Шесть доказательств существования Бога по М.А. Булгакову

В романе "Мастер и Маргарита" Воланд говорил о том, что Кант разрушил пять доказательств бытия Бога, а потом, словно в насмешку создал шестое.

Доказательства существования Бога на протяжении веков создавались не только богословами (Анзельм Кентерберийский, Фома Аквинский, Мальбранш), но и философами (Платон, Аристотель, Декарт, Лейбниц). Великий немецкий философ Иммануил Кант первый с чисто философских позиций свел все их к трем: Онтологическому, Космологическому и Телеологическому и показал их полную несостоятельность. С тех пор эти доказательства получили название классических доказательств существования (бытия) Бога.

Современные Канту богословы люто ненавидели философа, его именем называли своих нелюбимых собак и всячески издевались над ними. После его смерти богословы “отомстили” философу тем, что приписали ему создание нравственного доказательства бытия Бога. Но это расчетливая ложь.

Иммануил Кант не создавал никакого доказательства бытия Бога и всю свою жизнь оставался верен высказанному им положению о том, что доказать существования Бога никак невозможно, что все теоретические построения в пользу божества не имеют никакого научного или теоретического основания. Но в тоже время он считал, что идея Бога может быть полезной в моральном отношении, что “в моральном отношении следует признавать существование Бога”(Иммануил Кант, Критика практического разума). Кант считал Бога – полезной идеей, сущность самой религии определял как “осознание наших обязанностей, как божественных заповедей” (Иммануил Кант. Религия в пределах чистого опыта).

В семинарских учебниках (например в “Основном богословии” архимандрита Августина) до сих пор излагаются четыре классических доказательств бытия Бога и творцом морального доказательства называется именно Кант. Отсюда утверждается, что Кант раскритиковал три классических доказательств бытия Бога, но сам вынужден был в пользу существования Бога создать четвертое – Нравственное (моральное) доказательство бытия Бога - в корне неверно. Кстати, в советских атеистических кругах, как и во всем марксизме, повторяется легенда о создании Кантом четвертого доказательства бытия Бога. Эта легенда начала формироваться во время так называемых “атеистических споров” в Германии философом Фихте(1762 – 1814), в то время еще последователем Канта, и с блеском описана гениальным немецким поэтом Генрихом Гейне (1797 – 1856). Фихте сочинял эту легенду в целях самозащиты от обвинений в атеизма, а Генрих Гейне, по-моему мнению, из-за непонимания самого Канта, который не только поэтами, но и философами читается с трудом великим.

Но почему же Воланд говорит о пяти доказательства и создании шестого Кантом?

Работу писателя на своей творческой кухне нельзя описывать с полной уверенностью. Можно только угадывать и предполагать. Позволю и себе высказать свое предположение.

В православном и протестантском богословиях, при доказательстве бытия Бога, обыкновенно используется система четырех “классических” доказательств. Но католические богословы при аналогичных доказательства пользуются “пятью путями” Фомы Аквинского (1225-1274):
1.“от Движения - к Перводвигателю”
2. “от связи причин и следствий – к Первопричине”
3. “от случайности – к Необходимому Существу”
4. “от несовершенств в мире – к Абсолютному совершенству”
5. “от целесообразности в мире – к Устроителю мира”. (все эти аргументы отброшены Кантом в его критике трех, ставших классическими, доказательств бытия Бога.)

Возможно, Воланд умышленно сводит Фому Аквинского с Кантом и заставляет Канта, разрушившего своей неотразимой критикой непререкаемый авторитет Фомы Аквинского, превзойти католического святого в своем творчества еще и созданием своего доказательства. Такой художественный “ход” автора “Мастера и Маргариты” вполне логичен. Но возможно также, что Воланд со своим творцом, Михаилом Булгаковым, просто ошиблись. Михаил Булгаков писал художественное произведение, а не научный трактат или докторскую диссертацию.

На Канта я решил замахнуться в связи с постом bordsnow , где говорится, что Кант создал свое доказательство существования бога, но почему-то пришел к выводу, что ни доказать, ни опровергнуть существование бога нельзя. Странный вывод. Выходит, что Кант даже сам себе не смог доказать, что бог существует?
Сначала я коротенько изложу четыре классических доказательства существования бога, принятые в теологии; помяну критику их Кантом, а затем приведу пост bordsnow с несколькими моими комментариями. Суть моих комментариев в том, что верующие (и Кант в том числе) неправы насчет невозможности доказать, что бога нет.

4. Нравственное доказательство существования бога.
Сформулирую это доказательство коротко: существование у человека совести (нравственных принципов побуждающих совершать иррациональные поступки, жертвовать собой, и т. п.), и добрых плодов от поступков по совести - доказывает существование бога. Доказательство это приписывают Канту.

Пост bordsnow с моими комментариями (цитаты из поста выделены).

Пишет bordsnow : "Продолжая тему религии, попробуем разрешить конфликт атеистов с верующими, приобретающий особую остроту при обсуждении вопроса о существовании Бога. Интуитивная вера основана на представлении о существовании неких могущественных сил, на которые можно воздействовать во благо человека. Этот посыл характерен и для рационального, научного осознания действительности. Для людей древности не было сверхъестественных сил, боги и демоны являлись частью повседневной жизни. Гром говорил о том, что Тор потрясает Мьёльниром, Шанго приносил с собой дождь. На таком примитивном уровне бог – существо, с которым можно договориться. Древние боги были могущественны, но ограничены в силах, смертны. Абстракция понятия божества привела к качественному изменению представления о Боге. Христианский Бог, в отличие от древних богов, абсолютен. Бог – причина всего, он бесконечно благ и непознаваем. Это высшая абстракция представлений о божестве. У такого бога нет аналогов в мире феноменов. Развитие этой концепции требует философского подхода. Чем и занялся Иммануил Кант. Его наиболее известные работы, Критики, поднимают вопрос существования Бога. Рассматривая деятельность разума, Кант показал, что мы не можем ни доказать, ни опровергнуть с его помощью (включая изучение феноменов, т.е., наблюдения) существование абсолютного Бога" .
======================================== =====
Доказательства Канта не годятся даже не из-за содержания, а потому, что он не дал внятного и однозначного определения понятию "бог". Существование ЧЕГО он доказывал или критиковал?

"Этим Кант поставил точку в споре верующих и атеистов. Вы можете встретиться с Богом и говорить с ним, но вы не сможете доказать, что это Бог. Иначе вера была бы невозможна. Вера – не рациональный выбор, когда вы взвешиваете все «за» и «против», и решаете, поверить, или нет. Вера – это акт внутреннего, иррационального осознания и его утверждения, то есть, принятие решения, «Верую». Кроме того, Кант создал свое, трансцендентальное, доказательство существования Бога" .
======================================== =====
Возможно он и создал такое доказательство, а возможно и не создавал . Но это, впрочем, неважно.

"Анализируя работу разума, Кант приходит к выводу о том, что нравственный закон не имеет в нем оснований, и отсюда выводит безусловную необходимость первосущности, являющейся высшей абстракцией этого закона, то есть, абсолютным благом" .
======================================== =====
Во времена Канта наука была недостаточно развита чтобы обосновать иррациональные нравственные поступки (поступки по совести) чисто материалистически, не прибегая к идее бога. Совесть есть и у животных, они тоже могут жертвовать собой ради общего блага, помогать ближним, и т. п.

"Парадокса нет. Кант постулировал нравственный закон, как неотъемлемую часть человека. И его очевидность каждому человеческому существу. Нравственный долг, по Канту, осознает любой человек, хотя может и не исполнять его в повседневной жизни. Но главное в работах Канта – все же заключение о том, что ни опровергнуть, ни доказать существования Бога нельзя. Поэтому спор между атеистами и верующими лишен смысла и мгновенно превращается в спецолимпиаду. Атеисты не могут опровергнуть существование Бога никакими разумными рассуждениями, и могут лишь верить в его отсутствие. Поэтому атеисты приводят не опровержение веры, а обосновывают лишь собственное неверие" .
======================================== =====
Атеисты могут опровергнуть существование бога, то есть -

Третья глава романа носит название «Седьмое доказательство». Что же именно подлежит доказательству? Текст первых глав не оставляет никаких сомнений: речь идет о доказательствах бытия Бога.

Вот эта знаменитая сцена:

Но, позвольте вас спросить, - после тревожного раздумья спросил заграничный гость, - как же быть с доказательствами бытия божия, коих, как известно, существует ровно пять?

Увы! - с сожалением ответил Берлиоз, - ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может.

Браво! - вскричал иностранец, - браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

Доказательство Канта, - тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, - также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.

Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! - совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.

Предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.

Именно, именно, - закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, - ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: "Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут".

Удивительно, что НИ ОДИН булгаковед не заинтересовался вопросом о том, за что же собственно Канту грозили Соловки. Даже в «булгаковской энциклопедии», где Канту посвящено 7 колонок, его доказательство снова лишь упоминается, но не излагается.

Хуже того, атеистические школьные учебники нагло и беззастенчиво просто морочат детям головы. Они не стесняясь врут, будто «Достоевский понимал Бога не как чудотворца, а как проявление высшей нравственности, категорического императива, как называл это Кант» . Ну, зачем Достоевского в «бесы» записывать? Ведь подобное «богословие» Достоевский влагал именно в уста «бесов»: «В бога учитель наш веровал. «Не понимаю, почему меня все здесь выставляют безбожником? - говаривал он иногда, - я в Бога верую, mais distinguons, я верую, как в существо, cебя лишь во мне сознающее», - говорил Степан Верховенский о своем учителе (Бесы. 1,9).

И Кант не сводил Бога к «проявлению высшей нравственности». Бог Кантом полагается настолько выше мира людей, что для Канта из этой запредельности Бога следует ненужность обрядов и молитв: ведь человеческие действия могут влиять только на то, что находился в этом мире, а не за его пределами… Для Канта Бог не «нравственный закон», а Законодатель этого закона. По отношению же к материальному миру Бог Канта – Творец: «высшая причина природы, поскольку ее необходимо предположить для идеи высшего блага, есть сущность, которая благодаря рассудку и воле есть причина (следовательно, и творец) природы, то есть Бог» .

Для Канта не Бог есть «проявление нравственности», а ровно наоборот: в существовании нравственности он видел проявление Бога. Бог – выше нравственного опыта человека. Человеческий нравственный опыт есть лишь окошко, просвет в мире обыденной несвободы, позволяющий увидеть Нечто гораздо более высокое. Само существование нравственности есть лишь указатель на существование человеческой свободы, а вот уже факт нашей свободы есть указание на то, что мир не сводится к хаотической игре атомов.

Подробнее ход кантовской мысли будет изложен в Приложении. Основное в кантовской конструкции – обнажение логически необходимой связи между человеческой свободой и существованием Бога. Если нет над-космического Бога, то непонятно, как человек может быть свободен в космосе, насквозь и накрепко прошитом причинно-следственными нитями.

Воланд не одобрил этого доказательства. Ему вообще не по нраву человеческая свобода. Вся история появления Воланда в Москве – это обнажение коренной несвободы людей. Да и как быть этой свободе у тех людей, которые сами перерезали пуповину, соединяющую их с миром Высшей Свободы?

Атеисты Воланду тоже не по нраву: «он испуганно обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту» (гл. 1). Воланду недостаточно атеизма. Он хочет видеть вокруг «инженеров с копытом» . Ему нужно превращение атеистов в колдунов и сатанистов. Это путь Маргариты, которая в конце восклицает «Великий Воланд!» (гл. 30). Поэтому Воланд себя самого предъявляет как «седьмое доказательство».

Но и Булгаков использует Воланда как доказательство. Когда Булгаков только приступил к работе над романом, то первая же его глава носила название «Шестое доказательство» (о кантовском доказательстве тогда еще Булгаков не упоминал).

Более того, именно в Воланде он видит главное действующее лицо всего романа. В обращении к “Правительству СССР” 28 марта 1930 года он называет свой труд “роман о дьяволе”. Дьявол выписан столь живо и реалистично, что Д. С. Лихачев как-то заметил, что после “Мастера и Маргариты” по крайней мере в бытии дьявола сомневаться нельзя.

Булгаков построил книгу так, что советский читатель в «пилатовых главах» узнавал азы атеистической пропаганды. Но автором этой узнаемой картины оказывался… сатана. Это и есть «доведение до абсурда», reductio ad absurdum. Булгаков со всей возможной художественной очевидностью показал реальность сатаны. И оказалось, что взгляд сатаны на Христа вполне совпадает со взглядом на него атеистической государственной пропаганды. Так как же тогда назвать эту пропаганду? Научной или...? Оказывается, в интересах сатаны видеть во Христе идеалиста-неудачника. А, значит, чисто-«научного» атеизма нет. Атеизм – это просто хорошо замаскированный (или забывший о своем истоке) сатанизм.

Два вывода из «Мастера и Маргариты» напрашиваются довольно очевидно. Первый – что за атеистической пропагандой реет тень люциферова крыла. Второй позволю себе выразить словами рок-певца Виктора Цоя: «Если есть тьма – должен быть свет!».

Этот ход мысли можно проиллюстрировать двумя примерами.

В конце 20-х годов по России распространился следующий анекдот:

В школе у первоклашек учительница проводит урок по атеистическому воспитанию. Она пояснила детям, что бога нет, что его попы и буржуи придумали, чтобы им было легче рабочий класс эксплуатировать. В конце урока следует закрепление пройденного материала. Учительница просит малышей: «Ну что, дети, все поняли, что Бога нет?». Ребятишки подтверждают: «Поняли!» – «А теперь, дети, сложите ваши пальчики вот так (учительница показывает фигу) и поднимите ваши руки к верху!». Все дети это делают, и только один мальчик остается сидеть как прежде. – «Ванечка, а ты почему руку не поднял?» – «Так Марьванна, если там никого нет, то кому мы все это показываем?!».

На философском языке сюжет «Мастера и Маргариты» изложил Н. А. Бердяев. По его мысли именно из неизмеримого могущества зла в мире следует бытие Бога. Ведь если зла так много, и тем не менее встречаются редкие островки света – значит, есть что-то, не позволяющее тайфуну зла переломить тростники добра. Есть какая-то более могущественная сила, которая не позволяет океанскому прибою размыть прибрежные пески. У сил добра, столь редких в мире сем, есть тайны стратегический резерв – в мире Ином. Небесконечность могущества зла есть доказательство бытия Бога…

Конечно, чтобы понять любое доказательство, надо иметь культуру мысли. Самое строгое, красивое и логически выверенное математическое доказательство будет непонятно для человека, не владеющего языком математики. Аргументы, убедительные для профессионального историка или филолога, оставят равнодушными тех, чей круг чтения ограничен томами Фоменко и Мулдашева. Булгаков писал для своих – для «белых». Шариковы могли воспринимать лишь поверхностную мишуру, карнавальную смехотворность его романа. Те, кто попримитивнее, возмущались этой сатирой; те, в чьей крови все же были гены «водолаза» - радовались ей.

А вот духовные родственники Булгакова – белая церковная интеллигенция - смогла прочитать его роман как произведение христианское. Об этом говорит то, что в ведущем культурно-богословском издании русского зарубежья – парижском журнале «Вестник Русского студенческого христианского движения» - за 25 лет после публикации булгаковского романа появилось пять статей о «Мастере и Маргарите». Все они были положительные.

На сегодняшний день уже мало кто сомневается в существовании Высших сил, оказывающих очень сильное влияние на всю жизнь человеческую. А для тех, кто всё же пребывает в сомненьях – существуют 5 доказательств бытия Бога, детально осветить которые я хочу в материале ниже.

Споры касательно существования Высшего Разума проводятся в течение уже не одной сотни и даже тысячи лет. Верующие, конечно, всегда ревностно защищают свои позиции, а скептики всячески пытаются их опровергнуть.

В любом случае это достаточно интересная тема, на которой обязательно стоит остановиться отдельно. Поэтому дальше в этом материале я предлагаю вам разобраться с 5 доказательствами существования бога, которые были представлены миру Фомой Аквинским.

Кроме того, следует отметить, что каждое из пяти доказательств имеет также своё опровержение, которое мы тоже будем рассматривать для составления полной картины и чёткого представления себе как позитивных, так и негативных аспектов данной позиции.

Про аргументы святого Фомы

Святой Фома Аквинский был широко известным в католичестве богословом, работы которого удостоились звания официального вероучения западного течения, во главе которого стоит Папа Римский.

Знаменитые пять доказательств бытия божьего были предложены Фомой Аквинским в его популярной работе под названием «Сумма теологии».

В ней Фома говорил в частности о том, что доказать бытие Создателя реально с применением двух способов – используя причину и её последствие. Если объяснить это немного по-другому – имеются ввиду аргументы, исходящие от причины к последствиям и от последствий к первопричине. Для 5 доказательств бытия, выраженных автором актуален 2-й метод.

Общий смысл доказательств следующий: если учесть, что существуют очевидные последствия причины, то из этого выходит, что сама причина тоже несомненно существует. Фома Аквинский говорил о том, что бытие Создателя не является очевидным для людей. А исходя из этого, подтвердить его существование реально лишь в том случае, если вы будете рассматривать Всевышнего в качестве первопричины всех следствий, которые известны нам. Именно на таком утверждении и основан подход святого Фомы.

Безусловно, краткий обзор 5-ти доказательств бытия Божьего не смогут в полноценной степени раскрыть всю глубину мышления знаменитого богослова, но вы всё же сможет составить для себя впечатление в целом затронутого вопроса.

Поэтому сейчас начнём рассматривать доказательства бытия Бога, предложенные человечеству Фомой, а затем обратимся к их критике.

1 доказательство «Движение»

На сегодняшний день указанное доказательство в большинстве своём носит название кинетического. Его основу составляет утверждение, которое гласит, что абсолютно всё на нашей планете пребывает в состоянии постоянного движения. Однако, невозможно, чтобы что-то двигалось само по себе.

К примеру, телега двигается силой лошади, машина едет благодаря наличию в ней мотора, а яхта приводится в движение за счёт воздушных потоков. В процессе непрерывного движения пребывают молекулы с атомами и всем тем, что только есть в нашем мире. Всё оно обретает импульс к началу движения извне, от какой-то другой силы. А то со своей стороны – от чего-то иного и всё в таком же духе.

В результате мы получаем нескончаемую цепочку причин и последствий. Однако, ничего бесконечного, по утверждению Фомы Аквинского, также существовать не способно, ведь в такой ситуации отсутствовал бы изначальный двигатель. А когда отсутствует первый, то соответственно, отсутствует и второй и по итогу процесс движения попросту прекратился бы.

А, исходя из такой логики, существует первоисточник, представляющий собой причину движения всего сущего, но на которого не воздействуют никакие третьи силы. Таким перводвигателем, как вы уже наверняка догадались, и выступает сам Всевышний.

2 доказательство «Производящая причина»

Основу этого аргумента составляет утверждение, гласящее, что всё, происходящее в мире, все явления представляют собой не что иное, как последствие каких-то причин.

Например, чтобы выросло дерево, сначала нужно посадить в землю семена, все живые существа рождаются из материнской утробы, получить стекло можно, если использовать песок и тому подобное.

При этом совершенно невозможно, чтобы что-либо в мире представляло собой причину себя, ведь при указанном раскладе следовало бы признать тот факт, что вещь существовала ещё до того как появилась.

Можно объяснить это более понятно – совершенно невозможно, чтобы яйцо снесло себя само или чтобы дом выстроил себя сам. По итогу мы вновь получаем нескончаемую причинно-следственную связь, которая отталкивается от изначального первоисточника. А факт его существования не в силах представлять собой последствие предварительной причины, а вот он сам и есть причина всего. А если бы он не существовал, то процесс не заканчивающихся причин и последствий просто не начался бы. Этим главным источником и выступает наш Создатель.

3 доказательство «Необходимость и случайность»

Аналогично всем прочим пяти подтверждениям бытия Божьего, разработанным Фомой Аквинским, основу данного доказательства тоже составляет закон причин и последствий. Но в этом случае он будет отличаться своеобразностью.

Богослов говорил про то, что во Вселенной существует много случайных вещей, которые могут, как быть, так могут и не быть. Или они были реальностью ранее, а до этого их не было. При этом не представляется возможным вообразить себе самостоятельное возникновение имеющихся ввиду вещей. А, исходя из этого, обязательно имеется причина, согласно которой все они возникли.

В окончательном результате мы сталкиваемся с постулированием существования такой Высшей сущности, которая была бы нужной и сама по себе и не имела бы внешних факторов для того, чтобы представлять собой необходимость для окружающих. Данная сущность, по словам Фомы Аквинского, и выступает «Богом».

4 доказательство «Степень совершенства»

Основу пяти подтверждений Божьего существования Фома Аквинский представляет формальная логика Аристотеля. Согласно последней, абсолютно во всём, что имеется в нашем мире, можно проследить совершенство в той либо иной мере. Сейчас мы говорим о доброте, привлекательности, благородстве и форме существования. Но при этом, чтобы познать степень совершенства, нам необходимо провести сравнение с чем-то иным.

Если объяснить это по-другому – всё в мире является относительным. Затем Фома приходит к выводу, что на общем фоне всех относительностей непременно должен существовать какой-то феномен, имеющий абсолютное совершенство.

Например, когда мы сравниваем какие-то вещи по красоте, то отталкиваемся или от тех, что менее привлекательны или, напротив, от тех, что более эстетичны. Однако, остаётся обязательным существование некого абсолютного критерия, лучше которого уже ничего не может быть.

Данный абсолютный во всех планах феномен и есть не что иное, как Создатель.

5 доказательство «Управление миром»

По аналогии со всеми предыдущими доказательствами существования Бога, данное также исходит от причинно-следственной теории. В этой ситуации теория больше затрагивает осознанность и целесообразность, присущие всему миру и живым существам, живущим в нём. Последние всегда желают достичь что-то лучшее, а значит, сознательно либо бессознательно находятся в состоянии преследовании различных целей.

При этом мы сейчас говорим обо всём, что только способно прийти в голову человека – продолжении рода, комфортном существовании и тому подобное. Исходя из чего, знаменитым мыслителем был подведён итог, что непременно существует какая-то Высшая сущность, которая контролирует наш мир и сотворяет для всего свои цели. Естественно, что такая сущность – это не что иное, как сам Создатель.

Критика пяти доказательств бытия Божьего

Любые теории и убеждения всегда подвергаются критике со стороны. Не исключением стали и доказательства Фомы. Дальше мы рассмотрим, как же данная теория была раскритикована противниками богослова.

Критика 1-го, 2-го и 5-го доказательств

Изначальные два доказательства обладают весьма большой схожестью друг с другом, их реально рассматривать совместно. В действительности данные подтверждения были придуманы ещё Аристотелем. Они очень просты и говорят о бесконечной веренице причинно-следственных связей, а также о некоей первопричине всего сущего в этом мире.

На данное доказательство существует очень популярное возражение, которое придумал философ из Индии, современник Аристотеля – Нагарджуна. Нагарджуна утверждал, что Всевышний должен или представлять собой такое же явление, как и все прочие явления в нашем мире, или же не являться им.

В случае, если он выступает таким же явлением, как и все прочие, значит, он должен обладать своим началом и иметь своего Создателя. А если же он не является таким же явлением, значит, он не существует в принципе и соответственно, не мог создать наш мир аналогично тому, что земля не может быть вспахана сыном бездетной женщины.

Или же тогда Богу следовало создать себя самостоятельно. Но это не представляется возможным, равно, как и не представляется возможным, чтобы меч разрубил своё лезвие или, чтобы танцор исполнил танец, стоя у себя на плечах.

Также к аргументу про то, что если мир обладает началом, то что-то начало его и этим чем-то является Создатель, существует ещё одна претензия. Последняя заключается в том, что нет ни одного доказательства, согласно которому Вселенная была создана Богом а не возродилась сама по себе. Исходя из этого, тот факт, что совершенное и всемогущее существо, которое способно сотворить нашу Вселенную, возникло само по себе, выглядит менее логичным, чем теория случайного самозарождения мира.

А прибавив в данную цепочку Создателя, мы просто отходим дальше от изначальной причины и не пытаемся найти объяснение, как в принципе что угодно могло возникнуть само по себе. Вместе с этим, совершая указанный шаг, мы усложняем всю теорию. В окончательном результате даже в случае, когда мы приходим к согласию, что мир должен обладать своим началом, то всё равно остаётся неясным, по какой причине эта роль должна отводиться всемогущему и всеведущему Богу, а не, например, Большому взрыву либо чему-то в этом роде.

Ранее, рассматривая онтологические доказательства, мы уже упоминали немецкого философа Эммануила Канта, который отнёс все подобные аргументы к физикотеологическим. Он говорил про то, что их трудность заключена в том, что они стараются, беря за основу один только опыт, покидать пределы данного опыта и устанавливать существование существа, которого в опыте не может быть по умолчанию.

Можно говорить лишь об одном оправдании данных двух доказательств, ключ к разгадке тайны следует искать в пятом доказательстве: наша Вселенная устроена чересчур разумно, дабы являться фактом простой случайности. Но приверженцы указанного доказательства зачастую начинают путать причины и последствия. Ведь это не мир является очень разумно устроенным, а ум человека сумел грамотно подстроиться к миру.

Объясняется это тем, что он появился в рамках данного мира с его законами и он не знает иных миров. И эта реальность, известная ему, может быть постигнута с помощью разума, ведь разум человека предназначен для того, чтобы постичь мир.

При таком подходе отсутствует целесообразность высших замыслов Создателя. Просто всё то, что не соответствует нашему миру, не способно в нём существовать и оно не существует.

Критика третьего доказательства

Третье доказательство тоже весьма схоже с первыми двумя и его тоже изобрёл Аристотель. Но, кроме критики, которая применяется относительно изначальных двух доказательств, на него ещё реально предложить некоторые дополнительные возражения.

Прежде всего, данное доказательство выступает всё тем же стремлением свести мир к изначальной причине. Но здесь остаётся неясным, вследствие чего данная причина обязательна, а не такая же случайная, как и все прочие. По какой причине все вещи, существующие вследствие случайности, не могли возникнуть самостоятельно?

Следует отдельно добавить, что если мы говорим о существовании Бога, значит, он несвободен в том, чтобы не существовать. Помимо этого, фактом своего существования он неизбежно провоцирует факт появления прочих вещей. А это не просто забирает у Создателя его свободу, но и ставит крест на всяком случайном существовании вещей.

И если вещи могут, как быть, так и не быть, то в том случае, если они уже существуют, получается, что это обуславливает необходимость, ведь их порождает необходимость. А исходя из этого, всё существующее на планете при подобном подходе необходимо существующее, а не просто возникшее в случайном порядке.

Эмманиул Кант давал описанному аргументу название космологического и говорил про то, что он наиболее обманчивый изо всех. Если сравнивать его с онтологическим аргументом, который пытается выводить факт существования Всевышнего к одному только понятию логического или физикотеологическиму доказательству, которое стремится сделать то же самое, беря за основу один лишь опыт, космологический аргумент является собой сочетание 1-го и 2-го доказательств. Но оно применяет опыт с целью немедленного возвращения к области ясного рассудка.

Кант был уверен в том, что космологический аргумент в действительности является не чем иным, как замаскированным онтологическим. Он говорил про то, что необходимо существование совершенной сущности. Но никто не может точно сказать, какие конкретные свойства она должна иметь.

А в окончательном результате согласно этому доказательству выходит, что в качестве такой сущности должно браться какое-то всемогущее существо, факт бытия которого подтверждён с помощью онтологического доказательства. А исходя из этого, сюда же можно направить и всю критику, касающуюся онтологического доказательства.

Критика четвёртого доказательства

Актуальным остаётся только четвёртое доказательство, предложенное Фомой Аквинским. Оно говорит о некоторой совершенной мере, с которой сравниваются все прочие предметы.

Но нигде не объясняется, по какой причине в качестве такой меры должны считать именно Бога? По каким причинам именно одно существо, а не сразу несколько должно иметь наивысшие степени всевозможных качеств? Ответа на этот вопрос не способен дать никто (точно также, как и на прочие доказательства бытия Всевышнего), а поэтому нам остаётся лишь теряться в догадках, как всё обстоит на самом деле, ведь мы всё равно никогда не узнаем правды.

« — Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? — спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.

— Нет, вы не ослышались, — учтиво ответил Берлиоз, — именно это я и говорил.

— Ах, как интересно! — воскликнул иностранец...

— Изумительно! — воскликнул непрошеный собеседник и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал: — Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога? — Он сделал испуганные глаза и прибавил: — Клянусь, я никому не скажу.

— Да, мы не верим в бога, — чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз. — Но об этом можно говорить совершенно свободно.

Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства:

— Вы — атеисты?

— Да, мы — атеисты, — улыбаясь, ответил Берлиоз...

— Ох, какая прелесть! — вскричал удивительный иностранец и завертел головой, глядя то на одного, то на другого литератора.

— В нашей стране атеизм никого не удивляет, — дипломатически вежливо сказал Берлиоз, — большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге...

— Позвольте вас поблагодарить от всей души!

— За что это вы его благодарите? — заморгав, осведомился Бездомный.

— За очень важное сведение, которое мне... чрезвычайно интересно...

— Но, позвольте вас спросить, — после тревожного раздумья заговорил заграничный гость, — как же быть с доказательствами бытия божия, коих, как известно, существует ровно пять?

— Увы! — с сожалением ответил Берлиоз, — ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь, согласитесь, что в области разума никакого доказа-тельства существования бога быть не может.

— Браво! — вскричал иностранец, — браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказа-тельств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

— Доказательство Канта, — тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, — также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.

— Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.

— Иван! — сконфузившись, шепнул Берлиоз.

Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.

— Именно, именно, — закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, — ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: "Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладно придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут"».

М. Булгаков. Мастер и Маргарита (М., 1984)

Отметим, прежде всего, тот дикий восторг, который испытывает Сатана, смакуя невероятное везение, что, если верить словам Берлиоза, «большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о Боге». Действительно, Дьяволу есть от чего прийти в радостное волнение — это же мечта его вечной жизни: чтобы люди (любимое творение Бога) поверили в то, что Бога нет. И уж совсем прекрасно, если они это не примут просто на веру, а найдут тому еще и доказательство, доступное их разумению. И на тебе! Не просто какой-то один оригинальничающий человек и даже не какая-нибудь секта, а население огромной страны сознательно и давно придерживается таких взглядов. Что давно, Воланда не особенно привлекло, потому что он понимает, что давно в масштабах жизни Берлиоза вовсе не так уж много в масштабах вечности. Если бы действительно давно, то Сатана бы об этом уже знал. Ну да ладно, не это главное. Важно, что не верят в Бога, и приятно, что сознательно это делают. Есть чему ликовать! Понятно так же и проснувшееся вдруг в Воланде недовольство Кантом, который в свое время тоже было привел его в такой же восторг своей критикой всех прежних рациональных доказательств бытия Бога, но потом глубоко расстроил своим шестым доказательством «бытия Божия», как старомодно выражается Воланд. Могущественная сила кантовского доказательства Сатане известна, и не случайно он в начале своей беседы с советскими писателями хитро промолчал про него, нажимая на то, что доказательств бытия Бога всего, как известно, только пять. Видимо, если бы разговор пошел иначе, он бы стал доказывать, что у Канта, собственно, и нет никакого доказательства и это всего лишь философская болтовня, пустые рассуждения и представления или что-то в этом роде. Но в данной ситуации он предполагает, что в стране «сознательных и давних» атеистов, возможно, уже придумали и критику кантовскому доказательству. И получает ответ, который является не просто бальзамом для сатанинской души, а сказочной живой водой. Признать наличие какого-либо феномена, значит надо что-то с ним делать. Против кантовского доказательства Бога у самого Воланда серьезных контраргументов нет по той простой причине, что Дьявол сам тем и спекулирует, что люди — существа не только мыслящие, но и чувствующие. Ради чувства превосходства над другими (власть, деньги, слава) они готовы продать душу Дьяволу. Соблазняет людей главный черт, как раз играя на их низменных чувствах. Подавляющее большинство аргументов Сатаны психологические. А Кант свое доказательство «бытия Божия» и строит на психологии, точнее, на наличии у людей такого психологического качества, как моральный закон (нравственный категорический императив). Мало этого, Кант пытается это моральное чувство еще и рационально объяснить, сделать понятийным, доступным разумению и руководству. Это означает — лишить черта самого главного оружия в его борьбе за человеческие души. Кант вводит в моральное доказательство, основанное на чувстве, еще и элемент рациональности (сознательности). Ох и не взлюбил Канта Воланд после этого, ох не взлюбил! Больше всего в случае с этим «стариком» Воланда раздражает собственная беспомощность и бессилие. Могущество мессира, как утверждает один из героев Фагот, чрезвычайно велико, оно сильнее, чем могущество самого всевластного повелителя на земле. А тут один-единственный физически хилый от рождения человечек посмел не только бросить вызов, но еще и победить. Нет, на колени Сатану не поставишь, это было бы уж слишком. Но о том, что он не смог продемонстрировать во время утреннего чая на веранде старику Канту свое могущество, Воланд неосторожно проболтался. Как легко это ему удается, он показал на другом примере — в случае с Берлиозом. Сила черта, можно догадаться, спасовала перед силой морального доказательства бытия Бога. Светлый дух победил черный.

Материалистический атеизм главы МАССОЛИТа, по мнению М.А. Булгакова, бессилен перед духовным мраком.

Но когда Воланд услышал, что попал в страну, где в каждом окне сидит, может быть, по атеисту, он не стал упускать возможности насладиться тем, как люди ругают и смеются над «стариком Иммануилом», имя которого переводится как «С нами Бог». Он обнаружил невиданно откуда свалившееся на его счастье в виде союзника — общества атеистов. По тому, что Воланд называет Канта по имени, можно предположить, что спорили они за завтраком долго и, главное, неудачно для Сатаны. «Беспокойный старик» с дурацким, по мнению Дьявола, именем, приводит его в тихое бешенство через столетия и, пожалуй, даже постоянно.

Раздражение не остыло и не остывает даже через века. Силу кантовского доказательства Сатана понимает хорошо. Поэтому то, что население целый страны не признает морального доказательства бытия Бога, не просто успокаивает Дьявола, а приводит в чертовский восторг и волнение! Шиллер и Штраус, Маркс и их адепты — это лишь отдельные умники, а вот население целой страны — это да! У Сатаны возникает, видимо, даже шальная мысль: «Началось!? Как же так без меня... Кто же, если не я?!» У него от радостной эйфории кружится голова, даже начинает слегка подташнивать, он испытывает состояние, близкое к тому, какое возникло у Ивана Савельевича Варенухи, когда тот получил в туалете парка рядом с театром Варьете от кота Бегемота второй удар по уху одновременно с раскатами грома. На векторе тварного времени это произойдет позже (может, это и есть тайная месть Сатаны за испытываемые сейчас минуты не управляемой радости и волнения). Однако в масштабах вечного бытия время темпорально: там нет деления на прошлое, настоящее и будущее, как об этом прекрасно рассказал в своих утешениях философией средневековый «ЗК» и поэт Аниций Манлий Северин Боэций. Иногда рукописи не горят, к сожалению Воланда, даже от адского огня преисподней. От несколько неожиданной информации Берлиоза в мозгу Повелителя Зла возникли смутные подозрения, что появился кто-то более могущественный, чем он, что кто-то может претендовать на его престол Властелина тьмы. Две мысли параллельно возникли в голове Сатаны, соприкасаясь, толкаясь и стараясь опередить друг друга. Первая — что в его собственном окружении появился оборотень, который пытается сыграть с ним такую же гадкую шугку, которую он в свое время проделал с Творцом. Нет, свою камарилью черт знал (не в пример Богу, который не ведал, что творил) очень хорошо. Поэтому мысль о мятежных чертях быстро истощилась, на глазах захирела, в одночасье зачахла, замедлила бег, стала отставать и скоро растворилась во мраке вдали где-то глубоко позади. Другая мысль прыгнула вниз, и вонзилась прямо в сердце. И екнуло оно, екнуло от подозрения, что Бог Отец не остановился на человеке, на этом антиподе ангелов («падшем ангеле»), ставшим яблоком раздора. «Неужели Бог, уже сотворивший на свою голову всяких там ангелов, архангелов, прочих чинов и людей, — мелькнула шальная чертовская мысль, — создал еще что-то более "падшее", чем сам Воланд и люди. Сатана от этой блудливой его самого поразившей догадки хлопнул растерянно руками по бедрам, рассмеялся как-то горько, от чего скошенный вниз рот стал еще более кривым, и мысленно (устало, вяло и горько) воскликнул: "Вот неймется Ему..."»

Понятен нам, очень понятен интерес Воланда к роману мастера о Га-Ноцри и Понтии Пилате. Сатана у Бога не может спросить о Его новых творческих замыслах, ибо Тот не допускает его до очей своих ясных (даже с ипостасью Бога Сына приходится общаться через посредничество этого глупца Левия Матвея, мечтающего о сплошном Царстве света, где нет теней), а пути Господа неисповедимы. Но люди, среди которых встречаются иногда очень талантливые, даже некоторые талантливее, чем сам черт, могут понять хитрый замысел Бога Отца. Не случайно же Воланд устраивает ежегодный бал-смотр таких людей, не без причины же нужны ему души людей. Все просто: люди и есть те достойные союзники, с помощью которых Сатана может бросить вызов Богу. Дьявол полон радости, удивления и недоумения, надежд и сомнения, интереса, тревожного раздумья и испуга. Все вдруг так перемешалось. Голова идет кругом: и восторг, и возбуждение, и подозрения, и опасения. В своих догадках и предположениях можно пойти очень далеко, допуская у Воланда даже такую для него невозможную мысль о своей неправоте, когда он еще в то допрофанное время приревновал своего Господа к новосоздан-ному Им человеку, не подозревая, что присутствовал и помогал при творении Существа, которое в своих благостях и зле превзойдет и своего Творца, и своего искусителя — Сатану, что этот жалкий корм для могильных червей будет за короткий век человеческой жизни успевать сочинять такое, воспринять которое не успевают ни душа Бога, ни ум черта.

В чем же вина беспокойного старика Иммануила Канта, которого Иван Бездомный (советский поэт) и Воланд (повелитель теней) одинаково охотно отправили бы в тюрьму в Соловках? И замаячили бы перед кенигсбергским мыслителем выложенные из крупных красноватых камней и обросшие местами зеленым мхом стены монастырского кремля с вделанными в них часовенками, а во дворе — шпиль церкви Андрея Первозванного и по соседству большие и малые луковицы на крыше бывшей монастырской столовой, приспособленной чекистами под административный корпус. Воланд, будь его воля, спрятал бы этого философа в местах еще более отдаленных от потенциальных пастбищ «Макаровых телят»...

Отметим, что Кант не сразу стал «беспокойным стариком». Весь «докритический период» его научной деятельности — это роскошно, скажем, даже респектабельно оформленное приглашение Сатане на утренний чай на веранде. Иммануил почти до пятидесяти лет был спокойным естественником. Даже открытия сделал о происхождении Солнечной системы, о морских и океанских приливах и отливах. Беспокойным он стал, когда вдруг неизвестно откуда прилетела мысль, что «две вещи приводят нас в восторг тем больше, чем страстнее мы о них думаем: звездное небо над головой и моральный закон внутри нас». Со звездным небом он как-то уже более или менее разобрался, а вот моральный закон застрял занозой и в сердце, и в мозгу. Боль еще сильнее от того, что союз сердца и разума алогичен, как и доказательство бытия Бога. Проще построить доказательства «бытия Божия» по логике, по уму, в области разума, что и делали предшественники Канта. Особенно хорошо получилось у Фомы Ак-винского с онтологическим вариантом, не зря его учение было возрождено Ватиканом, и неотомизм сегодня — официальная идеология католицизма. Воланд и сегодня часто ведет небезуспешные споры с понтификами и кардиналами в соборе Святого Петра. В логике ему нет равных, даже кот Бегемот, который в построении силлогизмов мог бы переплюнуть не только М. Капеллу, но и самого Аристотеля, это понимает и пасует, когда пытается, жеманно пренебрегая правилами первой фигуры силлогизма и прикрываясь сложной энтимемой, спасти в присутствии дамы (королевы сатанинского бала полнолуния) кошачью мину при неудавшейся партии в шахматы. Но Кант понял и доказал, что прежние пять доказательств (онтологическое, космологическое, телеологическое, по степени совершенства, психологическое) не состоятельны, ибо оперируют по отдельности то лишь к уму, оставляя в стороне сердце человека, то лишь к сердцу, не учитывая его разум. А без любви нет Бога, как и без ума. Интеллект необходимо подкрепить сердцем. И Кант взялся за поиск Бога сердцем, и не просто сердцем, а сердцем разумным и моральным. Умный мозг — это понятно. А вот что такое умное сердце — это не совсем понятно. Но, как потом выяснилось, для ответа на данный вопрос необходимо «доказательство бытия Бога в пределах чистого разума». Круг сомкнулся. Чтобы доказать бытие Бога сердцем, нужно отказаться от крайнего рационализма, однако в свою очередь, чтобы доказать бытие Бога сердцем, нужен Бог в пределах чистого разума. Над Кантом смеяться будут вовсе не потому, что он придумал свое доказательство (чего тут смеяться! Разве что Сатана да Иван Бездомный будут это делать — один со зла, разумного, другой по доброй русской глупости), и совсем точно не над самим доказательством, великолепие которо-го дооказало время. Смеяться будут над наивностью и Канта, и Сатаны. Люди, эти смертные ничтожества, «твари земные», отпавшие и от Бога, и от Сатаны, все-таки претендуют на то, чтобы самим управлять своей судьбой. Пусть вышла промашка с вечерним заседанием МАССОЛИТа, и поездки в Кисловодск на лечение тоже не всегда удаются. Но то, что один, два или сто паровозов не сдвинутся с места, не доказывает, что принцип паровой машины не верен. Тысяча первая машина заработает. А один летающий самолет доказывает возможность создания летательных аппаратов тяжелее воздуха не меньше, чем тысяча таких аппаратов. Одна-единственная смерть содержит боль всех смертей, как в одной капле есть все свойства воды. Люди не поверят ни Канту, ни Сатане, ибо каждый из них сам и мудрец, и черт в одном лице. Каждый верит себе больше, когда способен верить. У каждого есть свое, и седьмое, и сотое, и тысяче первое доказательство бытия Человека в себе. «Мое "мое" всех мудрее и всех хитрее», — думает каждый из нас. Кант критического периода это уже понимал, когда писал Его Превосходительству барону фон Цедлицу, что «разум усматривает только то, что сам производит по собственному плану» . Каждый человек думает, что его вывод носит синтетический характер, а на самом деле он по происхождению лишь аналитический. Но мое «мое» мне ближе всех — это точно. Идет ли проливной дождь или палит нещадно солнце, правит ли Петр или пьяный президент, умирают люди вокруг или рождаются — и «Все» Дешана и «Ничто» А.Н. Чанышева не касаются моего «мое», оно со мной всегда, и оно всегда одиноко, таким рождается, живет и умирает. Ни Бог, ни Сатана, ни люди не могут войти и что-то изменить в моем «мое». Даже я сам перед ним бессилен. И напрасно Михаил Афанасьевич Булгаков считает, что каждый атеист есть сатанист . К слову сказать, по его мнению, так считает и Сатана. Но оба они ошибаются: и мессир, и писатель.

Однако вернемся к Воланду и Канту. Когда Кант, потрясенный моральным законом внутри нас, стал искать источники этой всемогущей силы, которая может легко уничтожить даже инстинкт самосохранения и заставить перетерпеть адские физические и душевные муки, он пришел к созданию той системы философии, которая сделала его «беспокойным стариком Иммануилом». В работах «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения» он выяснил, что механизма моральной силы и морального закона ни в чувствах, ни в рассудке, ни в разуме, ни в окружающей природной и социальной среде нет. Получился странный вывод: механизма порождения морали ни в человеке (ни в его чувствах, ни в рассудке, ни в разуме), ни в обществе (на чем настаивает марксизм) нет, а моральный закон, который сильнее всего телесного и душевного, в нас есть. Еще Сократ растолковывал Мелету и афинянам, что, не признавая флейту, нельзя признавать музыку от флейты. Грибов нет, а грибной суп есть — так не бывает. У Канта остался один выбор: искать источник человеческой морали за пределами и человека, и общества, и природы, т.е. в сверхприродном, супранатуральном, за чертой конечного мира, тварной природы, где-то в сверхъестественном, трансцендентном мире, т.е. в Боге. Наличие в нас морального закона доказывает наличие Бога, ибо кроме Него нигде в конечном мире источника нравственных законов Кант не нашел. Логично тогда допустить перст Божий. Инверсию этого суждения находим у Достоевского, который устами своего литературного героя Ивана Карамазова говорит: «Если нет Бога, все дозволено». И над Достоевским будут смеяться: будто мало и с Богом дозволенного и недозволенного! Одни Крестовые походы чего стоят, а «молот ведьм»! Человек — зверь, который дозволяет себе все, что вздумает и захочет его «мое», — хоть с Богом, хоть без Него. В истории любой Церкви есть примеры проявления человеческого зла, лжи, уродства и безумия. Если Бог придумал религию, то Сатана — Церковь. Точно так же не марксизм плох, а марксисты, создавшие марксистскую церковь. Не дух, а люди творят реальную картину своей жизни. Бог, Сатана, судьба, дао и проч. могут лишь определить пределы, границы этой жизни, а какими будут мгновенья этой жизни, зависит от нас, от самих людей.

Перед Кантом стояли две проблемы. Во-первых, Бог — дело церковное. И надо церковного Бога заменить философским. Отсюда и появится знаменитая работа «Религия в пределах чистого разума». Не триединый Бог — источник нравственного закона в людях, а совсем другой. Просто Бог. Бог разумения сущности чувственного (по Л. Фейербаху) бытия. Во-вторых, у Канта рационально доказывается необходимость религии, а не Бога как такового, бытие которого доказывается не логикой понятий, суждений и умозаключений, а простым наличием в нас чувствуемых нашим «мое» моральных норм, из чего мы и предполагаем наличие Бога как возможного источника морали, ибо ничего другого в мире не находим. Смех да и только. Но зато как умно! Знает человек или нет, его «мое» чувствует, что он существо нравственное. Это не нуждается в особом доказательстве, ибо каждый день подтверждается по тысяче раз, когда мы из-за обиды совершаем бесполезное или даже вредное дело, когда ради чести идем к барьеру, когда из-за страха прослыть трусом, рискуем жизнью или когда ради свободы умираем. Везде нечто неосязаемое и неуловимое распоряжается через нас нашей судьбой, нашим здоровьем, нашим благополучием, нашей жизнью и смертью. Бог — сила трансцендентная — сидит в нас в форме категорического нравственного императива, т.е. морального закона. Так думал этот беспокойный старик Кант, и над ним будут смеяться долго, ибо он почему-то решил, что категорический императив обязательно должен быть гуманистическим (добрым). Эту же ошибку совершил и Маркс, когда почему-то наивно думал, что коммунизм может быть только добрым и гуманным. Но и над Сатаной будут смеяться не менее долго, потому что он полагает, что этот императив должен быть обязательно дьявольским (злым). А люди решили: когда как. И это уже не просто смешно, а до коликов в сердце...

Использованный материал:
Кант И. Критика чистого разума. СПб., 1993. С. 19.

См.: Булгаков М.А. Избр. проза. Фрунзе, 1988. С. 11—13.