Проблемы философии культуры кратко. Реферат: Проблемы культуры в трудах русских философов XX в

Термин «культура» (лат. cultura – возделывание, обрабатывание, почитание) издавна используется для обозначения того, что сделано человеком, как синоним общественного, искусственного в противоположность природному, естественному. В значении самостоятельного понятие культура появилось в трудах немецкого юриста С. Пуфендорфа (1632–1694). Он употреблял его для обозначения результатов деятельности общественного человека, противопоставляя культуру природному, или естественному, состоянию человека. Этот смысл чего-то внеприродного, развитого и культивируемого человеком сохраняется за понятием культура до настоящего времени. Сложные, многоликие и своеобразные феномены культуры, пронизывающие все сферы социального бытия, изучались и изучаются множеством наук (археологией, историей, этнографией, антропологией, лингвистикой, семиотикой и др.). Каждая из этих дисциплин формирует представление о культуре как предмете собственного исследования, поэтому «образ культуры» в различных науках выглядит своеобразно. В современной литературе встречается более 250 определений культуры, фиксирующих ее различные аспекты, черты, проявления, модификации и т. д.

Однако перечень этих признаков не позволяет выработать целостное представление о культуре как системной характеристике общества, задающей ему качественную определенность. Выявить сущность и значение культуры как особого социального феномена, зафиксировать ее всеобщее определение возможно только средствами философского анализа. Достаточно очевидно, что мир культуры эволюционирует исторически, модифицируется регионально, локально-географически, национально-этнически и т. д. Также очевидно, что культура содержит инвариантные характеристики, задающие ей всеобщие свойства, которые обнаруживаются даже при исследовании данного феномена с позиций различных мировоззренческих принципов и методологических установок. Зафиксировать эти инвариантные характеристики, выявить природу культурных универсалий, механизмы трансформации их содержательного ядра и тем самым подняться от интуитивного ощущения целостности культуры к ее теоретическому осмыслению – задача философии культуры как относительно самостоятельной области философского знания. (Термин «философия культуры» ввел в научный оборот в начале ХIХ в. немецкий романтик А. Мюллер).

Становление философии культуры как особой концептуальной системы представлений о культуре стимулировалось осознанием факта многообразия путей культурной эволюции человечества, несовпадения исторического и культурного развития, а также кризисных явлений в культуре ХХ в. Присущая философии культуры органичная связь гносеологического, аксиологического и проективного углов зрения на свой предмет отличает последнюю от культурологии – междисциплинарной области гуманитарного знания, изучающей культуру в совокупности ее конкретных исторических форм с помощью типологического, компаративного, структурно-функционального и других методов. Культурология не ставит перед собой задачи раскрыть сущностные основания и универсальные принципы культуры как таковой. Какой бы объем знаний о культуре не добывался совокупностью наук, изучающих ее конкретные типы и формы (например, античную и средневековую, массовую и элитарную, научную и художественную), вскрывающих те или иные механизмы функционирования культуры (экономические и технико-технологические, социологические и социально-психологические, семиотические и педагогические), он не содержит ответов на ряд существенных вопросов: Что есть культура в целом? Почему и для чего она возникла? Какова ее инвариантная структура? Какие законы управляют ее функционированием и динамикой? Как связаны в этом процессе судьбы культуры и жизнь природы, изменения общественных отношений и трансформации человеческого сознания? Этими вопросами не исчерпывается проблемное поле философии культуры, но они являются основополагающими. Концептуальное видение данных проблем позволяет философии культуры выполнять функцию общей методологии по отношению по всему комплексу культурологических дисциплин, координатора их усилий и интегратора добываемой ими информации. Иными словами, философия культуры, во-первых, осуществляет рефлексию над культурой в целом; во-вторых, эта рефлексия носит рационально-теоретический характер; в-третьих, задача философской рефлексии – выявить смысл и предназначение культуры как тотальности.

Несмотря на то, что становление философии культуры как самостоятельной области знания началось в ХIХ в., исследование сущности, природы и функций культуры – традиционная философская проблема (она осознается уже софистами, сформулировавшими антиномию природного и нравственного).

В ходе философского осмысления феномена культуры сформировались следующие ее концептуальные модели: натуралистическая, классическая, неклассическая, постмодернистская .Натуралистическая модель, сформировавшаяся в философии Просвещения, рассматривала культуру как закономерное звено природной эволюции, воплощающее развитие способностей «естественного человека», видела в ней человеческое продолжение природы. Французские просветители вместо понятия культура использовали понятие цивилизации, трактуя последнюю как проект идеального социального устройства, основанного на разуме, справедливости и нравственности. Немецкие просветители связывали понятие культура с личностным развитием человека, а понятие цивилизация применяли для характеристики социально- политической жизни общества.Классическая модель культуры, сложившаяся в ХIХ в., знаменует отказ от натуралистических тенденций. Человек – субъект культуры – в рамках данной модели провозглашается свободным от религиозной и природной зависимости творцом культуры. Последняя отождествляется здесь с формами духовного и политического саморазвития человека и общества, исходя из признания множества форм и типов культуры, располагающихся в определенной исторической последовательности и образующих единую линию эволюции человечества. Культура отдельного человека выводится из надындивидуальной культурной реальности. В основе данной модели лежат принципы гуманизма, рационализма, историзма, евроцентризма. Трактовка культуры как чисто духовного образования, воплощающегося в прогрессе морального (Кант ), эстетического (Шиллер ) или философского (Гегель ) сознания, получила материалистическую интерпретацию в марксистской философии. Эта интерпретация основана на том постулате, что культура не может быть понята из самой себя, а только в связи с обществом и процессом предметно-практической деятельности человека. В таком понимании культура не только совокупность результатов, но и сам процесс человеческой деятельности, направленный на создание необходимых условий (прежде всего материальных) для всестороннего и целостного развития человека.Неклассическая (модернистская) модель возникает в ХХ в. как реакция на трудности рационалистического познания культуры, несостоятельность претензий на строгую научную объективность в ее изучении, сомнения в линейной прогрессивности развития культуры, фиксации факта относительной самостоятельности и самоценности каждой культуры. Данная модель культуры ориентируется на повседневную жизнь человека, рассматривает культурную реальность как объект переживания, а не рационального осмысления. Для модернистской модели культуры характерны пессимизм, идея абсурдности бытия, отказ от систематизации и упорядоченного моделирования мира, использование герменевтики как метода понимания фиксированных проявлений духовной культуры в ее исторических образцах.Постмодернистская модель культуры отвергает возможность абсолютного субъекта познания и воспроизводства культурной реальности. Она основывается на постулате о бесперспективности попыток творческого преобразования мира, на установке отказа от попыток его систематизации, сводимости всех проявлений культуры к какой-то первооснове, акцентируя внимание на их самодостаточности. В результате распадается субъект культуры как центр системы представлений о мире, формируется новый тип осмысления культуры – философствование без субъекта. В рамках такой модели культура оказывается ориентированной на некий лежащий в бесконечности нормативный образ, который определяется как не артикулируемая интенция сознания индивида или группы индивидов. Многоплановость и полифункциональность культуры явились реальными основаниями для становления различных теоретических подходов к ее исследованию и определению в философии ХХ в.:аксиологического, деятельностного, семиотического, структуралистского, социологического, гуманитарного и др. Каждый из отмеченных подходов акцентирует внимание на существенно важных аспектах феномена культуры, поэтому они взаимодополняют друг друга, способствуя выработке более глубокого и полного представления о нем. Вместе можно утверждать, что наиболее плодотворными в формировании обобщенного и целостного понимания культуры являются следующие направления ее философского анализа:

• 1. Деятельностный подход, при котором культура предстает как специфический способ человеческой жизнедеятельности, система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности, поведения и общения, выступающих условием воспроизводства и изменения социальной жизни во всех ее основных проявлениях. Культура как системно организованная деятельность обеспечивает и регулирует воспроизводство всего многообразия форм социального бытия конкретного типа общества, а также программирует его динамику и формы организации. Акцентируя внимание на процессуальном характере культуры, такой подход не позволяет строго разграничить культуру и общество, отвлекается от субъективно-личностной стороны культуры, которая для философской ее интерпретации имеет фундаментальное значение.
• 2 . Семиотический подход в качестве сущностной характеристики культуры фиксирует внебиологический знаковый механизм хранения и передачи социального опыта (социокод), обеспечивающий социальное наследование. В рамках данного подхода культура – это мир символических форм, фиксирующий совокупный исторически развивающийся социальный опыт и передающий его от поколения к поколению в содержании различных семиотических систем. В роли таких семиотических систем могут выступать любые фрагменты человеческого мира, приобретающие функцию знаков (предметные действия человека, язык, техника, предметы быта, произведения искусства, научные знания, философские идеи, религиозные представления и т.п.).
• 3 . Аксиологический (ценностный) подход, трактующий культуру как сложную систему материальных и духовных ценностей, иерархию идеалов и смыслов, являющихся итогом всего многообразия деятельности человека и значимых для конкретной социальной системы. Аксиологическая интерпретация культур дает возможность отдифференцировать культуру от природы и одновременно не позволяет отождествить ее с обществом, хотя и не снимает проблему их соотношения. Рассматривая мир культуры с точки зрения его значения для человека, данный подход сталкивается с серьезными трудностями в понимании природы ценностей, их происхождения и динамики, критериев общезначимости.

Таким образом, феномен культуры выступает:

как мера освоения человеком предметно-вещественного мира, его включенности в собственное смысловое поле;

как сложная, многоуровневая система ценностей;

как совокупность овеществленных средств и способов человеческой жизнедеятельности;

как совокупность семиотических систем, программирующих, регулирующих и целенаправляющих жизнедеятельность людей;

источник социальной динамики и важнейший показатель отношения людей к их естественной среде обитания;

сфера проявления родовой сущности человека;

форма исторического движения человечества к свободе и прогрессу.

Тем самым культура – специфически человеческая деятельность, объективированная в материальных и духовных ценностях, в степени воплощения богатства социального опыта в духовном мире индивида, а следовательно, в мере его саморазвития как универсального существа.

В структуре культуры традиционно выделяют материальную и духовную формы существования. Материальная культура возникает в процессе освоения человеком предметного мира и включает совокупность материальных ценностей. Созданные людьми предметы материальной культуры, с одной стороны, удовлетворяют их практические потребности, а с другой – выступают средствами закрепления, хранения и передачи социально значимой информации. Духовная культура – это процессы, состояния и результаты творческой деятельности человека, объективированные в духовных ценностях. Сохраняясь, совершенствуясь и свободно перемещаясь в социальном пространстве и историческом времени, ценности духовной культуры программируют, регулируют и стимулируют систему социальной жизнедеятельности, позволяют человеку строить сложные и многоуровневые системы ориентации в мире. Системный взгляд на культуру позволяет видеть в ней сложное взаимодействие материальной и духовной составляющих. Социальные функции культуры многообразны. В качестве основных выделяют функцию освоения и преобразования мира, коммуникативную, нормативную, сигнификативную, функцию накопления, сохранения и трансляции социальной информации.

ермин «культура» (от лат. cultura – возделывание, воспитание, развитие, почитание) первоначально означал целенаправленное воздействие на природу: возделывание (культивирование) почвы, а так же воспитание человека. Ещё Цицерон в I в. до н. э. говорил о «возделывании» души, т. е. о культуре души (cultura animi). По такому принципу и образовались понятия «культура ума», «культура тела», т. е. «физическая культура», «культура чувств» и т. д. В позднеримской империи, а затем и в эпоху средневековья понятие культуры ассоциировалось с городским укладом жизни и связанными с ним благами цивилизации. В эпоху Возрождения культура определялась как признак личного совершенства. В этот период возникала тенденция отождествления культуры с различными областями духовной деятельности: зарождающейся наукой, моралью, искусством, философией, религией. Культура рассматривалась как совокупность образцов поведения, как продолжение античной традиции духовной деятельности. В таком значении понятие культуры просуществовало вплоть до XVIII в., когда оно вошло в обиход социальной мысли. Произошло это благодаря Д. Вико в Италии, Ж. Ж. Руссо и Вольтеру во Франции и особенно Гердеру в Германии.

Философы Просвещения XVI-XVIII вв. (Френсис Бэкон, Томас Гоббс, Жан Жак Руссо, Вольтер и др.) рассматривали культуру как некую специфическую, автономную и самоценную сферу человеческой деятельности. Важнейший аспект культуры в их понимании – стремление воздвигнуть здание Разума. Разум призван разрушить господство произвольных мнений, поставить перед человечеством универсальные значимые цели и подчинить себе социальные изменения. Например, Джамбаттиста Вико (1668-1774) считал, что культура – это то, что совершается человеком, в отличие от того, что совершается природой. Вообще, Просвещение выработало систему критериев, согласно которым отбиралось то, что можно считать культурой. Культурная деятельность должна быть интеллектуальной, творческой, продуктивной, новаторской, т.е. не просто воспроизводить, но постоянно расширять сферу человеческих возможностей.

В России слово «культура» встречается в словарях с 1845г. Согласно словарю В. Даля, культура означает обработку, уход, возделывание, образование умственное и нравственное. И. Г. Гердер обращает внимание на внутреннюю целостность культуры, наличие различных типов культур. Его идеи положили начало сравнительно-историческому изучению культур, конкретному анализу традиций, обычаев, нравов.

Иммануил Кант, немецкий философ XVIII в., различал культуру умения и культуру дисциплины. Умение предполагает способность реализовать цели, а дисциплина – способность ставить осмысленные цели и освобождать человеческую волю от деспотизма желаний, которые лишают нас возможности сделать разумный выбор. И. Кант ограничивал понятие культуры пределами науки и искусства. В науке концентрируется законодательная сила рассудка, в искусстве – продуктивная сила воображения. Они противоположны так же, как объективное сознание и субъективное чувство. Тем не менее, отношения науки и искусства И. Кант рассматривал как отношение дополнительности.

В XVIII в. подчеркивалось расхождение между натуралистической (когда истоки культуры рассматривались в нетронутой природе человека) и идеалистической (когда культура выступала в достижении морального состояния).

С конца XIX в. культура стала объектом внимания социологов, антропологов, этнографов, что дало толчок к разработке новых культуроведческих проблем (Э. Тейлор, А. Кребер, В. Малиновский, А. Редклифф-Браун и др.). От понимания культуры как совокупности традиций, обычаев того или иного народа исследователи переходят к пониманию культуры как системы образцов и образов жизни, особой реальности, бытийном измерении уникальности существования разномасштабных индивидов истории – личностей, племен, общин, народностей, наций, цивилизаций, обществ и т.п., скрытых в жизни этноса. Возникает проблема выявления этих скрытых мировоззренческих констант, структурирующих социальное целое и являющихся основой определения причастности людей к определённому типу культуры. Возникает также проблема осознания этих констант внутри культурного целого и проблема проникновения в дух определённой культуры с помощью научного инструмента. Особое внимание в культурной антропологии уделяется коммуникативному аспекту культуры, который исследовали Э. Сепир, К. Леви-Стросс, способам передачи культурного наследия и внутри-культурным контактам. В концепции коммуникативной природы культуры основным предметом изучения является язык.

Он ждет, чтоб высшее начало Его все чаще побеждало,

Чтобы расти ему в ответ. Р.-М. Рильке. «Созерцание»

В предыдущих главах уже частично затрагивались вопросы, о которых пойдет речь в связи с обсуждением проблем культуры. Например, было использовано понятие «идеального», чтобы обозначить символическую сферу, где «живут» смыслы, которые создает или воспринимает сознание человека. Некоторые исследователи так и описывают культуру, называют ее семантической (то есть смысловой) сферой, подчеркивают, что это «система ценностей , сложная иерархия идеалов и смыслов». Означает ли это, что культуру можно отождествить с «идеальным» и закрыть тему? Конечно, нет!

Дело в том, что каждое новое понятие - это своего рода «секущая плоскость», которая разрезает массив общественной жизни под определенным углом и получает свою проекцию, свою оригинальную и неповторимую картину. Жизнь одна, материал один, но каждый новый подход, новая проекция, новый вопрос позволяют увидеть ранее не замеченные черты этой жизни и глубже ее понять. У тех, кто занимается философией культуры, тоже есть своя «секущая плоскость» и отнюдь не на все их вопросы может ответить философия сознания или философская антропология. Например, к той же самой знаковой, символической сфере культуролог обратится затем, чтобы открыть секрет, как можно понимать других людей, народы, типы культур, как можно вести диалог, если все разные, и что общего с нами у тех, кто совсем на нас не похож. Но первая проблема, которая стоит перед любым философом культуры, - это сама культура.

Что такое культура?

Термин «культура» (от лат. сиИига - возделывание, обработка, воспитание, образование) возник в Древнем Риме. Первоначально он означал «возделывание почвы». В современном же смысле это слово стало употребляться только в XVIII в. За два века представления о содержании и функциях культуры существенно обогатились - в середине 20-го столетия американские культурологи А. Крёбер и К. Клакхон насчитали уже 157 различных определений культуры! А в наши дни известный российский философ и культуролог П. С. Гуревич в своем учебнике по культурологии отмечает, что в отечественной литературе можно насчитать уже более 400 определений, а в мировой их число перевалило за тысячу. Такое обилие настораживает. Оно может свидетельствовать о двух вещах: или культура представляет собой столь сложное, а главное, многогранное явление, что каждое из таких определений действительно фиксирует ее отдельную черту или свойство, или разные авторы пишут на самом деле об одном и том же, но как говорится, «не видят за деревьями леса».

В конечном счете можно вести речь о трех основных подходах к пониманию культуры. Первый - деятельностный - рассматривает культуру как способ человеческой деятельности, как преобразование природы. В этом смысле культура будет совпадать с исторически определенным уровнем развития общества, зафиксированным в типах и формах организации человеческой деятельности. Культура - социальное явление, это своеобразное противопоставление природному миру. Если человек нашел камень и видит в нем лишь кусок кремня, для него камень является природным явлением. Но если он видит в своей находке каменный топор, то камень сразу приобретает культурное измерение, становится артефактом (то есть созданием, предметом) культуры.

В этом случае камень обретет иной смысл, - он станет знаком определенной цивилизации, символом отношений в древнем обществе. Каждая вещь имеет культурное измерение постольку, поскольку она отражает человека и человеческие отношения на том или ином этапе развития. Всякая вещь - сгусток таких отношений, их символ, знак. Поэтому второй подход к определению культуры - знаковый. Культура в этом смысле понимается как набор знаковых систем, информационных кодов, которые транслируют и закрепляют программы поведения, общения и деятельности.

Культура - результат деятельности людей. Но человек создает не только предметы, идеи, теории, но и самого себя, реализует свои способности. Поэтому человек - и творец культуры, и ее творение. Третий подход как раз и подчеркивает связь культуры с человеческой субъективностью, со способностью творить новое и уникальное, неповторимое, с необходимостью быть субъектом истории, а не «винтиком» или «носителем важной для выживания информации». Такая позиция может быть названа аксиологической* поскольку акцент делается на ценности личности, ее творческого потенциала. Недаром говорят, что культура - это мера человеческого в человеке.

Культура как освоение мира

Человеческая деятельность создает самые разные вещи, и все они, как уже говорилось, являются артефактами культуры. Но согласитесь, существует большая разница между троллейбусом, развозящим пассажиров, новеньким станком для вытачивания каких-то деталей - и симфонией Моцарта или научной теорией. Дело в том, что саму культуру принято делить на материальную и духовную. Материальная культура связана с практическим освоением человеком природы, она включает всю совокупность материальных благ, средства их производства. Артефактами материальной культуры являются орудия труда, транспорт, жилища и т. д.

Духовная культура охватывает совокупность всех знаний на теоретическом и обыденном уровне, язык, произведения литературы и искусства, проявляет себя в состоянии образования, просвещения, медицинского обслуживания и т. д. Разумеется, такое деление условно, граница между духовной и материальной культурами подвижна : явления материальной культуры тоже говорят о развитии человеческого духа в конкретную историческую эпоху, а артефакты духовной культуры имеют материальное воплощение.

Культура как знаковая система кодирует и передает важную для приспособления и выживания информацию. Всю историю общества можно представить как совершенствование способов передачи информации. Первый способ был почти идеальным, он передавал огромные объемы жизненно важной информации, но имел всего два маленьких недостатка: во-первых, он передавал исключительно биологическую информацию, во-вторых, передать ее можно было приблизительно раз в четверть века. Речь идет о геноме человека. Он содержит все необходимые данные о структуре белков, которые, в свою очередь, определяют строение и функционирование всех органов. Чтобы передать этот огромный объем информации дальше, не надо быть генетиком, надо просто родить ребенка. Поколение детей появляется в среднем через 25 лет после родительского.

Второй канал трансляции информации - это язык в самом широком понимании. Передавать сообщения может не только членораздельная речь, но и жесты, поступки, одежда, вещи и т. д. Этот второй способ сначала здорово проигрывал по своей «пропускной способности» и ценности полученной информации первому. Но чем дальше развивалось человечество, чем больше знаний оно накапливало в устных преданиях, а позже в книгах, тем разнообразнее становилась его деятельность, тем больше «ручейков» вливалось в поток культурной информации. И сейчас этот «искусственный» канал передачи опыта и знаний перекачивает больше единиц информации, чем содержится в геноме человека.

Природа выбраковывает организмы с измененной, больной наследственностью сразу или в ближайших поколениях. Исторически приобретенный опыт тоже должен подлежать строгому отбору. Нельзя сохранять и тащить в будущее все, что кто-то когда-то сказал или сделал. Культура и есть неприродный способ сохранения и передачи ценной информации. Культура работает как сито и как копилка.

В связи с последним утверждением позволим себе одно замечание относительно Интернета. Информация, которая циркулирует в сети, практически не подвергается критическому отбору. Интернет - копилка без сита, которая рискует поэтому превратиться в помойку. Там можно найти чрезвычайно ценные сведения, а можно наткнуться на прямую фальсификацию, обман, сомнительные утверждения, за которые никто не несет ответственности. То есть Интернет, как величайший феномен современной культуры, не отвечает главным требованиям построения любого культурного образца - требованиям строгого отбора.

Культурные традиции и стандарты задают образцы социальных действий и психических реакций, которые воспроизводят следующие поколения. Так как деятельность современного человечества чрезвычайно разнообразна, можно говорить о специфических нормах и образцах в каждом отдельном виде духовного и материального производства: о культуре обработки металлов, культуре устной речи, музыкальной или политической культуре и т. д., причем каждый народ будет отличаться своими особенностями в каждом из названных процессов. Такая отдельная линия наследования результатов какои-либо социальном деятельности называется вектором культуры, или социальной эстафетой. Прогресс в одной области культуры не обязательно сопровождается успехами в других, то есть векторы культуры относительно автономны в границах больших культурных эпох. Можно быть «в области балета впереди планеты всей», но отставать в автомобилестроении или в гостиничном сервисе. Можно официально учить одному, а своим личным примером - совсем другому, и если есть расхождение между словом и делом, то социальная эстафета обычно передает и закрепляет примеры поступков, а не словесные образцы.

Обычно под культурой понимают «высокую норму». Иерархия культурных норм и образцов позволяет людям стремиться к лучшему и совершенному и в этом стремлении к идеалу развивать свои силы и упражнять способности. Таким образом, внешний по отношению к человеку социальный образец, закрепленная в исторической практике традиция могут стать мощным ускорителем внутреннего развития, если надо до них дорасти, или, наоборот, тормозом, если творческие способности человека превосходят навязанные обществом стандарты. Второй вариант встречается неизмеримо реже, так как за тысячи лет существования совокупный гений человечества накопил столько шедевров, столько героических поступков и высоких моральных примеров, что всегда найдется, кому подражать и чему учиться.

Культура как мера человеческого в человеке

Если в стремлении к более совершенному образцу вы реализуете собственные физические и духовные возможности, значит, работает еще одно, важнейшее определение культуры - быть мерой развития человеческих качеств, быть средством реализации творческих сил и способностей личности. Нельзя реализовать себя, не облекая это стремление в какую-нибудь форму. Культура предоставляет для этого готовые формы, нормы и образцы, но наполняют эти образцы содержанием и смыслом сами люди.

Приведем в этой связи один небольшой, но драматический пример. Чистить зубы по утрам - это, безусловно, признак культурного человека. Но такая процедура давно стала рутинной привычкой, никакого высокого творческого смысла она не несет. Однако ситуация может повернуться так, что чистка зубов поможет вам сохранить человеческое достоинство и выжить там, где выжить невозможно. Уже упоминавшийся Виктор Франкл, сам переживший Освенцим, описывал свидетельство одного заключенного. Чистка зубов не была запрещена лагерным уставом. Но зубы никто не чистил, - не было ни щеток, ни паст. Помассировать десны, изображая чистку зубов, было можно. Гигиенический смысл нулевой, но был гораздо более важный смысл: напомнить самому себе, что ты человек, что ты не окончательно раздавлен, что ты еще не превратился в смертельно запуганное животное. Тебя запросто могут убить, но ты еще в состоянии противостоять духовному уничтожению, потому что помнишь о нормах культурного поведения.

Наделение стандартной культурной формы личным смыслом и использование ее для индивидуального развития - важнейшая задача. Это работа, которую бессмысленно поручать другому человеку. Здесь каждый абсолютно незаменим. В рамках этой задачи культуру нельзя потреблять, ее можно только творить. Творит не только писатель, но и читатель, не только музыкант, но и слушатель, потому что меняется сознание читателя или слушателя. Известный специалист по истории Возрождения Л. М. Баткин замечает по этому поводу, что культура - это «внесение в мир смысла и уже одним этим - изменение мира и самоизменение субъекта культуры».

Методы познания культуры, культурное многообразие

и проблема культурных универсалий

Пока народы древности жили достаточно изолированно друг от друга в силу неразвитости торговых и информационных связей, ценность других культур и задачи их познания мало кого волновали. Самой распространенной формой межкультурного взаимодействия была война. Другие народы обычно воспринимались как «варвары», «чужие», «враги», гораздо реже - как «выгодные торговые партнеры» или «добрые соседи». Культуру покоренных племен никто не собирался уважать, тем, кто оставался в живых, навязывали новый образ жизни и поклонение чужим богам.

Само культурное разнообразие трактуется, например, в Библии как одно из последствий греховной воли человека. Вспомните знаменитую легенду о строительстве Вавилонской башни, с помощью которой люди надеялись добраться до Неба, до самого Бога. Их замысел не осуществился, так как Господь разделил языки, все перестали понимать друг друга, перессорились и передрались. При всей фантастичности этой истории в ней содержится чрезвычайно важная мысль: понимание другого языка, другой культуры, другого народа - труднейшая проблема. И надо сказать, что человечество справлялось с ней плохо. Достаточно вспомнить завоевание европейцами Американского континента, колонизацию Африки или уничтожение кельтской культуры римскими завоевателями...

Почему снова и снова повторялось это пренебрежение чужим культурным наследием? Почему завоеватель увозил в свою страну материальные ценности, угонял скот и обращал в рабов людей, а культурные традиции просто растаптывал, запрещал? Очевидно потому, что они не имели для него смысла, что ими нельзя было воспользоваться как вещью. Ими надо жить, их нельзя понять извне, они должны войти в плоть и кровь.

В Новое время, когда межкультурное взаимодействие стало более интенсивным в силу экономических причин, когда ослабел диктат христианской церкви и стало возможным изучать иные религии без опасений, что последует обвинение в отступничестве, когда наука стала подавать всему обществу пример рационального отношения к миру, европейская философия «дозрела» до проблем развития культурных организмов и специфики их познания. Возможность понять другую культуру стала обсуждаться как содержательно, в связи с возникновением науки этнографии , так и в философско-методологическом ключе.

Немецкий богослов, философ и переводчик античных текстов Фридрих Шлейермахер (1768-1834) один из первых обратил внимание на то, что непонимание существует естественно, изначально, само собой. А вот чтобы понять древний библейский текст или диалоги Платона, чтобы выяснить смысл исторического события или замысел автора произведения, надо «попотеть». Особенно тяжело приходится историкам, которые реконструируют события далекого прошлого, и переводчикам гениальных произведений, ведь надо быть не глупее автора. Причем проблема понимания другой культуры стоит перед всеми без исключения , даже если они не собираются жить на другом континенте: ведь и родная культура имеет «чужое» для нас прошлое, да и в настоящем мы должны понять мысль другого человека.

Огромной заслугой Шлейермахера было то, что он осознал фундаментальный и всеобщий характер проблемы понимания и заложил основы герменевтики как теоретической, философской дисциплины. Герменевтика возникла как искусство истолкования текстов, а затем превратилась в теорию понимания любого культурного явления. Герменевтика изначально признавала, что все люди, страны, народы, исторические эпохи - разные и что ее задачей является установление условий, при которых возможно их понимание и диалог.

В XIX в. молодой философской герменевтике противостояла чрезвычайно популярная гегелевская философия истории. Каждый исторический период, каждое культурное свершение Гегель рассматривал в качестве необходимой ступени объективации и саморазвития абсолютного духа. Таким образом, гегелевский историзм не признавал самоценности отдельной культурной эпохи, он рассматривал ее в качестве переходной ступени к более высоким и совершенным формам развития. В своем развитии мировой дух, согласно Гегелю, «делает чудовищные затраты возникающих и гибнущих человеческих сил; он достаточно богат для такой затраты, он ведет свое дело еп grand , у него достаточно народов и индивидов для такой траты». Такая позиция Гегеля чем-то напоминала приемы ученых-естественников, для которых важно было увидеть общий закон, принцип, сходство ситуаций, а индивидуальные детали можно принести в жертву обобщению. Точнее, Гегель ценил красноречивые детали, но только те, которые подтверждали его заранее выстроенную логику мирового исторического процесса.

Принципиально иной подход к пониманию исторических событий воплотил в своих работах немецкий историк, представитель «философии жизни» Вильгельм Дильтей (1833-1911). Он показал различие в предметах естественных и гуманитарных дисциплин, или, как говорил Дильтей, «наук о природе» и «наук о духе». Науки о духе имеют дело с жизнью, с жизненным опытом человека как с совокупностью важных переживаний. «Мы представляем и осмысливаем мир лишь постольку, - писал Дильтей, - поскольку он переживается нами». Науки о духе познают формы деятельности и духовный мир самого человека, поэтому в них нет принципиальной разницы между субъектом и объектом. Мы понимаем мир потому, что переживаем события, которые в нем происходят. Если историк хочет понять другую эпоху и другую культуру, он должен забыть о себе сегодняшнем и погрузиться в переживания «давно минувших дней», «вжиться» в прошлую культуру. Это дает возможность оценить и пережить все культурное богатство прошлого, а не сводить исторический процесс к надуманным и плоским построениям.

С одной стороны, позиция Дильтея была очень симпатична тем, что бережно и внимательно относилась к неповторимым деталям живой жизни иных культур. С другой, исторические реконструкции, полученные с результате психологического «вчув-ствования», были крайне субъективны.

Тем не менее, его позиция получила поддержку в работах неокантианцев Вильгельма Виндельбанда (1848-1915) и Генриха Риккерта (1863-1936). Они провели различение наук о природе и наук о культуре не столько по предмету, сколько по методу.

Метод наук о природе - «генерализирующий», то есть обобщающий, дающий закон. Метод наук о духе - «индивидуализирующий», описывающий индивидуальное, уникальное, неповторимое событие. Обобщать, искать однотипные и повторяющиеся явления можно как в природе, так и в социальной жизни, поэтому одно и то же явление (например, человека) можно описать различным образом с помощью различных методов. В анатомических атласах человек описывается с помощью «генерализирующего» метода (медики отвлекаются от уникальных особенностей, привычек, черт человека, но выделяют общее: у всех людей - два круга кровообращения, одно сердце и т. д.)

В культуре все наоборот. В ней самое ценное - это однократное свершение человеческого духа. Если бы парфеноны и египетские пирамиды стояли на каждом углу, как бензозаправки и киоски с мороженым, на них бы никто не обращал внимания и уж точно не показывал туристам. То, что многократно повторено, растиражировано, не имеет большой культурной ценности. Поэтому метод познания культуры, истории, человека должен описывать однократное событие. Но что из массы событий выбрать, описать, попытаться понять? Критерием отбора и принципом понимания должно стать «отнесение к ценностям», которые образуют самостоятельное царство. Главными человеческими ценностями следует почитать истину, добро, красоту, святость.

Высказанная в виде общего принципа, эта позиция получила конкретное и несколько скандальное воплощение в творчестве другого представителя философии жизни Освальда Шпенглера (1880-1936). Его работа «Закат Европы» (1918 - первый том, 1922 - второй) стала настоящим бестселлером. За два года первый том выдержал 32 издания, практически сразу же был переведен в революционной России. Ажиотаж был связан с тем, что Шпенглер попытался представить мировую историю как историю абсолютно непохожих друг на друга и не связанных между собой культурных организмов.

Начал он с утверждения, что всемирной истории нет. Это выдумка европейцев, воспитанных в гегелевском духе, которые в богатейших и самодостаточных культурах прошлого видят лишь подготовительный этап к новоевропейской истории. Шпенглер потратил немало язвительных слов, чтобы заклеймить европоцентризм и идею прогрессивного развития мировой истории. Прогресса тоже нет. Культуры вырастают одна подле другой «со своей возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле».

Каждая культура - живой организм, который живет приблизительно тысячу лет. Он рождается, растет, цветет, дряхлеет и умирает, как любое животное или растение. Шпенглер явно пытался противопоставить такой «органический» взгляд на историю человечества механицистским научным схемам, или, как он говорил, «мертвой природе Ньютона». Кстати, книга Шпенглера вышла в свет через сорок девять лет после книги Н. Я. Данилевского «Россия и Европа» (см. раздел 3.6.3), которая содержала схожую концепцию культурно-исторических типов. Шпенглер, который знал русский язык, несомненно, ее читал, но повлияли на него взгляды Данилевского или он самостоятельно пришел к почти таким же выводам, сказать трудно.

Каждая культура, по Шпенглеру, обладает своей неповторимой душой, которая выражается в характерном базовом символе, в типе религии, особенностях искусства, в неповторимом переживании пространства и времени. «Культура умирает после того, как эта душа осуществит полную сумму своих возможностей в виде народов, языков, вероучений, искусств, государств и наук.» Средствами исторического познания, по Шпенглеру, должны были стать «вживание, наблюдение, сравнение, точная чувственная фантазия». При этом Шпенглер противоречил сам себе, так как никакое вживание в чужую культуру до конца не осуществимо, одна культура не может передать свои творческие начала и священные символы другой. Предсказать заранее рождение новой великой культуры нельзя, это - тайна. Предсказать смерть культуры можно. Когда творчество иссякает и душа культуры, отплодоносив, умирает, культура перерождается в цивилизацию. Цивилизация - это омертвение и тиражирование культуры.

На этапе цивилизации государство и нация деградируют, народ становится толпой, города - огромными космополитичными мегаполисами, демократия вырождается в диктатуру, человек превращается в раба машин и экономической эффективности, в объект политических манипуляций и пропаганды. Именно эти упрёки Шпенглера в адрес европейской цивилизации задели всех за живое и заставили активно обсуждать судьбы культурных организмов и перспективы их изучения.

Шпенглер выделил культуры: майя, египетскую, вавилонскую, китайскую, индийскую, арабскую, античную и западноевропейскую, чей закат предрекала его работа, увидел признаки зарождения новой русско-сибирской культуры, которой предсказывал великое будущее.

Еще один, правда, более мягкий вариант теории локальных цивилизаций предложил в середине XX в. британский историк Арнольд Тойнби (1889-1975). Он написал грандиозный 12-том-ный труд «Постижение истории» (1936-1961). Многие культурологи и историки называют его шедевром в области философии истории и кульминационным пунктом теории локальных цивилизаций.

Тойнби, в отличие от Шпенглера, не противопоставляет культуру и цивилизацию как два этапа - восходящий и нисходящий - в развитии социального организма. Цивилизации, которые описывает Тойнби, больше, чем нация (национальное государство) и меньше, чем человечество. Цивилизация возникает как удачный ответ людей на вызовы социальной и природной среды. Чтобы разрешить проблемную ситуацию и не погибнуть, от людей требуется творческое усилие. На такое усилие способны не все, а «творческое меньшинство». Остальные, составляющие инертную массу, охотно подражают своим лидерам.

Вся история всех культур - это череда вызовов и ответов. До поры до времени, пока ответы на вызовы успешны, цивилизация развивается прогрессивно, она самоопределяется и увеличивает внутреннее культурное разнообразие. Но рано или поздно происходит сбой, «надлом», вызов остается без должного ответа, потому что «творческое меньшинство» выродилось в «правящее меньшинство» и стремится силой сохранить свою власть. Видно, что в отличие от Шпенглера, Тойнби проводил не количественную границу жизни общественного организма (1000 лет), а качественную - пока элита сохраняет духовный, творческий потенциал. За надломом следует разложение, а затем гибель, но они могут растянуться на столетия и даже на тысячи лет, как было с египетской цивилизацией.

Но циклизм в модели Тойнби не был абсолютным, так как разложение и гибель цивилизаций компенсировались совершенствованием религиозных форм, созданием мировых религий и их прогрессом. Главное в истории - это реализация духовных, творческих возможностей человека. «Цивилизации приходят и уходят, а Цивилизация остается», - писал Тойнби. Таким образом, Тойнби предложил компромиссный вариант и согласился с тем, что при всей специфике все же существуют общие для всех народов ценности, векторы культурной преемственности и духовного прогресса.

И все же вопрос возможна ли общечеловеческая культура и есть ли общие для всех культур ценности, не получил однозначного ответа. Понятно, что если подпасть под гипноз разнообразия языков, обычаев, художественных стилей, религиозных верований и т. д., то ответ, скорее, будет отрицательным. Обращая внимание на то, что у европейцев цвет траура черный, а у китайцев - белый, мы не замечаем более глубокого сходства: все народы оплакивают своих умерших. Вполне естественно считать, что признание культурного своеобразия поможет сохранить собственную культуру и богатство культурного генофонда человечества. Но есть очень большая опасность, что отрицание культурных универсалий сделает другие культуры как минимум непонятными, а затем и чуждыми, враждебными. Наша главная задача - понять другую культуру, не отрицая ее своеобразия, и установить с ней продуктивный диалог. «История человечества давно засвидетельствовала, что способность одного народа осваивать достижения другого - один из главных показателей жизнеспособности его культуры... Именно на этом пути взаимодействия культур и складывается общечеловеческая культура, единая и вместе с тем многообразная», - отмечал академик Т. И. Ойзерман.

Активные и доброжелательные контакты культур облегчают понимание того, что при всех локальных различиях у всех народов и во все времена существовало уважение к труду и почитание материнства, восхищение смелостью и святостью, стремление к познанию истины и законы гостеприимства, забота о среде своего обитания и о потомстве. Всегда высоко ценились сострадание и милосердие, всегда осуждалось убийство, если это не было убийство врага на поле битвы. Дети абсолютно всех народов беспомощны в младенческом возрасте и нуждаются в опеке и защите. Защита детей - это тоже культурная универсалия. Во все времена на разных языках матери с одинаковым отчаянием оплакивали погибших детей, а влюбленные страстно признавались в своих чувствах. «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня...», - это из ветхозаветной «Песни песней», которой не одна тысяча лет. «Тело твое я буду беречь и любить, как солдат, обрубленный войною, ненужный, ничей, бережет свою единственную ногу», - это из В. В. Маяковского, век двадцатый.

Но чтобы это понять, чтобы услышать перекличку влюбленных через тысячелетия, надо прочитать и «Песнь песней», и «Облако в штанах», то есть быть культурным человеком. Чем более культурен и сведущ в собственных традициях человек, тем больше его интересуют культурные традиции других стран и народов. Ему все интересно, он у всех старается научиться новому. И наоборот, чем примитивнее и необразованнее люди, тем сильнее кичатся они своей национальной принадлежностью, при малейшей возможности высмеивают «чужих», как будто от их недостатков, зачастую вымышленных, они получат какие-то дополнительные достоинства. Пороки других не делают нас лучше - лучше мы становимся, уважая чужие достоинства.

Наука , мораль, искусство и религия как формы культурной

деятельности

Вспомним, какие фундаментальные ценности выделяли неокантианцы, да и не только они, анализируя культурную сферу: истина, добро, красота и святость. Они воплощаются в жизнь, реализуются, поддерживаются с помощью познавательной деятельности людей, нравственного поведения, художественного творчества, религиозной веры. Со временем все эти виды духовно-практической деятельности институционализируются, то есть начинают осуществляться с помощью специальных общественных институтов.

Научная деятельность теперь проходит не на страх и риск одиночек, а под крышами солидных НИИ и Академий. Искусством теперь занимаются не столько любители, сколько профессионалы с дипломами. Мораль из этого списка наименее институционализирована, она держится на общественном мнении, на совести каждого человека, на осознании долга и принципов справедливости, но и тут могут существовать внешние способы регулирования моральных коллизий, например, офицерские «суды чести» или институт дуэли. Религиозная сфера контроли-

руется церковными организациями: церковью, монастырями, религиозными общинами. У каждого из этих социальных институтов есть свои объективные параметры, но в этой главе они будут нас интересовать, прежде всего, с точки зрения развития культурных возможностей реализации человеческой личности.

Наука является на сегодняшний день основным, хотя и не единственным способом удовлетворения чисто человеческой потребности знать, почему происходят те или иные события, как устроен мир. Наука, как и все другие виды культурной деятельности, избыточна по отношению к задаче простого биологического выживания. Избыточное знание не увеличивает человеческого счастья, скорее, наоборот. Недаром говорится, что «во многой мудрости много печали». Поиск научной истины всегда был сопряжен с риском, а часто и с прямой опасностью для жизни. Тем не менее, преодолевая религиозные и идеологические запреты, люди стремились к объективному знанию. Современное развитие новых наукоемких технологий часто угрожает устойчивости биосферы и здоровью человека. Почему же человечество тратит огромные средства на научные программы, которые не сулят прямой выгоды, серьезно рискует и все равно стремится к новым знаниям?

Похоже, что потребность найти истину является культурным императивом (императив - требование) человечества. Если на вопрос, зачем вы занимаетесь научной деятельностью, ученый отвечает, что это интересно, он дает исчерпывающий и глубокий ответ. Нет ничего более фундаментального в области познания, чем ответ: «Это очень интересно - узнать истину». Культура, создавая и оформляя небиологические потребности, обрекает нас на вечную жажду и неудовлетворенность, на вечное сравнение с недостижимым идеалом и, тем самым, на вечное совершенствование своей личности. Хотя, конечно, наука и ее достижения используются и для решения вполне конкретных задач, стоящих перед обществом.

Но в любой бочке меда есть ложка дегтя. Познание, наука хороши сама по себе, однако в реальном мире они могут быть использованы в антигуманных целях. Это значит, что научная деятельность по получению и практическому использованию знаний должна иметь дополнительный барьер или регулятор. Таким регулятором для всех видов социальной деятельности является мораль.

Термин «мораль» происходит от латинского слова «тогаНэ», что значит «нравственный», поэтому мораль и нравственность часто употребляются как синонимы. Однако специалисты предпочитают называть моралью идеальные нормативные требования, которые регулируют человеческие взаимоотношения во всех сферах жизни, а под нравственностью понимают реальное положение дел с осуществлением этих нормативных требований. Короче, нравственность - это мораль в действии.

Человеческая жизнь регулируется многочисленными нормами. Моральные нормы делают это с помощью «голоса совести», который должен быть у каждого человека. Совесть - это переведенная во внутренний план общественная оценка ваших поступков и намерений. Если человек сохранил способность краснеть от стыда - он сохранился в качестве морального субъекта.

Однако внятный голос совести не означает, что человек обязательно будет поступать только согласно высшим моральным образцам, согласно долгу. Более того, если бы он всегда поступал только нравственно и правильно по причинам от него не зависящим, то есть был бы лишен свободы выбора и с помощью лекарств ли, внушения или чего-то еще был «запрограммирован на добро», это не было бы моральным поведением. Человек совершает моральный поступок, только когда свободно выбирает между добром и злом. Однако «свободно» не значит «легко».

Как уже отмечалось, в жизни всегда существует конфликт ценностей, конфликт культурных норм. Например, долгом является послушание старшим и долг - говорить правду. Если, услышав телефонный звонок, мать попросит сына сказать, что ее нет дома, как поступить? Как ни поступи - одна из моральных норм будет нарушена. Второе препятствие заключается в том, что мораль часто требует от человека очень больших жертв и самоограничений. Возможно ли никогда не лгать, не завидовать, не нарушать любовных клятв? Трудно представить себе такого идеального субъекта... И третье. Жизнь так сложна, что никогда нельзя заранее содержательно и конкретно определить, добрый это или дурной поступок. Например, нельзя сказать, что всегда добром будет предоставление человеку свободы или возвращение того, что ему принадлежит. А если отпускают на волю маньяка-убийцу и возвращают взрывчатку террористу? Потому-то Кант предпочитал конкретному описанию моральных поступков сухую формулировку «категорического императива». Но, избегая содержательно описывать моральные поступки, он сохранял жесткое требование следовать долгу во всех обстоятельствах.

В англо-американской этической традиции эти сложности были учтены, там возобладал утилитаристский подход. Морально предпочтительными считаются такие поступки, которые позволяют сделать максимально счастливыми максимально большое число людей. В утилитаризме достигается, так сказать, «наилучшее соотношение цены и качества». Надо признать, что это разумное, а главное, посильное требование. Но и у него есть существенный недостаток. Если счастье и долг высчитывать на калькуляторе, «небо спускается на землю». Разность потенциалов между должным и сущим, между моральным подвигом и банальной выгодой уменьшается. Это позволяет некоторым людям считать себя образцами нравственности только потому, что сосед сделал ближним больше гадостей, чем они сами. Так потихоньку зарастает тернистая тропа в мир высших моральных ценностей.

Еще одна великая культурная ценность - красота, прекрасное. Ее воплощения в культурах разных народов и разных эпох иногда диаметрально противоположны. Теперь уже никто не будет сравнивать свою возлюбленную с «кобылицей в колеснице фараоновой», а стандарты красоты прошлых эпох могут вызвать недоумение. Но всегда будет существовать сама человеческая потребность сравнивать и предпочитать то, что обладает гармонией, соразмерностью, целесообразностью. Определить в явном виде, что такое красота, что такое прекрасное, не удавалось пока никому. Тем более не удавалось путем строгих определений и вычислений. И все же есть средство дать почувствовать, что такое красота. Это - искусство.

В формах художественных образов происходит не просто воспроизведение действительности, но ее преображение , пересоздание по таинственным «законам красоты». Морщины и седина вряд ли кого радуют. Почему же портрет очень немолодой женщины может стать жемчужиной музейной экспозиции, а зрители будут шептаться: «Она прекрасна»? Прекрасна не потому, что стара, а потому, что художнику удалось изобразить свою модель, во-первых, профессионально совершенно, а во-вторых, как говорил Вл. Соловьев, с точки зрения гармонии окончательного состояния. Искусство в своем стремлении к красоте и совершенству пытается пройти все ступени, все формы и взглянуть на жизнь с точки зрения эстетического идеала , «с точки зрения вечности». А этот идеал, кстати говоря, не свободен от моральных ограничений. Истина, добро и красота ограничивают, но и поддерживают, усиливают друг друга.

Сила искусства в том, что оно обладает огромным эмоциональным влиянием на человека, действует остро и непосредственно. Художественные образы несут огромное «свернутое» содержание, и каждый человек «разворачивает» его в зависимости от своего вкуса, обстоятельств жизни, эрудиции.

Противоположность прекрасному - безобразное, а значит, безобразное, не воплотившееся в какую-то форму, не достигшее соразмерности, порядка, гармонии, целостности. Противопоставление безобразия и красоты создает «лестницу», по которой люди поднимаются к эстетически совершенному или, наоборот, скатываются вниз.

Развитие художественного вкуса, попытки собственного творчества, созерцание прекрасного во всех его проявлениях - это очень действенные и важные средства саморазвития личности. Хотя, в принципе, искусство не должно заботиться о нашем совершенствовании. Это наша печаль - как с его помощью стать универсальной личностью. Точнее, не печаль, а радость. Радость художественного творчества, эстетического самовыражения - одно из самых сильных переживаний, которые доступны людям.

И, наконец, религия с ее ценностью святости. Святость в политеистических религиях воплощают образы многочисленных божеств, в монотеистических - образ единого всесильного Бога.

Латинский термин «religio» первоначально означал, по разным толкованиям, «благочестие, святыню», также «собирать, благоговеть» и «связывать, соединять». Сегодня под ним понимают специфические поведение, переживание и понимание мира, которые определяются верой в сверхъестественную и тайную силу. Сакральное (то есть священное) и вера в него - высшая религиозная ценность. В религии проявляется чувство зависимости человека от того, что превосходит его понимание, силы и практические возможности, - от бесконечного, от природы (первые религии - пример поклонения персонифицированным природным стихиям), от социальных порядков, наконец, от собственной смертности. Религия компенсирует эту зависимость не тем, что ее отменяет, а тем, что путем веры, молитв и обрядов позволяет человеку обрести покровительство Бога и надежду на спасение. Британский антрополог Бронислав Малиновский (1884-1942), который изучал многие примитивные культуры, утверждал: обычному индивиду религия необходима для того, чтобы преодолеть ошеломляющее, парализующее предчувствие смерти, несчастье и судьбу. Основная функция религии - это иллюзорная компенсация проблем. Но, выполняя эту функцию, она получает большое число реальных и важных результатов. В контексте обсуждаемой темы особенно важным является то, что именно религиозная вера помогала развитию личного сознания, внутренней рефлексии, самооценки. Огромное число бытовых и художественных культурных традиций развивалось в рамках религиозной практики. Образ божественного совершенства задавал вектор моральных устремлений человека. Русский философ С. Л. Франк (1877-1950) так комментировал ситуацию на примере христианства: «Благая весть возвещала не ничтожество и слабость человека, а его вечное аристократическое достоинство... Это достоинство человека... определено его родством с Богом».

Фигура Богочеловека Христа соединила края пропасти, пролегавшей между совершенным Богом и греховным человеком. Объединив в себе обе ипостаси - божественную и человеческую, прожив земную жизнь и умерев на кресте за всех людей, Иисус сделал религию «соразмерной человеку», а ее нравственные требования - понятными и выполнимыми. Поэтому Иисуса Христа, Будду, Магомета и им подобных считают «культурными символами высшего порядка» безотносительно к тому, верим ли мы в их учения. Любая религия, оперируя образами пророков, святых, мучеников, формирует высокие образцы поведения, создает свою «лестницу», по которой каждый может идти вверх, пока хватит сил. Стремление к святости выполняет в этой области человеческого духа те же функции, что в искусстве - поиски красоты, в науке - поиски истинного знания. Таким образом, религия оказывается стержневым элементом культуры и содержит большой нравственный потенциал.

Массовая культура, контркультура и молодежная субкультура

Всегда у всех народов в культуре были «высшие» и «низшие» этажи, культура крепостных крестьян и дворянской знати различалась. Поэтому говорили о «народной» и «элитарной» культурах. Но только в индустриальном обществе культура начинает производиться, как автомобили и холодильники, культурное производство организовывается по типу массовой, серийной конвейерной индустрии и поставляет такой же стандартизированный, серийный, массовый продукт для стандартизированного массового потребления. Этот перелом окончательно произошел в XX в. и был связан с прогрессом производительных сил и демократизацией индустриальных обществ - всеобщее образование, бытовой комфорт, развитие таких средств массовой информации, как газеты и радио, затем электронных СМИ. У культуры появился массовый потребитель. Массовая культура создает набор культурных продуктов с товарными свойствами.

Чем это обернулось для культуры? Она стала приспосабливаться к массовым вкусам и сиюминутным запросам. Она перестала требовать напряжения и усилия, превратилась в готовый к употреблению продукт. Это может быть качественным продуктом, может - откровенной халтурой, но и то, и другое общедоступно, не требует никаких специальных навыков. Массовая культура стала отраслью экономики, где делают хорошие деньги. Производство культурной продукции поставлено на научную основу: социологические опросы, мониторинг вкусов и предпочтений, эффективная реклама. Единый механизм моды организует все стороны жизни и быта, поэтому даже удачные художественные находки долго не живут, надо быстро освобождать место на рынке новым товарам.

Таким образом, получается, что в сфере массовой культуры развлекают и потребляют, а не производят, потребляют коротко живущий, а не долгосрочный продукт, продукт массовый, растиражированный, простой, привычный, а не уникальный, штучный, сложный. В этом нет никакого преступления, просто надо помнить, что есть и высокая культура. Массовая культура, как правило, обладает меньшей художественной ценностью, чем элитарная или народная культура, но у нее самая широкая аудитория, ее воздействие на людей чрезвычайно сильно и даже агрессивно. В результате распространения массовой культуры неизбежно происходит снижение культурных стандартов (чтобы критично посмотреть на эту ситуацию, почитайте повесть Р. Брэдбери «451° по Фаренгейту» или Дж. Оруэлла «1984»).

В рамках господствующей в обществе культуры можно выделить не только разные этажи - «высокую» и «низкую» культуры, элитарную и массовую, но и отдельные культурные предпочтения множества групп - демографических, профессиональных, социальных. Постепенно у каждой из них формируется собственная культура, то есть система ценностей и правил поведения, которые называют субкультурами. Приставка «суб» означает «под». Субкультуру социологи определяют как систему ценно-сшей, традиций, обычаев, присущих определенной социальной группе. Это часть культуры, отдельная, но не противоречащая общепринятым культурным нормам. Бывают профессиональные, возрастные, этнические и другие субкультуры. Человек в своей жизни может пройти через несколько субкультур: дворовую подростковую субкультуру, молодежную субкультуру, затем он войдет в профессиональную субкультуру программистов или художественной богемы, военных или менеджеров. Если доживет до старости - войдет в субкультуру пенсионеров.

Современная молодежная субкультура отличается тем, что у нее свой жаргон, свои развлечения, в ней широко распространены групповой конформизм и ориентация на лидера. Кстати, многие продукты массовой культуры производятся именно в расчете на подражательные способности молодых людей. В рамках молодежных субкультур происходит процесс социализации личности, поэтому выбор компании - важное дело. Это то «зеркало», в которое юноша или девушка будут смотреться каждый день, это те друзья, которым они будут неосознанно подражать, это те знакомства, приключения, хобби и вкусы, которые определят во многом их дальнейшую жизнь. Или смерть.

Последняя проблема - контркультура. Контркультура - это субкультура, находящаяся в конфликте с ценностями, которые господствуют в обществе. Чаще всего этот термин применяется не просто к оппозиционному, протестному поведению, а к такому, за которым стоит определенная идеологическая программа, продуманная система альтернативных ценностей.

Примером контркультуры может служить молодежное движение 60-70-х гг. прошлого века, вошедшее в историю как поколение хиппи, битников, революционного студенчества. Фестивали в Вудстоке, захват Сорбонны, свободная любовь, отказ участвовать во вьетнамской войне, джинсы и «фенечки», презрение к карьере фирмачей - все это большие и малые детали пестрой картины контркультуры. В эти годы была создана своя альтернативная эстетика , свои поведенческие модели, которые не совмещались с традиционными буржуазными представлениями о карьере и успехе. В тех молодых оппозиционерах многие серьезные мыслители видели силу, способную противостоять отчужденности человека от человека, фальши, погоне за деньгами. Прошло несколько лет. «Оппозиционеры» окончили университеты, женились, работают в солидных фирмах. Разве только джинсы стали всемирной молодежной модой... Этот пример показывает, что любое молодое поколение стремится более или менее радикально противопоставить себя поколению отцов, часто его критика серьезна и справедлива, но господствующая культура обладает огромной инерцией, силой, устойчивостью, что позволяет ей в подавляющем большинстве случаев гасить контркультурные движения, причем с немалой выгодой для себя.

Но контркультура не всегда связана с противостоянием поколений «отцов» и «детей», и не всегда контркультура побеждается господствующей в обществе культурой. Ярким примером может стать христианство, которое возникло на заре нашей эры как контркультурное явление, подвергалось гонениям, но затем превратилось в культурную универсалию западного мира.

Подведем итоги. Понять, что такое культура, можно, противопоставив ее природе, естественным стихийным процессам. Она не возникает сама по себе, ее надо создавать и поддерживать. Уточняя это широкое определение, мы понимаем, что это смысловая, символическая сфера нашей жизни: картина будет просто куском испачканного холста для тех, кто не понимает смысла художественной деятельности, меч - куском металла, если мы не умеем им пользоваться и не знаем истории. Но в конечном счете все эти духовные и материальные продукты нужны для того, чтобы с их помощью человек становился более человечным, творческим и разносторонним. Культура - золотой песок, который намыло человечество за свою историю.

Вопросы и задания

• 1. Что такое культура? Можно ли назвать культурой все, что имеет неприродное происхождение?
• 2. Каким образом связаны культура и творчество, культура и развитие личности?
• 3. Какие методы больше подходят для анализа культуры - обобщающие или индивидуализирующие?
• 4. В чем заключаются различия культуры и цивилизации?
• 5. Чего больше приносит взаимодействие культур - пользы или проблем? Постарайтесь обосновать свой ответ конкретными примерами.
• 6. В чем сходства и различия науки, искусства, морали и религии как сфер культурной деятельности?
• 7. Охарактеризуйте свою собственную культурную принадлежность, используя определения субкультуры, контркультуры, форм культуры (элитарной, народной или массовой).

Основные проблемы и направления философии культуры

1. Философия культуры- основная проблематика

Философия культуры до сих пор требует уточнения своих оснований. В качестве ее ключевых категорий полагаются личность, свобода и жизненный мир. Отсюда философия культуры неклассична по определению, а ее проблематика раскрывается в контексте личностного бытия.

Философия культуры не классична по определению. Неслучайно поэтому она не стала самостоятельным разделом в великих метафизических системах - у Канта и Гегеля, хотя ее исходные антиномии - природа и дух, природа и свобода - зародились именно там. Неслучайно также и то, что актуальность философского осмысления культуры возникает тогда, когда в центре мыслительной проблематики оказывается индивидуальность, чей жизненный мир самодостаточен и не требует оправдания извне. В философии жизни, экзистенциализме, психоанализе мир более не полагается объектом, он перемещается "вовнутрь", в пространство жизненного мира конкретной личности, и в этом качестве более не может являться предметом чистого разума. Но и сама личность становится без-опорной: взамен оптимистической рациональности разума и рассудка она получает насквозь символическое бытие, которое сама продуцирует и сама пожинает. В философскую лексику приходят непривычные понятия: жизнь (а не природа), смысл (а не знание), понимание (а не познание), ответственность (а не императив). Одновременно к "владельцу" возвращается гегелевский Дух, который в этих координатах есть не что иное, как внутренняя свобода, атрибутивная человеку и вместе с тем целиком внеприродная.

Так в философии обозначает себя проблематика культуры и параллельно нарастает сложность объяснения: человек ведь не категория, его жизнь целиком реальна и не сводится к созиданию символических форм. Как структурировать и систематизировать эту жизнь, понимаемую не биологически, а как жизненный мир, т.е. культурно? Как объять бесконечные в историческом протяжении жизненные миры и генерализовать их в целостность, не упираясь в абстрактную социометрию обществ, классов и групп? Эти вопросы продолжают "висеть" над философией культуры, хотя предложена масса вариантов. Ясно, однако, что на сегодняшний момент методологической панацеи нет.

Проблематика культуры практически не поддается ограничению изнутри ее самой, в чем состоит известная трудность добывания собственно культурологического знания. Взятая в своей предельности, как универсум человеческого, культура смыкается с фундаментальными сферами бытия и экзистенциальности. Всякая же попытка систематизации и структурирования порождает бесчисленные схематизмы культурных типов и форм, водовороты сyженных значений, смыслов, семантических конструкций, реконструктивных интенций.

Никаких гарантий смысла собственной истории человечество не имело. Единственно, что оно могло и может сейчас, - это самоудостоверить себя в качестве закономерно существующего. На путях самоудостоверения всегда происходит очень многое: зерна и плевелы в равной степени возможны, разум нуждается в отдыхе и, периодически засыпая, рождает чудовищ. Существует величайшая иллюзия, культивируемая в различных системах рациональности, ставшая устойчивой мифологемой и в качестве таковой порождающая отряды верующих: это - миф о прогрессе, на который человечество прямо-таки обречено. Нечего и говорить, что идея прогрессивного развития одним махом избавляет от множества неудобных вопросов, apriori снабжая социум телеологическим сценарием и удостоверяя его в объективной правомерности исторического бытия.

Специфика упомянутого измерения проясняется на фоне социальной истории и ее внутренней диалектики. В самом деле: единично взятая человеческая жизнь есть убывание к абсолютному исчезновению в то время, как жизнь общества, т.е. собственно история, при всем этом убывании в каждой точке, есть неиссякающее становление, трагическое для индивида, но обнадеживающее для рода. Человечество, понимаемое как род, может осознавать себя во времени, однако индивид, отчетливо ощущающий ужас убывания, биологического ухода, должен обрести пространство, в котором живы вся и все, не просто живы, а продолжают быть. Эта надежность пространства дана человеку дважды - как память, и как культура.

Итак, первое основание культуры - память, взятая как родовое качество человека, пространство индивидуального бытия, преодолевающее стрелу исторического времени. Но память ведь не реальность. Она, память, потому и обременена ностальгией, что вторгается в наличное бытие, и всякое "здесь" и "сейчас" горчит прошлым. Точно так же культура, понимаемая как память рода, пронизана исчезнувшими эпохами и судьбами, и эти последние даже в моменты наивысшего цветения духа отягощают его трагической рефлексией. Уже хотя бы только поэтому культура никогда не располагает реальностью в точном смысле. Ее реальность многомерна и по сути есть инобытие истории, не совпадающее с собственно историей точно так же, как индивидуальное бытие человека не совпадает с действительностью исторического субъекта.

Отсюда второе основание культуры есть историческое инобытие, в котором неиссякающе пребывает родовая память человека.

Следующим основанием культуры является трансценденция вещного мира, либо смыслоценностная сторона всеобщей связи вещей.

В границах указанного положения находится фундаментальная связь культуры и языка. Последний, возвышаясь из речи как атрибутивно-родовой способности человека, аккумулирует в себе смыслоценность и рафинирует в культуре ее собственную сущность. Фактически, всякое слово как "имя" вещи есть универсалия, ограничивающая в сознании выступание вещи из сплошности.

Всякая же грамматическая конструкция есть реликт, в недрах которого бесспорно хранятся следы бурного горообразования словесных пород, когда древний Логос, еще не остывший, еще вулканически подвижный, пробивал себе русло в праязыках, чтобы впоследствии воплотиться в системе этих самых универсалий. Культура поэтому и сама являет собой пространство всеобщего логоса, мета-языка, который смыкает самостоятельные языковые сущности в единую смыслообразовательность.

В культуре вещь трансцендирует в слово. Но поскольку из каждого слова, как заметил еще О. Мандельштам, "смысл пучками торчит во все стороны", т.е., выражаясь более строго, каждое слово чревато универсалией, постольку словесная трансценденция вещи есть ее, вещи, символическое инобытие. Здесь нужно объясниться более развернуто. Модель культуры как символической реальности возникла достаточно давно и детальнейшим образом проработана Э. Кассирером и его школой. Против самой постановки вопроса возражать нечего, ибо ясно, что культура вбирает в свое историческое пространство не вещи в их прямой субстанциональности, а смыслы этих вещей; посредником же вещи, ее "заместителем" в сфере сознания и духовной рефлексии является символ. Не менее ясно и то, что слово именно потому, что является смысловой универсалией, одновременно выступает символом. Сложность состоит в другом: в непроясненности соотношения символа и смысла как носителей "хромосомного кода" культуры. Соотношение это, надо сказать, отмечено весьма тонкой нюансировкой и принципиально важно для уяснения сущности самой культуры.

Несколько предварительных положений. Во-первых, и символ, и смысл выражают отношение между означаемым и означающим, т.е. между вещью и ее идеальным бытием. Во-вторых, это отношение процессуально и находится в постоянном развертывании; можно сказать, что оно обладает бесконечной потенцией развертывания хотя бы в силу нахождения собственно вещи и направленного на нее сознания в общем становленческом потоке. Отсюда, кстати, ясно, насколько ограничена "иероглифическая" трактовка символа, снимающая движение и свертывающая реальность в окаменевший знак, как это было у Г.В. Плеханова. В-третьих, символ и смысл как процессуально-бесконечное отношение проявляются через противоположность данной конкретной вещи и ее предельно обобщенной функции.

Культура же, никогда не прерывающая процесс саморефлексии и превращающая однонаправленность исторического времени в топологию "вненаходимости" (термин М.М. Бахтина), преодолевает метафизическое противостояние человека и вещи, т.е. переводит вещь в экзистенциальное измерение. Символ, в широком значении, есть единство означаемого и означающего; есть экзистенциально развернутая (распредмеченная) вещь. Поэтому в культуре трансценденция вещного мира происходит от смыслоценности вещи к ее символу. Вещь трансцендирует в слово, становясь смысловой универсалией языка, и оттуда, распредмечиваясь, возвращается к человеку, объединяясь с самой собой в пространстве человеческой экзистенциальности, т.е. будучи уже символом.

Эта диалектика символа и смысла, предполагающая язык как "место встречи" трансцендирующей вещи и экзистирующего человека, и есть четвертое фундаментальное основание культуры.

Однако основания культуры, сколь бы фундаментальными они ни были, еще не есть она сама, взятая в непрерывности и самоценности. Ведь человеку изначально были предъявлены не просто сущее и вещь; ему предъявлен и предстоит он сам; его жизненный мир и уникальная субъективность образуют предел, горизонт, за которыми - небытие. Иными словами, человек и бытие взаимно предъявлены друг другу, образуя фундаментальнейшую оппозицию, в чьих границах и разворачивается социальная история. Но история тем и отличается от эволюции, что охватывает бытие именно исторического человека, т.е. индивида, отмеченного духом, онтологически наличествующего, но бытийствующего духовно. Бытийствовать духовно означает быть исторически, занимая в истории место, не будучи при этом вождем или пророком. Последние, как правило, обладают макрозрением, прозревая не исторически равных им индивидов, а "пшеницу человеческую", или - с меньшим пафосом - классы, формации и общества. Но человек - не общество; приведение же к социальному знаменателю чревато исчезновением "Я": эта старая мысль набирает обороты к концу второго тысячелетия и вряд ли утратит актуальность в третьем. Общество существует только и именно благодаря тому, что исторический человек способен к противостоянию, не революционному, не классовому. Он противостоит тем, что осознает себя как "Я". Человек, осознающий себя в противостоянии, есть человек культуры. Собственно, быть для человека означает быть в культуре.

Отсюда берет начало основная проблема, в которую с необходимостью упирается всякое философски-культурологическое объяснение, - проблема бытия и культуры, взятых во взаимном отношении (именно это отношение, трактуемое с позиций системно-структурного и деятельностного подходов, выступает в качестве предельного в книге М.С. Кагана "Философия культуры" (Спб., 1996). Указанная проблема изначально парадоксальна: чтобы "увидеть" культуру, отрефлектировать ее как Целое, нужно из нее "выйти", отодвинуться, что практически невозможно, ибо сознание теоретика само по себе оперирует культурными символами. "Отодвинуться" от культуры можно только в бытие: иной дистанции нет по причине абсолютной вездесущести культуры для имеющего быть человека. Тем не менее, парадокс не есть запрет, и продумывание проблемы бытия, в данном случае, как горизонта культуры, - по сути является основным оправданием философствования.

Итак, бытие одновременно есть и не есть сущее. Оно есть сущее потому, что а) существует, б) предельно в своей самодостаточности, в) никакие качественные или количественные изменения не могут поколебать факта его независимого наличия в виде предельного Целого. Оно не есть сущее в акте конечности конкретного "Я", в прерывании непрерывности Целого моим личным исчезновением, когда "Я" продолжает быть в бытии уже фактом своего несуществования. В этом смысле, в соответствии с Хайдеггером, "бытие выдвинуто в Ничто". Бытие как сущее удостоверено актом собственной жизнедеятельности, выступая пределом жизненного мира и всех событий; бытие как не-сущее не может быть удостоверено в реальных обстоятельствах, однако определяет пространство экзистенциальности, хотя бы как переживание собственной конечности. Вся сфера духа пронизана эсхатологией несущего, смягчить которую не может и не должен никакой триумф экспериментально удостоверенной материальности мира. Собственно, история человечества располагается между биологией распада и эсхатологией ухода: именно в этом месте эволюция становится историей, а адаптация стада - культурой рода.

философия культура исторический проблематика

Аристотель как родоначальник науки о политике

Естественно-правовая теория в доктрине Б. Спинозы

Значение и функции философии

Философия многогранна. Обширно поле, многообразны проблемные пласты, области философского исследования. Между тем в различных учениях нередко односторонне акцентируются лишь те или иные аспекты этого сложного явления. Скажем...

Истоки и зарождение философии

Термин философия образуется от двух греческих слов: филео (любовь) и софия (мудрость), букв. - любовь к мудрости. В Древние времена понятие мудрости было связано с желанием познать окружающий мир в его всеединстве с человеком...

История философской проблемы "периодизации и типологии"

Неокантианство. Расцвет неокантианства приходится на 90-е г 19в и 20-е 20в. Главные сферы изучения: гносеология, философия науки (методы научного исследования), аксиология (о ценностях). Ценности- идеальные нормы...

Особенности философии Гегеля

В представлении Гегеля разум, мышление как субстанция, свободно породив собственное инобытие в форме природы и пройдя через «субъективный дух», воплощается в «объективном духе», т. е. объективируется в общественных формах: праве, морали, семье...

Социальная философия как методология науки экономической деятельности

Философия как рефлексивная форма культуры

Итак, философия как особая форма самосознания культуры возникает в тот момент, когда независимо друг от друга в трех странах Древнего мира появляются особые люди...

Философия, круг ее проблем и роль в обществе

Не будет преувеличением сказать, что философия занимает важное и почетное место в жизни человека. Хотя на первый взгляд и кажется, что философия, как предельно абстрактная, отрешена от волнений и тревог практической жизни...

Формирование круга философских проблем и способов их решения в античном мире

Если основной идеологией общинно-родовой формации была мифология, то рабовладельческая формация в идеологической области уже не могла удовлетвориться мифами и должна была заменить их рациональными построениями...

Функции и методы философии

Человек владеет прекрасным даром - разумом с его пытливым полетом, как в отдаленное прошлое, так и в грядущее, миром мечты и фантазии, творческим решением практических и теоретических проблем, наконец, воплощением самых дерзновенных замыслов...

Функции философии и ее роль в жизни общества

Для фи-лософии культура является предметом изучения и осмысливания. Этим философия отличается от других форм культуры. Действительно, для науки предмет познания -- не она сама...

Культура как философская проблема представляет собой собирательный образ, объединяющий науку, технику, медицину, искусство, религию и т.д. в некую целостность. Философия оказывает огромное влияние на развитие культурного направления в бытии науки, искусства, медицины, религии. Однако в различных видах культуры она проявляет себя только тогда, когда возникает особая в ней потребность. Ее роль и значение рассматриваются не в утилитарной, практической полезности, а прежде всего в эстетическом пафосе. Именно философская мысль всегда и везде ищет и рационально обосновывает человеческий идеал, способный служить путеводной звездой в жизни и деятельности людей. Немецкий философ М. Шелер ценил философию за то, что она ищет в науках «знание ради спасения», а не «ради достижений и господства» над природой.

Культура — это огромный мир, построенный и постоянно изменяемый человеком согласно его идеям, ценностям и идеалам. Она включает в себя не только результаты эстетико-символической деятельности ума и рук человеческих, получившие выражение в науке, искусстве. Важнейшей частью культуры становятся те созидательные действия, которые и мысленно, и фактически изменяют окружающий людей природный и общественный мир к лучшему. Культура — это все, что реально улучшает, совершенствует бытие людей в результате сознательного преобразования ими мира и приспособления его к разумным потребностям человечества. Стремление компетентно управлять естественными процессами, происходящими в природе, обществе и человеческом организме, ведет к развитию самой культуры. В некотором смысле человек и культура — единое целое. Культура живет в людях, их творчестве, социальной активности, эмоциональных переживаниях. Люди являются существами не только общественными, но и культурными. Нацеленность всякой культуры на творчество и созидание является задачей улучшения жизни людей, совершенствования их самих путем постижения искусства управления природой, обществом.

Философски культура осознается и оценивается как исторически обретаемая сфера средств, целей и ценностей, умножающих человеческое могущество, и в силу этого обстоятельства имеющая непреходящее значение. Конечно, она включает в себя моральные, этические и эстетические измерения антропоцентрической реальности, может опираться и на религиознодуховные устремления. Но все же самое главное заключается в культивировании абсолютно свободной человеческой деятельности, не ведающей для себя никаких препятствий. Философское осмысление культуры вообще начинается с раскрытия внутреннего смысла человеческого бытия, получающего постепенное и последовательное осознание своих возможностей, определяющих его содержание, которое в силу этого обстоятельства стремится обеспечить себя условиями гарантированной реализации такого рода возможностей.

Рассматривая смыслообразующую составляющую в развитии культуры под углом зрения нравственной философии, нельзя не обратить внимание на весьма глубокие идеи русских религиозных философов, считающих культуру потребностью человеческого духа. Нравственно-этическая культура, принципы которой проповедовали Вл. Соловьев, Ф.М. Достоевский, JI. Толстой, Н. Бердяев, зримо противопоставляется идее рационального преображения жизни. Так, Н. Бердяев, в частности, связывает культуру с идеей творчества, превосходящего мир веками складывавшихся дифференцированных форм искусства. Эти нравственные знания — основание для весьма сложных, разветвленных философских интерпретаций и источник развития различных философских направлений исследования и объяснения вселенского бытия человека.

Различные философские системы способны не просто объединять людей, но и весьма последовательно и полно выражать типичные и оригинальные культурологические идеи и идеалы эпохи, народа, отношение к традиционной совокупности всего прекрасного и возвышенного в жизни (Кант). Философия оказывается неким всеохватывающим единством, включающим в себя смысл жизни людей, добро, красоту, справедливость, свободу мысли и т.д. Все философские учения и системы разными путями приближают нас к прекрасному — первооснове всякого эстетического человеческого знания. Сначала — в смутном представлении, затем в художественной фантазии, а в перспективе — в жизненной реальности искусство, например, преображает всю естественную плоть мира, переосуществляет всю действительную жизнь людей, творит в ней истинную красоту. Ведь последняя есть не что иное, как «духовная телесность» (Вл. Соловьев). Именно в ней, по Соловьеву, дух сочетается с материей наиболее совершенным образом, торжествует над хаосом, бесформенностью, небытием. Другой русский философ Н.Ф. Федоров утверждал, что жизнь есть акт эстетического творчества.

Даже если признать весь окружающий нас мир материальным, то искусство не обязательно должно быть таковым, ибо в его рамках всегда осуществляется свободный выбор средств и способов восприятия, оценки и объяснения мира. Эстетическое познание есть особая форма миропонимания и философского осмысления имеющегося знания о внешнем мире, а также о мире, находящемся внутри человека. Поэтому искусство как форма познания принципиально отличается, например, от науки. Если научное познание восходит к логике как всеобщей теории самой науки и к эксперименту как наиболее точному способу проверки суждений, то эстетическое познание, как правило, осуществляется в результате синтеза разрозненных представлений о мире и своеобразной рефлексии на новые открытия воображения и умозрения. Источник эстетического знания — это накопленные сведения о среде обитания человека и его творчество. Это и вечные проблемы осмысления общечеловеческих ценностей. На базе самокритичного постижения всего этого и возникло царство внутреннего мира человека — мира духовности, или чистого умственного созерцания и особого способа осмысления мира.

В русской философии эстетика предстает как смыслообразующее начало жизни человека. Только она создает и охраняет систему мотиваций и форм человеческого поведения, изобретая «модельные образцы», побуждая человека к обретению веры в добро, к самосовершенствованию и т.д. Эстетика, обладая принципиально иным способом миропредставления и мироот-ражения, совершенно иначе, нежели наука, «смотрит» на объективную данность мира. Таким образом, эстетическое познание лежит вне той сферы, в которой функционирует механизм рационального изучения мира наукой, а также вне сферы иррационального постижения бытия религией. Философско-эстети-ческое стремление к свободе творчества предполагает присущие человеческой сущности духовный инстинкт и творческую интуицию. При этом люди «умом зрят, головой ощущают» старые и «сердцем творят» новые духовные ценности. Творчество в философии и искусстве — естественный источник духовных и материальных ценностей, созданных человечеством на протяжении всей истории своего существования. Благодаря творению люди совершенствуют естественный мир и самих себя, создают новую реальность. Творческий характер человеческого труда специфичен прежде всего для искусства и науки, где нет проторенных путей, поэтому деятельность художника и ученого всегда направлена на поиск неизведанного и на созидание небывалого. Стоит подчеркнуть, что в жизни человека созданный им на базе естественного искусственный мир теперь играет исключительно важную, первостепенную роль. Без его существования современный человек уже просто не мыслим.

Философы и художники всегда творили новый мир бытия на основе своего собственного, неповторимого восприятия реальности. Но это восприятие объективной действительности естественным образом сопряжено с внутренними законами исторического бытия, окружающего художника. Объективность и субъективность (в их традиционном понимании) в искусстве не должны противопоставляться друг другу. Художник, как и философ, — это человек, самобытно преодолевающий все противоречия жизни. Он вовлечен в жизнь, подчиняется ее ритму, но одновременно выражает свои субъективные пристрастия, формирует ценности, придающие бытию подлинно человеческий смысл. Искусственный мир (культура) — это не только созданные человеком вещи, приобретенные знания, рожденные идеи, но и совместная жизнь и деятельность людей. Коллективный труд стимулировал человеческие чувства, мышление, принципиально новые потребности и интересы (как материальные, так и духовные). Короче говоря, творя новый мир вещей, а также созидая мир духовности (концепций, теорий, идей, идеалов), человек создал небывалую сферу общественных отношений и личного общения людей — культуру морально-этического общественного поведения.

Таким образом, в процессе коэволюции природы и общества появились качественно иные формы человеческого бытия. Родились мораль, искусство, религия, наука. Все они в своих исходных началах, принципах, в своих смыслах, целях и идеях во многом зависят от философии познания. Н. Бердяев считал, что допустимо существование философии науки, но не может быть научной философии. В этом он, скорее всего, ошибался. Если в науке всегда присутствуют философские элементы, а в научных гипотезах — философские позывы, то и большие ученые нередко бывают большими философами. Поэтому нельзя отказывать философии в праве называться научной в своей основе.

Люди всегда рассматривали концепции, теории как некий «осадок» культурной жизни. И это не только допустимо, но даже необходимо, тем более, что сам вопрос об отношении к научным теориям есть один из коренных вопросов истинной культуры. Эрих Фромм, известный американский философ, заметил: «Духом гордости и оптимизма была отмечена западная культура последних нескольких веков: гордости за человеческий разум как инструмент познания и овладения природой; оптимизма в связи со свершением невероятных надежд человечества и достижением счастья для большинства людей. Гордость человечества оправданна. Благодаря разуму человек создал материальный мир, реальность которого превосходит самые смелые мечты и фантазии сказок и утопий. Он заставил так служить себе энергию, что скоро она будет в состоянии обеспечить человечество материальными условиями, необходимыми для достойного и продуктивного существования» . Но чтобы достойно пользоваться достижениями созданного человечеством нового вещественного и духовного мира, необходимо всегда с философских, нравственно-этических позиций формировать истинно человеческую культуру общения.

«Человеческая культура — я имею в виду все то, в чем человеческая жизнь возвысилась над своими биологическими обстоятельствами и чем она отличается от жизни животных, причем я пренебрегаю различением между культурой и цивилизацией, — пишет 3. Фрейд, — обнаруживает перед наблюдателем, как известно, две стороны. Она охватывает, во-первых, все накопленные людьми знания и умения, позволяющие им овладеть силами природы и взять у нее блага для удовлетворения человеческих потребностей, а во-вторых, все институты, необходимые для упорядочения человеческих взаимоотношений и особенно для дележа добываемых благ. …Культура должна поэтому защищать себя от одиночек, и ее институты, учреждения и заповеди ставят себя на службу этой задаче; они имеют целью не только обеспечить известное распределение благ, но и постоянно поддерживать его, словом, должны защищать от враждебных побуждений людей все то, что служит покорению природы и производству благ. Создания человека легко разрушимы, а наука и техника, построенные им, могут быть применимы и для его уничтожения» .

Становление культурного человека предполагает огромное личное усилие индивида подняться над самим собой, а значит -овладеть культурой бытия. Никто не сможет заставить человека быть тем, кем он быть не может или не хочет. Нельзя понудить личность к философскому и эстетическому совершенствованию. Это всегда сугубо личный внутренний мотив, стремление адаптироваться к новым природным и социальным обстоятельствам и способность адекватно менять их в соответствии со своими интересами и потребностями. Это внутреннее постоянное желание человека самосовершенствоваться. «Следовательно, совершенство может быть не чем иным, — замечал И. Кант, — как культурой способности человека… и культурой воли (нравственного образа мыслей) для удовлетворения всякого долга» .

Культура, таким образом, служит своеобразным критерием развитости человека и всего человечества. Это стиль духовной жизнедеятельности общества, социальной группы и каждого конкретного индивида. Это способ и образ критического мышления. Это стиль верования. Это характер общественного поведения, народные обычаи, традиции. Это, наконец, форма и стиль языка. Духовная культура заключает в себе системы ценностей, созданных человеком, такие, как философия, наука, техника, медицина, искусство и т.д. В заключение отметим, что дальнейшее развитие человеческого общества зависит от культуры в той мере, в какой она определяет общее состояние образования, воспитания и просвещения.