Гугеноты сторонники и причины поддержки реформации. Гугеноты Франции

Некоторые религии рьяно отстаивали свое право на распространение в тех или иных странах. Например, католичество всегда ревностно относилось к «своим» территориям, предпочитая расширять сферу влияния. Представителей другой религии церковь не принимала и зачастую преследовала. Наиболее ярким (и кровавым) противостоянием был религиозный конфликт между католиками и протестантами (гугенотами) во Франции во второй половине 16 века.

Кто такие гугеноты?

Так называли представителей протестантского религиозного течения. Когда новая религия появилась на свет, в каждой стране последователи называли себя по-разному. Название гугеноты использовалось во Франции. Этимология названия происходила от презрительного прозвища католиков к протестантом – гуго. Так называли швейцарцев, проживавших на территории французского королевства. Со временем оно прилепилось и к самим французам, исповедовавшим другую религию. Самые первые последователи нового течения назывались лютеране, по имени первого протестанта, священника Мартина Лютера, который не побоялся открыто выступить против католической церкви и вывесил на дверях собора свои 95 тезисов, где обличал некоторых священнослужителей и все церковную иерархию.

Такой революционный подход к религии не мог не смутить и взбесить католических священников. Она тут же отдала Лютера под суд, пытаясь заставить монаха изменить свою точку зрения. Но было уже поздно – новое учение быстро распространилось по всей Германии, а далее и за ее пределами, причем Лютера поддержали не только простые граждане, но и правители. Самый яркий пример отделения государства от католической церкви – женитьба английского короля Генриха VIII на своей возлюбленной Анне Болейн. Он уже был женат на испанской принцессе Екатерине Арагонской, но захотел развода, согласие на который Папа не дал. И Англия быстро вышла из состава католических стран и создала новую религию, ответвление протестантизма – англиканство.

Последователи Лютера также пытались помочь странам выйти из зоны влияния Папы Римского. Один из них – Жан Кальвин, который также дал название еще одной ветви протестантства – кальвинизму. Во Франции всех иноверцев называли кальвинистами, то есть гугенотами. Первая гугенотская церковь была создана в 1555 году в частном доме. А в 1560 году французские протестанты стали называть себя гугенотами.

Жан Кальвин

Поначалу король терпимо относился к протестантам – многие из них были видными торговцами, военными, даже аристократами. К 1562 году насчитывалось около 2000 церквей и около 2 миллионов гугенотов. Все было бы ничего, если бы гугеноты не оскорбляли чувства верующих, не высмеивали католические обряды и богослужения. Во многих городах они распространяли листовки с насмешками в адрес католической церкви. В ответ пошли массовые аресты протестантов.

Пришлось исповедовать свою религию тайно – был издан Сен-Жерменский указ, по которому гугеноты могли это делать, но с некоторыми ограничениями – запрещалось молиться по ночам в и городах, также был вынесен запрет на ношение гугенотами оружия (во избежание восстания). Казалось бы, можно вздохнуть спокойно, но нет.

Многие аристократы, приближенные к королевской семье не желали мириться с таким положением вещей. Франция должна быть только католической. И никакой ереси. Герцог де Гиз 1 марта 1562 года в коммуне Васси напал на группу гугенотов, проводивших богослужение в одном из подвалов дома. Многие из них были убиты. Король Карл поспешил оправдаться, что он не давал приказ об атаке. Но колесо ненависти гугенотов уже было не остановить. Началась религиозная война католиков и протестантов. Наступило черное десятилетие войн, которые длились с переменным успехом.

Войны и Варфоломеевская ночь

Уже через год, в 1563 году, наступило затишье, был подписан Амбуазский эдикт, по которому гугеноты вновь получили возможность свободного вероисповедания. Однако королева-мать Екатерина Медичи отменила своим указом все вольности. В Париже и других городах людей подстрекали на конфликт с гугенотами. Многие из них бежали в города Ла-Рошель, который стал оплотом протестантов. Очень большую помощь оказала им в этот период королева Англии Елизавета I. Вновь и вновь знамя победы переходило то в одни, то в другие руки.

Екатерина Медичи решила получить доверие врага и договорилась о свадьбе своей дочери Маргариты с протестантским принцем Генрихом Наваррским. Наконец, во Франции установился мир после почти десятилетних сражений. На свадьбу 18 августа 1572 года съехались представители гугенотов. Адмирал Колиньи, лидер протестантов, стал пользоваться небывалым доверием короля и Екатерины.

Конечно, французским аристократам-католикам это не нравилось. Королева-мать под личиной доброты и покровительства вынашивала планы избавления от ненавистного адмирала. 22 августа было совершено неудачное покушение на жизнь Колиньи, тогда он был всего лишь ранен. Екатерина была в ярости, сдаваться она и не думала.

Вместе с новым герцогом де Гизом был составлен план по устранению Колиньи. 24 августа 1572 года толпа католиков ворвалась в дом, где проживал адмирал и зверски расправилась с ним. это убийство положило начало знаменитой Варфоломеевской ночи (24 августа – день Св. Варфоломея). В ту ночь Париж не спал – по всем улицам слышались крики раненых и атакующих, лились реки крови. Католики вламывались в каждый дом, ища своих врагов. По самым скромным подсчетам, в ту ночь погибло около 3 тысяч гугенотов. Резня продолжалась еще неделю, причем уже утром 24 августа толпа начала убивать без разбору – католик или протестант.

Под прикрытием убийства гугенотов закрывались личные счеты между людьми. В Париже царил хаос. Историки до сих пор спорят о точном количестве убитых за эту неделю-некоторые самые смелые называют цифру 30 тысяч.

Спасаясь от неминуемой гибели, гугеноты покинули Францию (даже в других городах страны было неспокойно). Генрих Наваррский остался в живых лишь благодаря тому факту, что он согласился принять католичество, произнеся легендарную фразу «Париж стоит мессы». Окончательно противостояние между католиками и гугенотами закончилось со смертью короля Генриха III, который объявил своим преемником Наваррского. Он стал следующим королем Франции в 1589 году.

Периодически конфликты возникали и при внуке Генриха – короле Людовике XIV. В 1685 году Людовик XIV принял эдикт Фонтенбло, который заменил Сен-Жерменский и сделал протестантизм незаконным. Кровопролития не последовало, и в течение следующих нескольких лет более 200 000 гугенотов вновь бежали из Франции в другие страны. Однако не все оказались способны принять такое огромное число беженцев – пришлось искать более отдаленные государства. Великобритания и Ирландия с радостью приняли гугенотов – еще бы, давняя вражда с Францией имела место, а тут такая возможность уколоть врага побольнее.

Другие европейские страны также приветствовали у себя гугенотов – те слыли высокообразованными людьми, способными работать и повышать экономику. Германия и Нидерланды расселили у себя протестантов и стали одними из ведущих экономических держав в Европе. В то время как Франция постепенно катилась в пропасть.

Гугеноты за границей

С 1688 по 1689 год некоторые гугеноты поселились на мысе Доброй Надежды в Южной Африке при спонсорстве голландской Ост-Индской компании. Им предлагали такой вариант еще за несколько лет, но тогда мало кто из протестантов проявил интерес.

Голландская Ост-Индская компания предоставила гугенотским поселенцам сельскохозяйственные угодья, но разместила их между голландскими сельскохозяйственными угодьями, чтобы отделить гугенотов и предотвратить их организацию против голландцев – как-никак, доверие еще не было заработано.

Особо авантюрные гугеноты отправились на американский континент намного раньше, чем вся Европа (в массовом понимании). Однако первый опыт расселения оказался неудачным - группа гугенотов отправилась на остров в заливе Гуанабара в Бразилии, но позже была захвачена и убита португальскими войсками.

Гугеноты бегут из Франции

В 1564 году Нормандские гугеноты поселились во Флориде, на территории, на которой сейчас находится город Джексонвилль, но были убиты испанскими войсками. Начиная с 1624 года, гугеноты стали массово прибывать на земли будущего Нью-Йорка и Нью-Джерси. К 1685 году общины гугенотов возникли в Массачусетсе, Пенсильвании, Вирджинии и Южной Каролине. Часто гугенотские поселенцы ассимилировались с существующими протестантскими группами.

И сегодня можно встретить потомков тех гугенотов – они успешно ассимилировались с местным населением, но продолжали исповедовать ту религию, за которую подвергались гонениям в родной стране. На всей территории Англии, Франции, Австралии и Соединенных Штатов можно увидеть остатки их культуры. Французские протестантские церкви, французские названия городов и улиц, а также текстильные и винодельческие традиции-продолжают напоминать о глобальном влиянии гугенотов.

Сначала слово гугенот употреблялось противниками протестантов как насмешка; но впоследствии, когда Реформация стала распространяться во Франции, оно прижилось и среди самих французских протестантов. Сторонники Реформации во Франции появились очень рано. Лефевр , Брюсонне, Фарель , Руссель пропагандировали протестантское учение. При покровительстве Маргариты , королевы Наваррской , сестры короля Франциска I , возникли тайные лютеранские общины. Но наибольшее сочувствие и распространение нашло учение Кальвина , особенно в среде дворянства и среднего сословия.

Возникновение религиозной распри

Франциск I повелел конфисковать все протестантские сочинения и запретил гугенотам под угрозой смертной казни устраивать свое протестантское богослужение; но эти меры не могли остановить распространение реформаторского учения. Генрих II в 1555 году издал эдикт , которым грозил гугенотам сожжением на кострах, и после заключения Като-Камбрезийского мира с особенным рвением принялся за искоренение «ереси ». Тем не менее при нём во Франции насчитывали до 5000 кальвинистских общин. При Франциске II , находившемся под сильным влиянием Гизов , в 1559 году при каждом парламенте была учреждена особая комиссия (Chambre ardente), следившая за исполнением эдиктов о еретиках.

Всеобщая оппозиция против Гизов дала гугенотам мужество бороться против преследований. Часть дворян-кальвинистов под руководством Лареноди составила заговор с целью потребовать от короля свободы совести и удаления Гизов, а в случае отказа - силою захватить короля и заставить его передать управление расположенным к кальвинизму Бурбонам , Антуану Наваррскому и Людовику Конде .

Гаспар II де Колиньи

Заговор был открыт; король бежал из Блуа в Амбуаз . Нападение заговорщиков на Амбуаз было отбито; многие погибли в бою, другие казнены. Тем не менее в мае 1560 года были уничтожены Chambres ardentes, но по-прежнему запрещены религиозные собрания и публичное отправление протестантского богослужения. В августе того же года адмирал Колиньи на собрании нотаблей потребовал для кальвинистов свободы совести. Собрание отложило решение до созвания генеральных штатов в Орлеане ; чтобы воспрепятствовать постановлениям этого собрания в благоприятном для гугенотов смысле.

Гизы захватили в плен Бурбонов, а Конде за участие в заговоре был приговорен к казни. Смерть Франциска II помешала исполнению приговора. При Карле IX в 1561 году издан был эдикт, которым отменялась смертная казнь за принадлежность к ереси. Для прекращения вражды между католиками и гугенотами был устроен между ними религиозный диспут в Пуасси, который, однако, не привёл к желанному соглашению.

Так называемый триумвират из герцога Гиза , коннетабля Монморанси и маршала Сент-Андрё стремился к подавлению реформации, и ему удалось перетянуть на свою сторону Антона Наваррского. Как только был издан эдикт 1562 года , предоставлявший гугенотам право свободного богослужения, Франциск Гиз напал при Васси на толпу гугенотов, собравшихся в сарае для совершения богослужения. Все они были перебиты, и это было началом междоусобной войны. Первая война (всех было 8) велась с переменным успехом и кончилась в 1563 году соглашением, получившим свое подтверждение в Амбуазском эдикте, в котором гугенотам опять была предоставлена свобода вероисповедания.

Королева-мать, лишив Гизов влияния, не желала, однако, чтобы им стали пользоваться гугеноты, и новым эдиктом отменила почти все прежние вольности, предоставленные гугенотам; тогда Конде и Колиньи решились захватить короля в свои руки; но заговор их был открыт, и двор бежал в Париж . Конде осадил столицу. Снова был заключен мирный договор в Лонжклю, в силу которого была объявлена всеобщая амнистия ; но спустя полгода опять разгорелась гражданская война.

Ла-Рошель

Ненависть католических народных масс против гугенотов выразилась во многих кровавых насилиях. Конде и Колиньи бежали в Ла-Рошель , которая с этих пор стала главной квартирой гугенотов. Английская королева Елизавета снабдила гугенотов деньгами и оружием, немецкие протестантские князья оказали им помощь войсками. В битве при Жарнаке в 1567 году католики под начальством маршала Таванна разбили гугенотов наголову; Конде попал в плен и был убит.

Иоанна Наваррская созвала тогда гугенотов в Коньяк, воодушевила их своей речью и поставила во главе войска своего сына Генриха; но, несмотря на подкрепления, посланные Германией , гугеноты снова потерпели поражение, и только в следующем году Колиньи удалось завладеть Нимом и Ла-Рошелью и нанести поражение королевским войскам. Наконец умеренная партия взяла верх и в том же году был заключён Сен-Жерменский мир , в силу которого была объявлена амнистия и свобода вероисповедания. Для большей гарантии в руках гугенотов оставлены крепости Ла-Рошель, Лашарите, Монтобан и Коньяк.

Варфоломеевская ночь

Чтобы приобрести доверие гугенотов, Екатерина Медичи решила выдать замуж сестру Карла IX за Генриха Наваррского; были начаты переговоры с Англией относительно совместной поддержки нидерландского восстания, Колиньи был назначен главным начальником снаряженной с этой целью французской армии. Во всей Франции водворилось спокойствие и мир, так что королева наваррская вместе с принцем Конде и Генрихом Наваррским безбоязненно могла приехать в Париж на бракосочетание последнего с сестрой короля.

На эту свадьбу была приглашена масса знатных гугенотов; глава их, Колиньи, пользовался, по-видимому, исключительным благоволением короля и руководил французской политикой. Католики с возрастающей ненавистью смотрели на это сближение; да и королева-мать прежде всего хотела устранить Колиньи, находя его влияние вредным для себя. Этим была вызвана Варфоломеевская ночь . Многие гугеноты спаслись от резни и стали защищаться с мужеством отчаяния в Ла-Рошели, Ниме, Монтобане. Везде, где гугеноты чувствовали себя достаточно сильными, они закрыли перед королевскими войсками ворота. Тщетно старался герцог Анжуйский завладеть Ла-Рошелью; война кончилась миром 1573 года , по которому Монтобан, Ним и Ла-Рошель остались за гугенотами, и в этих городах им была предоставлена свобода богослужения. Вскоре после заключения мира, умеренная партия завязала отношения с гугенотами, чтобы с помощью их добиться низвержения Гизов. Заговор был, однако, открыт; герцог Алансонский (младший брат Карла IX), стоявший во главе этой партии, и Генрих Наваррский были заключены в Венсенн , а Конде спасся бегством в Страсбург .

Множество гугенотов спаслось тогда бегством в Швейцарию, Нидерланды, Германию и Англию. В общем Франция потеряла 200 000 трудолюбивых граждан. За границей они везде были приняты радушно и способствовали в значительной мере поднятию торговли и промышленности. Ожесточающиеся гонения вызвали в 1702 году в Севеннских горах так называемое восстание камизардов под руководством

Гугеноты, название приверженцев реформации и кальвинистского протестантизма во Франции, происшедшее, вероятно, от слова Eidgenosse («товарищ», «соратник») и занесенное из Швейцарии.

Истоки движения гугенотов

Истоки движения гугенотов восходят к очень ранним временам. Оппозиция против католической церкви началась во Франции ещё в разгар Средних веков . Первоначально она носила чисто феодальный характер и выражалась в спорах светских баронов с церковными сеньорами. Подкладка была экономическая: борьба имела целью ограничить право церковного землевладения и положить пределы накоплению земель в руках церкви и превращению их в имущество «мертвой руки», main morte. В XIII веке эти конфликты принимают довольно значительные размеры, и король Людовик Святой уже вносит некоторые ограничения в право церковной юрисдикции. С XIII же века фактические феодальные отношения постепенно начинают осложняться принципиальным юридическим обоснованием оппозиции против церкви в трудах легистов . Идее церковной власти противополагается идея государства, заимствованная из римского права. Парламенты проводят ее на практике. В лице Филиппа IV Красивого в спор вступила и сама королевская власть. В 1302 г., опираясь на вновь учрежденные генеральные штаты , Филипп добился обложения церковных земель, до того времени изъятых от налогов. Оппозиция папы Бонифация VIII была сломлена, а его преемники, переехав из Рима в Авиньон , сделались игрушкою в руках французской королевской власти. Обычай апелляции к королю на церковные суды (Appel contre d"abus) значительно подорвал и церковную юрисдикцию. Всё это усиление светского элемента на счёт католическо-церковного полностью соответствовало духу позднейшего учения гугенотов.

Они, однако, лишь увеличили число сторонников реформы, которая, наконец, нашла себе и определённую догму в учении Кальвина. Кальвинизм распространился по Франции так быстро, что ко времени смерти Генриха II (1559 г.) уже успел свить себе прочное гнездо на юге и на западе, попав на очень удобную почву. Примерно тогда же за французскими кальвинистами и укрепляется наименование «гугенотов».

Мир в Като-Камбрези (1559) прекратил войны Франции с Испанией и закрыл французам дорогу в Италию. По этой причине воинственное дворянство оказалось не у дел. Тяга к феодальному самоуправству никогда не умирала в нём, и централизаторская деятельность таких королей, как Людовик XI или Франциск I, всегда вызывали глухой протест. Буржуазия, бывшая верной союзницей королевской власти, представляла меньше оппозиционных элементов, но на юге и западе – в Лангедоке, Дофине, Провансе, Оверни, Гиени, Пуату, где попытки усилить монархическую власть встретились с вольностями провинций и городских общин, буржуазия была настроена далеко не миролюбиво. Неудачные правительственные меры, обременение налогами, придворный фаворитизм подогревали назревающую оппозицию. На эту-то почву и упало зерно проповеди Кальвина .

Жан Кальвин, основоположник религиозного учения гугенотов

Если раньше гугенотское движение было крайне разбросано и распространялось преимущественно среди низших классов, главным образом, ремесленников, то с конца 1550-х годов, оно собирается и находит сторонников в первую очередь среди дворянства и богатых горожан, которым очень нравилась олигархическая направленность кальвинизма. Дворяне-гугеноты раскинулись по всей Франции, а гугенотская буржуазия сосредоточилась преимущественно на юге и на западе. Однако, первое время знать была мало организована для того, чтобы создать компактную партию, а буржуазия не пользовалась для этого достаточным влиянием. Руководство партией гугенотов перешло почти исключительно в руки пасторов во главе с близким соратником Кальвина Теодором Безой . Они и успели за последние годы Генриха II и за кратковременное царствование Франциска II настолько сплотить группировку, что при Карле IX она могла уже вступить в борьбу с правительством.

Гугенотские войны во Франции

См. также отдельную статью Гугенотские войны , Гугеноты и католики во франции

При вступлении на престол этот молодой король был полон самых благих пожеланий. Канцлер Лопиталь повёл отказался продолжать преследования гугенотов и повёл политику религиозной терпимости. Её одобрила даже властолюбивая королева-мать Екатерина Медичи , которая, опасаясь сильного влияния твёрдо стоявшего за католицизм герцогского рода Гизов , одобряла меры канцлера, согласилась на отмену смертной казни за ересь и даже на устройство религиозного диспута, на котором глава Гизов кардинал Лотарингский состязался с вождём гугенотов Безой. Правительство рассорилось с Гизами, и после диспута кардинал Гиз вместе с маршалом Сент-Андре и коннетаблем Монморанси заключили «триумвират» для искоренения ереси. Эдикт 17 января 1562 г. дал гугенотам свободу богослужения вне городов. Но одно из первых же их публичных молитвенных собраний в Васси окончилось столкновением с католиками и избиением гугенотов (1 марта 1562). Гугеноты поднялись под предводительством принца Конде и адмирала Колиньи , и это сделалось началом великой религиозной борьбы во Франции, которую делят обыкновенно на восемь отдельных гугенотских войн .

Сначала гугенотские войны носили исключительно религиозный характер. Амбуазский мир (1563), заключенный Конде после первой войны, вызвал протест всех гугенотов, надеявшихся добиться большего, нежели свободы богослужения, ограниченной Парижем и некоторыми другими городами. Вторая гугенотская война (1566 – 1568) была вызвана формально неисполнением условий Амбуазского эдикта; мир в Лонжюмо ещё больше ограничил их, так как гугеноты были побеждены. В стране росла анархия. Приверженность к «свободомыслящему» учению гугенотов проявляли лишь господствующие классы, в народе же оно совершенно не прививалось. В таких условиях гугеноты явно выглядели сеятелями смуты, и колеблющееся поначалу правительство со временем всё больше склонялось на сторону католиков – подавляющего большинства нации. Убедившись в этом, гугеноты стали проявлять растущую враждебность к существующей власти. Борьба за религию начала мало-помалу оттесняться на второй план борьбой против правительства во имя политических целей. Такая постановка вопроса изменила многое: пасторы потеряли свое прежнее влияние, и к кальвинизму присоединилась масса недовольных властью дворян. Третья гугенотская война (1569 – 1570) уже не была похожа на две первые. Окончивший её Сен-Жерменский мир прибавил к обычным условиям новое, с имеющее мало общего религией: гугеноты получили 4 города в качестве places de sûreté («убежищ», «безопасных мест» – эти города передавались под их управление).

Для закрепления мира решено было выдать сестру короля Маргариту Валуа, за видного гугенота Генриха Бурбона , короля Наваррского. Новое примирение казалось действительно прочным, но влияние «еретиков» при дворе теперь возросло настолько, что во время этой свадьбы, 24 августа 1572 г., в Париже грянул набатный колокол, и началось избиение недовольным народом гугенотов во всей Франции. Во время этой «Варфоломеевской ночи » было, по некоторым (хотя, видимо, сильно преувеличенным) сведениям, перебито 30.000 человек, в их числе и Колиньи, павший одной из первых жертв. Первое время гугеноты были совершенно подавлены; даже на юге и западе, где они были настолько сильны, что католики опасались ответного избиения. Первым актом гугенотов в Монтобане, Ниме, Гренобле и в могущественной Ларошели было изъявление полной покорности власти. Буржуазия растерялась; в её традициях не имелось прецедентов открытой борьбы с королем; наоборот, традиции клонили к союзу и взаимной поддержке.

Варфоломеевская ночь. Картина современника событий, Ф. Дюбуа

Однако гугенотская аристократия стала убеждать буржуазию продолжить борьбу. Именно аристократы, желавшие по возможности ослабить королевскую власть, выступили застрельщиками возобновления гугенотских войн. Бежавшие после Варфоломеевской ночи стали возвращаться. Ледигьер и Монбрен в Лангедоке, Лану в Пуату начали успешную партизанскую войну, буржуазия воспрянула духом и стала запирать ворота перед королевскими войсками; усилия армии принца Анжуйского разбились о твердыни Ларошели. Эта Четвёртая гугенотская война кончилась (июнь 1573 г.) тем, что королю пришлось подтвердить условия Сен-Жерменского мира как относительно places de sûrete, так и относительно свободы вероисповедания и богослужения.

Утро Варфоломеевской ночи. Екатерина Медичи рассматривает тела убитых гугенотов у ворот Лувра. Картина Э. Деба-Понсана, 1880

Между тем, число гугенотов росло; новая религия усилилась большим числом чисто политических оппозиционеров. Господствующее положение среди гугенотов теперь окончательно заняла аристократия. Это отразилось и на политических памфлетах гугенотских публицистов (Готоман, Ланге), которые, призывая к ограничению королевской власти, отводили главную роль дворянству. Насколько политические мотивы отодвинули теперь религиозные, обнаружилось из факта союза гугенотов с частью католической аристократии, так называемой «партией политиков», которые с братом короля герцогом Алансонским, герцогом Бульонским и одним из Монморанси-Данвилем во главе стали на сторону врагов монархии во имя попранных прав дворянства. Коалиции пришлось бороться уже с новым королём, Генрихом III (Пятая гугенотская война, 1574 – 1576). Новый мир в Шатенуа был для гугенотов одним из самых выгодных; свобода их богослужения была распространена на всю Францию, за исключением Парижа, число places de sûrete было доведено до 11, и в правах на занятие должностей гугеноты были сравнены с католиками.

Католики поняли, что победы гугенотов в значительной степени – результат их сильной организации, и по инициативе Гизов в Перонне (Пикардия) создалась дворянская Католическая лига для борьбы с гугенотами. Но религиозные цели у неё, как и у коалиции, были на заднем плане. Лига, как и коалиция, служила, главным образом, феодальной реакции; только у Гизов сюда примешивались замыслы самим завладеть троном. Правительство скоро разглядело поползновения Гизов, и Генрих III, чтобы парализовать их, стал во главе лиги, а когда в возобновившейся борьбе (Шестая гугенотская война, 1576 – 1577) гугеноты при помощи лиги были совершенно разбиты, не захотел воспользоваться обстоятельствами и миром в Бержераке подтвердил их прежние приобретения.

Поражение гугенотов явилось результатом разрыва между аристократией и буржуазией. Союз был непрочен по самой природе. Теперь буржуазия научилась бороться с властью, и так как городские стены тогда уже представляли более прочные опорные пункты, чем рыцарские замки, буржуа стали все больше стремиться к господствующему положению. Дворянство, особенно политики, начали оставлять дело гугенотов, и лишь страх короля перед Гизами спас кальвинистов. Король вслед за Бержеракским миром сделал гугенотам еще ряд уступок, при проведении которых в жизнь возникла новая кратковременная война (Седьмая гугенотская, 1580). Восьмой была вызванная реакционным Немурским эдиктом война «трех Генрихов» (1585 – 1589), когда король порвал с католиками и стал на сторону гугенотов. Вскоре Генрих III был убит, а его преемник Генрих IV , возведенный на престол при деятельной поддержке гугенотов, издал в 1598 г. знаменитый Нантский эдикт о веротерпимости, который на некоторое время удовлетворил гугенотов.

Король Генрих IV французский, издавший Нантский эдикт о веротерпимости к гугенотам. Портрет работы Ф. Пурбуса

большинство из которых в конечном итоге пришли к учению Джона Кальвина и которые из-за религиозных преследований были вынуждены бежать из Франции в другие страны в шестнадцатом и семнадцатом веках. Некоторые остались, практикуя свою Веру в тайне.

Протестантская Реформация началась Мартином Лютером в Германии около 1517 года, быстро распространилась во Франции, особенно среди тех, кто жаловался на установленный порядок правления. По мере роста и развития протестантизма во Франции он вообще отказался от лютеранской формы и принял форму кальвинизма. Новая «реформатская религия», практикуемая многими членами французского дворянства и социального среднего класса, основанная на вере в спасение через индивидуальную веру без необходимости заступничества церковной иерархии и на убеждении в праве человека интерпретировать Священные Писания для себя, разместили этих французских протестантов в прямом богословском конфликте как с католической церковью, так и с королем Франции в теократической системе, которая преобладала в то время.

Последователей этого нового протестантизма вскоре обвинили в ереси против католического правительства и установившейся религии Франции, а в 1536 году был выпущен генерал-эдикт, призывающий к истреблению этих еретиков (гугенотов). Тем не менее, протестантизм продолжал распространяться и расти, и около 1555 года первая церковь Гугенота была основана в доме в Париже, основанном на учении Джона Кальвина. Число и влияние французских реформаторов (гугенотов) продолжали расти после этого события, что привело к эскалации враждебности и конфликта между католической церковью / государством и гугенотами. Наконец, в 1562 году около 1200 гугенотов были убиты в Васси, Франция, тем самым воспламеняя французские войны религии, которые опустошат Францию ​​в течение следующих тридцати пяти лет.

Указ Нанта, подписанный Генрихом IV в апреле 1598 года, закончил Войны Религии и позволил гугенотам некоторые религиозные свободы, включая бесплатное осуществление своей религии в 20 указанных городах Франции.

Отмена эдикта Нанта Людовиком XIV в октябре 1685 года вновь вызвала преследование гугенотов, и сотни тысяч гугенотов бежали из Франции в другие страны. В ноябре 1787 г. «Обнародование Уклонения от толерантности» частично восстановило гражданские и религиозные права гугенотов во Франции.

Мемориальный музей Гугенот.

Поскольку гугеноты Франции были в значительной степени ремесленниками и профессиональными людьми, их обычно хорошо воспринимали в тех странах, куда они бежали в поисках убежища, когда религиозная дискриминация или явное преследование заставили их покинуть Францию. Большинство из них первоначально отправлялись в Германию, Нидерланды и Англию, хотя некоторые из них в конечном итоге оказались в местах, удаленных от Южной Африки. Значительное количество гугенотов мигрировало в британскую Северную Америку, особенно в Каролину, Виргинию, Пенсильвания и Нью-Йорк. Их характер и таланты в искусстве, науках и промышленности были таковы, что они, как правило, считались существенной потерей для французского общества, из которого они были вынуждены уйти, и соответствующей выгоды для общин и наций, в которые они ушли..

Общество Гугенотов Америки.

4 марта 1590 года принц Генрих Наваррский возглавил силы Гугенота против католической лиги в битве при Иври (на фото справа) в Нормандии

5. Католики и гугеноты

Символ веры. – Имущественные притязания. – Гугенотские вольности. – Валътелина. – Военные походы против гугенотов. – Мир в Монпелъе. – Англия вступает в войну. – Осада Ла-Рошели. – Мир в Ane: конец противостояния

Проблема взаимоотношений между католиками и протестантами во Франции начала XVII века носила не столько идеологический, сколько политический характер. Решения Тридентского собора, завершившегося в 1563 году, предписывали всем служителям католической церкви активизировать борьбу с протестантской ересью на основе неприкосновенности средневековых догматов католицизма. Однако эти решения в течение полувека не признавались французской католической (галликанской) церковью, несмотря на давление Рима. Только опасно усилившееся влияние протестантизма побудило князей французской церкви навести порядок.

Гугеноты утверждали: «Блажен, кто верует», то есть веры достаточно для спасения. Католики заявляли: «Вера без добрых дел мертва». Протестанты ставили превыше всего Священное Писание; они считали Христа единственным посредником между верующими и Богом, отказывая в этом статусе Деве Марии и святым. У католиков культ святых и святых мощей был подтвержден Тридентским собором. В отличие от католических священников протестантские могли вступать в брак. Гугеноты признавали только два таинства: крещение и причастие – в память о Тайной вечере. Принимающего крещение не обливали водой, а окропляли; причащающимся раздавали хлеб и вино (у католиков миряне причащались только хлебом). Для католиков таинств было семь: крещение, евхаристия (причастие), покаяние (исповедь), конфирмация, священство, брак и соборование. Протестанты праздновали Рождество, Пасху, Вознесение, Троицу и праздник Реформации (в воскресенье, ближайшее к 31 октября, в память о начале деятельности Мартина Лютера) и не соблюдали постов. Католических праздников в год выходило пятьдесят, и верующие были обязаны соблюдать Рождественский и Великий посты. Гугеноты придерживались простоты в обрядах: «Короткая молитва поднимается прямо к небу»; они одевались в черное и осуждали ненужную роскошь. Католики устраивали пышные процессии и наряжали статуи святых; порой приходилось «раздевать святого Петра, чтобы одеть святого Павла».

Нельзя однозначно охарактеризовать отношения между католиками и гугенотами. Пока они не притесняли друг друга, они оставались «друзьями вплоть до алтаря». И хотя о чем-то сомнительном, нечестном говорили: «это не по-католически», те же самые люди утверждали: «Не так черен черт, как его малюют».

В 1598 году Генрих IV издал Нантский эдикт о веротерпимости; в 1610 году король был убит монахом-иезуитом. Через год друг покойного короля, в свое время ведший переговоры о Нантском эдикте, Филипп Дюплесси-Морней, опубликовал в Сомюре, губернатором которого являлся, «Таинство несправедливости», в котором обличил папство, придя к выводу, что папа – Антихрист. Эта книга была осуждена Сорбонной и вызвала большую полемику, но, поскольку Дюплесси-Морней держал протестантов под контролем и не давал возникнуть беспорядкам, он был нужен королевской власти, и его не тронули. Кстати, отцом «гугенотского папы» был убежденный католик Жак Морней, а матерью – пламенная гугенотка. Его жена была дочерью протестанта и католички. Через десять лет после выхода скандальной книги, когда начались волнения гугенотов и король выступил против них в поход, Дюплесси-Морнею предлагали уехать в Канаду, соблазняли высокими должностями в Голландии или Англии, но он предпочел остаться и служить своему королю, сославшись на «национальное сознание».

Во время поездки юного Людовика XIII по стране в 1614 году гугеноты явились выразить ему уверения в своей верности и «вверить в его руки свою жизнь и имущество». Герцог де Роган и другие вожди протестантов даже пригласили короля в Ла-Рошель, чтобы вручить ему ключи от своего главного города. Но очень скоро положение изменилось.

Юго-запад Франции находился под влиянием протестантов. Прежняя властительница этих краев, суровая Жанна д"Альбре (мать Генриха Наваррского и бабка Людовика XIII), была убежденной гугеноткой; в свое время она запретила отправление католического культа в своих землях и передала имущество католической церкви протестантским пасторам. Ее сын, став французским королем, решил восстановить католический культ и вернуть католическому духовенству его имущество, выплатив пасторам компенсации. Однако те отказались подчиниться. Людовик вознамерился положить этому конец: 25 июня 1617 года он приказал конфисковать церковное имущество и вернуть его прежним, законным владельцам. Кальвинисты из Беарна не собирались подчиняться; их поддерживали братья по вере из Лангедока. Собравшись в 1619 году в Сомюре, они отказались предложить королю шесть кандидатур, из которых он выберет двух депутатов, уполномоченных представлять интересы реформатской церкви перед французской короной, пока король не удовлетворит их разнообразные требования. Собравшись в очередной раз в Лудене в 1620 году, гугеноты потребовали отменить постановление о возвращении имущества духовенству. Лишь после вмешательства влиятельных протестантов, лояльных к королю – герцога де Ледигьера, маркиза де Шатильона и герцога Дюплесси-Морнея, – собрание представило список кандидатур и разошлось, настояв на сохранении статуса-кво. Людовик отреагировал просто: «Нужно идти на них». В сентябре 1620 года он совершил блиц-поход в Беарн, произвел там «кадровые перестановки», обещал соблюдать привилегии гугенотов и получил взамен клятву в верности. Государственные советы По и Наварры прекратили свое существование и были заменены парламентом графства По. Католический культ был восстановлен.

Король запретил своим подданным-протестантам устраивать собрания, а губернаторам, мэрам и эшевенам городов своего королевства – принимать такие собрания, объявив нарушителей этого приказа виновными в оскорблении величия. Несмотря на запрет, гугеноты решили собраться 24 декабря 1620 года в Ла-Рошели и обратились за поддержкой к английскому королю.

Гугеноты распространили свободу вероисповедания на административную область: они издавали собственные законы в местах своего «компактного проживания», чеканили свою монету, вводили налоги, собирали ополчение, строили укрепления. В начале 1621 года они захватили город Прива. Посредником между протестантами и королем выступил маршал Ледигьер, но переговоры ничего не давали: гугеноты создали практически государство в государстве, чего король потерпеть не мог. Глава Королевского совета де Люинь предложил сделать Ледигьера коннетаблем, что фактически было равнозначно объявлению войны, однако старый солдат отказался. По правде говоря, он предпочел бы сейчас сражаться в Вальтелине на стороне протестантов гризонов, которых убивали местные католики при поддержке испанцев, оккупировавших эту альпийскую долину. В итоге Люинь добился, чтобы коннетаблем сделали его самого.

«Дело Вальтелины» заслуживает упоминания в данной главе: этот военно-дипломатический конфликт уже тогда ясно показал, что для Франции вопросы веры отступают на второй план перед политическими интересами; она способна заключать договоры с протестантами против католиков, если ей это выгодно.

Вальтелина лежала на кратчайшем пути из Вены в Милан и находилась под протекторатом швейцарцев-гризонов. После вторжения туда испанцев Людовик XIII, обеспокоенный соединением двух монархов из Габсбургской династии, отправил в Мадрид Бассомпьера с ультиматумом: освобождение Вальтелины или война. Прошло больше полугода, однако не свершилось ни того ни другого. Послы герцогства Миланского и Венеции каждый день являлись в приемную французского короля, пытаясь добиться, чтобы он исполнил свою угрозу. Но король был связан по рукам и ногам мятежом гугенотов. Он раздарил своих ловчих соколов и собак, заявив, что отныне будет охотиться не на зверя, а на армии и крепости. Он усердно изучал математику и фортификацию, проводил учебные стрельбы с артиллеристами и аркебузирами. 25 апреля Бассомпьер сумел-таки заключить в Мадриде договор, по которому Испания обязалась вывести свои войска из Вальтелины, и пару дней спустя король выступил из Фонтенбло, держа путь в долину Луары.

В Сомюре, который сдался без боя, Людовик, в сопровождении всех принцев и вельмож, совершил паломничество по святым местам и так истово молился и причащался, будто отправлялся в новый крестовый поход. Вождю гугенотов Субизу было отправлено грозное предупреждение: раз он не подчиняется королевской воле, король сам явится приветствовать его залпом из двадцати пушек, и первый же выстрел развеет последнюю надежду на примирение.

Пройдя через Пуату, королевские войска осадили крепость Сен-Жан-д"Анжели, где укрылся Субиз, отказавшийся сдаться. Первый яростный приступ захлебнулся в крови: осажденные пустили в ход артиллерию и пробили широкую брешь в рядах осаждавших. Людовик велел привести подкрепления и осадные орудия. Тридцать восемь пушек нацелили свои жерла на щербатые стены. Посол Англии попытался было вступиться за единоверцев своего короля, однако Людовик вежливо, но твердо отклонил его ходатайство. Крепость продержалась пять недель, после чего капитулировала. Король очень холодно принял Субиза, явившегося с белым флагом, Люинь же отпустил его в Ла-Рошель, дабы тот поведал о силе королевского оружия.

После падения Сен-Жан-д"Анжели королю сдалось еще несколько мелких крепостей; дорога на Ла-Рошель была открыта. Людовик поручил д"Эпернону осадить ее с суши и с моря, однако коннетабль де Люинь выделил герцогу для этой цели совершенно незначительные силы, которые не могли бы справиться с поставленной задачей. Основная же королевская армия повернула на Беарн, поскольку другой гугенотский военачальник, Ла Форс, занял оборону в Монтобане.

Осада города не давала результатов. Защитниками Монтобана были ополченцы из горожан, но сражались они не хуже обученных солдат. Бассомпьер попробовал вести огонь не по укреплениям, а по домам, но тоже без особого успеха. Наконец, спустя месяц после начала осады, произошло то, чего опасался Ледигьер: ночью в Монтобан пришло подкрепление, прорвавшись на слабо охраняемом участке. В королевской армии начались болезни и дезертирство. В довершение всего герцог дю Мэн был сражен пулей из мушкета, что привело в отчаяние любивших его солдат. В Париже на смерть герцога откликнулись погромом гугенотов; Людовик был вынужден срочно выехать в столицу, чтобы навести там порядок. В отчаянии Люинь решился на рискованный шаг – встретиться с Анри де Роганом, старшим братом Субиза и предводителем гугенотов.

Роган на встречу согласился. Трудно было себе представить двух более разных людей, чем лукавый царедворец и прямодушный воин, привыкший рубить сплеча. Когда Роган выставил конкретные условия, Люинь начал вилять: он не предупредил короля о встрече, понадеявшись, что все как-нибудь уладится, и не был уполномочен заключать какие-либо соглашения. Поняв, что зря теряет время, Роган рассердился и решил для себя не идти ни на какие уступки.

Той же ночью осажденные устроили отчаянную вылазку, захватив передовые траншеи и взорвав пороховые запасы осаждавших.

Узнав о тайных переговорах с главой гугенотов, Людовик пришел в ярость. Больше всего его возмутило то, что Люинь действовал за его спиной, позволяя думать, будто король Франции может вести двойную игру. Он приказал снять осаду Монтобана.

Люинь решил дать себе еще один шанс и окружил небольшую крепость Монёр, лежавшую у него на пути, но во время осады умер от скарлатины.

Походы возобновились на следующий год. Они отличались крайней жестокостью: например, после сражения на острове Рие, когда предводитель протестантов Субиз бежал, спасшись вплавь, а его войска капитулировали, на помощь Людовику неожиданно пришли местные феодалы, чтобы отомстить гугенотам, обложившим их налогами. Ярость вновь прибывших передалась и солдатам короля: началась жуткая резня. Королевские военачальники пытались ее остановить, но приказов никто не слушал. Уцелевшие гугеноты сбились в кучу, ожидая решения своей участи. Вглядевшись в их лица, Людовик узнал нескольких офицеров, бывших при Сен-Жан-д"Анжели и давших клятву более не обращать оружия против короля. Поколебавшись, Людовик приказал считать офицеров военнопленными, а солдат выкупил у собственного войска и у местного ополчения. Горстку из них повесили, а остальных отправили на каторгу: «Пусть лучше отправляются на галеры, чем в ад». Продвигаясь дальше в Лангедок, королевские войска разграбили Негрепелис и перебили его население. Оправданием им служило то, что в прошлом году жители города вероломно убили пятьсот человек оставленного здесь королевского гарнизона.

Захватив несколько небольших крепостей в Лангедоке, Людовик изолировал Монпелье – опорный пункт герцога де Рогана, однако предводитель гугенотов был слишком умен, чтобы запереться в осажденном городе. Со своим летучим отрядом он наносил королевской армии неожиданные удары и исчезал. Армия огрызалась, словно большой неповоротливый зверь, но оставалась на месте.

Тем временем отдельные протестантские военачальники стали переходить в стан короля – правда, не бесплатно. Герцог де Ла Форс открыл Людовику ворота города Сент-Фуа, получив взамен двести тысяч экю и маршальский жезл. Герцог де Шатильон тоже сдался и стал маршалом.

Жак-Номпар де Комон, герцог де Ла Форс (1558-1652), чудом выжил во время Варфоломеевской ночи, притворившись убитым; вся его семья погибла. Затем он служил Генриху Наваррскому Один из его восьми сыновей, Анри-Номпар де Комон, маркиз де Кастельно, был крестником Генриха IV. В 1621 году он вместе с отцом оборонял Монтобан и убил герцога Майенского, но затем примирился с королем и следовал за отцом во всех походах. Его старший брат Жан де Комон де Ла Форс, маркиз де Монпульян, в свое время состоял в окружении дофина Людовика и пал жертвой интриг братьев Люиней, вынудивших его примкнуть к бунту протестантов. Он тоже сражался при Монтобане и умер от ран.

Наконец 18 октября 1622 года в Монпелье, взятом с большими потерями, был заключен мир. Людовик XIII подтвердил Нантский эдикт. Кроме того, мятежники получили амнистию и право посылать своих депутатов в парламенты. Взамен они должны были разрушить недавно построенные укрепления, лишившись, таким образом, восьмидесяти крепостей и сохранив за собой лишь Ла-Рошель и Монтобан. Со своей стороны король тоже обязался разрушить форт Луи под Ла-Рошелью, однако не торопился исполнять обещание. Формально католики и гугеноты были уравнены в правах, но, например, герцог де Ледигьер стал коннетаблем лишь после того, как перешел в католичество.

Анри де Роган не оставлял своих замыслов – создать при поддержке Англии и Испании гугенотскую республику во Франции, возглавить которую собирался сам. Гугенотов во Франции было около миллиона, то есть двенадцатая часть населения.

В начале 1625 года Роган направил королю жалобу по поводу нарушения некоторых статей договора Монпелье, но Людовик отверг ее. Через год брат Рогана Субиз захватил острова Ре и Олерон перед входом в бухту Ла-Рошели, но они вскоре были возвращены под власть короля: голландский адмирал Олтен (протестант!) нанес поражение Субизу вынужденному бежать в Англию. 5 февраля 1626 года при посредничестве английского короля был заключен новый мир с гугенотами: Людовик не передал им форт Луи, а на островах Ре и Олерон разместил усиленные гарнизоны. Ларошельцы должны были принять постоянного королевского комиссара, не препятствовать исповеданию католицизма и разрушить форт Тадон, оборонявший Ла-Рошель с суши.

Фаворит английского короля герцог Бекингем жаждал войны с Францией – в том числе по личным мотивам, о которых мы уже говорили. 27 июня 1627 года он вывел из Портсмута эскадру в составе 90 кораблей и с экспедиционным корпусом в 10 тысяч человек. Через месяц он высадился на острове Ре; бой принял маршал де Туара.

…Герцог Ангулемский, командующий королевскими войсками под Ла-Рошелью, с удивлением смотрел на истощенного человека в одной рубашке, который едва держался на ногах. Это был Пьер Ланье – один из трех солдат из гарнизона Туара, которому удалось добраться вплавь до «большой земли» (второй утонул, третьего убили англичане). Он снял с шеи шнурок, на котором болтался жестяной патрон от мушкета, отковырял воск, вынул изнутри маленькую, скатанную в трубочку бумажку и протянул герцогу. Это было шифрованное письмо от Туара: «Если вы хотите удержать форт, пришлите лодки не позднее 8 октября, ибо 8-го вечером мы все умрем с голоду». Ришелье послал в форт Сен-Мартен тридцать пять плоскодонок с провизией и одеждой. Англичане их окружили, но двадцать пять лодок все-таки прорвались. В начале ноября французы выбили англичан с острова; Бекингем вернулся домой. Пьер Ланье получил от короля пожизненную пенсию в сто экю.

Открыв огонь из пушек по королевским войскам, ларошельцы поставили себя в положение врагов Франции и союзников англичан. Было решено начать правильную осаду города, но для этого надлежало блокировать его и с суши, и с моря. Королевская армия насчитывала девять полков, то есть около двенадцати тысяч человек. С флотом дело обстояло хуже: испанцы обещали семьдесят кораблей, и те в самом деле подошли к бретонским берегам, но не двигались дальше под различными предлогами. Ришелье ожидал около двадцати кораблей из Нидерландов.

Еще в первую, неудачную осаду 1621 года итальянец Помпео Таргоне предложил преградить доступ в порт плавающими батареями, установленными на связанных цепью понтонах. Теперь он снова вернулся к этому плану, с жаром расхваливая его достоинства. Ришелье весьма скептически отнесся к этой идее; герцог Ангулемский, не желавший делить власть с кардиналом, тотчас поддержал итальянца.

Таргоне утверждал, что сооружение его преграды обойдется в 40 тысяч ливров. Ришелье был обеспокоен непомерными расходами на осаду: только на море приходилось тратить по двести двадцать пять тысяч ливров в месяц. А еще жалованье солдатам и офицерам, бесплатный хлеб, закупка теплой одежды и обуви в преддверии зимы… Обирать местное население солдатам было строжайше запрещено. Кардинал занял миллион ливров под свою личную ответственность на военные нужды.

Баррикаду Таргоне в щепки разнесло приливом. Но на столе у Ришелье лежал чертеж дамбы по проекту инженеров Метезо и Тирио: от мыса Корей до форта Луи вбить длинные опорные столбы, соединить их наискось бревнами такого же размера, а промежутки завалить большими камнями, скрепленными илом. В середине оставить небольшое отверстие, чтобы проходила вода во время приливов и отливов, перед ним затопить набитые камнями корабли. Это было грандиозное сооружение: ширина канала составляла полторы тысячи аршин, в своем основании дамба была шириной в шестнадцать аршин, в верхней части – в восемь.

Все расходы инженеры взяли на себя; в качестве рабочей силы использовали солдат. Строительство началось 30 ноября 1627 года. Несколько раз недостроенную дамбу разметало приливом. Ларошельцы, взобравшись на крепостную стену, осыпали строителей насмешками. Впрочем, и сами осаждавшие не были уверены в успехе. «Вот увидите, мы окажемся достаточно безумны, чтобы взять Ла-Рошель», – говорил маршал Бассомпьер. Зимой дороги раскисли, обозы застревали в пути, жалованье и провиант не доставляли вовремя. Ларошельцы отваживались на вылазки, и застигнутые врасплох солдаты несли потери. К тому же, несмотря на строжайшее соблюдение правил гигиены, за которым следили капуцины отца Жозефа, войска стали косить болезни.

И все же дамба возводилась; удалось перехватить несколько легких судов с провизией для осажденных. На насыпи разместились 11 фортов и 18 редутов, а на пушках кардинал приказал выгравировать надпись «Ultima ratio regis» – «последний довод королей».

Ришелье убеждал короля, что осаду нельзя снимать ни в коем случае. Взяв Ла-Рошель, можно будет перенести войну в Англию; в противном случае англичане объединятся с гугенотами, Лотарингией, Савойей и Священной Римской империей против Франции.

Ларошельцы не сдавались. В марте они выбрали своим мэром и главнокомандующим Жана Гитона – бывалого моряка, адмирала ларошельского флота. Собрав городскую знать в Ратуше, он показал всем длинный и острый кинжал и заявил, что пронзит им любого, кто заговорит о сдаче, и велел убить им себя самого, если он хотя бы заикнется о капитуляции. Агенты отца Жозефа устроили несколько покушений на Гитона, но ему удалось избежать их. Попытка Луи де Марильяка проникнуть в город через сточные канавы также окончилась неудачей.

В мае к Ла-Рошели подошла английская флотилия из 53 кораблей под командованием лорда Денбига. Развернувшись бортами к дамбе, англичане попытались разрушить ее из пушек, но французские батареи вели ответный огонь.

Прибытие англичан возродило надежды осажденных и наполнило тревогой сердца осаждавших. Пока Людовик лично руководил пушкарями, обучая их более точной стрельбе, Ришелье тайком подослал к Денбигу своих агентов, предложив золото в обмен на невмешательство. Неизвестно, какой аргумент оказался более убедительным, но вместе они возымели свое действие: через неделю, не дав боя и не доставив провизию ларошельцам, флотилия распустила паруса и растаяла в предрассветном тумане.

Лето 1628 года выдалось очень жарким, засушливым. Возле бочек водовозов стояли длинные очереди из королевских солдат, набиравших воду прямо в шляпы. Когда ветер дул с берега, то доносил сладковатый трупный запах из осажденного города: жители Ла-Рошели умирали от голода. Уже несколько недель они питались только водорослями и ракушками; мать и сестра герцога де Рогана, одного из вождей гугенотов, страдали так же, как все. Жан Гитон каждый день выходил на улицу, чтобы поддержать дух защитников крепости.

Людовик неоднократно посылал к городу парламентеров с предложением сдаться, однако ворота оставались заперты. В Ла-Рошели ждали англичан. 23 августа герцог Бекингем прибыл в Портсмут, где готовилась к отплытию очередная эскадра, но был убит лейтенантом Фелтоном. Вместо него отправили адмирала Линдсея.

Встав на рейде близ Ла-Рошели, он послал к французскому королю парламентеров, предложил закончить дело миром и попросил о снисхождении к защитникам Ла-Рошели. Людовик сказал, что осада Ла-Рошели – внутреннее дело Франции и англичан оно не касается. Через два дня английская эскадра скрылась за горизонтом. Ларошельцы, встречавшие ее колокольным звоном, теперь провожали ее понурыми взглядами. Выбора не оставалось: город послал депутацию к французскому королю. Кардинал поставил ультиматум: только безоговорочная капитуляция в обмен на прощение.

29 октября 1628 года, более чем через год после начала осады, Ришелье торжественно въехал в Ла-Ро-шель, восседая на коне, в сутане поверх доспехов. По краям пустынных улиц лежали ссохшиеся трупы, сквозь булыжники мостовой пробивалась трава. Через два дня в город вступил сам король. Ришелье отслужил мессу в соборе Святой Маргариты: Людовик распорядился восстановить в Ла-Рошели отправление католического культа.

Сдача Ла-Рошели не сопровождалась грабежами и насилием: это заслуга отца Жозефа и его капуцинов, проводивших «воспитательную работу» среди королевских войск. Король приказал доставить хлеб для населения города (Ришелье считал, что милосердие – не менее действенный инструмент власти, чем устрашение). Никто из защитников города не был предан суду или наказан. Только Жана Гитона и пятерых самых непримиримых членов муниципалитета выслали за пределы города, разрешив им, однако, время от времени туда приезжать. В 16 36 году Гитон станет офицером королевского флота и не раз отличится в сражениях с испанцами.

Король ликвидировал прежние органы городского самоуправления; все городские укрепления со стороны суши были разрушены, все замки и укрепления вблизи города – срыты. Ришелье занялся реконструкцией порта.

Падение Ла-Рошели стало началом конца организованных выступлений гугенотов. Большинство из них, как бывший мэр Гитон, решили, что «лучше иметь своим государем короля, который сумел взять Ла-Рошель, чем того, кто не сумел ее отстоять». Но герцог де Роган продолжал сопротивляться: 3 мая 1629 года он заключил договор с Испанией, обещавшей мятежникам военную помощь. Католическая Испания оказывает помощь протестантам! Нарушение ею мирного договора было вызвано военной операцией Франции в Северной Италии (Людовик XIII поддержал герцога де Невера, претендовавшего на Мантуанский престол, против герцога Савойского). Мятеж в Лангедоке, как в свое время в Ла-Рошели, вышел за рамки внутреннего конфликта, и король принял самые решительные меры. Он оставил Ришелье в Италии, а сам с основными силами совершил бросок на юг. В полтора месяца с мятежом было покончено: король захватил Прива, а через две недели – считавшийся неприступным Але. Теперь уже армия получила полную свободу грабить имущество мятежников. Роган запросил о мире, и для переговоров срочно вызвали Ришелье. Мирное соглашение было подписано 28 июня 1629 года, но уже не включало политических уступок. Всем офицерам-гугенотам, пожелавшим перейти на королевскую службу, была предоставлена такая возможность без принуждения сменить веру. Среди таких офицеров был и сам Роган, впоследствии не раз отличившийся на полях сражений Тридцатилетней войны. Летом 1635 года он успешно оборонял Вальтелину отбиваясь от испанцев на юге и австрийцев на северо-востоке. Испанский генерал направил к нему французского дворянина с предложением перейти на его сторону. Герцог велел повесить изменника на виду у всех – французов и испанцев.

Ущерб, понесенный гугенотами за время военных действий, возмещать никто не собирался, да никому и не пришло в голову об этом просить. Крестьянам даровали прощение, а Анри де Рогану – еще и сто тысяч экю «на восстановление имущества».

20 августа Ришелье торжественно въехал в Монтобан – последнюю цитадель протестантизма – и отрапортовал королю: «Теперь с полным убеждением можно сказать, что источники ереси и бунта иссякли.. Все склоняются перед Вашим именем». Дальнейшие события подтвердили его правоту: ни граф де Суассон, ни маркиз де Сен-Map, пытавшиеся вновь взбунтовать гугенотов, чтобы покончить с властью кардинала, успеха не добились.

Впоследствии кардинал писал в своих «Мемуарах»: «С тех пор религиозные различия никогда не мешали мне оказывать всевозможные добрые услуги гугенотам, я различал французов только по степени их верности».