Битва за саур могилу сообщение. Саур-Могила: история, памятник, курган и расположение на карте
Кровавое противостояние группы бойцов батальона «Восток» из взвода Медведя с приданными ей подразделениями и пытавшихся захватить высоту солдат армии киевского режима, продолжалось три дня.
Украинская армия потеряла в этом противостоянии около сотни единиц техники и несколько сотен солдат. По мнению ополченцев среди нападавших были и иностранцы, бойцы определили их как поляков. Были там, конечно, и разного рода фашисты, но в основном погибли простые украинские парни, которых киевская власть гнала и продолжает гнать на убой, стремясь задавить строптивый Донбасс, не пожелавший лечь под профашистское правительство.
Это были люди, которые в той, ушедшей в прошлое, мирной жизни придерживались правила — не интересоваться политикой. У них была своя жизнь, у политики — своя. Эти жизни пересекались очень мало. Но пришло время и политика постучалась к ним в дверь и сказала: «добро пожаловать в АТО». Они, привыкшие получать информацию о мире политики через зомбоящик, не умеющие отличать правду от лжи, дали себя убедить в том, что Донбасс оккупирован конными бурятами.
Поверили в это и пошли убивать своих вчерашних сограждан, как вооруженных, так и безоружных. И остались безымянными трупами на склонах Саур-Могилы.
Обычные жители Донбасса, в основном уже далеко не призывного возраста, взяв в руки оружие, многие — впервые, остановили их, выдержали двухсуточный ад, не дали им зайти на высоту. Четверо из защитников горки заплатили за победу жизнями:
Медведь,
Нигрол,
Ник,
Таксист.
Вечная память героям!
В короткие минуты затишья ополченцы перенесли тела своих погибших друзей к кафе. Там они и были похоронены, под дубом.
Потом, уже после того, как война ушла от Саур-Могилы на запад, останки героев были перенесены на другое место и похоронены вместе со своими братьями, погибшими здесь же, на высоте.
Они были не первыми, кто погиб на Саур-Могиле. Первыми были ополченцы с позывными Толстый и Филин.
Снаряд от укровской Ноны, самоходного артиллерийского орудия калибра 120 мм, попал прямо в окоп, в котором находились бойцы. Толстый и Филин были похоронены по месту жительства.
Мороз еще не раз поднимался на высоту в составе группы разведчиков, помогал эвакуации раненых, вывозил отдежурившую смену.
В начале августа ополченцам удалось захватить у нацистов практически целую БМД, она нуждалась в мелком ремонте, нужно было перетянуть гусеницу, и ее можно было ставить на вооружение батальона.
Для выполнения этой работы на высоту отправилась группа специалистов во главе с Уралом. Они перегнали машину наверх и стали ею заниматься.
7 августа украинская армия начала шквальный обстрел высоты, после чего последовала атака. Урал принял на себя командование защитниками высоты. Вскоре он получил ранение в голову, его перевязали и он продолжал бой.
Вел огонь сам, координировал работу остальных, держал связь с Соколом, корректируя огонь артиллерии. Работала артиллерия разных отрядов: «Восток», «Оплот», отряд Снежного и других. По корректировке Урала было уничтожено большое количество различной вражеской техники.
Когда положение стало совсем безвыходным, Урал дал команду прятаться в подвал, отказавшись уходить сам. Рассказывают, он сказал: «Ребята, я вам даю команду отойти, от меня пули отлетают, я буду здесь до последнего ».
Он погиб, получив второе ранение — в живот.
Нацисты вновь зашли на высоту, оставшиеся в живых ополченцы забаррикадировались в подвале кафе. Кафе в течение нескольких часов обстреливали из танков, затем обложили кафе скатами, пластиком, деревом и жгли этот костер несколько часов, ожидая, что ополченцы задохнутся. Заходить в подвал каратели не решались.
Ополченцы сделали подкоп и ушли. Шедшая им на помощь группа разведчиков не сразу смогла пройти к высоте, попав под минометный огонь, но потом сделала несколько вылазок, выводя бойцов и вынося раненых в Снежное.
7 августа Киев мог рапортовать — Саур-Могила взята. Но это была пиррова победа.
За весь срок обороны Саур-Могилы, с начала июня по 7 августа 2014 года в атаках на высоту было задействовано около трех тысяч украинских силовиков.
В ходе боев на Саур-Могиле армия киевского режима потеряла около 45 танков, ополченцами было уничтожено до батальона иностранных, вернее всего — польских, наемников, погибло до тысячи украинских карателей.
Израненная стела невзирая на обстрелы стояла все время, пока высота была в руках ополчения и упала лишь тогда, когда она была на короткое время захвачена нацистами.
Саур-Могила была в руках армии киевского режима меньше месяца .
Народные ополченцы во время памятных мероприятий в день освобождения Донбасса от немецко-фашистских захватчиков на Саур-Могиле, 2014 год (Фото: Константин Сазончик/ТАСС)
Ежегодно жители ДНР вспоминают и чествуют защитников стратегической высоты — Саур-Могилы. Кровавые бои за курган в 277,9 метра шли и в 1943 году, и в 2014-ом. В результате последних некогда величественный мемориал превратился в руины: с грустью «смотрят» бетонные советские солдаты, некоторые из них, израненные осколками, по-прежнему рвутся в бой. В окружении развалин, под порывами ветра трепещет вечный огонь, а на самой вершине Саур-Могилы — разбитая стела с монументом пехотинца. Обзор оттуда — десятки километров на 360 градусов. Поэтому бои на кургане шли не на жизнь, а на смерть.
Холодное лето 2014-го
На начало лета 2014-го года территория с юга от Саур-Могилы была под контролем украинских войск. От Амвросиевки, где располагался украинский штаб «Южного сектора», к Изварино (ЛНР) ежедневно ходили колонны украинской техники и машины снабжения. Обе стороны понимали, насколько важно владеть самым высоким курганом: с горы полностью просматриваются города Красный Луч, Снежное, Торез, Шахтерск — так украинские боевики могли бы корректировать огонь, а ополченцы наоборот — наблюдать за перемещениями украинских эшелонов на юге.
«Нам тогда ещё приходилось всё учить на ходу, но была группа ребят, которая штурманула эту высоту — там как раз находился один из украинских нацбатальонов, — рассказывает участник боёв за Саур-Могилу, боец бригады „Восток“ Андрей Ревенко, позывной „Рева“ . — Наша атакующая группа была небольшой: по боковому заезду они на обычном бусе „Мерседес“ поднялись наверх. Тут в машину прилетает ракета с РПГ, ребята выкатываются, рассыпаются и идут в атаку. Захватили БТР, прошёл бой, и курган перешёл под наш контроль».
С этого момента батальон «Восток» взял Саур-Могилу в свою зону ответственности. Взвод «Ревы» под командованием «Медведя» впервые заступил на суточное дежурство с 5 на 6 июня. Бойцы готовили окопы, но копать Саур-Могилу — неблагодарное дело, это песчаник.
«Сначала оборону держали силами двух взводов, меняли друг друга, заезжая на трое суток. Хотя обычно получалось, что группы-сменщики задерживались: были проблемы на передовых позициях в Донецке. Потом уже три взвода „Востока“ несли службу „на горе“… — продолжает свой рассказ Андрей — Ещё запомнилось мне хорошо, что лето 14-го было очень холодное: за один июль я несколько раз замерзал так, сколько не мёрз за всю свою жизнь. И очень часто шли дожди».
В следующую ротацию 35 «медведевцев» пробыли на Саур-Могиле четверо суток, из которых три дня и ночи украинские каратели практически без остановок «крыли» курган 82-мм минами. Особого урона ополченцам обстрелы не наносили, кроме одного случая: после прямого попадания мины в окоп двое ребят погибли, и ещё один получил серьёзные ранения.
Война на легендарной высоте набирала обороты: ВСУ стали смелее работать большими калибрами, используя 120-мм минометы, артиллерию, первые «Грады». Но «Рева» уверен, что обстрелы, так сказать, по нарастающей дали возможность ополченцам привыкнуть к боевым действиям, освоиться в новой реальности.
Фрагмент мемориального комплекса на Саур-могиле (Фото: Николай Муравьев/ТАСС)
Авиация в небе
Первое появление украинской авиации над Саур-Могилой пришлось на середину июля. Андрей Ревенко прибыл с товарищами на очередную ротацию и «Медведь» сразу же поставил задачу: укрепиться на «малой горе», чтобы прикрыть тыл — на тот момент очень много ДРГ и снайперов ВСУ двигались вокруг кургана.
«Дали позицию — и живи на ней трое суток, как хочешь, — вспоминает „Рева“, усмехаясь. — И вот в 6 утра мой товарищ „Сёма“ , с которым я был в окопе, толкает меня в бок, и спрашивает, слышу ли я странный звук. Это высоко в небе монотонно гудела украинская „Сушка“. А потом добавился ещё один интересный звук. Мы уже не слышали самолёта, только вой… Началась бомбежка. Из первых двух бомб одна не взорвалась. Следом такая же пара — одна остаётся в земле. К счастью, урона нам эти бомбы не нанесли. Позже самолёты „заходили“ снова, стреляли по нам НУРСами. В ту же ротацию по горизонту замечали несколько „вертушек“».
Под конец июля ситуация вокруг Донецка обострилась, у ВСУ была цель отделить Донецк и Луганск. В ДНР по линии фронта украинские «захисники» проводили танковые атаки с запада, на Саур-Могилу — с юга. Шли тяжёлые бои, батальон «Восток» понёс первые потери под Авдеевкой — были убитые и раненые. В один из дней «Медведь» зашёл к уставшим сослуживцам и позвал с собой 15 добровольцев «на гору», при этом добавив: «Там за последние несколько дней четыре мины прилетело, санаторий просто». Так 26 июля около 19.00 «Рева» с боевыми товарищами снова прибыл на Саур-Могилу.
Трое суток ада
Так как людей приехало мало, «медведевцы» решили оставить 12 человек в окопах — по 6 человек на смену, которые менялись каждые три часа. Ещё трое были «глазами». Первая ночь у бойцов «Востока» прошла нормально, спокойным было и утро — до 12 часов следующего дня.
«Нам тогда сообщили, что „на горе“ нечего делать: мимо Иловайска в сторону кургана прошла колонна „Градов“, танков, артиллерии. Передали это „Медведю“, на что он посоветовал не слушать паникеров. А после нас начинает крыть артиллерия — гаубицы Д-30, причем с необычной стороны и постоянно из трёх стволов до самой ночи. Колонны все-таки подошли к нам с двух сторон — Петровского и Степановки, — рассказывает Андрей Ревенко. — Многие снаряды тогда были начинены иглами, типа дротиков, и при падении снаряда разлетался целый сноп этих игл. Они запрещены Международной конвенцией, так как без оказания нужной медицинской помощи, раненый ими получает заражение крови и умирает».
Обстрел длился почти до утра. Около 4 часов в сонном сознании только смененного «Ревы» и в радиоэфире прозвучал голос «Медведя»: он говорил о каких-то танках, которые окружили гору. Выстроив технику в боевой порядок, ВСУ начали «долбить» Саур-Могилу всеми видами своего вооружения: танки, БТР, БМП, попутно закидывая сверху минами.
Первые же выстрелы из танков «разобрали» на мелкие кусочки две «ЗУшки» ополченцев. Украинские боевики постоянно палили по стеле и триколору на ней. Выяснилось, что внутри мемориальной стелы оказались запертыми огнём зенитчики. Остальные бойцы оставались в окопах, командовал ими «Медведь», пытаясь достать оружие из мест хранения. Но РПГ с выстрелами были уничтожены при попытках перенести их на передовые позиции.
На подмогу побежал боец «Захар» — «выхватил» ранение в шею, в руку и получил много мелких ранений от осколков, упал в окоп. Это момент «медведевец» отчётливо помнит: тот, кто под эти выстрелы попадал, становился похожим на дуршлаг.
«Следующими выбежали „Назар“ с „Сёмой“, потом я услышал рядом два прилёта, и назад в подвал первым заковылял Назар со словами „Я триста“. Я его пропустил, следом пришёл Сёма, тоже „300“. Но „Назар“ с собой принес заряженный РПГ-7. У Назара сильнее было ранение, Сёма больше иголок словил, — рассказывает „Рева“. — Пока мы перематывались, вызвал „Медведь“ — оказалось, танки приехали прямо к нам. Я говорю, что работаю, беру этот РПГ, выхожу из подвала и вижу дуло, а затем выезжающий прямо на площадку танк. Приседаю, пока перепроверяю заряд, осматриваюсь, понимаю, что выстрелить в упор он в меня не сможет, и поднимаюсь. Очень сложно, видя технику так близко, принять за долю секунды решение, куда этот танк „побольнее“ ударить. Он меня замечает, поворачивается, и в момент моего выстрела танкист работает с „Утеса“ — пуля легла рядом со мной. Моя граната попала четко под башню: танк немного покачнулся и покатился назад. Вторая машина, выезжающая на площадку, тоже покатилась назад».
После танков сразу начали работать БМП. Ориентируясь на вспышки, бойцу «Востока» удалось «поджечь» одну машину пехоты — сгорела дотла. Но в этом время от танкового снаряда погиб один парень, который менял позицию по приказу «Медведя». Да и сам командир взвода был уже ранен.
«Я еще не „срезал бэху“, когда „Чех“ кричал, что „Медведь“ уже тяжёлый после попадания из танка, — говорит Андрей Ревенко без улыбки, хотя только что смеялся. — „Чех“ бежал к „Медведю“ сам кровоточащий, весь побитый. Командир его к себе затянул и спросил, принес ли он что-то из боеприпасов. Стреляя по живой силе ВСУ ВОГами, „Медведь“ сказал одну из последних фраз в своей жизни: „Как же, сука, вас много“. И в их парапет у позиции прилетает танковый снаряд. „Чех“ передавал по рации, что они триста и „Медведь“ тяжёлый, но из-за шквального огня не было шансов к ним подойти. По нашим наблюдениям, из разных секторов работало порядка 60 единиц техники».
После сожжённых танка, БМП и потерь в живой силе ВСУ отошли. «Медведевцы» начали приводить в порядок своё оружие, починили единственный уцелевший «Утёс». Откопали ребят, которые чудом уцелели внутри расстреливаемой стелы. После этой атаки способных сидеть в окопах из взвода оставалось лишь восемь человек. А ночью украинская пехота предприняла новую попытку прорыва.
«Восток» как раз ждали подкрепление. И прямо на гору вышла группа, но не своя, а ВСУ. Темная ночь, горят поля, и на фоне едва различимого горизонта видно лишь силуэты. Украинцы немного ошиблись в пароле, а после один из них нагло заявил: «Виходь, хто командир, або застрелю». В эту же минуту начался плотный стрелковый бой. «Сом» связался с командованием и запросил работу артиллерии прямо по стеле на вершине мемориала — вызвал огонь на себя. На Саур-Могилу прилетел первый пакет не украинского «Града».
«Мы так обрадовались, что наша арта заработала, хоть и по нам же, — честно признаётся „Рева“, вспоминая этот момент. — Это очень сильно воодушевило. Дальше была феерическая ситуация. Укры понимают, что у нас есть связь с артиллерией. И начинают нас кошмарить „Нонами“. Но и мы понимаем, откуда пушка работает. А тут „Сом“ предлагает ещё раз „Градами“ ударить. После первых ракет по месту расположения „Ноны“ проснулась целая „зелёнка“ — это было скопление техники ВСУ. Мы это понимаем, и наводим артиллерию туда. Там у них был ад. Можно было ещё достать некоторую технику на дороге к Петровскому, но снарядов больше не было».
Но на этом всё не закончилось. Саур-Могилу с уставшими бойцами «Востока» ещё раз с трёх сторон «равняла» украинская артиллерия, ещё раз отработал НУРСами по легендарному мемориалу самолёт. Трое суток непрекращающегося огня. Ночью 29 июля за «медведевцами» выехал «бусик», который в первую очередь вывез раненых. Перед этим ночью артиллерия ДНР «расчистила» дорогу на Снежное, по которой и смогли выехать ополченцы. А взорванный украинский склад БК лишь помог успешно провести ротацию.
«Этот бой выпал нам»
Несмотря на подвиг военнослужащих «Востока», в ночь с 7 на 8 августа ополчению ДНР всё же пришлось оставить Саур-Могилу: последнюю группу украинские боевики в буквальном смысле выжигали из подвала кафе. Но уже 24 августа под мощным артогнём с господствующей высоты бежали уже украинцы — они не стали испытывать судьбу, как и их «брати» в Иловайском котле…
Батальон «Восток» потерял на кургане семь бойцов. «Медведевцы» красной чертой вписали себя в историю республики: выжившие в той трёхдневной мясорубке теперь носят отдельный шеврон «Востока» с названием их взвода. Их командир «Медведь» — Олег Григорьевич Гришин был посмертно награждён Золотой звездой Героя ДНР.
Подпишитесь на нас
December 25th, 2014
Впервые адекватный анализ событий лета украинским офицером:
"В июне группировка наших войск получила приказ перекрыть государственную границу. Противник заметил наши приготовления, и стал сосредотачивать силы для защиты своих транспортных коммуникаций. Существовало два варианта перехвата коммуникаций. Первый - сосредоточение крупных сил и захват крупных приграничных городов - прежде всего Снежного. И второй - при отсутствии достаточных сил, перехват коммуникаций вне городов. Был избран второй вариант - думаю, учитывая те силы, которыми мы располагали в том районе, это было логично. Однако планирование операции, к сожалению, было осуществлено неграмотно, без учета реальной обстановки и особенностей данной местности. Были допущены две ошибки, которые привели затем к трагическим последствиям.
Ключевой высотой для контроля приграничной полосы в секторе "Д" была Саур-Могила. Наступление необходимо было начинать с захвата этой высоты. Вторым узловым пунктом было село Дмитровка - это ключевой узел коммуникаций, там находится три моста через Миус. Без контроля над Дмитровкой проводить операции в секторе "Д" было невозможно. Еще один мост был в Миусинске, который гораздо ближе к Донецку и больше по размерам: контролировать его гораздо сложней.
Наступательная операция наших войск вдоль границы в секторе "Д" должна была по первоначальному плану начаться 17 мая, однако сроки были перенесены в связи с разгромом блокпоста 51 омбр и дезорганизацией, что повлекло переброску войск для затыкания возникшей дыры в боевых порядках наших частей. Исходя из этого, реально операция началась 12 июня. Противник в начале мая занял Дмитровку. Это было около 40 боевиков, которые взяли под контроль мосты. В 100 метрах от блокпоста боевиков располагалась пограничная застава, где находилось около сотни пограничников, которые каждый день ездили на охрану госграницы получая разрешение на проезд от террористов. На момент начала нашего наступления Дмитровка была занята крупными силами противника - около 300 человек, усиленных БТР. Также силами группы свыше 100 боевиков и 2 БТР была занята высота 277 Саур-Могила.
12 июня ротная тактическая группа 79-й аэромобильной бригады получила приказ занять Саур-Могилу. Операцией командовал лично командующий АТО генерал Муженко. Однако доразведки района не было произведено, и в результате они попали в засаду. В ходе боя из Снежного на помощь боевикам направилось два танка. Один танк противника был подбит. Но нашим войскам не удалось выполнить боевую задачу. Спустя три часа боя, Муженко дал приказ отступать. Погибло 2 десантника 79-й бригады, 25 раненых было из 79-й и 2 из 3-го полка спецназ. Саур-Могила осталась под контролем противника.
В результате командование приняло роковое решение - направить войска в обход узлов сопротивления противника, не занимая Саур-Могилу и Дмитровку. Задачу провести наши войска вдоль границы получил отряд подполковника спецназа Юрия Коваленко - заместителя командира 2-го отряда 3-го полка спецназ Выполнить задачу можно было только одним путем - форсируя реку через брод у села Кожевня. Коваленко первым перешел Миус.
К сожалению, операция по продвижению наших войск вдоль границы была совершенно не проработана. 12 июня разведгруппа в составе 8 человек была выброшена на маршрут выдвижения колонн. Операция была спланирована безграмотно: их десантировали с вертолета днем, примерно в 14.00, в районе, который полностью контролировался противником. Ситуация была безнадежной. Разумеется, группа еще в момент высадки была мгновенно обнаружена, окружена; она приняла бой и была захвачена в плен.
Чтобы спасти своих товарищей, группа Коваленко попыталась наземным путем выйти в район высадки. Однако она столкнулась в противником - и один спецназовец погиб в бою.
Затем Коваленко продолжал действовать в авангарде. Именно его группа провела колонны наших войск на Довжанский и Краснопартизанск. Эта операция была осуществлена без потерь. После этого наши войска получили приказ занять последнюю крупную автомагистраль, связывающую захваченные террористами города с поставками наемников и оружия из России - в районе Изварино. И снова первым в бой пошел Коваленко - они вместе с другими нашими частями выбили боевиков. Группа Коваленко трижды штурмовала пропускной пункт "Изварино", выбивала боевиков, но армии давали приказ отойти, и потом пропускной пункт снова занимали террористы.
Артиллерийские и минометные обстрелы из России не позволяли прикрыть границу. Через открытую при поддержке российских войск дорогу отряды террористов получили значительное усиление наемниками и техникой из России. Они завязали бои за пропускные пункты, постарались отрезать наши подразделения на границе от снабжения и подвергали наши позиции постоянным обстрелам из минометов, снайперских винтовок, а вскоре и из реактивных систем залпового огня. Количество огневых средств, и прежде всего артиллерии и бронетехники у противника начало быстро расти. С конца июня начались артиллерийские обстрелы с территории России. Их плотность возрастала - а в июле российская артиллерия стала главным поражающим фактором.
Противник сумел сохранить коридор через границу, через который шло снабжение и пополнение. Наступление провалилось, и надо было менять тактику. Но наши войска просто остались стоять на своих позициях.
Войска в секторе "Д" находились на крайне невыгодных позициях, поскольку Дмитровка была по-прежнему под контролем противника и все снабжение осуществлялось через узкую приграничную дорогу. Единственным местом форсирования реки Миус был брод у Кожевни, который подвергался постоянным обстрелам, а дороги на Дьяково, Краснопартизанск и Довжанский плотно минировались. Наши позиции хорошо просматривались, войска не могли маневрировать и подвергались постоянным обстрелам.
Кризис и эскалация боевых действий начались в начале июля - сразу после выхода банды Гиркина из Славянска. Мы отслеживали обстановку в этом районе. Сразу после того, как наше командование выпустило банду Гиркина из Славянска, противник предпринял меры, чтобы не допустить охват Донецка с флангов. Впервые Гиркин прибыл в Иловайск 7 июля. С тех пор в городе базировалось около 300-400 боевиков плюс дополнительные силы в Донецке, Моспино. Окружать Донецк надо было значительно более крупными силами. У нас была оперативная информация о передвижениях террористов, но, к моему возмущению, она ни разу не была реализована. Информация о численности и вооружении группировки противника не использовалась, по тем местам, где находился Гиркин и другие главари бандитов, удары не наносились ни разу.
Хочу подчеркнуть: если бы мразь не выпустили из Славянска, вся война пошла бы по-другому. Надеюсь, что будет проведено расследование, кто допустил этот тяжелейший просчет.
Как только Гиркин увидел, что Донецку ничего не угрожает, он сосредоточил все силы на уничтожении наших войск в секторе "Д". 11 июля российская артиллерия уничтожила лагерь 24-й и 79-й бригад под Зеленопольем. 12 июля Гиркин и около 30 автобусов с террористами прибыли в Снежное.
Они сразу приступили к атакам наших опорных пунктов - первому удару подвергся усиленный взводный опорный пункт близ населенного пункта Тараны.
Противник создал угрозу контрудара в направлении Дмитровка-Кожевня, и Степановка-Мариновка. Это бы привело к полному окружению войск под Краснопартизанском и Довжанским.
Если бы наши войска не удержали коридор в районе Мариновки - котел бы замкнулся и никто не вышел. Но наши удержались. Удержались дорогой ценой.
С точки зрения военного искусства, прежде чем проводить операцию по перекрытию государственной границы, требовалось вначале захватить Саур-Могилу, Степановку и Дмитровку. Без контроля над Дмитровкой операции наших войск были невозможны. Мы с самого начала боевых действий в секторе "Д" были поставлены в крайне невыгодную тактическую обстановку, действия наших войск были скованы. Почему? Это вопрос к Генеральному штабу.
Наши войска так и не получили команды взять Дмитровку - просто стояли два с половиной месяца в чистом поле на открытых и хорошо просматриваемых позициях, и нас расстреливала безнаказанно российская артиллерия. Потери людей в секторе "Д" - это героизм. Но это далеко от военного искусства. Почему и кто так планировал? Надеюсь, когда-то мы услышим ответы на эти вопросы. Но я считаю что трагедия сектора "Д" - это результат абсолютно безграмотного планирования и управления боевыми действиями.
15 июля под Червонопартизанском группа спецназ 3-го пока была накрыта минометным огнем. Залп минометов накрыл подразделение в момент постановки боевой задачи. Погиб командир - подполковник Юрий Коваленко. На месте погибло еще семь спецназовцев (Максим Бендеров, Александр Кондаков, Николай Алексеев, Богдан Каравайский, Станислав Майсеев, Дмитрий Рябый, Максим Вербовый, Иван Марков. - прим. Ю.Б.) затем в России от ран погиб еще один (Виктор Гаркавенко. - прим. Ю.Б.). На Коваленко было направлено представление на звание Героя Украины, но он его так и не получил. У него осталась жена, двое детей.
В середине июля снабжение было полностью парализовано. Наши опорные пункты находились вдоль границы, и российская артиллерия их расстреливала безнаказанно, мы несли большие потери. Авиация не могла доставить снабжение либо оказать огневую поддержку, потому что российские системы ПВО были выдвинуты на границу и сбивали наши самолеты и вертолеты. С Саур-Могилы просматривалась наша территория. Ее необходимо было занимать, чтобы обеспечить вывод наших войск из сектора. Брод у Кожевни - единственная точка форсирования Миуса, была под постоянным огнем, а колонны, которые переходили брод, также подвергались постоянным ударам.
Ситуация в секторе "Д" уже в середине июля сложилась критическая, однако наше командование вовремя не отреагировало на изменение обстановки.
Прорыв окружения сектора "Д"
Операция по деблокаде сектора "Д" началась 27 июля - наши войска пошли на Саур-Могилу, а батальон 25-й воздушно-десантной бригады предпринял рейд на Шахтерск.
К сожалению, эти действия снова планировались в спешке, без учета обстановки. Атака на Шахтерск была вообще полной авантюрой. Совершенно недостаточными силами решили захватить крупный населенный пункт, в котором противник сосредоточил превосходящие силы.
Наши подразделения отважно сражались, но это был героизм без достижения тактических результатов.
27 июля в бой вступила авиация. Однако в ходе выполнения боевых вылетов два наших штурмовика Су-25 были сбиты российской ПВО во время вылета в районе Саур-Могилы.
Начальник Управления специальных операций генерал Виктор Назаркин дал прямой приказ - послать две группы в район падения штурмовика и найти пилотов. Командование 3-го полка пыталось объяснить Назаркину, что бросать группы неизвестно куда, не имея цели, не организовав грамотное планирование, притом, что противник активно ищет сбитых летчиков и полностью контролирует район падения - это совершенно неразумно и является неоправданным риском.
Однако Назаркин никаких возражений не терпел. И на поиски пилотов были выдвинуты две группы 3-го полка спецназ под командованием подполковника Сергея Лысенко - одного из наиболее опытных офицеров, и капитана Кирилла Андреенко.
С одним из пилотов связь появилась и группа Лысенко вывела его из района Латышево. Но связи со вторым пилотом не было, и его поиски были безуспешными.
В районе была концентрация войск противника - группы были без бронетехники. В результате противник обнаружил спецназ, ферма в Латышево, где они находились была окружена превосходящими силами противника, группа приняла неравный бой. 8 спецназовцев погибло в бою. 4 попало в плен и только четверым удалось вырваться.
В это время за Саур-Могилу также завязались тяжелые бои.
В сектор "Д" были введены подразделения 30-й, 51-й механизированных, 25-й воздушно-десантной, 95-й аэромобильной бригад. Общими усилиями они взяли Саур-Могилу.
Боевые действия осложнялись тем, что бригады действовали не всеми силами, а только отрядами отдельных сводных подразделений. А в составе этих подразделений было много мобилизованных и плохо подготовленных военнослужащих, часть из которых составляли вообще немотивированные люди. Поэтому стойкость войск и организация боевой работы оставляли желать лучшего.
Когда Саур-Могила полностью перешла под наш контроль, начался вывод наших окруженных войск.
6-7 августа окруженные войска были полностью выведены из сектора, однако во время прорыва под непрерывным артогнем на единственном маршруте вывода были понесены серьезные потери. В районе брода у Кожевни пришлось оставить значительное количество техники. К сожалению, трагедия не закончилась.
В сектор "Д", который оставили наши войска, были введены новые силы. Никаких уроков командование не извлекло. Части 30-й механизированной бригады заняли Степановку на самой границе с Россией и совершили рейд на Миусинск. Исход операции был предсказуем. Дмитровка по-прежнему оставалась в руках противника, поэтому удержаться небольшими силами в Миусинске было невозможно. Степановка была уничтожена огнем российской артиллерии вместе с колонной 30-й бригады, из Миусинска наши подразделения уехали также внезапно как и пришли. После понесенных потерь 30-я бригада вышла из сектора, бросив значительное количество техники.
Итоги и выводы сражения в секторе "Д"
В результате сражения в секторе "Д" были выведены из строя, измотаны, и понесли большие потери в людях и боевой технике главные силы 24-й, 28-й, 30-й, 51-й, 72-й механизированных, 25-й воздушно-десантной и 79-й аэромобильной бригад, значительные потери понесла 95-я аэромобильная бригада. Их вывели на ротацию и восстановление. Тяжелые потери понесли приданные части - 3-й полк спецназ, отдельные части и подразделения.
Если бы все эти бригады - половина всех боевых бригад Украины, сохранили боеспособность, то трагедия окружения наших войск под Иловайском никогда бы не произошла. Граница была бы прикрыта крупными силами. А так после вывода частей на ротацию и переформирование противник нанес удар и почти не встретил сопротивления. Кроме того, если бы командование ВСУ в апреле - мае озаботилось формированием резервов, то в июле-августе они могли быть введены в бой и переломить ситуацию в нашу пользу. Если бы сектор "Д" имел в резерве хотя бы одну батальонную тактическую группу, трагедии могло бы не случиться.
Спецназ в зоне боевых действий как часть с большинством контрактников и более высоким уровнем подготовки, часто использовался в качестве проводников воинских частей - потому что многие мобилизованные офицеры просто не умеют ориентироваться на местности. Неоднократно пехотные командиры использовали группы спецназа как передовой отряд, ставя абсолютно несвойственные им задачи. Также часто спецназ выполнял задачи особых поручений командования. Например, один из батальонов территориальной обороны в панике по ночам начинал воевать с кустами - часовому мерещилось, он давал очередь, триста человек вскакивали и всаживали в окрестные кусты весь боекомплект. Спецназ ехал проверять и наводить порядок. Работали няньками.
Данные разведки всех видов, которые передавались наверх, командование АТО просто не учитывало при планировании операций. Элементарной логики и понимания характера боевых действий не было.
Ключом сектора "Д" были Саур-Могила и Дмитровка. В узкое горлышко, где снабжение осуществлялось через реку с двумя понтонами, ввели две с половиной бригады. Части растянули в нитку и никакого нормального снабжения и тыла у них не существовало. Противник проводил постоянные атаки наших окруженных войск, которые чередовались с мощными артиллерийскими ударами из России. В результате снабжение наших подразделений в самых дальних окруженных районах Довжанского и Червонопартизанска практически прекратилось.
Насколько я видел обстановку в штабах, у них был один расчет - "они не решатся". То есть, они вели себя так, как будто Россия не воюет. А Россия уничтожала наши войска. Причем я не говорю о командовании сектора. Полковник Грищенко, командир 72-й бригады, который командовал сектором до 23 июля, и генерал Литвин, командир 8-го корпуса, который командовал после Грищенко, в целом действовали без особых претензий. Просто командование АТО не доверяло им оперативное планирование. Приказы войскам шли напрямую.
Отсутствовал объективный анализ обстановки, и даже несмотря на наличие данных разведки, которые регулярно передавались наверх в том числе и мной, решения принимались без учета обстановки и вопреки нашим предложениям.
Не было никакого понимания о возможностях наших сил. Направлять в зону боевых действий батальоны территориальной обороны, и нарезать им самостоятельные задачи на передовой могли только люди, которые совершенно не понимали уровень подготовки этих новых частей.
Боеспособность и дисциплину демонстрируют части, укомплектованные контрактниками, с хорошим кадровым офицерским и сержантским костяком.
Хотел бы обратить внимание: наше командование постоянно предпринимало операции, нанося удары по расходящимся направлениям. Это не позволяло сосредотачивать силы, бить в одной точке, уничтожать противника. И наоборот - давало противнику возможность сосредотачивать резервы поочерёдно то в одном месте, то в другом, и бить наши войска по частям.
Наступление по всем направлениям имело одну цель - генералы хотели рапортовать об успехах. К сожалению, очень отрицательную роль в оперативном планировании играет заполитизированность нашего военного командования. Причиной тяжелых потерь людей и боевой техники в секторе "Д" стала неграмотная оценка обстановки и критическое промедление с принятием каких-либо решений. Кто-то должен за это отвечать. Нельзя, чтобы эти действия остались без оценки."
Сражение за господствующую высоту Саур-Могила в августе 2014 года без сомнения можно назвать битвой добровольцев.
Несмотря на то, что в боях тут участвовало сразу несколько подразделений ВСУ (51-й, 30-й, 28-й механизированной, 25-й воздушно-десантной, 79-й аэромобильной бригад), а без помощи спецназовцев 3-го отдельного полка вообще было бы нереально проводить любые операции в регионе, однако никто не ставит под сомнение тот факт, что основную роль в штурме и обороне высоты сыграли добровольцы. Причем добровольцы в первоначальном смысле этого слова – не те, кто добровольно пошел в военкомат и попал в волну мобилизации, не те, кто был собран под партийными знаменами, а именно люди, которые брали отпуск на работе и на месяц отправлялись «на войну», не принимая никаких присяг и вообще не числясь нигде. Причем большинство из них не имело за плечами даже службы в армии! Однако именно они показали в ходе боев прямо таки примеры мужества и героизма.
Однако в истории борьбы за Саур-Могилу есть и трагическая страница, которая осень часто остается «в тени» основных событий. А именно выход из полнейшего окружения последних защитников кургана.
23 августа 2014 года началось полномасштабное вторжение кадровых частей российской армии. Саур-Могила оказалась в полосе наступления южной «клешни» этого удара, направленного на охват группировки украинской армии под Иловайском. Русские быстро охватили Саур-Могилу и сделали ее удержание украинскими войсками попросту бессмысленным. Артиллеристы, чей огонь должны были корректировать, были вынуждены спасаться бегством, в противном случае они были бы захвачены. Для окопавшихся на высоте украинских разведчиков удержание кургана стало делом бесполезным и чреватым быстрой гибелью. Однако отход этой группы уже не мог произойти быстро и без потерь: русские и боевики наступали, и спуск с кургана означал риск столкновения с быстро продвигающимися механизированными колоннами.
К тому времени боевики взяли село Петровское, которое было единственным связывающим звеном защитников с «Большой Землей», отошедшие оттуда армейцы единственно, что смогли забрать раненных. Раненые же в ходе последующих боев оставались на вершине, чем сильно связывали бойцов – ведь уже было понятно, что рано или поздно придется уходить.
Как вспоминал один из бойцов («Шаман»): «Варианты выхода обсуждали практически не таясь. «Славута» считал, что надо рвать налегке
(без брони и амуниции, а если кому надо для облегчения, то и без оружия), быстро и напрямую. «Сокол», наоборот, был за то, чтобы выходить с экипировкой (мы за автоматы и бронеплиты расписывались), двигаться не быстро, но более скрытно. Мне конечно хотелось Славуту к нам в группу, с его опытом вождения групп по тылам… Но каждый из них считал по-своему и не хотел подчиняться другому. Явно намечалось две отдельные группы на прорыв. Думаю личностный фактор сыграл в этом основную роль. Но было и рациональное соображение – несколько малых групп имело больше шансов на успех при незаметном отходе. Одну большую труднее организовывать и легче обнаружить».
Однако приказа на отход не было – но в тех условиях он вряд ли мог поступить – армейские средства связи были уничтожены в ходе артналетов, а мобильная связь отсутствовала как таковая.
Полковник Гордийчук (позывной «Сумрак») все еще надеялся, что группу эвакуируют тем или иным способом. А о том, что о них не забыли свидетельствовал случай 24 августа, когда на высоту смогли прорваться четверо спецназовцев 3-го полка.
Как вспоминал «Сокол»: «Вдруг – это шестой день уже, наверное, был – приезжают ребята на грузовичке L-200, «джипчик» такой гражданский. Они проскочили через занятое село Петровское, представляете? Сепары офигели от такой наглости. Ребята эти – реальные герои. Мы посадили к ним четверых: Тимура с посеченными глазами, одного паренька с серьезным сотрясением мозга, один у нас оказался сердечником и еще пожилого мужчину».
Продолжает «Шаман»: «Смотрел как отъезжает пикап с ранеными. Тогда он мне казался шлюпкой, забирающей пассажиров с тонущего Титаника. Но на самом деле, он сам был Титаником. Машина уехала, а через время я увидел две вспышки в районе Петровского – хвост реактивной струи, потом взрыв. Затем дошел звук, выстрела и взрыва. Потом еще раз, в другом месте».
Как оказалось, машина попала в засаду, в ходе боя перевернулась, трое спецназовцев смогли частично уйти с места боя, а вот судьба раненных была печальна – Иван Журавлев («Охотник») попал в плен, остальных, в том числе и знаменитого луганского добровольца Темура Юлдашева («Тренера») боевики убили. Как рассказывал выживший в «Тренера» боевики выпустили почти полрожка, а он стоял и кричал…
Сам Журавлев провел в плену около четырех месяцев и был обменян в конце 2014 года. Несмотря на его показания вплоть до весны 2015 года судьба тех, кто ехал в машине, была неизвестна. С сентября 2014 года в районе Саур-Могилы работала группа поисковиков-волонтеров, пытаясь найти могилы погибших защитников высоты. Один местный дедушка рассказал им, что на его огороде хоронили украинских солдат. Волонтеры перекопали все - никого не нашли. Уже садясь в машину, обратили внимание на таксу, бегавшую неподалеку. Она лаяла и рыла лапами в одном месте на поле. Ребята подошли, копнули. И обнаружили тела троих погибших. Потом выяснили, что это были десантник из 25-й бригады, боец 3-го полка спецназа и Темур…
Только 26 мая 2015 года тело Юлдашева было похоронено в Киеве на Аллее военных героев на Лукьяновском военном кладбище. Его семья благодаря усилиям всех неравнодушных получила статус, а он сам посмертно 22 января 2016 года удостоен ордена «За мужество» 3-й степени.
Вечером 24 августа последние защитники легендарной высоты под покровом ночи спустились, отправившись в путь в неизвестность – карта была устаревшая, ближайшие украинские части в 50 километрах – в Иловайске.
Первая группа состояла из шести человек: «Бродяга» (он же бы проводником), «Сокол», «Шаман», «Монах», «Лис» и «Запорожье» (солдат Кировоградского батальона территориальной обороны), вторую из 17 человек возглавил сам Гордийчук.
Первая группа почти полностью попала в плен между Кутейниково и Войковским. «Под Кутейниково мы нарвались на засаду спецназа ВДВ РФ (они сами сказали, не скрывая). Попали неожиданно, врасплох – они могли спокойно перестрелять нас, мы бы даже не успели ответить. Были взяты в плен (хотя их главный, Алексей, сказал, что другие группы пленных не берут – злые очень из-за потерь). Тогда в плен попали все кроме Лиса». «Лис» смог сбежать и попал в плен уже позже – в Старобешево – в руки местного коменданта, прославившегося расстрелами пленных под Иловайском – «Матвея». Доброволец давал интервью российскому каналу «Дождь», однако на этом его следы теряются и поныне он считается находящимся в плену «ДНР» и фигурирует во всех списках на обмен.
Позже с плена смог сбежать еще один член группы – «Шаман». «Я ночью бежал из под охраны и пробирался дальше самостоятельно, как бомж. На протяжении всего пути мне помогали люди, которых я встречал. Каким-то чудесным образом, я прошел через окрестности Старобешево не попавшись. За несколько дней я добрался до Волновахи. Оттуда, с помощью волонтеров в Харьков. На этом мое путешествие было закончено. Ехал в АТО на месяц, где-то так и получилось (отпуск плюс неделя за свой счет). Через пару дней после возвращения вышел на работу».
Остальные в плену не задержались долго и буквально на следующий день были переданы россиянами Украинскому Красному Кресту и были вывезены с фронта.
Группе Гордийчука удалось скрытно пройти фактически по тылам противника около 60 километров, и присоединиться к нашим войскам под Многопольем. Как вспоминал «Славута»: «Мы шли по карте 80-х годов. От водоема к водоему. Иногда подходили, а речки на то месте уже не было. Когда пили воду из этих речек, казалось, что вкуснее воды и не пил никогда в жизни. Ели то, что находили по дороге: качаны кукурузы или подсолнухи. Двигались преимущественно ночью, на протяжении трех суток».
Однако они пришли только для того, чтобы вместе со всеми украинскими частями пойти на прорыв по «зеленому коридору» 29-го августа. Причем группа старалась держаться вместе, однако судьба распорядилась иначе. Вспоминает сержант Стегарь (из 25-й бригады): «Мы ехали в одном грузовике. Гордийчук был в кабине водителя. Нас обстреляли внезапно, и тут же машина была накрыта снарядами и минами. Взрыв произошел в кузове, машина загорелась. Мы вывалились из пылающей машины, подойти на помощь полковнику не могли - огонь по дороге был невероятной плотности, надо было отвечать. И дверь кабины открылась, и Гордийчук сам выбрался из машины. Он выполз к нам сам. Мы его подобрали и сделали перевязку. Рана была страшной - было невероятно что это мужик сам двигался с такой раной и пытался продолжать бой. Крупный осколок поразил затылочную часть, неприкрытую каской. Полковник пытался продолжать командовать боем, он даже срывал повязку. Но вскоре от потери крови он остался без сил. Российские десантники взяли в плен меня, Гордийчука и еще несколько бойцов. Полковник был без сознания. Нас собрали на поле, а Гордийчука они бросили в стороне и не разрешали оказать ему помощь. Сказали, мол, этот долго не протянет. Весь день полковник лежал сам, без какой-либо помощи и ухода, с одной той повязкой, которую мы ему сразу наложили. Потом нас увели. Когда я узнал, что этот потрясающий офицер выжил, меня такая гордость за него взяла! Спасибо ему, в эти страшные дни он был для нас примером мужества».
Игоря Гордийчука, находившегося без сознания доставила в больницу Мечникова в Днепропетровске спустя двое суток после ранения машина «Красного Креста». После сложнейшей операции врачи смогли поставить его на ноги, ходя ходить ему все еще сложно.
8 ноября 2014 года Президент Украины Петр Порошенко лично в Главном военном госпитале вручил полковнику Игорю Гордийчуку орден «Золотая Звезда» звания Герой Украины и ордена Богдана Хмельницкого 2-й и 3-й степени. Ныне он возглавляет военный лицей имени Ивана Богуна в Киеве.
Самостоятельно вышел из боя еще один боец – «Славута»: «В самом начале боя нашего полковника тяжело ранили в голову. Нам удалось отойти от дороги и занять оборону около какого-то разваленного дома. Возле него был подвал, куда мы занесли раненых. Закрепиться там было негде. Патроны все остались в машинах, а они практически все сгорели. Это был настоящий хаос. Ни командиров, никого. Мы просто рассыпались кто куда…Где-то под вечер у ребят закончились патроны и они стали сдаваться в плен. А для меня плен был недопустим, учитывая Майдан и военную квалификацию. Я выходил сам, никого уже не брал с собой, это был риск неимоверный….Утром добрался до села, там на околице спрятался…Я нашел немного воды и еды, свою одежду спрятал, нашел гражданскую, вывалялся и прикинулся бомжем. А за следующий день прошел где-то тридцать километров. А через двое суток меня забрали из точки эвакуации. Так повезли немногим. Мало кто смог выйти вот так, пешком».
Действия добровольцев были высоко оценены как командованием сил АТО, так и боевиками – на высоту они решились зайти только 26 августа, то есть после того как двое суток там никого не было…
По разному сложилась судьба добровольцев, прошедших ад обороны Саур-Могилы. Фактически после ранения Гордийчука группа распалась – частично народ разъехался «в мирную жизнь», те кто хотел воевать дальше записались сначала в 42-й батальон ТерОбороны, а затем перешли в другие части (так, по крайней мере, один «луганчанин» служит в 131-й отдельном разведбате).
Оставшиеся на «гражданке» не получили ни статуса «участник боевых действий», ни каких-либо правительственных наград. Но для них это не главное, ведь благодаря в том числе и их титаническим усилиям в тяжелейших испытаниях лета 2014 года страна выстояла….
2016-05-05
В июне 2014 года к дежурству на высоте Саур-Могила приступили ополченцы батальона "Восток", сменившие батальон города Снежное под командованием Лиса.
Для выполнения боевой работы по обороне Саур-Могилы командование батальона "Восток" сформировало сводную роту, состоящую их трех взводов, под общим командованием Душмана. Взводами командовали Медведь, Змей и Ведьмак.
Роте был придан взвод противоздушной обороны и взвод пулеметчиков.
В первой половине июня рота в полном составе зашла на высоту на три дня, имея задачу подготовить позиции.
Рота расположились в здании кафе. Тогда оно выглядело так.
На вершине стелы был выставлен пост наблюдения.
Бойцы приступили к сооружению окопов.
Почва на высоте каменистая и за целый день напряженного труда удавалось вырыть окопы глубиной около полуметра.
Установили на свои позиции зенитные установки.
Оборудовали блиндажи на малой высоте.
Через три дня роту вновь сменил на высоте снежнянский отряд Лиса. Он стоял на высоте двое суток.
И после этого на Саур-Могиле вплоть до ее оставления 7 августа стоял батальон "Восток". Ему время от времени оказывали помощь разведчики из "Оплота" и артиллеристы из Снежного.
В последующем был установлен график ротации - каждый взвод, сменяя друг друга, заходил на высоту на три дня. В действительности график никогда не соблюдался.
В зависимости от складывавшейся ситуации и в целях создания затруднения противнику в устройстве засады для перехвата ротации отряды дежурили на высоте по три, четыре, пять или даже шесть дней.
Бойцам только подвозили время от времени боеприпасы и продовольствие. В последующем, на второй или третьей ротации в составе отряда, занимающего высоту, появилось и отделение минометчиков. Смены пулеметчиков, бойцы противовоздушной обороны и минометчики сменяли друг друга по своим графикам, не всегда совпадающим с графиком ротации мотострелков.
Взвод Медведя заходил на высоту по ротации около девяти раз.
Первые пару дней на позиции было тихо.
В один из первых дней ополченцам удалось захватить оперативные карты киевских войск, на которых Саур-Могила была обозначена как позиция, занятая подразделениями украинской армии.
После этого уже не проходило дня, когда Саур-Могила не была бы обстреляна минометами, артиллерийским огнем и ракетами Град.
В обороне высоты было несколько критических эпизодов, когда войска киевского режима подвергали ее сильнейшим обстрелам.
Из радиоперехвата укровских военных: "Мы их бьем, бьем, они каждые три дня по два Камаза трупаков вывозят, там их тьма - тысяч пять, наверное."
Жители близлежащих населенных пунктов, где дислоцировались украинские войска, рассказывали, что солдаты им говорили: "Нам говорят - пойдете а атаку, мы говорим - нет, не пойдем, там их слишком много. "
На самом деле речь шла о машинах, привозивших бойцов на очередную ротацию и увозящих с высоты сменяемую смену и раненных.
Но настоящий ад начался в конце июля - начале августа.
