мысль, что нет никакого зеркала, а есть проектор, луч и экран, на котором высвечивается то, что мы называем физическим миром, но тогда возникает вопрос о природе этих вещей: о “режиссёре”, “кинооператоре”, “зрителях” и ещё о много другом. Это старая метафизическая гипотеза, её проверкой, насколько мне известно, занимался Пенроуз. Пенроуз - физик и он, как мне кажется, закономерно пришёл к выводу, что метафизический мир тождествен квантовому. Я же думаю, что должна существовать иная интерпретация первых начал бытия. Сейчас я опять думаю, что в метафизической картине мира должно находиться зеркало, но должен быть и источник первого сигнала. Если его источником был Бог, то, как я говорил, это не тот Бог, который всемогущий, - это, скорее, слабый бог, совершивший невероятный по меркам тогдашнего физического мира поступок. Этот поступок состоял в преобразовании массы в чистую энергию, этот процесс нам известен, как Большой Взрыв. Но потом началась интересная история. Чистая энергия стала опять превращаться в массу, однако Бог успел обрести некоторую свободу воли и теперь препятствует возвращению системы в первоначальное состояние. Это умозрительная гипотеза, я изложил её на языке метафизики, назвав слабого бога Самостью Космоса.

Вы спросите: “Как её можно проверить?” Сейчас мне представляется, что человеческий разум может это сделать только косвенным путём и, таким образом, гипотеза может превратиться в мировоззренческую установку, но никак не в научную теорию, если нам не удастся проверить её опытным путём. Однако разум склонен совершать ошибки в суждениях, если в основу суждений он кладет ложные посылки. Только практика может показать, как действительно обстоят дела, но я не вижу, как можно экспериментально проверить метафизическую гипотезу. Возможно, это можно будет сделать тогда, когда мы поймём физику процесса, но тогда это будет уже физическая гипотеза. Однако, чтобы понять физику процесса, нам нужно понять физическую природу событий, причины которых мы сейчас не понимаем и, в силу этого, относим к явлениям метафизического мира. К таким событиям, например, относится появление призраков, чему я сам два раза был свидетелем. Здесь важно понимать, что призраки не являются явлениями метафизического мира. Они являются явлениями физического мира, они феномены, поскольку мы видим их вовне себя, наяву. Они не являются результатом работы нашего воображения, продуктом работы нашего мозга, каким, например, являются идеи. Но в результате того, что нашему разуму не известны их физические причины и физическая природа, оно относит их к области потустороннего, которое отождествляет с метафизическим миром, а это неправильное отождествление (возможно, вещество, из которого они сделаны, не обладает свойствами гравитации и по этой причине они не взаимодействуют с пространством-временем). В метафизическом мире лежат метафизические основания всего физического мира, а не только причины появления призраков. Как можно понять физическую природу этих событий? Это может быть догадкой. Но чтобы догадка состоялась, исследователь должен думать об этом, и не просто думать, а использовать метафизические методы исследования, т.е. исследовать бытие на стыке физики и философии. Например, Ньютон догадался о том, что тела притягиваются друг к другу, находясь под влиянием представлений о божественном предустановлении хода вещей. Он писал в “Оптике”: “Бог способен создавать частицы вещества различных размеров и форм… и, возможно, различной плотности и силы и таким образом изменять законы Природы и порождать разного вида миры в различных частях Вселенной. По крайней мере, я не вижу в этом ничего необычного”. Ньютон верил в материальное присутствие Бога в каждой точке Вселенной и называл пространство “чувствилищем Бога” (лат. sensorium Dei ). Эта пантеистическая идея объединяет в единое целое научные, философские и богословские взгляды Ньютона, все области ньютоновых интересов, от натурфилософии до алхимии, представляют собой различные проекции и одновременно различные контексты этой безраздельно владевшей им центральной идеи. Вот, например, высказывание Ньютона об алхимии: “Алхимия имеет дело не с металлами, как полагают невежды. Философия эта - не из тех, что служат тщеславию и обману, она служит скорее пользе и назиданию, притом главное здесь - познание Бога”. Как видите, даже механицизм, распространивший законы механики Ньютона на все явления природы и общества, в своём основании имеет метафизические представления.

О методе метафизики как предфизики

Итак, метафизика призвана найти причины причин, и в этом смысле она приобретает свойство предфизики. Прежде, чем рассказать о методе, каким метафизика ищет первые причины вещей, я должен рассказать вам, что такое вещи.

Мир, в котором мы живём, - это вещь. Вещь - это свойства. Вселенная - это вещь, и наш мир - это мир вещей и разум - это тоже вещь. Я не буду здесь рассказывать, как я пришёл к этой мысли, поскольку это тема для отдельной лекции. Для понимания же процесса познания и проблем, которые встают на пути исследователя природы, будет достаточно того, что я скажу. В натуре вещь - это отдельный объект материального мира, обладающий относительной независимостью, объективностью и устойчивостью существования. Вещь обладает сущностью и формой. Сущность - это смысл данной вещи - цель её присутствия в мире, который есть - Космос. Также вещь - это то, что она есть сама по себе, в отличие от всех других вещей и в отличие от изменчивых, под влиянием тех или иных обстоятельств, состояний вещи. Форма - это способ выражения сущности вещи, совокупность и порядок действий, используемых для решения задач, определяемых целью присутствия вещи в мире. В общем понимании вещь характеризует количественную характеристику материи, субстрата. Определённость вещи задаётся её структурными, функциональными, качественными и количественными характеристиками, которые являются свойствами, задаваемые целью её присутствия в мире. Наиболее общим выражением собственных характеристик вещи являются её свойства, а место и роль данной вещи в определённой системе выражаются через её отношения с другими вещами, которые являются функцией её свойств. Для того, чтобы ответить на вопрос, чем является та или иная вещь, надо понять её свойства. Если у вещи нет никаких свойств, это значит только одно - эта вещь никак себя не проявляет. Если же вещь себя никак не проявляет, то мы ничего о ней не узнаем, и другие вещи ничего не узнают об этой вещи. Вещь может проявить себя, только вступив во взаимодействие с другими вещами. Взаимодействие - это способ существования вещи. Без взаимодействия с чем-либо вещь никак не проявляет себя в этом мире и, следовательно, для мира и его вещей она не существует. Это важно: взаимодействие основано на свойствах. Вещи отличаются своими свойствами. Вещь, которая не имеет никаких свойств, не может вступить ни в какое взаимодействие. Например, стена, не имеющая свойства непроницаемости, - это не стена, а что-то другое. Вещи будут свободно проходить сквозь эту стену, не встречая никакого сопротивления и даже не догадываясь о том, что они через что-то проходят. Для них эта стена - не существует. Если же эта стена вообще не обладает никакими свойствами, т.е. не оказывает на другие вещи какого-либо влияния, то она не существует ни для каких вещей. Может быть, она существует где-то сама по себе, но это где-то не будет миром вещей, которые её не чувствуют. Это где-то может быть миром других вещей, которые чувствуют эту стену. Если же во всём мире или во всех мирах ни одна вещь никогда не почувствует эту стену, то эта стена будет составлять отдельный мир - отдельную вселенную, в которой существует только эта стена, но не значит ли это, что для единого мира она вообще не будет существовать (если мир един и он - один)? Пока мы можем сказать - вещи существуют, потому что обладают какими-то свойствами, которые и делают их заметными для других вещей. Таким образом, вещи существуют через свойства. Вещь - это и есть - её свойства. Изучая вещи и физический мир, мы исследуем их свойства. То, что вещи - это их свойства, явствует из того, как мы видим вещи. Мы не видим вещи, когда на них не падает свет. Это происходит, потому что вещи имеют свойство отражать часть падающего на них света, а наши глаза имеют свойство улавливать отражённый от вещей свет. Когда мы видим вещи, на самом деле мы видим только отражённый от них свет. Попробуйте закрыть глаза и вы поймёте, о чём я говорю. Или попробуйте зайти в абсолютно закрытую от попадания солнечных лучей комнату и увидеть обстановку этой комнаты. Наткнувшись впотьмах на стул или иной предмет, вы поймёте, что вы не способны видеть вещи сами по себе, а можете видеть их, только если они отражают падающий на них свет. Вещи отражают свет, потому что они обладают свойством отражения (как выяснилось, даже чёрные дыры отражают на границе формируемого ими горизонта событий). Свойство отражения - это принципиальное свойство всех вещей. Можно сказать, что есть вещи, которые не отражают свет. К ним, например, относится оптоволокно. Лучи света, падающие на оптоволокно, не отражаются обратно, а проходят сквозь него и выходят с его другой стороны. На этом свойстве оптоволокна основан плащ-невидимка. С внешней стороны этого плаща располагаются тысячи маленьких оптоволоконных трубочек. Падающий на них свет не отражается ими обратно, а проходит сквозь них, создавая иллюзию отсутствия физического препятствия. Если посмотреть на этот плащ с одной стороны, то мы увидим продолжение пространства, например, улицы, как будто перед нами нет никакого физического объекта. Но оптоволокно можно почувствовать на ощупь. Таким образом, видеть - здесь означает так или иначе чувствовать вещь, т.е. испытывать присутствие её формы в пространстве-времени.

Итак, мы видим не вещи, а отражённый от них свет, благодаря свойству вещей отражать падающий на них свет. Но что мы видим в этом свете - вещь или её свойства? Наверное, как вы уже догадались, мы видим свойства вещи. Дело в том, что мы не видим вещи такими, каковы они сами по себе. Мы видим, во-первых, лишь поверхность вещей, во-вторых, мы видим не саму эту поверхность, а отражённые от неё лучи, т.е. отражённый от поверхности вещей свет. Действительная же поверхность и глубина вещей остается невидимой. Но что значит видеть? В узком смысле слова, видеть означает видеть мир в отражённых от него лучах видимого спектра электромагнитного излучения. Для человеческого глаза этот спектр составляет 400-700 нм. С открытием рентгеновских лучей и преобразованием их следа в диапазон видимых лучей широта видимого спектра увеличилась. Также ещё больше она увеличилась с открытием ультрафиолетовых и инфракрасных лучей. Человеческий глаз не может видеть в этом спектре, но мы изобрели приборы, способные улавливать эти лучи и преобразовывать их в видимые нами лучи. Направляя эти приборы на источники прямого или отражённого излучения, мы видим эти источники, соответственно, в рентгеновских, ультрафиолетовых и инфракрасных лучах. Однако видение нами мира не ограничивается только нашими зрительными ощущениями и формируемыми на их основе образами. Под видением мира мы понимаем все наши представления о нём, которые являются производными всех наших ощущений: зрительных, тактильных, обонятельных и т.д. Однако отражённый от вещей свет ничего не говорит нам о том, как вещи устроены, так как он не проникает в глубину вещей. Глубина же вещей постигается нами через познание свойств вещей, которые суть сущность вещей, ранее называемая также истиной вещей. Исследователи вещей за видимостью вещей стремятся проникнуть в сущность вещей. Если свойства вещей суть проявление их сущности, то это возможно через познание их свойств, которые оказывают влияние на наблюдателя непосредственно или опосредованно - через прибор, посредством которого наблюдатель ведёт наблюдение. Таким образом, вещи - это только их свойства, свойства вещей это их отношения с другими вещами. Мы распознаём вещи через определение их свойств, другого способа познания вещей не существует. То, что мы называем прямым контактом с вещью, на самом деле является установлением отношений между одной и другой вещью. Когда грузовой автомобиль врезается в дерево, он устанавливает отношения между автомобилем и деревом. Через эти отношения автомобиль и дерево проявляют свои свойства и таким образом они существуют друг для друга как конкретные вещи. Также и человек существует в материальном мире, он познаёт мир через отношения с вещами, эти отношения определяются свойствами вещей. То, что обыватели называют прямым изучением мира, природы, вещей, на самом деле является изучением их свойств, ибо вещи существуют, как свойства. Свойства же есть нечто нематериальное, свойства являются характеристикой вещи. Возникает вопрос: что первично - свойства определяют вещь или вещь определяет её свойства? Например, по мнению Платона, свойства вещи определяются её идеей и предшествуют вещи, как чертёж предшествует изделию; по мнению Аристотеля, форма вещи, т.е. её положение относительно других вещей, предшествует вещи, и, таким образом, свойства, будучи ипостасью формы, предшествуют вещи.

Таким образом, познание мира, как вещи, происходит через познание его свойств, которое происходит через познание отношений одной вещи, свойства которой нам известны, с исследуемой вещью, свойства которой нам неизвестны. Какого либо другого, прямого познания вещей, не существует, - вещи познаются в сравнении друг с другом. Это легко понять на примере, приведённом Саганом в своей книге “Космос: эволюция Вселенной, жизни и цивилизации”. Он писал об Огюсте Коне, который подыскивал пример такого знания, которое навсегда останется недоступным для человека из-за физической невозможности прямого контакта человека с объектом исследования. Саган писал: “В 1984 году философ Огюст Кон подыскивал пример такого знания, которое навсегда останется скрытым для нас. Он остановился на химическом составе далёких звёзд и планет. Нам никогда не посетить их, полагал он, и, не имея на руках образцов вещества, мы будем навсегда лишены возможности узнать его состав. Но всего через три года после смерти Конта выяснилось, что спектр можно использовать для определения химического состава удалённых объектов. Молекулы и химические элементы поглощают свет различных частот (или цветов) - иногда в видимой части спектра, иногда в других его областях. В спектре планетной атмосферы одиночная тёмная линия соответствует узкому промежутку, в котором свет отсутствует из-за того, что солнечное излучение, проходя сквозь воздух другого мира, избирательно поглощается им. Каждая такая линия порождается определённым видом молекул или атомов. Каждое вещество оставляет свой характерный спектральный “автограф” (конец цитаты). Это метод определения вещи получил названия спектрального анализа - совокупности методов качественного и количественного определения состава объекта, основанных на изучении спектров взаимодействия материи с излучением, включая спектры электромагнитного излучения, акустических волн, распределения по массам и энергиям элементарных частиц и др. Принцип работы спектрального анализа основан на свойствах вещей. Известно, что атомы каждого химического элемента имеют строго определённые резонансные частоты, в результате чего именно на этих частотах они излучают или поглощают свет. Это приводит к тому, что в спектроскопе на спектрах видны линии (тёмные или светлые) в определённых местах, характерных для каждого вещества. Интенсивность линий зависит от количества вещества и его состояния. В количественном спектральном анализе определяют содержание исследуемого вещества по относительной или абсолютной интенсивностям линий или полос в спектрах. Относительная интенсивность измеряется с помощью эталонов, содержание исследуемого вещества в которых известно. Посмотрим, вот пример линейного спектрального поглощения:

Продолжу. Изучение свойств вещей методом спектрального анализа даёт нам наглядное представление о том, что вещи это только свойства, которые и являются теми силами, с помощью которых вещи вступают во взаимодействие с другими вещами и становятся, таким образом, видимы для других вещей. Вещи видят друг друга посредством влияния друг на друга, а это влияние есть не что иное, как проявление свойств вещей. Вот посмотрим ещё, здесь приведены примеры исследования Вселенной путём исследования её свойств. Вот здесь (слайд 2) показан анализ осцилляций чрезвычайно важный для космологии. Звуки в космической плазме восходят к неоднородностям материи, возникшим в течение первой секунды после Большого взрыва. Поэтому спектральный анализ реликтового микроволнового излучения даёт богатейшую информацию о ранней истории Вселенной.

А вот здесь показана наша вселенная на просвет (слайд 3). С помощью телескопа Hubble, на рисунке он слева, астрофизики устанавливают состав и распределение барионной материи во Вселенной.

Теперь, когда вы поняли, что наш мир - это вещь, вы должны понимать, что процесс познания вещи - это соотнесение её свойств со свойствами известных нам вещей. Ведь процесс познания вещи - это узнавание того, как её строение влияет на её поведение и взаимодействие с другими вещами, а это можно сделать, если мы видим вещь и вещь видит нас. Если мы не видим вещь непосредственно, мы используем вещи, которые видят исследуемую вещь и преобразуют её невидимые нами свойства в видимые нами свойства. Общий же процесс исследования выглядит следующим образом. Исследователь должен сначала расчленить вещь, чтобы увидеть, как она устроена в самом глубоком своём основании, а затем увидеть вещь всю целиком как бы издалека, чтобы узнать, как она ведёт себя в качестве целого и в каких обстоятельствах каким образом взаимодействует с другими вещами, природа которых известна. После этого исследователь должен связать то или иное поведение вещи вовне с происходящими внутри неё процессами. Из этого он может сделать заключение о природе вещи.

Итак, сначала познание есть узнавание свойств вещи. Поскольку познаёт разум, то познание свойств вещи непосредственно разумом невозможно, ибо свойства вещи не являются разуму непосредственно, а даются ему посредством чувственного опыта. Чувственный опыт является свойством запоминания свойств вещей, так как вещи взаимодействуют друг с другом посредством своих свойств. В отсутствие у вещи какого-нибудь свойства эта вещь не может вступить во взаимодействие по линии этого свойства с другой вещью, у которой это свойство присутствует, и вторая вещь ничего не узнает о первой вещи, равно как и первая - о второй. Например, в отсутствие у вещи свойства электропроводимости эта вещь не сможет вступить во взаимодействие с генератором электрического тока, так как не будет видна генератору в качестве проводника электричества, также генератор не будет видим этой вещью в качестве источника электрической энергии. Скорее всего, эта вещь и генератор будут видны друг другу только как физические предметы, но не как вещи, имеющие друг для друга смысл. Предмет же становится вещью через обретение им сущности. Сущность вещи как бы скрывается за своими свойствами. Для того, чтобы познать сущность вещи, разуму надо ещё расшифровать её свойства, но тут возникает проблема истинной интерпретации. Дело в том, что человек также является вещью и подобно любой вещи наша сущность вступает во взаимодействие с другими вещами не непосредственно, а посредством наших свойств. В отсутствие у нас каких-нибудь свойств, какие есть у другой вещи, мы не можем вступить с этой вещью во взаимодействие, и, следовательно, не можем увидеть, т.е. почувствовать эту вещь.

А теперь смотрите очень внимательно. Метафизический способ познания идёт дальше известных свойств вещей - к началу вещей, лежащим за пределами чувственного опыта. Единственным инструментом метафизического познания является логическое мышление, в основу которого положены физические посылки, полученные нами экспериментальным путём, т.е. относительно которых у нас есть представление, что они верные. И если логическое мышление является свойством, позволяющим понять первые свойства вещей, то и первые свойства вещей должны обладать свойством, тождественным логическому мышлению, ибо вещи видят друг друга только при совпадении свойств. Из этого следует, что нечто логическое - это искомое первое свойство вещей.

ВОПРОС ИЗ ЗАЛА: “Вы хотите сказать, что вещи обладают разумом?”

Я хочу сказать, что так называемое чистое, не основанное на чувственном опыте, логическое познание сущности вещей невозможно, ибо у нас отсутствует свойство чистого логического, т.е. внечувственного взаимодействия с вещами. Логическое познание вещей является вторым, следующим за чувственным, уровнем познания. Оно опосредованно нашим чувственным опытом, который является функцией наших органов чувств. Мы видим мир таким, каким его видят наши органы чувств. У насекомых органы чувств немного другие и они видят мир другим или, усилю мысль, - видят другой мир. Но насекомым для жизни достаточно того, что они видят, но нам, людям, наделённым от природы бесконечными потребностями, недостаточно видеть мир в узких границах, задаваемых нашей несовершенной биологией. Мы хотим видеть мир весь целиком таким, каков он сам по себе, а не таким, каким нам показывают его наши органы чувств: глаза, уши, язык, нос, кожа и вестибулярный аппарат, или каким нам его показывает телевизор. Единственным известным нам инструментом постчувственного познания является наше логическое мышление. Логическое мышление - это способ узнавания истины опосредованным путём, из знаний, полученных ранее посредством чувственного опыта. Поэтому, так как мы не видим той области действительности, которая не воспринимается нашими органами чувств, мы можем что-то узнать о ней, только выводя логические заключения о причинах тех следствий, причины которых мы не находим в видимой нами области физического мира. Однако здесь возникает вопрос - существуют ли первые причины всех вещей, и если они существуют, какова их природа? Имеет ли она физический характер или первые причины вещей лежат за пределами физического мира? Я объясню на примере из квантовой физики, чтобы было ясно, о чём идёт разговор. Согласно современным представлениям в квантовой физике вероятностное определение состояния элементарной частицы является полным и причиной вероятностного характера квантовой физики не являются какие-либо “скрытые” факторы, они являются природой самих квантовых процессов. Но остаётся найти ответ на вопросы: “Какова природа природы квантового мира?” Чисто логические рассуждения в поиске ответа на этот вопрос нам не помогут. В чистом виде логические рассуждения могут нас только подвести к гипотезе, но её проверка всё равно потребует физических действий, а для этого у нас должен быть инструмент, но для его изготовления мы уже должны знать физическую природу процесса. Вообще поиск новой истины - это всегда двусторонний процесс сближения логических рассуждений и практики, гипотезы и действительности. Но, как я думаю, логика может помочь нам найти скрытый от нас мир, если мы будем следовать по пути от простого к сложному, от свойств вещей к цели их присутствия в бытии. Поясню.

Механизм метафизического исследования, на мой взгляд, должен быть следующий. Сначала, опытным путём, мы должны определить свойства вещи, поскольку вещь даётся нам в чувственном опыте через свои свойства, которые взаимодействуют с нами по линии наших свойств. Свойства же - это связи, ведь свойства только тогда могут каким-то образом себя обнаружить, когда они оказывают влияние на другую вещь, как-то с ней взаимодействуют, а взаимодействие, как известно, основано на связях. Во взаимодействии главное - это отношения, это очевидно из обычной жизни, ведь каждый из нас не просто чувствует какую-нибудь вещь, но и как-то к ней относится. Наши отношения к вещи, как и отношения любой вещи к другой вещи, всегда определяются занимаемой нами, или другой вещью, если речь идёт о ней, позицией. Наша позиция - это главное, что нас определяет в этом мире, ведь если бы это было второстепенным или не имело значения, то было бы неважно, кто ты - мужчина, женщина или, может быть, камень. Таким образом, позиция вещи, через её отношение к другим вещам, в физическом мире определяет её роль и статус среди других вещей. Роль и статус вещи есть не что иное, как смысл вещи. Смысл вещи оправдывает существование вещи, так как через отношение “часть-целое” определяет её место в мире, делает её необходимой в качестве части этой целостности. Абсолютный смысл вещи определяется через её отношение к Вселенной, ибо Вселенная - это самое крупное целое из известных нам, которое не требует оправдания своего существования, ибо, в противном случае, нас бы не существовало. Ну а, зная, смысл вещи, можно определить цель её присутствия в мире, в бытии, т.е. узнать её миссию. Цель или задача - это нечто, что, на мой взгляд, лежит за пределами физического мира и является порождением метафизического мира. Вот таким образом, косвенным путём, мы можем исследовать метафизический мир, лежащий в основании вещного мира.

Таким образом, в метафизике сущность вещи раскрывается через смысл и цель её присутствия в мире, то есть через её предназначение для чего-то большего, чем простое её само для себя бытие. Метафизика пытается понять конечное предназначение каждой вещи, которое является тем, что я называю онтологическим ядром вещи, а Платон называл идеей вещи. Но если идея простых вещей понятна на основании изучения их свойств, то с пониманием предназначения сложных вещей дело обстоит сложнее. Сложная вещь обладает сложными свойствами, что означает невозможность для разума сразу однозначно определить сущность вещи. Это происходит по причине наличия у вещи не до конца изученных свойств. Мы не знаем свойства некоторых сложных вещей, в том числе и потому что у нас, у людей, отсутствуют свойства аналогичные свойствам сложной вещи.

Заканчивая лекцию задам вопрос: “Что нам стало известно о методе метафизики?” Нам стало известно, что метафизика - это метод предшествующий физическому познанию. Его польза состоит в том, что он позволяет сконструировать картину мира или модель вещи (объекта) в самых широких границах дозволенного, которые может позволить себе исследователь. Вот как это происходит. Вещи обладают свойствами, которые мы можем исследовать опытным (физическим) путём. Посредством своих свойств вещи относятся к другим вещам, и через это отношение занимают определённое место и роль в определённой системе. Занимая определённое место и выполняя определённую роль в определённой системе, вещь приобретает сущность и становится частью этой системы, как целого. Становясь частью целого, вещь приобретает определённое значение в контексте этого целого, так что если удалить эту вещь из целого, то целое перестанет быть целым, и станет кучей. В действительности ни одно целое не существует само по себе (автономно), а является частью более высокого целого (структурность). Все вещи являются, в конечном итоге, частями единого целого - Вселенной. Целое, перестав быть целым, теряет свою сущность и перестаёт исполнять своё предназначение в вышестоящей системе, частью которой оно до этого являлось. Таким образом, предназначение вещи наделяет её смыслом в контексте целого. Смысл - это сущность вещи в контексте более широкой действительности. Смысл вещи оправдывает существование вещи, так как определяет его место в некоторой целостности, вводит отношения “часть-целое”, делает его необходимым в качестве части этой целостности. Смыслом также называют предназначение вещи. Противоположностью смысла является бессмысленность, то есть отсутствие конкретного предназначения. Смысл связан с целеполаганием вещи. Таким образом, свойства вещи определяют её смысл.

Что нам даёт знание смысла вещи? Знание смысла вещи показывает на её место и роль в системе, частью которой она является. Зная её место и роль, мы можем вернуться к физическому исследованию её свойств, соотнося в процессе исследования наши знания о её смысле с её свойствами, так чтобы они не расходились. Если же мы видим, что свойства вещи создают для неё другой смысл, изменяют смысл вещи, мы приходим к пониманию, что наши представления о месте и роли вещи в системе были неверны, что служит для нас началом для критического рассмотрения нашей гипотезы. Вы скажете, что всё это является методом системного анализа, и я соглашусь с вами, однако укажу вам на одно обстоятельство. Используя метафизический подход, мы вносим в системный анализ изучаемого объекта смысл его включённости во Вселенную. Ведь мы не используем метафизику для изучения простых вещей, например, лопаты. Мы используем метафизику для исследования первопричины всех вещей и, мне кажется, такой первопричиной является смысл их присутствия (бытия) в Мире. Зная же смысл присутствия всех вещей, т.е. всего сущего, мы можем следовать далее к свойствам всего сущего, зная, как эти свойства создают смысл всего сущего. И на этом пути, следуя от смысла бытия к его свойствам, мне кажется, мы можем найти первые причины всего. Таким образом, метафизика следует рядом с физикой, но идёт к ней навстречу, потому что исследует сначала - зачем бытие, а затем - что и как бытие, в то время как физика исследует сначала - что и как, а вопрос о зачем оставляет за рамками узнавания. Задача современной метафизики, как предфизики, состоит в том, чтобы соединить эти два подхода и включить в процесс физических исследований зачем . Нам надо знать “зачем что?”, ведь мы, люди, видимо стоим на пороге сингулярного перехода, за которым, в нашем лице, Вселенная должна обрести способность изменять свои законы. А изменение законов начинается с ответа на вопрос: “Зачем менять законы?” Для нас этот ответ очевиден: законы природы надо менять, потому что существующие не удовлетворяют нашей потребности жить вечно. Таким образом, в нашем лице, бытие должно обрести цель. Пока бытие само по себе бытие оно само есть цель всего сущего, и тогда смысл сущего в бытии остаётся бессмысленным, ибо сущее замыкается само на себя и находит свой смысл в самом себе и, таким образом, обессмысливается. Однако, если признать возможность изменения законов природы по произволу сущего, встаёт вопрос о смысле вечной жизни вещей. Не является ли, в таком случае, вопрос о смысле уловкой, уводящей нас в сторону от абсолютной истины? И почему, как только рациональное мышление отказывается признавать саму постановку вопроса о смысле, так сразу рациональность духа превращается в рациональность машины? Если будущее принадлежит техногенной цивилизации и цифровым способам обработки и хранения информации, не является ли в таком случае одухотворённость тупиковой ветвью эволюции? Ответы на эти вопросы ещё не даны, как и не определена область человеческого знания, которая должна искать ответы на них. Вот по этой причине, что они, на мой взгляд, равно относятся как к физике, так и к философии, мы относим их к области метафизики.

В заключение скажу несколько слов о месте метафизических представлений в концепции глобального эволюционизма. Если Вселенная развивается по законам онтогенеза, то конец человека предрешён. Спасение человека (в космической катастрофе) возможно только через овладение свойствами вещей, наделении вещей необходимыми для человека свойствами. Это значит, что человек должен научиться не только управлять законами, которые определяют свойства вещей, но и создавать законы, чтобы создавать вещи с новыми свойствами, какие отсутствуют в естественной природе, где действуют природные законы, которые создают вещи в соответствие с онтогенетическим этапом развития Вселенной. Одним словом, чтобы стать свободным от конца Вселенной, человек должен обрести власть над процессами, подводящими Вселенную к своему концу, поскольку Вселенная - это и есть один процесс катастрофы. Первым на это обратил внимание Ницше. В своей метафизике он раскрыл главное свойство мира как вещи - его власть над человеком. Чтобы стать свободным от этой власти, которая ведёт человека к гибели, человек должен обрести власть над миром. Метафизическое свойство вещей - воля к власти, под чем мы можем понимать законы онтогенеза, которые действуют в форме законов природы, оказалась их главным свойством, овладев которым человек сможет спастись от процесса тления мира. Человек - тоже вещь, это самая развитая вещь, и отказ человека от своего самого главного, глубинного, онтологического свойства - от власти, означает отказ от жизни, от бытия, от разума, и ведёт человека в бездну декаданса, нигилизма, уныния, страха перед жизнью, и, в конечном итоге, заканчивается безумием человека - падением его в пропасть небытия.

О подходе к созданию искусственной формы жизни

Можем ли мы теперь сказать, что нам стал известен метод выбора направления искусственной эволюции? Можем ли мы отойти от эволюционного подхода и начать создавать нечто с нуля, руководствуясь нашими представлениями о смысле создаваемого, выводя его свойства из его смысла, создавая, таким образом, новые вещества, материалы, вещи, каких ещё нет в природе? Создавая с абсолютного нуля? Или давайте зададим вопрос так: почему при создании искусственного сознания мы применяем рациональный способ, например, идём от того, что есть у нас под рукой - нейрон, мозг, человек и человеческое сознание; почему в качестве точки отсчёта мы берём за основу человека - его мозг, разум и сознание? Ответ: потому что у нас нет альтернативы.

Мы движемся по пути решения научной задачи подобно матери-природе, которая творит всё сущее из того что есть у неё под рукой здесь и сейчас. Вселенная (природа) устроена таким образом, что все её формы создаются из одного и того же вещества, и каждую новую форму можно создать не иначе как разрушив старую, именно по этой причине в Ней не существует вечных форм (именно по этой причине Космос может создать Новый разум только на основе существующего - человеческого, и не иначе, как разрушив человеческий разум). Платон в "Тимее" говорил об этой особенности устройства Космоса следующее: "...ничто не выходило за его пределы и не входило в него откуда бы то ни было, ибо входить было нечему. [Тело космоса] было искусно устроено так, чтобы получать пищу от своего собственного тления, осуществляя все свои действия и состояния в себе самом и само через себя". Таким образом, Космос развивается сам из себя и его эволюция не создаёт вечных форм. В основе всех процессов лежит процесс самоорганизации Космоса из простых форм в более сложные. Все формы, живые и неживые, имеют в своём основании одно и то же вещество, возникшее в момент Большого Взрыва. Содержанием эволюции является эволюция этого вещества. Отличие одних форм от других заключается в разной организации этого вещества, которая определяется целью присутствия в мире созданной из этого вещества вещи.

Эволюция создаёт новые формы из того, что уже создано ею ранее (по этой причине все формы имеют в своём основании исторически предшествующие им формы материи). По существу эволюция нашего мира - это эволюция одной только вещи - сингулярной точки (формы и её содержания); всё, что было, есть и будет в нашем мире, было, есть и будет только историческими ступенями развития этой точки. Все формы нашего мира, все окружающие нас вещи являются только историческими, а значит, преходящими формами этой Сингулярной Точки. Мы, люди, сами являемся частью этой расширившейся на миллиарды световых лет точки, и мы не умеем создавать что-то из ничего по той именно причине, что этого не умеет делать природа (Космос). Весь наш мир, все его смыслы есть только одна Точка (Космос) разделённая на бесчисленное множество вещей.

По причине, что мы не имеем под рукой иной формы сознания, кроме человеческого, мы берём человеческое сознание за точку отсчёта и точку опоры, от которой отталкиваемся в своих исследованиях сознания и его носителя - мозга. Если бы у нас под рукой было сознание Бога или, хотя бы, фрагменты Его мозга, мы, безусловно, взяли бы их в качестве объекта и предмета наших исследований (почему предмета? - потому что мы полагаем, что сознание и мозг Бога - это совсем не то, что мы понимаем под словами "сознание" и "мозг"). По этой причине, что у нас нет под рукой иного разума (сознания) как объекта исследования, кроме человеческого, мы берём человеческое сознание в качестве отправной "сингулярной точки", из которой хотим получить новую форму сознания или множество новых форм сознания и разума (разум - это часть сознания). Однако из этого не следует, что мы хотим создать искусственный мозг и искусственное сознание, тождественные мозгу и сознанию человека. Мы хотим сделать шаг вперёд. Мы рассматриваем этот шаг, как движение Космоса вперёд и вверх по лестнице самопознания и эволюции; Космос в нас, посредством нас и через нас постигает сам себя, в созданном нами продукте он становится более совершенным и свободным от сковывающих его зависимостей (это особая, сопряжённая с темой искусственного интеллекта, тема исследований, которую можно назвать "Абсолют (Космос) и его среда" или "Законы функционирования Абсолюта").

Таким образом, начало нашего движения коренится в ставшем и настоящем, - здесь мы не оригинальны. Как дерево не может стремиться ввысь, не опираясь прочно корнями в почву, так и наука не может следовать вперёд, не опираясь в своих исследованиях на существующий опыт. Обратное - невозможно, что доказано опытом жизни самого предмета нашего исследования: сознание видит только то, о чём у него уже имеется представление, разум понимает только то, о чём у него уже имеется понимание. Откуда у сознания и разума берётся представление и понимание окружающих их вещей? Мы полагаем, что они являются следствием опыта нашего тела, интересы и потребности которого обслуживают сознание и разум. Мозг - это только часть тела; тело - главнее мозга, без тела мозг теряет свои свойства (способность отражать мир в образах, понятиях и идеях). В этом смысле мозг и сознание - это зеркало, в котором отражается то, что происходит на самом деле, но отражается не так, как оно происходит на самом деле, т.е. сознание - это кривое зеркало и, замечу, активное зеркало, создающее модель реальности, которая не совпадает полностью с действительностью (мир таков - каким мы его видим или таков, каким мы хотим его видеть? Если мир таков, каким мы его видим, почему только редкий наш шаг приводит к успеху? - и т.д.).

Соответственно, наше представление о мозге, сознании и разуме основано о наших представлениях о человеческом мозге, сознании и разуме, как наиболее доступных для исследования и исследованных. Также нашей точкой отсчёта является человек, как продукт эволюции Космоса - вещь, главным свойством которой является стремление (потребность) быть (жить) всегда и везде, одним словом, быть вечно. В этой потребности заключена потребность Самости Сингулярной Точки (Космоса) быть вечно.

Кроме этого, будучи частью Космоса и продуктом его непрекращающейся эволюции, мы встроены в его ткань. Мы не можем разорвать эту ткань, ибо это противоречит всем законам физики (как мы их понимаем). Мы целиком зависимы от процессов, протекающих в этой ткани (мы сами являемся частью этих процессов). Всё, что мы можем сделать на пути к свободе, - это подчинить себе окружающий нас мир - это путь научно-технического и прогресса и завоевания политической власти, которая является неотъемлемой частью Космоса (политика интересует нас, как космический феномен, мы рассматриваем абсолютную власть и абсолютную свободу, как конечные цели эволюции Космоса; власть и свобода сопряжены, как сопряжены пространство и время).

Человек является средоточием космического стремления к высшей свободе-власти, он хочет жить вечно и везде. Однако его возможности не соответствуют его потребностям вечной жизни и абсолютной власти-свободы. Инструментом, разрешающим это противоречие, должен стать разум и его продукты: наука, технологии, искусственные материалы и т.д. Лишь на пути создания формы жизни, устойчивой к биологической смерти, человек способен обрести бессмертие - обретая власть над смертью, человек обретает свободу от смерти, которая есть абсолютная свобода от всего, ибо нет ничего абсолютнее бессмертия. Но будет ли бессмертный человек - бессмертная космическая форма, - человеком? Нет! Это будет новая, искусственная, созданная человеком форма жизни, превосходящая человека по степени власти над миром и свободы от мира.

Однако здесь возникает вопрос: возможно ли обретение бессмертия в смертном мире? И смертен ли Мир (Вселенная) абсолютно? Как мне представляется, ответ на эти вопросы мы узнаем, когда узнаем, по каким законам развивается наша Вселенная - по законам онтогенеза или по законам эволюции. И если Вселенная развивается по законам онтогенеза, то не являются ли законы эволюции способом реализации онтогенетических трансформаций “тела” Вселенной? Или же эволюция есть магистральная линия, выделяющаяся из глобального онтогенетического процесса?

ВОПРОСЫ ПОСЛЕ ЛЕКЦИИ

О Самости Космоса

Вопрос из зала: - Вы говорили о завершённости человека, как космического проекта. Поясните, пожалуйста, Вашу мысль.

Ответ: - Я не говорил, что человеческий проект реализовался, до завершения ему ещё очень далеко. Я думаю, мы находимся только в начале этого пути. Я говорил о том, проект, как чертёж, хотя я и не упоминал этих слов в своей лекции, но Вы правильно назвали это проектом, так вот, сам чертёж человека закончен.

Я полагаю, что человек является эволюционной формой и эволюционным этапом развития Космоса, если говорить конкретно - его Самости, которую я так и называю - Самостью Космоса . На данном историческом этапе человек является её космическим носителем и этапом её космической эволюции. Самость Космоса обретает себя через человека, но она же и преодолевает человека, как ограничивающую её форму. Человек является всего лишь земной формой органической жизни, которая в космических масштабах является способом бытия Самости на определённом этапе эволюции.

Вопрос из зала: - Почему такой пессимистичный вывод относительно будущего человека?

Ответ: - Дело в том, что вследствие эволюции Солнца примерно через 1-1,5 миллиарда лет биосфера Земли должна погибнуть из-за перегрева, вызванного непрестанно увеличивающейся светимостью нашей звезды. Вместе с ней должна погибнуть её часть - человек. Далее этого срока человек не сможет пережить превращение Солнца в красного гиганта и не сможет пережить межзвёздные перелёты длительностью в несколько миллионов световых лет, чтобы обрести себе новый дом в относительно молодых звёздных мирах, где есть планеты, схожие по условиям с Землёй. Кочующее в просторах космоса человечество - это ни на чём не основанная фантазия. Человек - это часть биосферы Земли и поэтому гибель биосферы неминуемо приведёт к гибели земного человечества. Понятно, что на протяжении оставшегося срока человек будет эволюционировать, но эта эволюция будет продолжением человека земного. Возможно, человек самоэволюционируется до постчеловека - существа с электронным мозгом с присоединёнными к нему механическими руками и ногами, и поэтому способного жить вечно и пребывать в любой точке космоса, в его открытом пространстве, не привязываясь к одному определённому месту (здесь для меня остаётся открытым вопрос о возможности переселения души человека в искусственное сознание). Однако на протяжении 1-1,5 миллиарда лет возможно всё или почти всё, но я думаю, что самый честный взгляд на будущее человека - это то, что миссия человека состоит в создании искусственной формы жизни и искусственного разума, независимого, после его создания, от человека. Человек есть демиург искусственной жизни, в которой Самость Космоса обретёт себя по-настоящему как самость, но не как пленница формы. С созданием же искусственной жизни миссиячеловека (цель его присутствия в мире) будет исполнена и он уже не будет нужен Космосу. Таким образом, человек - это инструмент Самости Космоса, которую он знает, как свой дух. Человек является инструментом в руках не осознаваемой им высшей силы подобно тому, как наука и техника являются инструментами человека, и которые также не осознают, что они всего лишь инструменты (молоток). Искусственная жизнь станет ребёнком человека, которому он подарит свою последнюю любовь.

Вопрос из зала: - Как Вы пришли к идее Самости Космоса?

Ответ: - Мысль о том, что в Космосе изначально существует только Самость, а всякая индивидуальность существует не в своей актуальной индивидуальности, всегда преходящей (этапной), а в бесконечном ряду форм Самости, в своём существе является для меня попыткой оправдания всего сущего (Вселенной) и заведённого здесь порядка вещей. Кратко эта мысль сформулирована следующим образом: “Бытие - это непрерывное воспроизведение одной только Самости - метафизической сущности, всегда новой в своих физических (материальных) формах, и всегда той же самой в своём метафизическом (иноматериальном, трансматериальном) основании”. На первый взгляд, Самость мало чем отличается от материи, которая, по общему представлению, составляет первичную субстанцию всего сущего. В действительности Самость и материя - это две взаимодополняющие ипостаси вещей. Если материя это то, из чего состоят вещи (форма Самости), то Самость - это Начало существования вещей. В действительности мы видим, что жизнь есть способ существования живой вещи, состоящей из того же вещества, что и неживые вещи; отличие между живой и неживой вещью заключается в том, что первая способна сохранять себя в условиях меняющейся среды, в то время как вторая является целиком производной от внешней среды. Живая вещь действует целеустремлённо, в то время как косная вещь является инертным объектом приложения сторонних сил, и если оказывает активное влияние на среду, то оно оказывается стихийным, т.е. лишённым цели действием.

Мысль, что существующие материальные формы являются не чем иным, как только формами чего-то более глубокого и значительного в своём основании, чем механический результат прогрессирующей самоорганизации материи, пришла ко мне после того, как я с полной очевидностью, до ледяного ужаса в душе, осознал, что с момента своего возникновения вселенная умирает, а вместе с ним умирает и человечество. Мысль о том, что вселенная должна умереть, основана на концепции её расширения, которое закончится исчезновением вещества и энергии. Таким образом, если это так, вселенная развивается по законам онтогенеза, а то, что мы принимаем за эволюцию, является процессами развития её онтогенетических форм, которые являются этапами её прохождения стадий рождения, взросления, зрелости, старости и смерти. Мы сейчас, видимо, находимся на этапе её взросления. То, что мы принимаем за прогресс материи, её органической и социальной жизни, на самом деле является онтогенетическими этапами развития вселенной на пути от рождения к её смерти. Человек же является способом жизни Самости Космоса, но не самого себя. Человек как вид - это материальный способ жизни Самости; человек как индивид - это форма Самости. Подобно тому, как куколка является преходящим этапом жизни бабочки, человек как вид является преходящим этапом развития Самости на лестнице онтогенеза вселенной; его отличие от куколки в том, что если куколка является повторяющимся этапом онтогенеза - стадией развития индивидуальной органической формы с полным превращением, то человек - это преходящий (исторический) этап развития Самости. Проблема человека в том, что он может существовать только как вид; проблема человеческого индивида в том, что он является частью целого - человеческого вида, и гибель вида означает гибель всех его индивидов (частей). Человеческий вид должен погибнуть в результате онтогенеза вселенной (который мы ошибочно принимаем за её эволюцию), подобно тому, как погибли миллионы предшествующих ему на лестнице эволюции органической жизни видов. Остаётся открытым вопрос, как погибнет человеческий вид, погибнет ли он абсолютно или станет чем-то иным, иной формой жизни, не помнящей в себе человека , подобно тому, как человек не помнит в себе обезьяну и иные формы доисторической жизни, предшествующие человеку в его линии восхождения из первобытного органического бульона. Альтернативным исходом для человека может стать остановка эволюции человеческого вида и превращение человека в прекратившую эволюционировать форму жизни - тупиковую ветвь органической эволюции.

Более того, Вселенная - это тоже всего лишь эволюционный этап жизни Космоса, поэтому смерть человека и смерть Вселенной - это неизбежность, продиктованная фундаментальными законами движения. Во-первых, в силу закона сохранения материи и энергии, с момента начала движения сущего все его формы могут возникнуть только на основе и за счёт старых, - движение само по себе есть изменение позиций вещей в пространстве-времени, но каждая позиция сама по себе - это структура вещи, ибо позиция - это пространственно-временное отношение вещи ко всем другим вещам, но так как вещи это свойства, т.е. - отношения, то, таким образом, позиция, занимаемая вещью в отношении других вещей сама по себе формирует вещь, т.е. является сущностью вещи; таким образом, смена позиций есть смена вещей, а смена вещей - это смена форм вещей; изменения происходят на всех уровнях, неизменным в Космосе остаётся нечто, что я назвал Самостью Космоса, т.е. Самостью Абсолюта, ибо Самость сохраняет неизменным своё отношение ко всему, что не абсолютно в себе самом. Во-вторых, катастрофу, завершающую цикл, следует рассматривать не как трагическое прерывание счастливого существования, а как закономерный итог эволюции - механизма развёртывания онтогенеза Вселенной.

Вопрос из зала: - Не является ли эволюция процессом противодействия увеличения энтропии?

Ответ: - Действительно, если считать её точкой отсчёта Большой Взрыв сингулярной точки, то вся дальнейшая история может восприниматься только, как удаление от этой точки. Тогда, если признать, что вселенная эволюционирует, а не развивается подобно живому организму, то эволюция представляется попыткой противодействия энтропии, и с ростом сложности в локальных участках, на периферии эволюции будет накапливаться энтропия. Здесь вопрос вот в чём: насколько важное значение имеют точки эволюции для жизни Вселенной? Если же признать Вселенную живым организмом, то в силу необратимости времени, охватывающим своим действием всю область проявленных состояний и вещей, акт рождения вещи даёт начало процессу, содержанием которого может быть только постепенное удаление и отдаление от Начала, послужившего причиной рождения вещи. Тогда всё, человеческая история и вообще всё, что существует, движется в рамках онтогенеза, и каждый момент этого движения представляет собою ту или иную стадию деградации изначального состояния, содержащего в себе абсолютную потенцию. Тогда, подобно тому, как это происходит в организме живого существа, рост негэнтропии в локальных участках, в целом будет сопровождаться опережающим ростом энтропии организма. Впрочем, здесь я могу заблуждаться, выдавая за локальный рост негэнтропии общий количественный рост органов организма в процессе реализации ими своего предназначения.

Я думаю, что гибель Вселенной произойдёт не в силу накопления в ней энтропии, а в силу органических законов её онтогенеза, так как я полагаю, что она развивается подобно живому существу; негэнтропия же будет являться следствием старения организма Вселенной. Если развитие Вселенной обусловлено законами онтогенеза, то она локальна, т.е. не абсолютна, а относительна. Отсюда возникает вопрос: “Может ли относительная Вселенная эволюционировать бесконечно?” От ответа на него зависит ответ на вопрос: “Может ли Вселенная быть вечно?” Однако развитие этой мысли наталкивается вот на какое препятствие. Может ли эволюция вещей продолжаться бесконечно? Почему нет? Скорее всего, нет. Умирание материального мира есть естественный процесс его эволюции - всё новое появляется за счёт и на месте старого, - это действуют законы сохранения, мы не можем их отменить. Эволюция вселенной, которую со своей колокольни мы принимаем за прогресс, в самом большом масштабе является конечным во времени процессом и, как я сказал, является формой реализации её онтогенеза - трансформации форм от момента рождения до смерти. Таким образом, эволюции, как таковой, не существует, а Вселенная есть лишь материальная форма вечного Космоса. Зачем вечному Космосу нужна преходящая Вселенная? - вероятно, после конца Вселенной от неё останется что-то, что даст продолжение новому этапу Большой эволюции Космоса, и, скорее всего, новая Вселенная будет состоять из иной субстанции, несовместимой с веществом (материей) нашей Вселенной. По этой причине у человека и иных материальных форм нет никаких шансов проникнуть в новую Вселенную, чтобы продолжить своё существование. Человек погибнет неизбежно вместе со своим миром. Но что-то должно остаться от нашей Вселенной и её человека в Космосе, потому что не может быть, чтобы Космос существовал бессмысленно, т.е. бесцельно. Этим “что-то” является Самость Космоса - его онтологическое ядро, которое есть единственная реальность, стоящая над всеми реальностями нашего мира и превосходящая их своим смыслообразованием, ибо реальностью становится только то, что обладает смыслом. Максимум, что может сделать человек и что он обязан сделать, - это создать эту новую форму жизни, способную пережить свою Вселенную. Ну и чтобы завершить ответ на Ваш вопрос о том, насколько близка к истине моя гипотеза о Самости Космоса, сошлюсь на мнение Стивена Хокинга. Он, говоря о достижениях в области искусственного интеллекта, в частности, о самоуправляемых машинах и голосовом помощнике Siri, подчеркнул, что “все эти достижения меркнут на фоне того, что нас ждёт в ближайшие десятилетия”. В статье, написанной в соавторстве с профессором компьютерных наук Стюартом Расселлом из Калифорнийского университета, а также профессорами физики Максом Тегмарком и Фрэнком Вильчеком из Массачусетского технологического института, Хокинг отмечает, что недооценка угрозы со стороны искусственного интеллекта может обернуться для человечества весьма неприятными последствиями и даже стать величайшей ошибкой в истории человечества. Авторы статьи считают, что человечество в будущем может столкнуться с тем, что остановить машины с нечеловеческим интеллектом от самосовершенствования будет невозможно. В результате процесс так называемой технологической сингулярности, подразумевающий чрезвычайно быстрое технологическое развитие, окажется неизбежным. Технологии превзойдут человека и начнут управлять финансовыми рынками, научными исследованиями, людьми и разработкой оружия, словом, всем. Хокинг отмечает, что последствиям искусственного интеллекта сегодня посвящено очень мало серьёзных исследований. Учёный призывает задуматься о том, что можно сделать, чтобы избежать худшего сценария развития будущего. Как видите, Хокинг не отрицает эволюционного тренда в направлении появления искусственной формы жизни, однако сожалеет за человечество. Я же предполагаю, что создание искусственной жизни является космической задачей человечества. С созданием Наследника - искусственной формы жизни, стойкой к катастрофам органического мира, способной жить и эволюционировать в открытом космосе, миссия человека во Вселенной будет исчерпана. Если у кого-то остались вопросы, касающиеся моей гипотезы о Самости Космоса, я рекомендую вторую часть своего очерка о конце Солнца и его системы, которая называется “История мира как становление Самости Космоса”.

Музыкальная метафора метафизики

Вопрос из зала: - В одном из своих выступлений Вы сравнивали метафизику с музыкой. Не могли бы Вы ещё раз процитировать то Ваше высказывание?

Ответ: - Наверное, я говорил, что метафизика - это жанр физики (другие жанры - классическая физика, релятивистская физика, квантовая физика (джаз-физика)). Из этого следует, что справедливым будет исследование метафизики, как одного из жанров физики, на предмет её сугубо научных отличительных качеств и свойств.

Метафизика неотделима от исполнителя, метафизику исполняет метафизик. Характер метафизика накладывает неповторимый отпечаток на манеру исполнения метафизической мелодии.

Метафизика имеет отличительную мелодию. Мелодия метафизики - одноголосно выраженная научная мысль. Под этим понимается, прежде всего, выражение мысли посредством изменения напряжения присутствия метафизика в бытии (мелодического движения метафизической мысли). Мелодия непосредственно связана с ритмом течения мыслей, однако условно область мелодии и ритма разделяются так, что к мелодии относится изменение напряжения присутствия, а к ритму организация присутствия во времени по длительности и акценту.

Отличительная черта метафизики - однообразный ритм и большая плотность мысли.

О началах всего сущего.

Вопрос из зала: - “Какие у Вас есть представления о началах начал?”

Ответ: - Я думаю, что начала всего сущего - это фундаментальные физические постоянные, исполняющие роль кодирования материи при производстве сущего вещей. Остается выяснить: “Что такое материя с точки зрения физики?”, “Что является носителем фундаментальных физических постоянных, какова его физическая природа?”, “Каков механизм кодирования на физическом уровне?” и “Для чего все это нужно?”

На последний вопрос у меня есть свой ответ. Я полагаю, что наша вселенная является этапом в ряду развивающегося Космоса. Ей предшествовала другая вселенная, той - другая и так далее до бесконечности в прошлое, также как нашей вселенной будут наследовать бесконечное число новых вселенных. Можно предположить, что новая вселенная рождается в момент смерти старой или внутри старой, - это не суть важно. Важно то, что новая вселенная рождается подобно тому, как рождается организм, в результате оплодотворения яйцеклетки. В масштабе Космоса роль яйцеклетки играет материя, а роль сперматозоида - “нечто”, что переходит из старой вселенной в новую. Это “нечто”, в нашей культуре имеет название Бога-Отца. Физически Бог-Отец может быть как организмом, так и, например, сообществом организмов или иметь иную физическую форму. Так вот, Бог-Отец является носителем информации, своего рода ДНК, которая, попадая в материю, выполняет роль кодирования при производстве новой вселенной. Таким образом, фундаментальные физические константы являются переданным из прошлой вселенной генетическим опытом, накопленным в процессе её развития. Наша вселенная возникла как итоговый результат этого опыта. Можно предположить, что все события в предшествующей нам вселенной разворачивались вокруг поиска правильных констант, как в нашей вселенной все события разворачиваются вокруг места и роли сознания и разума.

О бытии

Вопрос из зала: - Проясните Ваше понимание бытия.

Ответ: - Прежде всего: “Где что?” - “здесь и сейчас” и “там и потом” и “везде и всегда” и “нигде и никогда”? Где есть бытие?

Бытие - это есть “здесь и сейчас” , и это позитивное определение бытия. Но что даёт нам это определение, кроме того, что “здесь и сейчас” не то же самое, что “там и потом”? Да и чем “там и потом” отличается от “здесь и сейчас”, кроме как отношением ко времени и месту, потому что “там и потом” ведь тоже будет бытие, которое при наступлении “там и потом” будет “здесь и сейчас”. Значит, “там и потом” - это тоже бытие, такое же, как “здесь и сейчас”. Пока нам это мало что даёт для понимания бытия, кроме того, что бытие есть всегда, пока есть место и время. Негативное же определение бытия через противопоставление его небытию, как “нигде и никогда”, проясняет что-то в отношении бытия. По меньшей мере, становится понятно, что бытие - это то, что есть, и этим оно отличается от небытия, которого нет. Значит, бытие - это то, что есть, но есть значит есть сейчас, но оно же было только что, и вот опять оно есть, - т.е. есть было, есть и будет. Таким образом, бытие становится, становление же это движение во времени. Значит, бытие есть отношение есть ко времени или к самому себе во времени - в этом нам ещё предстоит разобраться. Однако не является ли предметом философии, как вещи, отношение к становящемуся есть вещей, раз отношение есть предельное чувствование (по Хайдеггеру - настроение) к вопросу о зачем и как вещи? Бытие, которое в каждый момент времени - это “здесь и сейчас” есть, не является ли полей битвы между “есть здесь и сейчас” и “есть там и потом” ? Тогда не является ли философия способом примирения или узнавания или иным отношением к есть? Если на поставленные вопросы мы отвечаем утвердительно, то основными вопросами философии являются вопросы.

Содержание статьи

МЕТАФИЗИКА, отдел философии, занимающийся исследованием природы и структуры мира. Интересна история слова «метафизика»: в древнем собрании работ Аристотеля совокупность его работ по первой философии шла после естественнонаучных трудов и была условно помечена словами «то, что идет после физики» (meta ta Physica); сегодня слово «метафизика» обозначает саму эту отрасль познания.

Для Аристотеля метафизика – это онтология, исследование бытия как такового; наука, которая пытается выяснить общие свойства всего существующего. По И.Канту, имеется три фундаментальных понятия метафизики: человеческое Я, мир и Бог; исследованием каждого из них занимается отдельная дисциплина, соответственно психология, космология и теология. Позднее теологию стали выделять в особую область, и в составе метафизики остались онтология, космология и спекулятивная психология, которую после Гегеля называли также философией сознания.

ОНТОЛОГИЯ

Онтология – отдел метафизики, исследующий реальность как таковую. Из какого вещества, или из какой субстанции сделан мир? Является ли она однородной, или мы имеем дело с многообразием субстанций?

В нашем изложении мы начнем с нерефлектирующего здравого смысла, а затем проследим развитие из него как отправного пункта различных школ метафизики.

Универсалии.

В обыденном опыте мы встречаем две пары противоположностей, которые здравый смысл не может не заметить и которые после рефлексии дают начало философским проблемам. Первая противоположность – между постоянным и изменяющимся. Отдельные вещи и индивиды постоянно возникают или же уходят в небытие. Однако что-то явно остается: например, в то время как конкретные люди рождаются и умирают, человечество продолжает существовать как род. Что же продолжается? Может быть, это неизменная сущность, которая остается вне времени несмотря на то, что составляющие ее части рождаются и погибают? Платон и его многочисленные последователи в Средневековье и в философии Нового времени давали на этот вопрос утвердительный ответ, а номиналисты и логические позитивисты – отрицательный, настаивая на том, что реальными являются только отдельно взятые вещи. В этом и заключается проблема универсалий, до сих пор вызывающая споры среди метафизиков.

Дуализм и монизм.

Другая противоположность – между родами «вещества», из которого состоит мир. Таких родов бытия, по-видимому, два: материя и дух. Материя расположена в пространстве, она движется, оказывает и испытывает давление. Однако это не единственный род реальности. Кроме тела, у человека имеется сознание. Уже древние считали, что существование снов, произвольных движений и само событие смерти показывают, что в человеке имеется нечто нематериальное; деятельность этого нечто – мышление, чувствование и волеизъявление – явным образом отличается от перемещения в пространстве, характерного для материальных вещей. Позиции дуализма были подкреплены христианством с его представлением о существенном различии между телом и душой. Дуализм получил дальнейшее развитие в метафизических системах таких выдающихся мыслителей, как Фома Аквинский (13 в.) и Р.Декарт (17 в.).

Материализм.

В то же время в спекулятивном разуме было заложено стремление к объяснению мира с точки зрения монизма. Уже у древнегреческих философов мы видим, как каждая из двух частей мира – в представлениях здравого смысла – стремится «поглотить» свою противоположность. Так, согласно Демокриту , материя – единственная реальность; и с его времени до наших дней материализм находил множество сторонников. В своей крайней форме материализм отрицает существование сознания в любых его проявлениях, восприятие считает простой телесной реакцией на физический стимул, эмоцию – сокращением внутренних органов, мышление – изменением в ткани мозга или (согласно одной из версий бихевиоризма) функцией речевого аппарата. Крайние формы материализма не получили широкого распространения, и многие склонные к натурализму мыслители, например Джордж Сантаяна , занимали более гибкие позиции «мягкого материализма», или эпифеноменализма. Согласно этой теории, ментальные процессы не тождественны телесным, хотя и являются их побочными продуктами; сознание, однако, не способно воздействовать на движение тела.

Идеализм.

Имеется и противоположное материализму философское течение, в котором сознание стремится как бы «поглотить» материю. Аргументы в пользу этой завораживающей концепции, в частности выдвинутые в 18 в. Дж.Беркли и Д.Юмом , весьма просты. Возьмем любой физический объект, скажем яблоко, и попытаемся проанализировать, с чем же мы имеем дело, когда воспринимаем этот предмет. Мы обнаружим, что яблоко состоит из чувственных качеств, таких, как форма, размер, цвет и вкус. Цвет и вкус явно принадлежат сфере наших ощущений. Но можно ли сказать то же самое о форме и размере? Идеалисты дают на этот вопрос утвердительный ответ. Качества, актуально воспринимаемые в опыте, слишком разнообразны и переменчивы, чтобы принадлежать физическим объектам, поэтому мы не можем поместить их в какое-то другое место, кроме сознания воспринимающего их индивида. Материальные вещи сводятся без остатка к совокупности ощущений. Самостоятельно существующее царство физических вещей оказывается мифом.

Некоторые мыслители в 20 в., такие, как С.Александер в Англии и Дж.Дьюи в США, попытались избежать проблем этих трех подходов, выдвинув теорию эволюционистического натурализма, которая отрицает существование столь резкого разделения сознания и материи и рассматривает сознание как развивающуюся функцию организма.

КОСМОЛОГИЯ

Механицизм и телеология.

Космология занимается изучением структуры и организации мира. Ясно, что материалист и идеалист представят эту структуру по-разному. Материалист обычно придерживается механицистских взглядов, согласно которым все существующее подчиняется законам физики и состоит из мельчайших частиц – атомов, протонов, электронов и т.п. Отношения между частицами подчиняются простым и поддающимся математическому выражению законам, а законы, описывающие сложные совокупности частиц, могут быть выведены из этих более простых законов. Мир представляет собой гигантскую машину – бесконечно сложную и в то же время простую с точки зрения общей схемы ее устройства.

Широкая применимость этого представления и единство положенных в его основу принципов сделали его чрезвычайно привлекательным в глазах многих физиков. Однако оппоненты механицизма считают, что простота этого представления не позволяет объяснить все относящиеся к делу факты. В природе существует два типа поведения, один у подножия эволюционной лестницы, другой – на ее вершине. Поведение первого типа, характерное для неодушевленной природы, например капель дождя или биллиардных шаров, достаточно хорошо объясняется с помощью законов механики. Однако мы вряд ли сможем объяснить поведение высших организмов – например, поведение Шекспира, создающего Макбет , или Ньютона, сочиняющего свои Начала , – так же, как мы объясняем функционирование машин. Это поведение можно объяснить, только имея в виду его целевое (телеологическое) назначение. Коль скоро телеологическое объяснение применимо к человеческому поведению, его можно распространить и на поведение существ, стоящих на менее высоких ступенях развития. Дальнейшее применение телеологического объяснения к миру неживой материи называется панпсихизмом.

Телеологические взгляды разделяют все идеалисты. Однако у каждого имеются свои представления о конкретном плане развития мира. Одни, как Беркли, – теисты и считали, что наличие у нас идей о порядке и справедливости свидетельствует о существовании десницы Бога-Творца. Другие, принадлежащие к школе абсолютного идеализма, выдвинули более сложную концепцию. Поскольку философия есть попытка понять мир, а понимание, по их мнению, представляет собой процесс обнаружения необходимых (т.е. логических, или рациональных) связей, постулатом философского исследования является разумная объяснимость, или «умопостигаемость» мира. Из этого следует, что видимый мир, включая сферу действия механических законов, не является окончательной реальностью, ибо отношения его частей не обнаруживают необходимости. Мы видим, что снег белый, но не знаем, почему он белый; видим, что биллиардный шар после столкновения с другим шаром откатывается в сторону, однако сам закон его движения принимаем просто как данный факт, а не как то, что не может быть иначе. Реальность должна быть устроена рационально, это должна быть система, в которой нет ничего случайного и каждая отдельная часть предполагает каждую другую часть. Мир наличного опыта может быть реальным только в той несовершенной степени, в какой он отражает или воплощает реальный миропорядок. Такова в общих чертах космология Г.В.Ф.Гегеля и Ф.Брэдли .

Другие проблемы космологии.

Космология не ограничивается фундаментальными вопросами мироустройства, но также исследует более частные структуры. Одной из важнейших космологических проблем всегда была природа причинности. Все ли события имеют причины? С научной точки зрения, это так, однако, как показал Юм, предположение о всеобщей причинности не самоочевидно и не может быть доказано в опыте. Можно ли считать причинность просто последовательностью событий, следующих друг за другом единообразно в некоем порядке, или за причинностью стоит некое физическое принуждение или логическая необходимость? Эти вопросы обсуждаются и в наше время. Существовала ли первая причина, и будет ли существовать последнее следствие? Такого рода вопросы заставляют задуматься о проблеме пространства и времени. Можно ли считать пространство и время бесконечными, не имеющими начала и конца? Можно ли считать их бесконечно делимыми? Что это – свойства объективно существующей природы, или схемы, с помощью которых, как через очки, мы видим реальность? Эти проблемы занимали таких метафизиков, как Зенон Элейский , Кант, Бертран Рассел . Согласимся ли мы с Ньютоном, что положение в пространстве и движение абсолютны, или будем считать вместе с Эйнштейном, что они относительны? Таковы лишь некоторые примеры загадок, с которыми имеет дело космология.

ФИЛОСОФИЯ СОЗНАНИЯ

Третий основной отдел метафизики занимается изучением природы и деятельности сознания. Каково отношение сознания и материи? Какова природа человеческого Я? Является ли воля «свободной», или она подчиняется законам причинно-следственного рода? Одной из наиболее важных проблем метафизики, которая занимала философов многих поколений, является проблема отношения сознания и тела.

Проблема «сознание – тело».

Если верить, подобно большинству людей, что сознание и тело нетождественны, то возникает вопрос, каким образом они связаны. В качестве объяснения были предложены четыре теории, по сути своей простые, хотя и имеющие достаточно специальные названия: интеракционизм, эпифеноменализм, параллелизм и нейтральный монизм .

Интеракционизм

– теория, наиболее близкая к точке зрения здравого смысла. Согласно интеракционизму, сознание и тело воздействуют друг на друга. Очевидно, что сознание воздействует на тело всякий раз, когда мы желаем поднять руку; тело воздействует на сознание всякий раз, как мы спотыкаемся обо что-то твердое или чувствуем себя усталыми. Для большинства людей эти вещи настолько очевидны, что принимаются за само собой разумеющиеся, и многие выдающиеся философы считали взаимодействие сознания и тела основополагающим фактом. Классическую формулировку теории интеракционизма предложил Декарт. В 20 в. она нашла поддержку у британского психолога Уильяма Макдугалла, который детально разработал аргументы в пользу интеракционизма.

Интеракционизм сталкивается с двумя существенными трудностями. Во-первых, остается непонятным, каким образом могут взаимодействовать две вещи, не имеющие ничего общего друг с другом. Молоток воздействует на гвоздь, потому что бьет его по шляпке, однако не может ударить по идее, потому что идея вообще не имеет положения в пространстве. Непонятно также, как может воздействовать на сознание физическое тело мозга. Эти вопросы привели некоторых последователей Декарта к позиции «окказионализма», согласно которой всякий раз, как происходит изменение в одной субстанции, имеет место вмешательство Бога, производящее соответствующее изменение в другой субстанции. Однако эта теория, по сути дела, была признанием неспособности объяснить связь сознания и тела и сводилась к утверждению, что в реальности они никак не взаимодействуют друг с другом.

Второе возражение было выдвинуто физиками, которые указали на противоречие интеракционизма двум важнейшим физическим принципам: 1) всякое физическое изменение имеет физическую причину, 2) несмотря на все трансформации, энергия всегда сохраняется. Если же мое намерение, скажем, поднять руку воздействует на движение частиц в моем мозгу, обе эти предпосылки должны быть отброшены. Ибо в данном примере физическое изменение не имеет физической причины, а физическая энергия творится из ничего.

Имея в виду эти трудности, некоторые философы считали ошибочным само понятие двойственной природы человека, унаследованное от Декарта. Гилберт Райл подверг критике это понятие, назвав его мифом о «призраке в машине». Согласно Райлу, не существует такой вещи, как сознание, если под ним понимать отдельную от тела сущность – интимно-личную, приватную и не занимающую места в пространстве. Сознание есть просто множество деятельностей и предрасположение к их выполнению (диспозиция). Например, человек разумен, если он действует разумно; нет необходимости предполагать существование «разума», который затем находит выражение в деятельности. Однако многие философы считают данное решение слишком радикальным и настаивают на существовании ментальных образов – приватных, непространственных и несводимых к телесной деятельности. Впрочем, в этом случае немедленно возникают уже известные проблемы: как эти образы порождаются телом и как они на него воздействуют?

Эпифеноменализм.

Пытаясь найти место сознанию в царстве физической природы, Т.Гексли в 19 в. предложил теорию, которой было присвоено название эпифеноменализма. Согласно этой точке зрения, состояния сознания никак не воздействуют на телесное поведение; они – побочные продукты деятельности мозга, имеющие на его функции такое же влияние, какое имеет свисток локомотива на движение его колес. Эпифеноменализм пользовался популярностью среди ученых, поскольку позволял им искать причины физических явлений в пределах самого физического мира. Однако одно из следствий этой теории было настолько неправдоподобным, что для наиболее проницательных ученых послужило свидетельством ложности самой теории. Получалось, что чувства, идеи и цели не оказывают никакого воздействия на поступки человека, например, сила воображения Уильяма Шекспира никак не повлияла на сочинение им Гамлета , а военные решения Наполеона никак не повлияли на исход сражений.

Параллелизм.

Эти трудности заставили некоторых философов занять еще более радикальную позицию «параллелизма»: состояния сознания и состояния мозга представляют собой два временных ряда, события в которых происходят как бы параллельно и одновременно. Первым этот взгляд высказал в 17 в. Б.Спиноза . Идеи параллелизма были возрождены в 19 в. Следует заметить, что параллельное течение двух разных процессов, не имеющих причинной связи друг с другом, можно считать своего рода чудом, если они не являются аспектами единой лежащей в основе этих процессов субстанции. Однако удовлетворительной теории такой субстанции до сих пор не предложено.

Нейтральный монизм.

У.Джемс высказал смелое предположение, что тело и сознание в реальности – одно и то же, но взятое в разных отношениях. Что мы видим, когда смотрим на открывающийся перед нами пейзаж? Совокупность разноцветных пятен разного размера. Принадлежат ли они сфере сознания или же – физическому миру? Джемс отвечал, что они и то и другое. Они принадлежат сознанию, поскольку образуют часть его содержания и вызывают воспоминания и ожидания. Они принадлежат физическому миру, поскольку образуют часть природы и имеют в ней причины и следствия. Теория Джемса нашла поддержку у Б.Рассела, который считал сознание и материю лишь «логическими конструкциями», средствами организации чувственных данных. Теория нейтрального монизма обнаружила свою слабость при объяснении т.н. маргинальных случаев. Например, эмоции и иллюзии не могут не принадлежать исключительно сфере сознания, а некоторые физические объекты, например протоны, имеют исключительно физическую природу.

Исследование проблемы «сознание – тело» не стоит на месте в том смысле, что на карте мозга постоянно обнаруживаются участки, которые отвечают за отдельные ощущения, эмоции, желания и т.п. Однако каким образом сознание и тело воздействуют друг на друга? На этот вопрос пока нет ответа.

Другие проблемы философии сознания.

Не решена не только проблема отношения тела и сознания, но и ряд других метафизических проблем, возникающих при попытке интерпретации событий внутри самого сознания.

Например, что лежит в основе тождества личности, связывающего воедино сегодняшнее Я человека с его вчерашним Я или с тем Я, которое у него было десять лет назад? Несомненно, Я остается в каком-то смысле тем же самым – но в каком именно смысле? Компоненты тела постоянно обновляются. Еще менее устойчиво состояние сознания: опыт новорожденного разительно отличается от опыта взрослого человека. Юм считал пребывающее в неизменности Я иллюзорной идеей. Кант и другие мыслители предлагали в качестве решения проблемы понятие «эго» – того, что лежит за изменчивым опытом; человеческое Я мыслит, чувствует и действует, однако само не поддается непосредственному восприятию в опыте.

Подчиняются ли решения и предпочтения Я действию причинных законов подобно событиям в природе? Одна из самых загадочных и запутанных метафизических проблем – вопрос о свободе воли. В эпоху Нового времени эта старая проблема вновь встала на повестку дня, поскольку ее нерешенность послужила причиной новых конфликтов между наукой и сферой морали. Исследование наукой причинных законов предполагает, что всякое событие следует из некоторого предшествующего события, подчиняясь велению закона. Напротив, этика предполагает, что человек всегда волен совершить правильный либо неправильный поступок; иначе говоря, его выбор не следует неизбежно из некоторого предшествующего события. Если права этика, то ошибается наука; а если права наука, тогда ошибку совершает этика.

КРИТИКА МЕТАФИЗИКИ

Часто задают вопрос об оправданности метафизического исследования. Иногда приводят общеизвестный факт, что метафизика веками обсуждает одни и те же вопросы, а продвижения в их решении не видно. Такая критика не представляется убедительной. Во-первых, метафизические вопросы сложны, и быстрого их решения ожидать не приходится; во-вторых, прогресс все-таки происходил, по крайней мере в определении тупиковых подходов и более точной формулировке проблем. Однако в 1920-х годах метафизика была подвергнута более радикальной критике, в результате которой распространилось отрицание значимости метафизического исследования. Восстание против метафизики было поднято логическим позитивизмом, зародившимся в Вене и затем распространившимся в Великобритании и США. Главным оружием этой школы были верификационная теория значения и лингвистическая теория рационального познания. Согласно первой, значение любого фактуального утверждения сводится к чувственным восприятиям, которые могли бы его верифицировать; если указать такие восприятия невозможно, утверждение можно считать бессмысленным. Отсюда следует, что все наши утверждения о Боге, об универсалиях и первых причинах или о независимо существующем физическом мире должны быть сочтены бессмысленными, поскольку они не поддаются верификации. Во-вторых, критике было подвергнуто понимание метафизикой задач философии. С точки зрения метафизики, рациональное познание заключается в непосредственном постижении логической структуры мира. Однако на самом деле, как утверждали логические позитивисты, задача философии носит гораздо более скромный характер и сводится к анализу смысла слов. Самоочевидные суждения, даже суждения логики, суть в реальности утверждения о том, как мы предполагаем использовать термины, а это дело нашего выбора, который не имеет никакого отношения к постижению природы.

Многие ученые сочли идеи позитивистов убедительными, однако они встретили и энергичное сопротивление. Среди противников логического позитивизма был американский реализм с его лидером Джоном Уайлдом, отвергавшим позитивизм целиком и полностью и предлагавшим вернуться к метафизической традиции Платона и Аристотеля. На тезис о верифицируемости как критерии осмысленности реалисты отвечали, что сведение реальности к тому, что может быть воспринято чувствами, является неоправданным догматизмом. Числа не могут восприниматься чувствами, не воспринимаются с помощью чувств и мыслительные действия, а также понятия справедливости, равенства или, скажем, округлости; и тем не менее все вышеперечисленное – реально. Кроме того, из соображений последовательности следовало бы применить принцип верификации к самой верификационной теории значения; мы бы увидели, что бессмысленной оказывается сама эта теория, поскольку она не может быть верифицирована посредством чувственного восприятия. Что касается второго тезиса позитивистов, то сами метафизики никогда не согласились бы, что рациональное и априорное знание является чисто словесным и произвольным. Когда мы говорим, что все имеющее цвет протяженно, то, конечно, можем пользоваться разными словами для выражения понятий, однако сами понятия соотносятся таким образом, который мы не можем изменять, как нам заблагорассудится. Мы можем придать нашим словам любой смысл, но не можем заставить вещи, которые ими обозначаются, подчиняться придуманным нами правилам. В особенности это относится к логике и математике. Закон противоречия – не просто конвенция, с которой все соглашаются; если бы это было так, возможна была бы и другая конвенция, а это уже выходит за рамки мыслимого.

Традиция метафизического спекулятивного мышления, зародившаяся в древности, по-видимому, отвечает глубокой потребности человеческой природы, и хотя достижения метафизики не столь впечатляющи, как успехи науки, она будет существовать до тех пор, пока существует страсть к абсолютному познанию.

План:

1. Понятие метафизики. Учение о бытии.

2. Философское учение о материи.

3. Движение, пространство и время - атрибутивные свойства бытия.

4. Природа как объект философского анализа.

5.Диалектика как теория развития: основные принципы, законы и функции.

В философском осмыслении мира, культуры и человека большое значение имеют основные методологии или стратегии их анализа. К ним относят метафизику и онтологию.

Метафизика - широкое понятие, имеющее в философии несколько значений - от значения предельно широкого смысла самой философии до значения общего метода, противоположного диалектике . Кант называл метафизику философией в точном смысле слова. Термин «метафизика» буквально с греческого языка означает «после физики». Это философское учение осверхопытных, предельных принципах бытия, культуры и познания . Это специфический философский способ миропонимания, то, что задает философское измерение мира и человека, «фундаментальные структуры вопрошания» (М. Хайдеггер). Метафизика во многом представляет характер условности философского мышления, что признается многими философами. Например, для Гёте метафизика - «туманный язык», а для Кондильяка - «жаргон философии».

Метафизика «сознательна» там, где обычное сознание и опыт человека бессильны. Во всех областях знания мы всегда находим то, что нашему разуму недоступно. Ряд причин, например, предполагает некую «первую» причину, о которой рационально ничего не скажешь. Можно объяснить биозаконами рождение человека, но рождение Человека всегда есть непостижимое чудо. В общем, метафизических проблем может быть много и они образуют множество учений - метафизику бытия, метафизику познания, метафизику нравов, метафизику нигилизма и т.д. Философия мужественно стремится разумом осмыслить эти предельные проблемы через метафизические философские ходы: трансцендентное, трансцендентальное, имманентное, сверхрациональное, экзистенциальное и т.п. Поэтому часто кажутся парадоксальными философские положения, например, "Быть и мыслить - одно и то же", "Мыслю, значит существую", "Высказать невыразимое", «Метафизика - это ностальгия быть дома» и др.

Статус метафизики изменяется в историко-философском процессе .

В античной философии метафизика понимается как "мудрое" созерцание истинного бытия космоса, "первая" философия. В средние века философии более свойственна теологическая метафизика, метафизика веры и откровения. Метафизика нового времени представлена метафизикой познания в отличие от предыдущей метафизики бытия. В философии просвещения классическая метафизика подвергается критике в связи с развитием научного познания. В немецкой классике старая метафизика окончательно разрушается. Кант и Гегель предложили варианты "истинной" метафизики. У Гегеля впервые есть противопоставление метафизики как метода догматичного одностороннего философствования диалектике, как методу развития мира, его познания и изменения.

Во второй половине XIX века в философии к метафизике отрицательное отношение. Марксистская философия - антипод метафизике. Против метафизики выступали позитивизм, неокантианство. М. Хайдеггер называл этот период критики метафизики этапом ее развития - метафизикой нигилизма ("забвение бытия"). Он же считает, что в XX веке возрождается новый этап метафизики - метафизика человеческой субъективности. Эвристическую роль метафизики отмечают и в методологии научного познания. Метафизика истории характеризует русскую философскую мысль. Такое изменение статуса метафизики во многом объясняется разными онтологиями - метафизикой бытия. Ведь в истории философии понятие бытия наполнялось разным смыслом.

Для Демокрита существующими оказываются и бытие (атомы), и небытие (пустота).

Платон противопоставлял подлинное бытие (мир духовных сущностей: идей, мыслей) чувственному (миру вещей) как не подлинному, временному. В античности анализировались конкретные формы бытия. В религиозных учениях средневековья бытие чаще всего отождествлялось с Богом, от которого, как полагалось, исходит всякое бытие.

Философы стремились преодолеть разрыв между телесным бытием и разумом, ставя в центр своих систем целостность бытия как способ связи жизни человека с космосом (Тейяр де Шарден). Экзистенцианализм (Сартр) делает главный акцент на бытии человека. Категория бытия в философии связывает в единое объективное и субъективное, позволяет найти общее в различных видах реальности, подчеркивает главное свойство всех явлений - бытийность, существование.

Виды бытия - объективная реальность и субъективная . Объективная охватывает все то, что существует вне и независимо от сознания. Звездные системы и элементарные частицы, атомы и макротела, живая и неживая природа и, наконец, человек и общество образуют объективное реальное бытие. Субъективная реальность - это сознание, мышление, духовный мир человека. Это наши чувства, образы, идеи, теории, нравственные и эстетические идеалы.

Субъективная реальность - это продукт отражения объективной реальности и в свою очередь оказывающий влияние на нее.

Взаимосвязь объективной и субъективной реальности осуществляется в формах человеческой деятельности. Выбор условий деятельности определяется ценностными установками человека, его конкретными целями. Наука, например, является одной из адекватных форм освоения мира человеком, нацеленная на поиск истины. Моральная форма деятельности человека реализует его установку на добро .

Следует различать актуальное бытие и потенциальное (возможное). Актуальное бытие - это наличное бытие, все то, что существует в данный момент. Это прежде всего бытие естественных вещей и процессов , которое называют первой природой в отличие от второй (рукотворной) природы, вещей и процессов, созданных человеком . По мере развития человечества вторая природа оказывает все большее влияние на жизнедеятельность общества, обусловленное ролью техники и современных технологий. Современное устройство человека в мире невозможно без чётких ценностных установок в его деятельности, т.к. велика опасность разрушения как природы (экологические проблемы), так и самого человека (экология человека).

Значимой формой - является индивидуальное личностное бытие, поскольку через бытие отдельного человека реализуется отношение людей к миру. Бытие человека - это единство физического и духовного. Генетическая программа, заложенная в человеке природой, реализуется путем социальной (общественной) деятельности человека.

Потенциальное и актуальное бытие тесно взаимосвязаны. В зависимости от условий масса потенциальных возможностей может реализоваться, стать актуальным бытием. В природе такой процесс осуществляется по естественным законам. В обществе также имеются свои законы, но они проявляются только через деятельность людей, конкретного человека. Человек смертен, но жизнь каждого человека - бесценный дар. Человек, каждое поколение вносит свой вклад в общий процесс человеческой истории, соразмерный тому, насколько в каждую эпоху человечество может осуществить высшие идеалы человеческой духовности. От уровня материальной и духовной культуры зависит уровень актуального бытия, а будущее человечества определяется также потенциями, заложенными в нем.

Философское учение о материи.

В истории философии понятие материи пытались дать еще античные мыслители. Они отождествляли ее с веществом, понимали как первоматерию (первооснову всего). Фалес видел начало мира в воде, Анаксимен связывал его с воздухом, Гераклит - с огнем.

В V в до н. э. возникает атомистическая концепция Демокрита , в которой за первоначало принимается атом как мельчайшая и неделимая частица мира.

Однако эти воззрения выражали попытку свести все бесконечное многообразие реальной действительности к одному исходному источнику. Наивность этого понимания стала ясной в эпоху развитой науки. Материя связана с веществом, но не тождественна никакому конкретному виду вещества. Материя связана с атомом, но не тождественна ему.

В дальнейшем наука и философия определяли материю по принадлежащим ей свойствам. (Декарт - по протяженности, Гольбах - по познаваемости нашими чувствами). Однако перечень свойств изменчив, в силу чего определение материи оказывалось неполным.

Современная философия рассматривает материю как субстанцию, благодаря которой существуют все отношения и явления в мире, в том числе и сознание.

В определение материи, предложенное В.И. Лениным, включены следующие признаки: «Материя - это философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них».

Итак, материя - объективная реальность , то есть существует по своим собственным, не зависящим от человека законам, наоборот, сам человек воплощает эти законы и зависит от них. Человек должен считаться с законами природы, своей собственной биологической основой. Материя первична по отношению к сознанию, но доступна для человеческого познания и практического освоения. Материя реализует себя через бесконечную совокупность конкретных явлений, процессов, вещей, начиная от элементарных объектов неживой природы и кончая сложнейшими социальными системами.

Свойства материи - объективность, познаваемость, вечность во времени и бесконечность в пространстве, движение и развитие, системно-структурная организация. Частные науки дополняют эти свойства и исходят из философского понимания материи как из более общего методологического и мировоззренческого представления.

Это философское учение о первичных основах всякого бытия или о сущности мира. "Physica" обычно переводят - "природа". Однако следует иметь в виду, что это понятие воспроизводило в философии античности два основных смысла: сущее как таковое и внутренняя сущность предмета (т.е. "природа сущего"). Эти два значения были взаимодополняющими при анализе вещей. Поэтому уже в античности философствование в собственном смысле слова - это и есть вопрошание о "фюсис" в указанном выше двойном значении: вопрошание о сущем и вопрошание о бытии этого сущего.

Метафи́зика (др.-греч. τα μετα τα φυσικά - «то, что после физики») - раздел философии, занимающийся исследованиями первоначальной природы реальности, бытия и мира как такового

Этимология

Первоначально слово «Метафизика» использовалось как обозначение сборника 14 трактатов Аристотеля с рассуждениями о первых причинах («первых родах сущего»), оставшихся после него в необработанном виде, которые в издании философских работ, подготовленном Андроником Родосским, были расположены после (μετά τά) Аристотелевой «Физики» (φυσικά), отчего и получили своё название.

Николай Дамасский, перипатетик I в. Нашей Эры, цитирует их под этим названием. Понятое в переносном смысле, как обозначающее само содержание «первой философии» («первофилософии») по Аристотелю, название Метафизика указывает на изучение того, что лежит за пределами физических явлений. Этот смысл термина и остался в общем сознании.

Впервые этот термин был употреблен неоплатони­ком Симплицием в V веке, а в средние века получил широкое распространение, став синонимом философии, рассматриваемой как учение о началах всего сущего, считавшихся неизменными, духов­ными и недоступными чувственному опыту началами.

Определения метафизики

Иммануил Кант, Предисловие к первому изданию "Критики чистого разума":

На долю человеческого разума в одном из видов его познания выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему его собственной природой; но в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят все его возможности. В такое затруднение разум попадает не по своей вине. Он начинает с основоположений, применение которых в опыте неизбежно и в то же время в достаточной мере подтверждается опытом. Опираясь на них, он поднимается (в соответствии со своей природой) все выше, к условиям все более отдаленным. Но так как он замечает, что на этом пути его дело должно всегда оставаться незавершенным, потому что вопросы никогда не прекращаются, то он вынужден прибегнуть к основоположениям, которые выходят за пределы всякого возможного опыта и тем не менее кажутся столь несомненными, что даже обыденный человеческий разум соглашается с ними. Однако вследствие этого разум погружается во мрак и впадает в противоречия, которые, правда, могут привести его к заключению, что где-то в основе лежат скрытые ошибки, но обнаружить их он не в состоянии, так как основоположения, которыми он пользуется, выходят за пределы всякого опыта и в силу этого не признают уже критериев опыта. Поле битвы этих бесконечных споров называется метафизикой.

История метафизики

Метафизика сохраняет статус одного из центральных значений (понятий, категорий, способов мышления) философии на всем протяжении истории со времен античности до наших дней. Для многих философов она является синонимом философии в целом.

В отношении Платоновской философии можно сказать, что метафизика «связана» с миром идей (Платоновскими идеями). В отношении Аристотелевской философии нужно связывать метафизику с бытием Ума (аристотелевский Нус).

Непрерывность связи понятий между античностью и современностью ощутима в сегодняшнем обиходном словоупотреблении «метафизического» как синонима «идеального», «сверхчувственного», («ноуменального»), лежащего за пределами физических явлений.

С конца XVIII века, с эпохи просвещения, метафизика начинает систематически рассматриваться не только как осмысленная совокупность высказываний о мире, бытии и сущем, которые могут быть истинны или ложны, но как особый способ высказывания или понимания вообще: а именно способ, который предполагает наличие какого-то «второго» мира, помимо налично присутствующего. В частности, критикой и обоснованием таких способов высказывания и понимания знаменит Иммануил Кант.

Критике Иммануила Канта наследовали многочисленные позитивисты. В отличие от Канта, они полагали, что вообще не оставляют места метафизическому, трансцендентальному, внеположному фактической наличности.

Критики позитивистов (в частности, материалисты) указывали на то, что ни один позитивист не способен обойтись без обобщающих категорий и понятий, которым нет никакого соответствия в наличном мире фактов.

Во второй половине XIX века Фридрих Ницше посвятил всю свою жизнь и философскую работу борьбе с метафизикой (Философия жизни).

Мартин Хайдеггер в XX веке расценивал творчество Фридриха Ницше как вершину западной метафизики, исчерпывающую все возможные метафизические мыслительные ходы и конструкции. Мартин Хайдеггер полагал метафизику неизбежным спутником любой речевой деятельности.

Представители аналитической философии в XX веке, в частности, Людвиг Витгенштейн, рассматривали метафизику как языковую игру, значения слов в которой неопределены и определены быть не могут.

Метафизика и онтология

Онтология как отдельная наука появилась в немецком классическом идеализме благодаря разбиению метафизики на два раздела Вольфом, а впоследствии и Кантом: metaphysica generalis и metaphysica specialis. Первый раздел преобразовался в онтологию, а второй раздел непосредственно в метафизику в том понимании, которое вкладывал в это понятие Иммануил Кант, то есть в совокупность психологии, теологии и космологии.

Разделением чистой метафизики и онтологии также занимался Мартин Хайдеггер.

Понятие "метафизика" - несмотря на весь его глубокий смысл - имеет прежде всего искусственное происхождение и связано с систематизацией аристотелевского наследия в соответствии с тремя дисциплинами - логикой, физикой и этикой. Однако часть работ Аристотеля, посвященная проблемам сущего в целом и составившая так называемую "первую философию", не укладывалась ни в одну из названных дисциплин, ибо в ней обсуждались наиболее общие принципы бытия и знаний. Поэтому редактор аристотелевских работ Антроникос из Родоса, руководитель школы Ликеон (Лицей) в 1 в. до н.э., предложил использовать для их обозначения термин "метафизика", что и давало возможность поставить собственно философию вслед за физикой. Кроме того, это было данью уже сложившейся традиции, культивируемой в Ликеоне: науки о мире, природе, растениях, животный называли "физикой", а все то, что находилось вне ("мета") их сферы и составляло как бы общую теорию действительности, обозначалось метафизикой.

Соответственно и философия как таковая стала называться этим же термином. Проблематика, составившая предмет метафизики, представляет собой наиболее древнюю отрасль философии, ибо уже начиная с милетских досократиков (4 в. до н.э.) в ней стали размышлять о вечной субстанции, лежащей в основании изменяющегося мира. Метафизика и стала той областью философии, которая стремилась ответить на вопрос "Что есть реальность" и разработать нормативные критерии для ее определения и отличения от того, что только кажется реальностью, но ею фактически не является. Более того, в философской традиции комплекс подобных фундаментальных вопросов о действительности считался сущностью философии и основанием всех других наук. Он являлся также объектом осмысления и различных комментариев до такой степени, что разные философские направления получали свое название именно в зависимости от способа решения "метафизических" вопросов.

Последующая трансформация понятия метафизики привела к появлению более четких содержательных смыслов, когда метафизика стала указывать на выход за пределы отдельных сфер сущего. В результате это понятие начало обозначать науку о сверхчувственном (т.е. расположенном за сферой чувственного) и способ его познания.
Истоки систематизированных метафизических учений обнаруживаются уже в эпоху классического эллинизма, которая может считаться своеобразной точкой отсчета для европейской метафизики. В этот период своего формирования метафизика зачастую отождествлялась с учением о бытии, получившем в 17 в. название "Онтология". Предметы метафизики и онтологии совпадали в силу фундаментальности вопросов о том, что такое сущее, какова его природа, что такое мир, в чем смысл бытия и т.д. В последующих исторических типах метафизики по-разному выявлялась фундаментальная структура философствования, которое по сути и является ее основной задачей. Так, определенное своеобразие в метафизическое изучение сущего как такового привнесло средневековье. Патристика, например, продолжая античные традиции размышления о сущем в целом, постепенно изменяет их прежние смыслы, ибо ее сущее здесь понимается как имя Того, кто выше всякого имени, им же установленного (т.е. имя Бога). В отличие от традиционного понимания сущего как творящего начала, сущее обрело в патристике черты тварного бытия. В поздней схоластике наблюдается поворот к региональным онтологиям, где уже ставится вопрос о бытии объектов того или иного рода, в частности, универсалий, чисел и др.

Движение традиционной метафизики к новоевропейской связано с научной революцией, произведенной во взглядах на природу Коперником, Кеплером, Галилеем, Ньютоном, и становлением экспериментально-математического естествознания. В этот период наблюдается заметное переориентирование философской рефлексии от традиционных метафизических проблем к оформлению программы научного познания природы и построению новых систем "первой философии" (Ф. Бэкон, Декарт, Спиноза, Лейбниц и др.). Подъем научной мысли был связан с интересом к природе, проявлением "вкуса познания" реальных вещей. Установка на выявление объективно-причинных зависимостей стимулировала разработку системы научных методов, так как стало ясно, что для познания недостаточно только созерцания природы. Поэтому знание, наука были объявлены основным средством власти человека над природой. Идеалом науки Нового времени выступала классическая физика (первая теоретическая область естествознания). Она рассматривала мир как огромный механизм, состоящий из множества простых и устойчивых тел, изменения которых сводились к их перемещению в пространстве. Сложившийся в культуре этой эпохи пиетет перед физикой вызвал не только редукцию к ее представлениям других сфер естествознания, но и переоценку роли философской рефлексии: она неизменно должна была стать наукоцентричной и превратиться, главным образом, в метод научного исследования, скоррелированный к тому же с базисными принципами ньютоновской механики.
Подобная интерпретация метафизики как специфического метода познания, фиксирующего объективную устойчивость и неизменность вещей, имела, таким образом, определенное историческое оправдание и стала позже характерной для ряда рационалистических философских систем (марксизма, позитивизма, неопозитивизма и др.).

Своей содержательной трансформацией традиционная метафизика обязана и картезианскому перевороту, переосмыслившему проблему сущего как вопрос о познающем субъекте. Декарт видит цель философского развития в познании истины, основание которой находится в самодостоверности своего "Я". Субъект может в принципе сомневаться в существовании всего сущего - других субъектов и мира в целом, но он не может усомниться в существовании своего собственного мышления. "Мыслю, следовательно, существую" и есть главный принцип декартовской философии, который должен стать опорой для всякой иной достоверности. Методическое сомнение есть подлинное новшество Декарта по сравнению с традиционной метафизикой: истинно сущим становится мышление субъекта, а в качестве прежнего сущего выступает мир исследуемых объектов. Не природа, не Бог, не мир идей, а именно мыслящее Я и есть последнее основание философии. В этом принципе заложены истоки последующего преобразования классической метафизики объекта в неклассическую метафизику субъекта.

Следующей культурно значимой вехой в исторической судьбе метафизики является формирование теории субъекта, в которой делается акцент на специфике познающего сознания. Новоевропейская трактовка сущего как объекта, определяемого через Я-субъекта (Декарт, Беркли), получает новую версию в философии Канта, который видит сущее в трансцендентальном единстве сознания. Тем самым Кант модернизирует классическое философское знание, так как построение метафизики субъекта связано у него с движением от метафизики субстанции (бытия объекта) к познанию как деятельности, протекающей по своим собственным законам. Анализируя структуру субъекта, Кант пытается ответить на вопрос, что такое истинное знание. Для его решения он различает - исходя из структуры субъекта - субъективные и объективные элементы знания. Предметом теоретической философии, поэтому, должно стать исследование познавательной деятельности, установление законов человеческого разума и его границ, а не изучение вещей как таковых - природы, мира, человека. Это означает, что Кант заставил философов взглянуть на мир другими глазами: не с точки зрения картезианского варианта метафизики ("Что и как познает человек"), а в принципиально иной плоскости - "Как в принципе возможно познание мира" (в кантовском варианте это метафизика природы) и "Как возможна свобода человека" (метафизика нравственности).

Интерпретация сущего в немецкой классической философии имеет и другие варианты определения: так, Фихте видит сущее "в сознании как таковом", Шеллинг - в "Я", как "абсолютном сущем". Новый подход породил и два пути решения проблемы познающего субъекта - рациональный и иррациональный. Рациональный способ решения метафизических проблем получил свое логическое развитие в философии Гегеля, для которого сущее репрезентировано абсолютной идеей, понимаемой как мысль, мыслящая саму себя, как разворачивающееся всеобщее мышление. Исходя из данной трактовки сущего, Гегель рассматривает отдельные вещи только как моменты саморазвития и самопознания идей или понятий, тем более, что ничего существующего вне понятия нет. Таким образом, Гегель демонстрирует рациональное познание особого типа, которое строится по законам диалектической логики. Развивая диалектический метод, он одновременно делает его и инструментом метафизики субъекта и тем самым пытается преодолеть прежнюю теорию метафизики с ее метафизическим способом мышления.

Последующая ревизия метафизики как теории и метода и развитие диалектики как всеобщего философского метода осуществлялось в философии марксизма. Дихотомия метафизики и науки, анализ метафизики как методологии позитивного знания являлись предметом исследования классического позитивизма и неопозитивизма. Проблеме мировоззренческой реабилитации метафизики, когда она объявляется вполне законной философской дисциплиной, необходимым элементом всякой теоретической деятельности, выяснению ее значимости для развивающегося постнеклассического естествознания 20 в. и построению "новой метафизики - неометафизики" уделяет внимание постпозитивизм (или в более широком контексте "философия науки").

Вторая половина 19 в. привнесла иные смыслы в жизнь человека, до сих пор находившегося под влиянием культа разума, знания и науки, с помощью которых предполагалось радикально изменить прежний мир. Внутри культуры в виде оппозиции начинает формироваться новое видение мира, которое стремится выявить сущностные характеристики бытия человека, определить способы его ориентации в мире и предложить систему общезначимых ценностей, базирующихся на иных постулатах и принципах, и способных помочь человеку освободиться от веры в прогресс. Комплекс новых проблем человеческого бытия расширил первоначальные рамки метафизики субъекта. Тем более, что формирующаяся неклассическая (современная) философия, отказавшись от классического рационализма, занялась исследованием огромного, практически неизученного, пласта иррациональных (внелогических) факторов человеческой субъективности. Стало ясно, что человеческий мир намного многограннее, противоречивее и бесконечнее, чем представлялось рациональному знанию. Именно в силу указанных причин произошел так называемый "антропологический поворот" в современной философии, когда многие проблемы теории субъекта, только поставленные в новоевропейской метафизике, получили дальнейшее развитие в русле новых методик. Таким образом, проблема человека стала сквозной темой неклассической философии, даже, когда эти вопросы выходили в иные области философского знания: философию науки, философию языка и др. Это означает, что многообразный культурный опыт породил философский плюрализм в русле иррационалистических, этико-психологиче-ских, религиозных, феноменологических ориентаций в изучении проблем бытия человека, наряду с развивающимися рационалистическими направлениями, пытающимися выявить новые эвристические возможности метафизики для современного научного знания.

На этом историческом этапе наблюдались попытки реформирования идеалистических концепций сущего, например, в учении Шопенгауэра о мировой воле и рассуждениях Ницше об исторически преобразующейся воле к власти. Не менее глубокие трактовки сущего обнаруживаются в русской философии - у В. Соловьева (сущее как "всеединое сущее"), Франка (сущее как "абсолютное бытие или сверхвременное единство"), С. Трубецкого (сущее как явление, либо как идея, либо как предмет веры). Впоследствии Хайдеггер отметит основные исторические вехи метафизики, которые, с его точки зрения, ознаменованы тремя основными способами понимания сущего: античный (сущее как подлежащее), средневековый (сущее как сотворенность), новоевропейский (сущее как объект, определяемый через Я-субъект).

Предметом современной метафизики, по Хайдеггеру, является бытие сущего, что принципиально разнит его позицию от марксистского определения сущего как бытия вообще. Кроме того, все исторические версии метафизики одновременно демонстрируют и процессуальность метафизического мышления, которое осуществлялось в разные периоды европейской философии через такие основные способы, как: 1) созерцание; 2) познавание; 3) вопрошание; 4) слушание.
Наконец, судьба метафизики в течение всего 20 века в немалой степени оказалась зависимой от интерпретации проблемы языка во всех его функциональных проявлениях. Ведь апелляция к теме языка - это попытка, с одной стороны, преодоления традиционных, исторически себя исчерпавших форм разума, легализованных целым рядом "центризмов" (лого-, эго-, этно- и т.п.), с другой - возможность переключиться на решение проблемы соотношения языка - мира - человека, модифицировав тем самым предметное поле предшествующей метафизике. Правда, критики такого подхода усматривают в этой триаде контуры формирования абсолютного панлингвизма, который вытесняет мир и человека на периферию языка. Проблема статуса языка, его онтологического бытия имеет в структуре метафизического знания свою историю: так явственно прослеживается тенденция движения от взглядов Витгенштейна с его методом философской терапии (направленной на выявление "языковых аномалий", "болезней" в процессуальной деятельности метафизики) - к позиции Хайдеггера, для которого "Язык - дом Бытия", в обители которого живет человек, Дерриде и его методу деконструкции метафизических высказываний.

В отличие от метода реконструкции как рабочего инструмента всех историко-научных исследований в пределах панлогизма, деконструкция отвергает саму возможность анализа "означаемых, минуя означающее", и ее цель видится в активизации внутритекстовых "очагов сопротивления" диктату "логоцентризма". Последний связан с элиминацией из сети взаимоуказательных знаков одного квазиобъекта, который сам перестает что-либо означать, но при этом означается всеми остальными знаками. Такими "трансцендентальными означаемыми" оказываются не только Бог (обобщенная категория теологии), бытие (категория философской онтологии), но и Истина (категория гносеологии), "Вещь в себе" и т.д.

Историческая судьба метафизики представляется сложной и неоднозначной, вынуждающей часто менять характер философствования - либо в силу авторских вариантов решения тех или иных концептуальных построений, либо как следствие цивилизационных сдвигов, затронувших в целом философское знание. Поскольку трактовки метафизики связаны, в первую очередь, с пониманием предмета философии, ее сущности и функций в культуре, поскольку существовали не просто различные версии метафизики, но зачастую и ее альтернативные интерпретации. В ее развитии просматриваются как моменты преемственности новых вариантов метафизики с классической традицией, так и попытки отказа от нее. Однако, при всем многообразии интерпретаций метафизики в современной философской мысли господствующей является трактовка ее как философского учения о наиболее общих основаниях бытия человека в мире. Вместе с тем встречаются и иные подходы (также продолжающие ту или иную традицию): метафизика понимается и как "философствование вообще", и как синоним понятия "онтология", и как специфический и исторически ограниченный ("антидиалектический") метод познания. (А.В. Барковская)

Метафизика (Аристотель)

«Метафи́зика» (др.-греч. τὰ μετὰ τὰ φυσικά - то, что после физики) - известнейший сборник сочинений Аристотеля и первая основополагающая работа одноимённого раздела философии. Состоит из 14 книг, собранных из различных работ Андроником Родосским, в которых описывается учение о первоначалах, которые и составляют предмет мудрости. Аристотель насчитывает четыре первоначала, или высшие причины бытия: форма (сущность, суть бытия) («Что это есть?»), материя («Из чего?»), цель («Ради чего?») и перводвижитель («Откуда начало движения?»). Он также проводит различие между возможностью и действительностью. Последние книги Метафизики посвящены критике эйдосов как отдельно существующих от вещей сущностей.

Мыслители и школы, упоминаемые в сочинении

* Алкмеон Кротонский
* Анаксагор из Клазомен
* Анаксимен
* Демокрит
* Диоген
* Гераклит из Эфеса
* Гермотим из Клазомен
* Гессиод
* Гиппас из Метапонта
* Гиппон
* Ксенофан
* Кратил
* Левкипп
* Мелисс
* Парменид
* Пифагор
* Пифагорейцы
* Платон
* Протагор
* Сократ
* Фалес
* Эмпедокл