Исследования кровообращения до Гарвея

Можно считать общепризнанным, что учение о кровообращении – продукт европейского естествознания Нового времени и что созданием этой стройной системы физиологических представлений мы обязаны У. Гарвею. Открытие Гарвеем кровообращения (1628) понимается большинством историков, физиологов, клиницистов как веха, с которой начинается научная физиология вообще и физиология кровообращения в частности. Аргументы в пользу такой точки зрения можно выстроить следующим образом. Предметом исследования Гарвея было именно кровообращение, то есть движение крови по замкнутой системе, включающей два изолированных круга кровообращения. В основе каждого вывода лежали экспериментальные наблюдения и математические выкладки, важнейшие инструменты нового, опытного знания. Система доказательств в целом, сам стиль научного мышления свидетельствовали о близости методологических установок автора и его современника Френсиса Бэкона. Здесь перед нами не догадка гениального ума и не стройная гипотеза, нуждающаяся в фундаментальных доказательствах. Перед нами последовательно и тщательно разработанная научно-исследовательская программа, ставшая впоследствии основой изучения физиологии, а затем и патологии сердечно-сосудистой системы. И методология исследования, и сами выясненные и уточненные Гарвеем факты безо всяких оговорок входят в современное учение о кровообращении. В этом смысле весь предшествующий период можно рассматривать как догарвеевскую эпоху первоначального накопления знаний о движении крови по сосудам.

Борелли учил, что сокращение мышц зависит от набухания клеток вследствие проникновения туда крови и духов; последние идут по нервам произвольно или непроизвольно; как только духи встретились с кровью, происходит взрыв и появляется сокращение. Кровь восстановляет органы, а нервный дух поддерживает их жизненные свойства.

По Гофману, жизнь состоит в кровообращении и движении других жидкостей; она поддерживается кровью и духами, а посредством отделений и выделений уравновешивает отправления и предохраняет тело от гниения и порчи. Кровообращение есть причина тепла, всех сил, напряжения мышц, наклонностей, качеств, характера, ума и безумия; причиной кровообращения следует считать сужение и расширение твердых частичек, происходящее вследствие весьма сложного состава крови. Сокращения сердца обусловлены влиянием нервной жидкости, развивающейся в мозге.

Клавдий Гален

Довольно близок к открытию кровообращения оказался Клавдий Гален. Он подробно разобрал механизм дыхания, причём последовательно разобрана работа мышц, легких и нервов; целью дыхания он считал ослабление теплоты сердца. Главным местом, где помещается кровь, признавал печень. Питание по Галену состоит в заимствовании из крови нужных частиц и удалении ненужных; каждый орган отделяет особую жидкость.

Клавдий Гален и все его последователи считали, что основная масса крови содержится в венах и сообщается через желудочки сердца, а также через отверстия («анастомозы») в сосудах, проходящих рядом. Несмотря на то, что все попытки анатомов найти отверстия в перегородке сердца, указанные Галеном, были тщетны, авторитет Галена был настолько велик, что его утверждение обычно не подвергалось сомнению. Арабский врач Ибн аль-Нафиз (1210-1288) из Дамаска, испанский врач М. Сервет, А. Везалий, Р. Коломбо и другие только частично исправляли недостатки схемы Галена, но истинное значение легочного кровообращения до Гарвея оставалось неясным.

Мигель Сервет

Первым, у кого явилась такая мысль, был Мигель Сервет, испанский врач, сожженный за арианство в Женеве около 140 лет назад. Он дал описание малого круга кровообращения, опровергнув, таким образом, теорию Галена о переходе крови из левой половины сердца в правую через небольшие отверстия в перегородке предсердий.

Мигель Сервет родился в 1511 году в Испании. Изучал юриспруденцию и географию, сначала в Сарагосе, потом во Франции, в Тулузе. Некоторое время после окончания университета Сервет служил секретарем у исповедника императора Карла V. Находясь при императорском дворе, долгое время жил в Германии, где познакомился с Мартином Лютером. Это знакомство вызвало у Сервета интерес к теологии. Хотя в этой области Сервет был самоучкой, тем не менее, он изучил теологию достаточно глубоко, что позволяло не во всем соглашаться с учением отцов церкви.

Поддавшись уговорам своего друга, придворного врача Лотарингского принца, Сервет в Париже основательно изучил медицину. Учителями его были, как и у Везалия, Сильвий и Гюнтер. Современники говорили, что едва ли можно найти равного Сервету по знанию учения Галена. Даже среди ученых анатомов Сервет слыл превосходным знатоком анатомии. Сервет стал домашним врачом Венского архиепископа, во дворце которого провел двенадцать спокойных лет, работая над решением некоторых вопросов медицины и веры.

В книге под названием «Восстановление христианства», напечатанной в 1553 г., он ясно утверждает, что кровь проходит через легкие из левого в правый желудочек сердца, а не через перегородку, разделяющую два желудочка, как считалось в то время. Итак, хронологически первое в Европе описание легочного кровообращения появляется в труде, посвященном отнюдь не медицинским, но теологическим проблемам. «Восстановление христианства» есть наиболее полное выражение антитринитаристских взглядов Сервета, весьма неточно определенных У. Уоттоном как «арианство». На первый взгляд вопрос о движении крови кажется «инородным телом», искусственно помещенным в богословский трактат. Но при внимательном рассмотрении складывается впечатление, что мысль о кровообращении в тексте Сервета закономерна и органична.

Глава 5 «Восстановления христианства» говорит о Святом Духе, который, по мнению Сервета, является не ипостасью Троицы, а формой проявления Бога, связующим звеном между Богом и человеком. От понятия Духа Сервет переходит к понятию души, опираясь на те положения в Ветхом Завете, где говорится, что душа находится в крови. Для него логически возникает необходимость дать некоторое представление о крови, о ее предназначении как обиталища души и ее движении в организме. Здесь мы и встречаем формулировку тезиса о легочном кровообращении. Этот тезис Сервет пытается вписать в общую картину мира, включающую представление о Боге и человеке.

Версия о безусловном приоритете Сервета в открытии легочного кровообращения просуществовала более 200 лет. Но в 1924 г. в Дамаске была обнаружена рукопись арабского медика Ибн ан-Нафиса «Комментарий к трактату Ибн-Сины», относящаяся ко 2-й половине XIII века, и в этой рукописи содержалось четко сформулированное положение о движении крови из правой половины сердца через легкие к его левой половине. Сервет не знал о существовании текста Ибн ан-Нафиса и пришел к открытию легочного кровообращения самостоятельно.

Реальдо Коломбо

Несколько лет спустя после Сервета ученик Везалия Реальдо Коломбо, выступая с аналогичной гипотезой, поставил ее на основание из более строгих научных доказательств. Малый круг кровообращения был открыт вторично. При этом труды Коломбо и других исследователей того времени органично вписались в фундамент физиологического знания, созданного Гарвеем.

Коломбо родился в 1516 году в Кремоне, учился в Венеции и Падуе. В 1540 году он был назначен профессором хирургии в Падуе, но потом эта кафедра была передана Везалию, а Коломбо был определен к нему помощником. Затем он был приглашен профессором анатомии в Пизу, а через два года папа Павел IV назначил его профессором анатомии в Рим, где он трудился до конца своей жизни. Труд Коломбо «Об анатомии», где были высказаны мысли о легочном кровообращении, был опубликован в год его смерти.

С идеей малого круга кровообращения Коломбо, абсолютно идентичной серветовской, Уильям Гарвей был знаком, он сам об этом пишет в труде о движении сердца и крови. Знал ли Гарвей о труде Сервета, сказать никто не берется. Почти все экземпляры книги «Восстановление христианства» были сожжены.

Андреа Цезальпин

Еще одним предшественником Гарвея называют итальянца Андреа Цезальпина (1519-1603), профессора анатомии и ботаники в Пизе, лейб-медика папы Климента VIII. В своих книгах «Вопросы учения перипатетиков» и «Медицинские вопросы» Цезальпин, подобно Сервету и Коломбо, описал переход крови из правой половины сердца в левую через легкие, но не отказывался и от галеновского учения о просачивании крови через перегородку сердца. Цезальпин первым употребил выражение «циркуляция крови», но не вкладывал в него того понятия, которое впоследствии было дано Гарвеем.

Открытие Гарвея

Англичанин Гарвей уточнил вопрос о движении крови в организме. Для его времени это было огромной задачей. Но уже его предшественники отошли от классического заблуждения, что кровеносные сосуды суть воздухоносные трубки. Оставалось только проследить весь путь крови и установить, что все тело пронизано трубками, нигде не кончающимися, переходящими одна в другую, представляющими совершенно замкнутую систему. Для этого надо было проследить частицу крови на всем ее пути.

Гарвей это сделал и сделал так. Он перевязывал в различных частях кровеносные сосуды и смотрел, что происходит с содержимым сосудов выше и ниже места перевязки. Так постепенно он определил движение крови.

Открытие кровообращения

Уильям Гарвей пришел к выводу, что укус змеи только потому опасен, что яд по вене распространяется из места укуса по всему телу. Для английских врачей эта догадка стала исходной точкой для размышлений, которые привели к разработке внутривенных инъекций. Можно, рассуждали врачи, впрыснуть в вену то или иное лекарство и тем самым ввести его в весь организм. Но следующий шаг в этом направлении сделали немецкие врачи, применив на человеке новую хирургическую клизму (так тогда называли внутривенное впрыскивание). Первый опыт впрыскивания произвел на себе один из виднейших хирургов второй половины XVII века Матеус Готтфрид Пурман из Силезии. Чешский ученый Правац предложил шприц для инъекций. До этого шприцы были примитивные, сделанные из свиных пузырей, в них были вделаны деревянные или медные носики. Первая инъекция была произведена в 1853 году английскими врачами.

После приезда из Падуи одновременно с практической врачебной деятельностью Гарвей проводил систематические экспериментальные исследования строения и работы сердца и движения крови у животных. Свои мысли он впервые изложил в очередной люмлеевской лекции, прочитанной им в Лондоне 16 апреля 1618 года, когда он уже располагал большим материалом наблюдений и опытов. Свои взгляды Гарвей коротко сформулировал словами, что кровь движется по кругу. Точнее - по двум кругам: малому - через легкие и большому - через все тело. Его теория была непонятна слушателям, настолько она была революционна, непривычна и чужда традиционным представлениям. «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» Гарвея появилось на свет в 1628 году, издание было опубликовано во Франкфурте-на-Майне. В этом исследовании Гарвей опроверг господствовавшее 1500 лет учение Галена о движении крови в организме и сформулировал новые представления о кровообращении.

Большое значение для исследования Гарвея имело подробное описание венозных клапанов, направляющих движение крови к сердцу, данное впервые его учителем Фабрицием в 1574 году. Самое простое и вместе с тем самое убедительное доказательство существования кровообращения, предложенное Гарвеем, заключалось в вычислении количества крови, проходящей через сердце. Гарвей показал, что за полчаса сердце выбрасывает количество крови, равное весу животного. Такое большое количество движущейся крови можно объяснить только исходя из представления о замкнутой системе кровообращения. Очевидно, что предположение Галена о непрерывном уничтожении крови, оттекающей к периферии тела, нельзя было согласовать с этим фактом. Другое доказательство ошибочности взглядов об уничтожении крови на периферии тела Гарвей получил в опытах наложения повязки на верхние конечности человека. Эти опыты показали, что кровь течет из артерий в вены. Исследования Гарвея выявили значение малого круга кровообращения и установили, что сердце является мышечным мешком, снабженным клапанами, сокращения которого действуют как насос, нагнетающий кровь в кровеносную систему.

Противники открытия Гарвея

Опровергнув представления Галена, Гарвей подвергся критике со стороны современных ему ученых и церкви. Противники теории циркуляции крови в Англии называли ее автора оскорбительным для врача именем «циркулятор». Это латинское слово переводится как «странствующий знахарь», «шарлатан». Циркуляторами они называли также всех сторонников учения о кровообращении. Примечательно, что и Парижский медицинский факультет отказался признать факт циркуляции крови в организме человека. И это спустя 20 лет после открытия кровообращения.

Жан Риолан

Возглавил борьбу против Гарвея Жан Риолан-сын. В 1648 году Риолан опубликовал труд «Руководство по анатомии и патологии», в котором подверг критике учение о циркуляции крови. Он не отвергал его в целом, но высказал так много возражений, что, по сути зачеркивал, открытие Гарвея. Свою книгу Риолан лично направил Гарвею. Главной особенностью Риолана как ученого был консерватизм. Он был лично знаком с Гарвеем. В качестве врача Марии Медичи, вдовствующей французской королевы, матери Генриэтты-Марии, жены Карла I, Риолан приезжал в Лондон и жил там некоторое время. Гарвей как лейб-медик короля, бывая во дворце, встречался с Риоланом, демонстрировал ему свои эксперименты, но так и не мог ни в чем убедить парижского коллегу.

Отец Риолана был главой всех анатомов своего времени. Он так же, как и сын, носил имя Жан. Риолан-отец родился в 1539 году, в деревне Мондидье близ Амьена, учился в Париже. В 1574 году он получил степень доктора медицины и в том же году звание профессора анатомии. Потом он был деканом Парижского медицинского факультета (в 1586-1587 годах). Риолан-отец был знаменитым ученым: кроме медицины, он преподавал философию и иностранные языки, оставил много сочинений о метафизике и о трудах Гиппократа и Фернеля; изложил учение о лихорадках в «Tractatus de febribus» (1640). Он умер в 1605 году.

Жан Риолан-сын родился, учился и получил степень доктора медицины в Париже. С 1613 года он заведовал кафедрой анатомии и ботаники Парижского университета, был лейб-медиком Генриха IV и Людовика XIII. Тот факт, что, будучи первым врачом супруги Генриха IV Марии Медичи, он последовал за опальной королевой в ссылку, лечил ее от варикозного расширения вен и оставался при ней вплоть до ее смерти, перенося бесчисленные лишения, говорит о его душевных качествах.

Риолан-сын был великолепным анатомом. Его главное сочинение «Antropographie» (1618) замечательно описывает анатомию человека. Он основал «Королевский сад медицинских трав», относящийся к научным учреждениям, задуманный в 1594 году Генрихом IV. Под псевдонимом Antarretus он написал целый ряд полемических статей против Гарвея. Стараниями этого великолепного ученого о выдающемся враче Гарвее злословили на факультете: «Тот, кто допускает циркуляцию крови в организме, имеет слабый ум».

Гюи Патэн

Преданный ученик Риолана-сына Гюи Патэн, один из корифеев тогдашней медицины, лейб-медик Людовика XIV, писал по поводу открытия Гарвея: «Мы переживаем эпоху невероятных выдумок, и я даже не знаю, поверят ли наши потомки в возможность такого безумия». Он называл открытие Гарвея «парадоксальным, бесполезным, ложным, невозможным, непонятным, нелепым, вредным для человеческой жизни» и т.п.

Родители готовили Патэна в адвокаты, на худой конец были согласны и на священника, но он выбрал литературу, философию и медицину. В своем безмерном усердии ортодоксального последователя Галена и Авиценны он очень недоверчиво относился к новым средствам, употреблявшимся в его время в медицине. Реакционность Патэна, может быть, не покажется столь дикой, если вспомнить, сколько жертв принесло увлечение препаратами сурьмы. С другой стороны, он приветствовал кровопускание. Даже младенческий возраст не спасал от этой опасной процедуры. «Не проходит дня в Париже, - пишет Патэн, - когда мы не прописывали бы пускать кровь у грудных детей».

«Если не излечивают лекарства, то на помощь приходит смерть». Это типичное отражение той эпохи, когда сатира Мольера и Буало высмеивала докторов-схоластов, стоящих, по меткому выражению, спиной к больному и лицом к «священному писанию». За не знающий границ консерватизм Мольер осмеял Гюи Патэна в «Malade imaginoire» («Мнимом больном»), показав его в лице доктора Диафуаруса.

Долгое время Парижский медицинский факультет являлся рассадником консерватизма, он закрепил авторитет Галена и Авиценны парламентским указом, а врачей, придерживающихся новой терапии, лишал практики. Факультет в 1667 году запретил переливание крови от одного человека другому. Когда же король поддержал эту спасительную новацию, факультет обратился в суд и выиграл дело.

У Гарвея нашлись защитники. Первым среди них был Декарт, высказавшийся в пользу кровообращения, и тем немало содействовавший торжеству идей Гарвея.

В 1654 году Гарвей был единогласно избран президентом Лондонской медицинской коллегии, но по состоянию здоровья отказался от этой должности.

Если Везалий заложил основы современной анатомии человека, то Гарвей создал новую науку - физиологию, науку, изучающую функцию органов человека и животных. И. П. Павлов называл Гарвея отцом физиологии. Он говорил, что врач Уильям Гарвей подсмотрел одну из важнейших функций организма - кровообращение и тем заложил фундамент новому отделу точного знания - физиологии животных.

Исследования кровообращения после Гарвея

Гарвей не знал о существовании капилляров, которые он обозначал как «поры тканей». Он не мог их видеть, не имея микроскопа, и предположение о их существовании было гениальной догадкой, основанной на верных предпосылках. В 1661 г., уже после смерти Гарвея, капилляры были обнаружены Мальпиги. После открытия Мальпиги уже не могло быть больше сомнений в правильности взглядов Гарвея, которые до этого оспаривались.

Мальпиги, пользуясь микроскопом, изучает развитие цыпленка, кровообращение в мельчайших сосудах, строение языка, желез, печени, почек, кожи. Рюйш прославился прекрасными наполнениями (инъекциями) сосудов, позволившими видеть сосуды там, где они раньше и не подозревались. Левенгук в течение 50 лет нашёл очень много новых фактов при изучении всех тканей и частей человеческого тела; открыл кровяные тельца и семенные нити (сперматозоиды).

Следующим важным событием в изучении кровообращения было определение величины артериального кровяного давления. Это было сделано путем измерения высоты, на которую поднимается кровь в вертикально укрепленной стеклянной трубке, соединенной с просветом сонной артерии лошади (опыт Гэлса, 1732).

Интенсивная разработка физиологии кровообращения началась лишь в 40-х годах прошлого века. С этого времени стали применять графическую регистрацию процессов, происходящих в кровеносной системе; было измерено количество крови в организме, изучен вопрос о значении различных физических факторов, участвующих в движении крови. С этого же времени началось изучение регуляции кровообращения.

Важным исследованием, установившим существование нервных влияний на деятельность кровеносной системы, была работа, выполненная в 1842 г. в Киеве учеником Н. И. Пирогова - Вальтером. Он доказал, что возбуждение «симпатических нитей», содержащихся в седалищном нерве лягушки, ведет к сужению кровеносных сосудов лапки. Затем было установлено тормозящее влияние б уждающего нерва на сердце (братья Вебер, 1845): показано учащение сердцебиений при возбуждении симпатических нервных волокон (Пецольд, Цион); подробно изучено влияние различных нервов на сосуды (Клод Бернар); открыты рефлекторные изменения кровоооращения. закономерно наступающие в ответ на раздражение афферентных волокон, идущих от рецепторов аорты (И. Ф. Иипн и К. Людвиг). В. Овсянниковым было точно установлено, что в определенных участках продолговатого мозга содержатся нервные образования, при разрушении которых нарушается рефлекторная регуляция согудов. В это же примерно время Н. О. Ковалевский, М. Траубе и др. доказали, что кровообращение изменяется при накоплении в крови углекислоты.

Таким образом, за период 1840-1880 гг. был подробно описан ряд важных отдельных фактов, характеризующих физические процессы, происходящие в кровеносной системе, изучено влияние, оказываемое на сердце и сосуды подходящими к ним нервными волокнами, и изменения кровообращения, рефлекторно наступающее при «болевом» раздражении, кровопусканиях, асфиксии (задушении) и других воздействиях на организм. Эти работы выяснили некоторые процессы, играющие важную роль в регуляции кровообращения, но не могли дать ясных представлений о механизмах, определяющих нормальное функционирование кровеносной системы в обычных условиях жизнедеятельности.

И. П. Павлов

Впервые И. П. Павлов в 1880-1890 гг. своими систематически проведенными экспериментами указал пути изучения нормальной регуляции кровообращения, показав, что регуляцию кровообращения можно изучать в условиях хронического опыта на здоровых, ненаркотизированных животных. Именно на таких животных он установил значительное постоянство артериального кровяного давления и выяснил, что оно поддерживается благодаря непрестанно осуществляющемуся регуляторному влиянию центральной нервной системы, приводящему к перераспределению крови.

Введя прием «холодовой перерезки» (обратимого выключения охлаждением) блуждающего нерва, Павлов показал значение нервных влияний в поддержании относительно постоянного уровня давления крови.

И. П. Павлов отнюдь не умалял значения вивисекционных опытов - его изучение усиливающего нерва сердца является образцом исследований подобного рода. Он видел, однако, в острых опытах лишь средство для вычленения (анализа) роли различных факторов, участвующих в том или ином сложном явлении, и никогда не забывал, что вивисекционная методика как таковая связана с нарушением нормальных связей животного с окружающей средой.

Еще в 1882 г. Павлов поставил во всей широте вопрос о значении регуляции кровообращения в поддержании относительного постоянства кровяного давления. Об этом он писал так: «Огромная важность точного изучения приспособлений, стоящих на страже этого стремления к постоянству, неизмерима».

После Людвига, Циона и Павлова физиологические механизмы, обеспечивающие постоянство кровяного давления, стали вновь подробно изучаться лишь в 20-х годах нашего века. При этом, однако, иностранные исследователи сосредоточили внимание лишь на рефлексах с двух групп рецепторов сосудистой системы, а именно с открытых Ционом и Людвигом окончаний аортального нерва и с обнаруженных примерно 30 лет назад рецепторов области разветвления общей сонной артерии. Между тем Павлов еще в 80-х годах подчеркивал, что регуляция кровообращения осуществляется благодаря действию различных раздражителей «... на периферические окончания центростремительных нервов», т. е. рецепторов, содержащихся во всех органах и всех тканях. Раздражение этих рецепторов составляет, как писал Павлов, «исходный пункт рефлекса», который «...в жизни сложного организма... есть существеннейшее и наиболее частое нервное явление». На рефлексах, в частности, основана и вся нормальная регуляция кровообращения. Таким образом, И. П. Павлов 60-70 лет назад указал пути изучения нормальной регуляции кровообращения как рефлекторных актов, возникающих с разнообразных рецепторов.

Существенное значение в исследовании кровообращения имели и имеют клинические исследования. Клиника позволяет изучить на человеке изменения кровообращения, вызванные тем или иным поражением сердца, сосудов, нервной системы и т. д. Потребности клиники привели к разработке методов определения кровяного давления в артериях и венах у человека, количества крови, выбрасываемой сердцем. Выполнено много работ, посвященных изучению колебаний величины артериального давления и частоты пульса, а также венозного давления, скорости кровотока и количества крови, выбрасываемой сердцем в минуту при разнообразных заболеваниях и разных состояниях организма. Много исследований посвящено так называемой функциональной диагностике сердечно-сосудистой системы, изучению причин и последствий длительного повышения кровяного давления (гипертония) и его резкого падения (при шоке, коллапсе, кровопотерях), изучению механизма возникновения сосудистых спазмов и закупорки сосудов, анализу изменений деятельности сердца путем изучения электрических явлений в нем и т. д.

История изучения кровообращения. История исследования кровообращения

Родился Уильям Гарвей (William Harvey, 1578-1657), английский врач, анатом, физиолог и эмбриолог, создавший учение о системе кровообращения.
Гарвей описал большой и малый круги кровообращения, доказал, что сердце является активным началом и центром кровообращения, и что заключающаяся в организме масса крови должна возвращаться обратно в сердце. Гарвей выяснил вопрос о направлении движения крови и предназначении клапанов сердца, объяснил истинное значение систолы и диастолы, показал, что циркуляция крови обеспечивает ткани питанием, и т.д. Свою теорию он представил в опубликованной в 1628 г. знаменитой книге «Exercitatio Anatomica De Motu Cordis et Sanguinis in Animalibus» , послужившей основой для современной физиологии и кардиологии.
В системе кровообращения, описанной Гарвеем, отсутствовало, однако, важнейшее звено - капилляры. Восполнил его итальянский биолог и врач Марчелло Мальпиги (Marcello Malpighi, 1628-1694), открывший с помощью микроскопа мельчайшие сосуды, связывающие артерии и вены между собой.
К сожалению, многие из передовых представителей медицинской науки отнеслись к новому открытию либо холодно, либо резко отрицательно. Прошло ещё почти полтора столетия, прежде чем врачи полностью поняли значение исследований Гарвея, и осознали, что многие клинические признаки, которые до тех пор считались самостоятельными патологическими единицами, как, например, одышка и водянка, связаны с нарушением сердечной деятельности.

БИОГРАФИЯ УИЛЬЯМА ГАРВЕЯ (1578 - 1657)

ГАРВЕЙ, УИЛЬЯМ (Harvey, William, 1578-1657), английский врач, анатом, физиолог и эмбриолог.
Родился 1 апреля 1578 г. в Фолкстоуне (графство Кент, Англия) в семье преуспевающего купца. В 1588 г. поступил в Королевскую школу в Кентербери, где изучал латынь. Его с детства отличала жажда к новым знаниями и абсолютное равнодушие к коммерческим делам. Хотя Уильям был старшим сыном в семье и главным наследником, он не захотел пойти по стопам отца и решил связать свою жизнь с наукой и медициной.
В мае 1593 г. Уильям Гарвей был принят в колледж Кембриджского университета, и в том же году он получил стипендию по медицине, учрежденную ещё в 1572 г. архиепископом Кентерберийским.
Первые три года учебы Гарвей посвятил изучению «дисциплин, полезных для врача» - классических языков (латыни и греческого), риторики, философии и математики. Особенно его интересовала философия. Из всех последующих сочинений Гарвея видно, что огромное влияние на его развитие как ученого оказала натурфилософия Аристотеля.
Следующие три года Гарвей изучал дисциплины, непосредственно относящиеся к медицине. В то время в Кембридже это изучение сводилось в основном к чтению и обсуждению произведений Гиппократа, Галена и других древних авторов. Иногда устраивались анатомические демонстрации. Преподаватель естественных наук обязан был делать это каждую зиму, а колледж имел разрешение проводить два раза в год вскрытия тел казненных преступников.
В 1597 г. Гарвей получил звание бакалавра, а в октябре 1599 г. покинул Кембридж. По обычаю школяров того времени Гарвей отправляется в пятилетнее путешествие, надеясь в дальних странах усовершенствовать свои знания в медицине. Сначала он уехал во Францию, затем в Германию, но затем, как в то время поступали многие выпускники медицинского факультета Кембриджского университета, отправился для дальнейшего усовершенствования образования в Падую.
Точная дата его первого посещения Падуи неизвестна, но в 1600 г. он уже занимал выборную должность «старосты» - представителя английских студентов в Падуанском университете, а в 1602 г. защитил степень доктора наук.

Анатомический театр Падуанского университета.

Падуанский университет (примерно в 1537-1542 гг.)

Медицинская школа в Падуе была в то время на вершине славы. Анатомические исследования процветали благодаря Фабрицию д"Аквапенденте (Hieronymus Fabricius ab Acquapendente, 1537-1619), который занимал вначале кафедру хирургии, а затем кафедры анатомии и эмбриологии. Фабриций был учеником и последователем Габриеля Фаллопия (Gabriele Fallopio, 1523-1562).
Когда Гарвей прибыл в Падую, Фабриций был уже пожилым человеком, большинство его трудов было написано, хотя не все были опубликованы. Самое значительное его сочинение, О венозных клапанах (De venarum ostiolis, 1603) с рисунками этих клапанов, вышло в свет в первый год пребывания Гарвея в Падуе. Но Фабриций демонстрировал студентам эти клапаны еще в 1578 г. Хотя ученый сам показал, что входы в них всегда открыты в направлении сердца, он не увидел в этом факте связи с кровообращением, и не понял их значения. Для Фабриция эти анатомические образования казались лишь деталью строения вен.
Сочинение Фабриция оказало несомненное влияние на Гарвея, как и его книги О зрелом плоде (De formato foetu , 1604) и О развитии яйца и цыпленка (De formatione ovi et pulli , 1619).

Памятник Фабрицию д"Аквапенденте в Падуе.

Уильям Гарвей задумался над ролью открытых учителем клапанов. Но одних размышлений для ученого недостаточно. Нужен опыт, эксперимент. И Гарвей начал с опыта над самим собой. Туго перевязав свою руку, он увидел, как рука ниже перевязки вскоре затекла, вены набухли, а кожа потемнела. Потом Гарвей произвел опыт над собакой. Он перевязал ей шнурком обе лапы. И снова ниже перевязок лапы начали отекать, а вены набухать. Когда набухшая вена на одной лапе была надрезана, из пореза закапала густая темная кровь. Затем вена была надрезана на другой лапе, но выше перевязки. Из пореза не вытекло ни одной капли крови.
Ясно, что ниже перевязки вена переполнена кровью, а над перевязкой крови в ней нет. Что могло это означать? Ответ напрашивался сам собой, но Гарвей не спешил с ним. Он был очень осторожным исследователем и много раз проверял свои опыты и наблюдения, не торопясь с выводами

Опыты Гарвея, воспроизведённые им в его знаменитой книге
«Exercitatio Anatomica De Motu Cordis et Sanguinis in Animalibus».

25 апреля 1602 г. Уильям Гарвей успешно завершил образование, получил степень доктора медицины и затем вернулся в Лондон. Полученная им степень была признана Кембриджским университетом, но это еще не означало, что Гарвей может заниматься врачебной практикой. Лицензия выдавалась Коллегией врачей, куда Уильям Гарвей и обратился в 1603 г. Он держал экзамены весной того же года, и «поскольку вполне удовлетворительно ответил на все вопросы», то был допущен к практике до следующего экзамена, который должен был состояться через год. Трижды представал Гарвей перед экзаменаторами и 5 октября 1604 г. был принят в члены Коллегии.
В 1607 г. он стал действительным членом Коллегии врачей, а два года спустя обратился с ходатайством о зачислении его врачом в больницу Св. Варфоломея. Работа в этой больнице считалась очень престижной для практикующего врача, поэтому Гарвей подкрепил свою просьбу письмами президента Коллегии и других ее членов и даже самого короля. Руководство больницы согласилось принять его на эту должность, как только освободится место. 14 октября 1609 г. Гарвей был официально зачислен в штат. В его обязанности входило посещение больницы не менее двух раз в неделю, осмотр больных и назначение лекарств. Иногда больных посылали к нему на дом. В течение двадцати лет Уильям Гарвей исполнял обязанности врача больницы, несмотря на то, что его личная частная практика в Лондоне постоянно расширялась. Кроме того, он работал в Коллегии врачей и проводил собственные экспериментальные исследования.
Являясь обладателем дипломов двух университетов, Гарвей быстро стал модным лекарем в Лондоне, и, кроме того, он сумел весьма выгодно и удачно жениться. Он вовсю практикует в знатнейших семействах Англии, а дружба с Фрэнсисом Бэконом помогает ему получить место «чрезвычайного врача» короля Якова I. В 1623 г. он назначается придворным врачом. Благосклонность к Гарвею наследует и молодой Карл I. В 1625 г. Гарвей становится почетным медиком при его дворе.
Но Гарвея больше интересует наука. Он вскрывает различных животных, чаще всего кошек, собак, телят. Препарирует ученый и трупы людей: запрещения вскрывать трупы уже не существовало. И всякий раз он рассматривал вены и артерии, разрезал сердце, изучал желудочки и предсердия. С каждым годом Гарвей все лучше и лучше разбирался в сети кровеносных сосудов, строение сердца перестало быть для него загадкой.
В 1613 г. Гарвей был избран смотрителем Лондонского колледжа врачей, а два года спустя он стал профессором анатомии и хирургии в этом же колледже. С 1615 г. он также становится постоянным лектором Ламлианских чтений. Эти чтения были учреждены в 1581 г. лордом Ламли с целью повышения уровня медицинского образования в Лондоне. В то время все образование сводилось к присутствию на публичных вскрытиях тел казненных преступников, которые четыре раза в год устраивали Коллегия врачей и Общество цирюльников-хирургов. На Ламлианских чтениях лектор должен был читать часовую лекцию два раза в неделю в течение всего года, чтобы за шесть лет студенты прошли полный курс анатомии, хирургии и медицины. Гарвей исполнял эту обязанность в течение сорока одного года. Параллельно он читал лекции по анатомии в колледже. Рукопись его заметок к лекциям от 16, 17 и 18 апреля 1616 г. под названием Конспекты к лекциям по общей анатомии (Prelectiones Anatomiae Universalis ) хранится в Британском музее.

Представления о кровообращении до открытия Уильяма Гарвея.

До того времени, как Уильям Гарвей создал своё учение о кровообращении, в медицине в течение почти полторы тысяч лет господствовал культ Галена из Пергама (прибл. 130 - 201 гг. н.э.), очевидно, самый долгий и реакционный культ в истории науки.
Гален (Galenus) - один из самых знаменитых римских врачей и естествоиспытателей. Нередко Галена, в латинизированной форме, называют Клавдием Галеном (Claudius Galenus), что впрочем, считается ошибочным. Будучи по происхождению греком, Гален родился в Пергаме, важном центре эллинистической культуры в Малой Азии, расположенном в 75 км севернее Смирны (совр. Измир). В 15 лет Гален начал изучать философию, но уже в 18 серьезно занялся медициной. Среди его преподавателей было несколько выдающихся греческих медиков того времени - Сатир, Фициан, Стратоник. В 150 г. он написал философский трактат О медицинском опыте , который сохранился в арабском переводе.
Получив начальное медицинское образование в Смирне, он отправился для изучения анатомии к последователям Герофила и Эрасистрата в Александрию, главный центр греческой науки и медицины, где практика вскрытия человеческих трупов началась при греческой династии Птолемеев ок. 300 до н.э.
Некоторое время Гален работал в Александрии, совершенствуя свои познания в медицине и уделяя особое внимание изучению человеческого скелета.
После возвращения в Пергам в 157 г. он стал лечащим врачом гладиаторов и атлетов. Приобрел большой опыт в практической медицине и хирургии и начал проводить физиологические эксперименты. Около 159 г., проводя эксперименты на свиньях, Гален открыл функции нервов, контролирующих голос: например, затягивая или ослабляя лигатуры, он мог регулировать деятельность этих нервов. Примерно в это же время изучал сложное строение и функции мышц, принимающих участие в дыхании.
В 162 г., имея уже солидную репутацию, Гален покидает Пергам, чтобы работать в Риме. Гален был чрезвычайно удачливым практикующим врачом, нередко он брался лечить тех больных, от которых, как от безнадежных, отказывались другие врачи. Имел множество учеников, производил вскрытия и экспериментировал. Мы знаем о нескольких знаменитых его пациентах в Риме. Среди них были император Марк Аврелий, римский претор и будущий наместник Палестины.
Четыре года спустя Гален едет в Грецию (такие поездки характерны для той эпохи) и по неясным причинам вновь остается в Пергаме. Однако, когда в 168 г. в Аквилее в войсках начинается эпидемия чумы, император посылает за Галеном. Тот немедленно приезжает, а затем возвращается в Рим вместе с императором в качестве личного врача его одиннадцатилетнего сына и наследника Коммода. Так с 169 г. он становится придворным врачом (архиатром) римских императоров.
Судя по научным трудам Галена, последующие шесть лет были самыми продуктивными в его жизни. Обязанности при дворе не отнимали много времени, и он мог спокойно заниматься с учениками, навещать пациентов и проводить эксперименты и вскрытия. В 175 г. Коммод отправляется на Восток, где находился тогда его отец, а Гален в Риме ведет постоянную и весьма успешную практику. Три года спустя умер император Марк Аврелий, в 192 г. был убит Коммод. Гален благоразумно возвращается в Пергам.
Там он заканчивает последний большой труд и составляет каталог собственных сочинений. Это наиболее ценный источник данных о его жизни, который нередко считается одной из первых (из известных в литературе) автобиографий; во всяком случае, это, несомненно, первая автобиография врача. Умер Гален в Риме или Пергаме ок. 200 г.
Собрание сочинений Галена, дошедших до нашего времени, превышает по объему все медицинские сочинения, написанные до него. Для нас они - основной источник сведений по античной медицине. Большинство произведений той эпохи, за исключением тех, что дошли под именем Гиппократа, были утрачены. А медицинские сочинения, написанные после Галена, большей частью основаны на его трудах, либо просто являются их повторениями или компиляциями. Обычно на его сочинения ссылаются по единственному «современному» изданию, которое претендует на относительную полноту. Это издание К.Кюна (1754-1840) в 22 томах, вышедшее в 1821-1833 гг. В него включено 122 отдельных произведения. После выхода в свет этого издания был обнаружен еще ряд работ Галена. Многие из его произведений окончательно утрачены, некоторые дошли до нас лишь в арабских переводах, сделанных в IX или X вв.
Как на Востоке, так и на Западе Гален считался непререкаемым авторитетом почти до XVI века. Вне всякого сомнения, его сочинения существенно повлияли на развитие медицины. Особенно авторитетным в Средние века было его огромное произведение Метод врачевания (De methodo medendi ), известное также под названием Великая наука (лат. Ars magna , греч. «Мега технэ »), которое существовало в нескольких сокращенных версиях. Именно оно в более или менее вульгаризированной форме составляло основу образования средневековых врачей.
Однако, начиная с XVII века, эта книга уже почти не оказывала влияния на медицину.
Книги по анатомии и физиологии содержат обширный фактический материал и ближе всего к науке по своему духу. Они оказали и самое большое влияние: переведенные на латынь и опубликованные в XVI веке, эти работы стали основой развития современной научной медицины. Многие термины современного медицинского языка непосредственно восходят к Галену или к латинским переводам его трудов. Другие сочинения посвящены патологии, гигиене, вопросам диететики и терапии, фармакологии. Здесь имеются комментарии к сочинениям Гиппократа, полемические сочинения по медицине, труды по философии, логике и филологии. Многие из его медицинских сочинений имели большой вес в Средние века, но вклад в развитие современной медицины внесли только книги по анатомии, физиологии, гигиене и патологии.
Гален пользовался после Гиппократа наибольшим медицинским авторитетом в античном мире, и в своё время действительно был пионером в деле изучения физиологии аппарата кровообращения. Он подробно изучал цель и механизм дыхания и предсказывал, что когда-нибудь бесспорно удастся распознать ту составную часть воздуха, которой дышит человек и которая является сущностью «пневмы» и на которой основывается как горение, так и дыхание.
Гален уделял большое внимание сердцебиениям и нерегулярной деятельности сердца. Он изучил влияние пола, возраста, климата, сна, горячих и холодных ванн на ритм пульса и в труде “Ars sphygmica” привёл 27 видов пульса. Повышение частоты пульса он расценивал в качестве более надёжного признака повышения температуры, чем определение жара на ощупь.
Опытный хирург, Гален, объявил анатомию фундаментом хирургии. Он предложил метод получения лекарств путём механической и химической обработки природного сырья и извлечения из него действующих ингредиентов. Позднее Парацельс назвал эти препараты «галеновыми». К галеновым препаратам относятся настойки, экстракты, сиропы, линименты, воды, масла, спирты, пластыри, горчичники. От новогаленовых препаратов они отличаются меньшей степенью очистки от балластных веществ.
В своих трудах Гален упоминает о венечных артериях, о которых имелись сведения уже у представителей александрийской школы. Он первым описал аневризмы артерий и привёл наблюдение гнойного перикардита у животных, предполагая его наличие также и у человека. Экспериментальными работами он доказал насосную функцию сердца и показал, что сердце, извлечённое из грудной клетки, продолжает пульсировать независимо от нервной системы. На основании этого он пришёл к выводу, что импульс к сокращению возникает в самом сердце.

Однако в отношении циркуляции он высказал фантастическую гипотезу, которая считалась догмой в течение почти полторы тысяч лет в медицинском мире. Гален учил, что кровь образуется в печени из принятой пищи и оттуда попадает по нижней полой вене в правый отдел сердца, где она очищается от нечистот, которые затем выделяются через лёгкие. Очищенная таким образом кровь распределяется при помощи венозной системы и поступает в отдельные органы.
В то же время Гален утверждал, что часть крови проникает из правого желудочка в левый через невидимые поры, проходя таким образом в соприкосновение с воздухом, поступающим по лёгочным венам . Данная «пневма», или же «spiritus vitalis», распределялась, по представлению Галена, в организме при помощи артериальной системы. Характер данной пневмы должен был одновременно объяснить, почему при вскрытии артерии как будто не содержат крови .
В течение всего средневековья считали, так же как в это верил Гиппократ, Гален и Ареций, что сердце не может быть больным. Господствовало представление, что любая болезнь сердца неизлечима, несовместима с дальнейшей жизнью и немедленно влечёт за собой смерть. Взгляды Галена, в том числе и ошибочные, были канонизированы церковью (т.н. галенизм) и безраздельно господствовали в средневековой и арабской медицине вплоть до XV-XVI веков.

Один из первых и более значительных шагов вперёд в области знаний об органах кровообращения, начиная с античных времён, был сделан анатомом из Болоньи Мондино деи Луцци (Mondino dei Luzzi, прибл. 1275-1327), написавшим первое руководство по анатомии для нужд медицинской практики, основываясь в противоположность Галену, по крайней мере, частично, на вскрытиях человеческих трупов (Anatomica, 1316 г.). Хотя им уже были приведены некоторые указания о том, что кровь из сердца поступает в лёгкие, однако, он ещё не сумел отказаться от господствующих взглядов Галена на кровообращение.
Важные сведения были получены только в эпоху Возрождения вместе с развитием анатомии, хотя в университетах ещё длительное время, по традиции, придерживались учения Галена и господствовала схоластика. Несмотря на это, отдельные смелые и свободомыслящие учёные начали заниматься исследованиями и противопоставлять догме опыт. Два достопримечательных события в XV столетии имели большое значение для развития медицины. Сюда относится, прежде всего, булла папы Сикста IV конца XV века, разрешающая производить вскрытие человеческих трупов, что дало возможность изучать анатомию человека. Второе же - изобретение Гуттенбергом способа печатания книг, благодаря чему могли распространяться научные познания.
В истории анатомии и физиологии сердца нельзя не упомянуть о Леонардо да Винчи (Leonardo da Vinci, 1452-1519). Им были описаны все четыре сердечные полости, в то время как Гален относил к сердцу только два желудочка. Систолу он расценивал в качестве наиболее важной фазы сердечного цикла, более важной, чем диастола. Он первым высказал сомнения в отношении взглядов Галена. Надувая лёгкие воздухом, он установил, что воздух из бронхов никакими усилиями нельзя вогнать в сердце. На этом основании он пришёл к выводу, что по arteriae venosae - т.е. по лёгочным венам, в нашем понятии - воздух не поступает в сердце, как это было принято считать до этого времени.

Леонардо да Винчи (Leonardo da Vinci, 1452-1519).
Автопортрет.

По точным и наглядным рисункам сердца и сосудов, оставленных Леонардо, и по приложенным заметкам видно, что, для своего времени, у него было исключительно точное представление об анатомии сердца и о кровообращении.


Некоторые из анатомических рисунков Леонардо да Винчи.

Однако только Андрей Везалий (Vesalius, Andreas, 1514-1564) полностью осознал, что анатомия Галена основывается на наблюдениях, производившимися над животными, в особенности над обезьянами. Он начал систематически производить вскрытия человеческих трупов и издал первый полный учебник анатомии человека - О строении тела человека (De Humani Corporis Fabrica, Базель, 1543) , в котором он привёл новые сведения, в том числе и о сердце. Он первым описал аневризму аорты, не предполагая её взаимосвязи с сифилисом. Во втором издании своего труда (1555) он привёл возражения против учения о существовании невидимых отверстий в межжелудочковой перегородке и высказал суждение, что кровь не может переходить непосредственно из правого желудочка в левый.

Андрей Везалий (Vesalius, Andreas, 1514-1564).

Уже до этого испанец Мигель Сервет (Miguel Serveto, прибл. 1509-1553), врач и теолог, в трактате “Christianismi Restitutio” привёл ясные доказательства о существовании лёгочного кровообращения, о котором, кстати, уже было известно в 1290 г. арабскому врачу в Дамаске Ибн-ан-Нафису аль Кварази (Ibn an Nafis al Quarasi). Открытие Сервета не привлекло внимания врачебных кругов, так как оно приводилось в теологическом сочинении, которое было провозглашено еретическим и сохранилось только в трёх экземплярах. Остальные, вместе с автором - противником учения Кальвина - были сожжены на костре.

Мигель Сервет (Miguel Serveto, прибл. 1509-1553).

Ибн-ан-Нафис аль Кварази (Ibn an Nafis al Quarasi).

Неизвестно, был ли знаком с открытием Сервета Р.Коломбо (Matteo Realdo Colombo, 1516-1559) из Кремоны, преемник Везалия в Падуе, описавший лёгочное кровообращение на несколько лет позже в труде “De Re Anatomica libri XV” , вышедшем после его смерти (1559).

Джакопо Беренгарио да Карпи (Jacopo Berengario da Carpi, 1470-1550) описал сердечные клапаны (1552).

Дж.Канано (Giambattista Canano, 1515-1579) обратил внимание на то, что кровь в венах движется центростремительно и описал венозные клапаны (1540). О последних упоминали уже Феодорит (Theodoretus, V век н.э.), епископ в Сирии; а далее учитель Везалия Я.Сильвий (Jacobus Syivius, 1478-1555), описавший овальное отверстие в сердце плода; а также сам Везалий.

Фабриций д"Аквапенденте (Hieronymus Fabricius ab Acquapendente, 1537-1619), учитель Уильяма Гарвея, написал обзорный труд о венозных клапанах и присоединил к нему графическое изображение клапанов (De venarum ostiolis, 1603).

Аранций (Giulio Cesare Aranzio, 1530-1589) открыл соединение пупочной вены у плода с нижней полой веной, названное в честь его имени ductus venosus Arantii, и артериальный проток, соединяющий аорту с лёгочной артерией, незаслуженно названный по имени Леонардо Боталли (Leonardo Botalli) ductus arteriosus Botalli.

Из предшественников Уильяма Гарвея наибольших успехов в исследовании кровообращения достиг А.Чезальпино (Andreas Cesalpino, около 1519-1603), который ввёл в медицину название циркуляция .

А.Чезальпино (Andreas Cesalpino, около 1519-1603).

Сердце он рассматривал в качестве центра движения крови и указал на центростремительный ток крови в венах. Он подробно описал клапаны сердца, малый круг кровообращения, отметил различия в структуре лёгочных артерий и вен, аналогичные различиям в структуре системных артерий и вен, но у него ещё не было ясного представления о большом круге кровообращения. Чезальпино обнаружил соединение между воротной и нижней полой венами, описал связь между расширением артерий и сокращением сердца и обратил внимание на вопрос возможного наличия сообщения между артериями и венами (Questionum medicarum libri II , 1593).

Памятник А.Чезальпино в Пизе.

Габриель Фаллопий (Gabriele Fallopio, 1523-1562) внёс исправления в описание мозговых артерий, сделанное Везалием, и описал нервное сплетение в сердце.

А.Пикколомини (Arcangelo Piccolomini, 1525-1586) описал сердце плода, упоминая об овальном отверстии. Кроме того, он правильно описал расположение клапанов в яремных венах и в венах конечностей, предназначенных для предотвращения обратного оттока крови при изменении положения.

Но только Уильям Гарвей нашел в себе смелость и силу полностью отклониться от господствующего в науке взгляда и стать глашатаем нового учения и защищать его даже ценой личных жертв.

Великое открытие Уильяма Гарвея.

Есть истины, которые сегодня, с высот наших знаний, кажутся совершенно очевидными, и трудно предположить даже, что было время, когда люди не знали их, а, обнаружив, еще спорили о чём-то. Одна из таких истин - большой круг кровообращения в живых организмах - рождалась особенно мучительно и трудно. В течение полутора тысяч лет господства культа Галена в медицине, очевидно, самого долгого и реакционного культа в истории науки, люди считали, будто артериальная и венозная кровь - жидкости суть разные, и коль первая «разносит движение, тепло и жизнь» , то вторая призвана «питать органы» .
В 1616 г. во время своей лекции на Ламлианских чтениях Уильям Гарвей впервые высказал убеждение, что кровь в человеческом организме непрерывно обращается, или как он выразился - «циркулирует». На этой лекции он давал отчёт о своих кропотливых анатомических исследованиях, которые полностью убедили его в том, что кровь в кровеносных сосудах находится в непрерывном движении, всегда в одном и том же направлении, и что центральной точкой кровообращения является сердце. Таким образом, Гарвей опроверг теорию Галена о том, что центром кровообращения является печень.
Прошло около пятнадцати лет с того дня, когда молодой врач наблюдал, как опухала его перевязанная рука. Загадка пути крови в теле была разгадана. Гарвей наметил схему кровообращения. Но, рассказав о своем открытии на лекции, он отказался опубликовать его.
Осторожный ученый занялся новыми многочисленными опытами и наблюдениями, которые вёл в течение следующих десяти лет. Он был обстоятелен и нетороплив, и лишь в 1628 г., когда Гарвею исполнилось уже пятьдесят лет, не дома, в Англии, а в далеком Франкфурте выходит его «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» (Exercitatio Anatomica De Motu Cordis et Sanguinis in Animalibus ). Тоненькая книжка объёмом всего в 72 страницы сделала его бессмертным.

«Exercitatio Anatomica De Motu Cordis et Sanguinis in Animalibus».

В этой книге Гарвей точно описал работу сердца, различил малый и большой круг кровообращения. Он писал, что во время сокращения сердца кровь из левого желудочка поступает в аорту, а оттуда по сосудам все меньшего и меньшего сечения доходит до всех уголков тела. Измерив величину систолического объема, частоту сокращений сердца и общее количество крови в теле овцы, Гарвей доказал, что за 2 минуты вся кровь должна пройти через сердце, а в течение 30 минут через него проходит количество крови, равное весу животного. Отсюда следовало, что, вопреки утверждениям Галена о поступлении к сердцу все новых и новых порций крови от вырабатывающих ее органов, кровь возвращается к сердцу по замкнутому циклу.
Гарвей считал, что сердце - это мощный мышечный мешок, разделенный на несколько камер. Оно действует, как насос, нагнетающий кровь в сосуды (артерии). Толчки сердца - это последовательные сокращения его отделов: предсердий, желудочков, это внешние признаки работы «насоса». Кровь движется по кругам, все время возвращаясь в сердце, и этих кругов два. В большом круге кровь движется от сердца к голове, к поверхности тела, ко всем его органам. В малом круге кровь движется между сердцем и легкими. Воздуха в сосудах нет, они наполнены кровью. Общий путь крови: из правого предсердия - в правый желудочек, оттуда - в легкие, из них - в левое предсердие. Таков малый круг кровообращения. Его открыл еще Сервет, но Гарвей не знал этого: ведь книга Сервета была сожжена.
Из левого желудочка кровь выходит на пути большого круга. Сначала по крупным, потом по все более и более мелким артериям она течет ко всем органам, к поверхности тела. Обратный путь к сердцу (в правое предсердие) кровь совершает по венам. И в сердце, и в сосудах кровь движется лишь в одном направлении: клапаны сердца не допускают обратного тока, клапаны в венах открывают путь лишь в сторону сердца.
Наряду с этим, Гарвей доказал, что сердце ритмически бьется до тех пор, пока в организме теплится жизнь, причем после каждого сокращения сердца наступает короткий перерыв в его работе, во время которого этот важный орган отдыхает.
Как обеспечивается замкнутость же цикла, т.е. как попадает кровь из артерий в вены, Гарвей не знал - без микроскопа путь крови в капиллярах не проследишь. Но для Гарвея было ясно, что переход крови из артерий в вены нужно искать там, где находятся мельчайшие разветвления артерий и вен, и он был убеждён в этом. Правоту предположений Гарвея доказал Маркетти (Domenico de Marchetti, 1616-1688), показав наличие сообщения мельчайших ветвей артерий с венами посредством инъекции сосудов (1652). Капилляры в 1661 г., через 4 года после смерти Гарвея, открыл итальянский биолог и врач Марчелло Мальпиги (Marcello Malpighi, 1628-1694).

Марчелло Мальпиги (Marcello Malpighi, 1628-1694).

Не знал Гарвей и роли легких. В его время не только не имели представления о газообмене, но и состав воздуха был неизвестен. Гарвей только утверждал, что в легких кровь охлаждается и изменяет свой состав.
Рассуждения и доказательства, приведенные в книге Уильяма Гарвея, были очень убедительны. И все же его взгляды были встречены враждебно, и критические выпады на Гарвея посыпались со всех сторон, так как авторитет Галена и других древних мудрецов был еще слишком велик. В числе противников Гарвея были и крупные ученые, и множество врачей-практиков. Одним из первых подверг Гарвея уничижительной критике «царь анатомов», личный врач Марии Медичи - Ж. Риолан. Он заявлял, что предпочитает «блуждать» с Галеном, чем «циркулировать» с Гарвеем. За Риоланом последовала жесточайшая критика со стороны Гюи Патена, но Мольер отомстил ему за Гарвея, высмеяв в своем «Мнимом больном». За Патеном выступили Гоффман, Черадини, и другие - противников было куда больше, чем страниц в книге Гарвея. «Лучше ошибки Галена, чем истины Гарвея!» - таков был их боевой клич.
Поскольку Гарвей рассматривал проблему кровообращения, или по - латыни - circulatio sanquinis - его противники прозвали Гарвея - «circulatior ». Прозвище весьма обидное, так как по - латыни оно значит - шарлатан, обманщик . Больные, индуцированные шумихой вокруг имени Гарвея, отказывались от его услуг. Коллеги, считая Гарвея хорошим анатомом, не доверяли ему как практикующему врачу. Подмётные письма, клеймящие Гарвея, достигали и до короля, но, к чести Карла I, он не поверил наветам и даже разрешил своему медику вылавливать в Виндзорском парке ланей для опытов по эмбриологии.
Уильяму Гарвею пришлось пережить ещё много неприятностей, но затем с его учением стали считаться все больше и больше. Молодые врачи и физиологи пошли за Гарвеем, и ученый под конец жизни дождался признания своего открытия. Медицина и физиология вступили на новый, подлинно научный путь. Открытие Гарвея создало коренной перелом в развитии медицинской науки. Под влиянием Гарвея начался период индивидуальных наблюдений у койки больного и более подробных изучений на секционном столе. Перестали строго придерживаться догм, начали мыслить логически, опираясь на законы природы и признавая опыт в качестве единственного источника познания. Прогрессу медицинских исследований, пробуждённому в эпоху Возрождения, значительно способствовало быстрое развитие естественных наук.
Шаг за шагом открывались сущность и назначение циркуляции. Сам Гарвей так и не смог избавиться от классических представлений о том, что дыхание предназначено для «охлаждения жгучего сердца», хотя некоторые учёные уже опровергали это. Ван Гельмонт (Jean Baptiste van Helmont, 1577-1644) пришёл к заключению, что сущностью изменений, происходящих в организме при разных заболеваниях, являются химические процессы. Борелли (Giovanni Alfonso Borelli, 1608-1679) путём измерения температуры у животных установил, что температура сердца является такой же, как у прочих внутренних органов. Тем самым он опроверг учение тысячелетней давности, что сердце является местонахождением жизненного тепла и должно охлаждаться и проветриваться для защиты от перегрева.
И все же на примере Уильяма Гарвея хорошо видно, что инакомыслящие всегда были нетерпимы. Испанский врач Мигель Сервет в своем сочинении уделил всего несколько страниц кровообращению: описал открытый им малый круг кровообращения. В том же 1553 г. церковники сожгли его как «богоотступника» вместе с написанной им «еретической» книгой, и лишь три экземпляра книги не попали в протестантский костер, который испепелил в Женеве её автора. Воистину, семь кругов ада прошли те, кто подготовил своими исследованиями правильное понимание роли кругов кровообращения. Их было несколько, этих мужественных первопроходцев, которым люди поставили памятники: в Мадриде - Мигелю Сервету, в Болонье - Карло Руини, в Пизе - Андреа Чезальпино, в Англии - Уильяму Гарвею, - тому, кто поставил последнюю точку в борьбе с культом Галена.

Дальнейшая судьба Уильяма Гарвея.

В начале 1631 г. Гарвей стал лейб-медиком короля Карла I. Заинтересовавшись исследованиями Гарвея, Карл предоставил в его распоряжение королевские охотничьи угодья в Виндзоре и Хэмптон-Корте для проведения экспериментов над отловленными специально для Гарвея животными.
Придворные обязанности нередко отрывали Гарвея от профессиональных занятий. Так, в 1630-1631 гг. он сопровождал герцога Левнокса в поездке на материк. В мае 1633 г. двор Карла I отбыл в Эдинбург (Шотландия). Возможно, именно во время пребывания двора в Эдинбурге Гарвей посетил Басс-Рок, место гнездования бакланов и других диких птиц. В то время его интересовала проблема эмбрионального развития птиц и млекопитающих. В 1636 г. Гарвей находился в свите графа Аронделя, направленного послом Карла I в Германию.
Во время английской революции 1642 г. он был вынужден сопровождать Карла I в изгнание. Натравленная личными врагами Гарвея толпа погромщиков ограбила и сожгла его дом в Лондоне как принадлежащий роялисту, в результате чего погибли, в частности, коллекции препаратов и рукопись по патологической анатомии. После сражения при Эджхилле в 1642 г. во время гражданской войны в Англии Гарвей последовал за королем в Оксфорд. Здесь он возобновил врачебную практику и продолжил наблюдения и эксперименты. Оксфорд на время стал главным местопребыванием королевского двора.
В 1645 г. король назначил Гарвея деканом Мертон-колледжа. В июне 1646 г. Оксфорд был осажден и взят парламентскими войсками и сторонниками Кромвеля, поэтому Гарвей был вынужден вернуться в Лондон. Здесь он выстроил для лондонской коллегии врачей дом, в котором была размещена библиотека, и происходили заседания общества. Гарвей также подарил этому учреждению коллекцию препаратов, инструментов и книг.
В 1646 г. Гарвей издал в Кембридже анатомический очерк Исследования кровообращения (Exercitationes duae de circulatione sanguinis ), в котором ещё раз вернулся к защите своего учения. К частным открытиям Гарвея в области кровообращения относится сделанное им в это время описание разрыва стенки левого желудочка при тромбозе обызвествлённых венечных артерий.
Однако изысканному светскому врачу пришлось превратиться в скромного и тихого человека науки, который весь остаток жизни посвятил исследованиям в области эмбриологии. Сначала Гарвей проводил исследования на куриных яйцах, которых использовал такое множество, что, по словам его кухарки, их могло хватить на яичницу для всего населения Англии. Потом Гарвей начал исследования домашних животных.
В результате в 1651 г. он опубликовал свой следующий фундаментальный труд Исследования о зарождении животных (Exercitationes de generatione animalium ). В нем обобщались результаты многолетних исследований Гарвея, касающихся эмбрионального развития беспозвоночных и позвоночных животных, была сформулирована теория эпигенеза. Гарвей утверждал, что яйцо есть общее первоначало всех животных и все живое происходит из яйца. В этой книге он высказал знаменитую фразу: omne vivum ex ovo - то есть «все живое из яйца». Рисунок с этой надписью украшал книгу Гарвея.
Уже тогда Гарвей предположил, что даже млекопитающие возникают из яйца, о чем, конечно, не мог знать, не располагая микроскопом, изобретенным уже после его смерти. Гарвей не видел яйца млекопитающего - оно было открыто лишь в 1826 г. русским ученым Карлом Бэром, - но смело утверждал, что и зародыш млекопитающих образуется из яйца. Семена растений приравнивались к яйцу животных.
Теория Гарвея полностью опровергла идею самозарождения, согласно которой всякого рода «нечисть» и никому ненужные насекомые, являющиеся бичом человечества, возникают сами по себе. Это открытие Гарвея было принято без особых возражений.

Рисунок из книги У.Гарвея
«Исследования о зарождении животных».

Исследования Гарвея по эмбриологии послужили мощным стимулом к развитию теоретического и практического акушерства.
Последние свои годы Гарвей жил уединенно. Уже не надо было бороться за свое открытие. Новое поколение английских физиологов и врачей видело в нем своего патриарха. Поэты Драйден и Коули писали в его честь стихи. Лондонская медицинская коллегия поставила в зале заседаний его статую, а в 1654 г. избрала его своим президентом. Но он отказывается от почетного кресла: «...эта обязанность слишком тяжела для старика... Я слишком принимаю к сердцу будущность коллегии, к которой принадлежу, и не хочу, чтобы оно упало во время моего председательства».
Гарвей не любил титулов и никогда не домогался их. Он продолжает работать. Иногда, намаявшись в скрипучем дилижансе, он приезжал к брату Элиабу в деревушку близ Ричмонда, беседовал и пил с ним кофе. Ученый очень любил кофе. И в завещании отдельно отметил кофейник для Элиаба: «В воспоминание счастливых минут, которые мы проводили вместе, опоражнивая его».
3 июня 1657 г., проснувшись, Гарвей почувствовал, что не может говорить. Он понял, что это конец, прощался с родными просто, легко, для каждого нашел маленький подарок и умер тихо и спокойно. Он дожил до глубокой старости и умер в 79- летнем возрасте.

Сто великих научных открытий

Дмитрий Самин

Тайны живого

Большой круг кровообращения

Есть истины, которые сегодня, с высот наших знаний, кажутся совершенно очевидными, и трудно предположить даже, что было время, когда люди не знали их, а, обнаружив, еще оспаривали их.

Одна из таких истин - большой круг кровообращения в живых организмах - рождалась особенно мучительно и трудно. В течение полутора тысяч лет господства культа Галена в медицине, очевидно, самого долгого и реакционного культа в истории науки, люди считали, будто артериальная и венозная кровь - жидкости суть разные, и коль первая «разносит движение, тепло и жизнь», то вторая призвана «питать органы».

Инакомыслящие были нетерпимы. Испанский врач Мигель Сервет в своем сочинении уделил несколько страниц кровообращению: описал открытый им малый круг кровообращения. В том же 1553 году церковники сожгли его как «богоотступника» вместе с написанной им «еретической» книгой и лишь три ее экземпляра не попали в протестантский костер, который испепелил в Женеве ее автора. Поистине семь кругов ада прошли те, кто пришел к кругу кровообращения. Их было несколько, этих мужественных первопроходцев, которым люди поставили памятники: в Мадриде - Мигелю Сервету, в Болонье - Карло Руини, в Пизе - Андреа Чезальпино, в Англии - Вильяму Гарвею, - тому, кто поставил последнюю точку.

Уильям Гарвей (1578-1657) родился в Фолкстоуне в графстве Кент, в семье преуспевающего купца. Старший сын и главный наследник, Вильям с радостью поменял «дело» сначала на узкую скамью Кентерберийского колледжа, а затем на долгие годы добровольно заточил себя под своды Кембриджа. В двадцать лет Гарвея влекут естественные науки. По обычаю школяров того времени Вильям отправляется в пятилетнее путешествие. Сначала он едет во Францию, а потом в Германию.

В 1598 году Гарвей отправился в Падуанский университет. Здесь он слушает лекции знаменитого анатома Фабрицио д"Аквапенденте. Этот ученый открыл в венах особые клапаны, однако так и не понял их значения Для него они были лишь деталью строения вен.

А вот Гарвей задумался над ролью этих клапанов. Он решается на эксперимент над самим собой Туго перевязав свою руку, Вильям увидел, как рука ниже перевязки вскоре затекла, вены набухли, а кожа потемнела. Следующий опыт Гарвей произвел над собакой. Он перевязал ей шнурком обе ноги. И снова ниже перевязок ноги начали отекать, а вены набухать. Когда набухшая вена на одной ноге была надрезана, из пореза закапала густая темная кровь. После же надреза на другой ноге выше перевязки из пореза не вытекло ни одной капли крови.

Стало ясно, что ниже перевязки вена переполнена кровью, а над перевязкой крови в ней нет. Ответ напрашивался сам собой, но Гарвей не спешил с выводами. Осторожный исследователь, он много раз проверял свои опыты и наблюдения.

В 1602 году Вильям получил степень доктора и поселился в Лондоне. В 1607 году он получил кафедру в Лондонской коллегии врачей, а в 1609 году Гарвей занял место доктора в госпитале св. Варфоломея. В 1625 году Гарвей становится почетным медиком при дворе Карла I.

Он делает прекрасную карьеру, но наука его интересует больше. Гарвей вскрывает различных животных, но чаще всего кошек, собак, телят. Препарирует ученый и трупы людей: запрещения вскрывать трупы уже не существовало. И всякий раз он рассматривал вены и артерии, разрезал сердце, изучал желудочки и предсердия. С каждым годом Гарвей все лучше и лучше разбирался в сети кровеносных сосудов, строение сердца перестало быть для него загадкой.

В 1616 году ему предложили кафедру анатомии и хирургии в коллегии врачей, а уже на следующий год он излагал свои взгляды на кровообращение. Во время лекции Гарвей впервые высказал убеждение, что кровь в организме непрерывно обращается - циркулирует, и что центральной точкой кровообращения является сердце. Делая подобное заключение, Гарвей опровергал теорию Галена о том, что центром кровообращения является печень.

Загадка пути крови в теле была разгадана. Гарвей наметил схему кровообращения. Но, рассказав о своем открытии на лекции, он не спешил опубликовать его. Вильям занялся новыми опытами и наблюдениями. Ученый, как всегда, обстоятелен и нетороплив. Только в 1628 году, когда Гарвею уже пятьдесят лет, выходит его «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных», ричем появляется труд в свет не дома, в Англии, а в далеком Франкфурте. Небольшая книга в 72 страницы сделала его бессмертным.

В ней ученый подробно описал результаты тридцатилетних опытов, наблюдений, вскрытий и раздумий. Содержание ее сильно противоречило многому из того, во что крепко верили анатомы и врачи не только давних времен, но и современники Гарвея.

Гарвей считал, что сердце - это мощный мышечный мешок, разделенный на несколько камер. Действуя подобно насосу, оно нагнетает кровь в сосуды (артерии). Толчки сердца - это последовательные сокращения его отделов- предсердий, желудочков, это внешние признаки работы «насоса». Кровь движется по двум кругам, все время возвращаясь в сердце. В большом круге кровь движется от сердца к голове, к поверхности тела, ко всем его органам. В малом круге кровь движется между сердцем и легкими. В сосудах воздух отсутствует, поскольку они наполнены кровью. Общий путь крови: из правого предсердия - в правый желудочек, оттуда - в легкие, из них - в левое предсердие. Это и есть малый круг кровообращения. Честь открытия малого круга кровообращения принадлежит испанцу Сервету. Гарвей этого знать не мог, ведь книга Сервета была сожжена.

Из левого желудочка кровь выходит на пути большого круга. Сначала по крупным, потом по все более и более мелким артериям она течет ко всем органам, к поверхности тела. Обратный путь к сердцу (в правое предсердие) кровь совершает по венам. И в сердце, и в сосудах кровь движется лишь в одном направлении Это происходит потому,что клапаны сердца не допускают обратного тока. Клапаны в венах открывают путь лишь в сторону сердца.

Гарвей, конечно, не знал, как попадает кровь из артерий в вены. Без микроскопа путь крови в капиллярах проследить невозможно. Капилляры открыл итальянский ученый Мальпиги в 1661 году, т е. через четыре года после смерти Гарвея. Вместе с тем Гарвей понимал, что переход крови из артерий в вены нужно искать там, где находятся мельчайшие разветвления артерий и вен.

Рассуждения и доказательства, приведенные в книге Гарвея, были очень убедительны. И все же, как только книга появилась, на Гарвея посыпались нападки со всех сторон. Авторитет Галена и других древних мудрецов был еще слишком велик. В числе противников Гарвея были и крупные ученые, и множество врачей-практиков. Взгляды Гарвея были встречены враждебно. Ему даже дали прозвище «Шарлатан». Одним из первых подверг Гарвея уничижительной критике «Царь анатомов», личный врач Марии Медичи - Риолан. За Риоланом - Пои Патен (Мольер отомстил ему за Гарвея, высмеяв в своем «Мнимом больном»), за Патеном - Гоф-фман, Черадини, - противников было куда больше, чем страниц в его книге. «Лучше ошибки Галена, чем истины Гарвея!» - таков был их боевой клич.

Гарвею пришлось пережить много неприятностей, но затем с его учением стали считаться все больше и больше. Молодые врачи и физиологи пошли за Гарвеем, и ученый под конец жизни дождался признания своего открытия. Медицина и физиология вступили на новый, подлинно научный путь. Открытие Гарвея создало коренной перелом в развитии медицинской науки

С тех пор как древние китайцы и египтяне некогда выдвинули свои знаменитые теории , минули сотни лет. За это время теории эти то всплывали на поверхность, то вновь погружались в бездну. И вот настал исторический момент, когда человек смог не только воспринять их и осмыслить, но и получить в свое распоряжение средства для их доказательства.

Наступила пора открытия кровообращения.

Четыре европейца удостоены высокой чести — в ознаменование их научного подвига (открытия кровообращения) сооружены монументы: в Мадриде — в честь Мигеля Сервета; в Болонье — в честь Карло Руини; в Пизе — в честь Андреа Чезальпино; в Англии имеется несколько монументов в честь Уильяма Гарвея.

Этим перечнем памятников отнюдь не исчерпывается почетный список первооткрывателей кровообращения. Французы, например, считают, что кровообращение открыл Франсуа Рабле, но всем образованным людям Рабле все-таки больше известен как писатель, нежели как терапевт и хирург .

Находятся люди, отдающие предпочтение знаменитому Фра Паоло Сарпи , который внес значительный вклад в исследования циркуляции крови и которому, быть может, действительно удалось проследить весь ее путь. Другие же утверждают, что не кто иной, как Леонардо да Винчи первым до конца постиг тайну кровообращения.

Список знаменитых претендентов на этом не заканчивается. Арабы, например, не без оснований могли бы назвать открывателем кровообращения Ибн-ан-Нафиса, александрийцы — Эразистрата, а китайцы — императора Хуань-ди.

Весь этот, разумеется, далеко не полный перечень претендентов позволяет сделать единственно правильный вывод: открытие кровообращения не мог совершить один человек, каким бы гениальным он ни был. С того момента, как первобытный охотник впервые увидел кровь, бьющую из поврежденной артерии, нанесение Реки жизни на карту превратилось в многовековой труд множества людей различных национальностей, и тех, кого ныне прославляют за окончательное открытие кровообращения, правильнее назвать жнецами урожая, взращенного трудом целой армии землепашцев.

Человеку, равно как и обществу, в котором он живет, будь то первобытное племя или современная нация, свойственно отстаивать свой приоритет буквально во всем. Именно эта черта человеческого характера и породила великую путаницу в вопросе о том, кто же действительно «открыл» циркуляцию крови. Многие претенденты имеют своих горячих сторонников, но основной спор ведется вокруг двух имен: Андреа Чезальпино и Уильяма Гарвея.

На фоне других исследователей эти ученые выделяются тем, что они не только описали, но и наглядно продемонстрировали систему кровообращения. Именно в этом и кроется секрет всех их достижений. Если другие исследователи строили догадки, теоретизировали, высказывали блестящие гипотезы или проводили эксперименты, давно забытые историей, то Чезальпино и Гарвей, суммировав нужные факты, смогли научно обосновать систему кровообращения.

Разумеется, спор о том, лому именно должен принадлежать приоритет в этом вопросе, порожден скорее эмоциями, чем научной или исторической необходимостью. В странах, находящихся под влиянием англосаксонской культуры, предпочтение отдают Гарвею. Бесспорно, представив точные обоснования почти всех стадий циркуляции крови, Гарвей внес огромный вклад в сокровищницу человеческих знаний о кровообращении.

В странах Средиземноморского бассейна имя Андреа Чезальпино, пожалуй, затмевает Гарвея. Его труды, послужившие основой выдающихся исследований Гарвея, имели колоссальное значение для заключительного этапа нанесения Реки жизни на карту, и их роль нельзя ни умалять, ни тем более отрицать.

Итальянец Андреа Чезальпино, которого многие считают «открывателем» кровообращения, предположил существование системы капилляров. При жизни он подвергался нелепым нападкам и обвинениям в ереси.

Чезальпино, родившийся в тосканской деревушке Ареццо 6 июня 1519 года — примерно за шестьдесят лет до Гарвея, — вобрал в себя все лучшие традиции той эпохи. Его любознательность поистине не знала границ: он был врачом, ботаником, минералогом и философом, причем в каждой из этих областей науки добился выдающихся успехов. Чезальпино первым в истории стал рассматривать минералогию как науку. Ему же принадлежит приоритет в установлении полов растений; он провел также аналогию между семенами растений и яйцами животных. Чезальпино можно было бы назвать подлинным пионером систематизации.

Для Чезальпино был характерен чрезвычайно хладнокровный и обдуманный подход к делу. Сторонник точной методики, он не терпел поспешных выводов, предпочитая двигаться медленно, с огромной осторожностью и проверять каждый сделанный шаг прежде, чем предпринять новый. Чезальпино не признавал никаких авторитетов — будь то Гален или любой другой классик — до тех пор, пока самостоятельно не убеждался в ценности их учения. Подобная привычка, с одной стороны, способствовала большой популярности этого замечательного ученого при жизни, а с другой стороны, чуть было не подвергла его угрозе остракизма и полного забвения.

После занятий в Падуе под руководством Везалия Чезальпино был назначен профессором Пизанского университета, где он долгие годы преподавал медицину, анатомию, ботанику и философию, выкраивая время для ботанических экспедиций по Италии. В 1592 году его, уже почтенного семидесятитрехлетнего ученого, назначили личным врачом папы Клемента VIII и профессором медицины в Римском научном центре Сапиенца. Там он и оставался вплоть до своей смерти. Умер Чезальпино в 1603 году.

Взгляды Чезальпино полнее всего отражены в трех его книгах. В первой из них, «Quaestiones Peripateticae», опубликованной во Флоренции в 1569 году, Чезальпино выдвинул оригинальную теорию кровообращения и, в частности, отметил, что центром кровообращения является не печень, как утверждал Гален, а сердце . Вторая книга, «De Plantis», вышла в свет в 1583 году. Характерно, что хотя в этой работе основное место было отведено ботанике, Чезальпино и в ней продолжал развивать теорию циркуляции крови. В своей последней книге, названной «Quaestitonum Medicorum» («Некоторые вопросы медицины»), которая появилась в 1593 году, т.е. уже после его прибытия в Рим, он представил экспериментальные доказательства всей изложенной в предыдущих работах теории кровообращения.

Чезальпино, по существу, дал полную картину циркуляции крови. Он, например, утверждал, что кровь непрерывно поступает из вен в правую половину сердца, далее течет в легкие, возвращается в левую половину сердца и уже оттуда по артериям попадает в различные части организма. Он считал артерии пульсирующими сосудами, предназначенными для переноса крови под относительно высоким давлением.

Из артерий по крошечным «волосным» сосудам, которые сам Чезальпино называл «капиллярами», кровь поступает в вены. По убеждению ученого, вены в отличие от артерий не пульсируют, и кровь течет по ним под гораздо менее высоким давлением. По венам кровь возвращается в сердце, и цикл повторяется бесконечно. Таково описание полного круга кровообращения, завершенное после многовековых исследований.

Чрезвычайно важное значение трудов Чезальпино заключается в том, что ученый не только отчетливо представил себе существование капилляров, не имея возможности их увидеть, но и экспериментально доказал необходимость таких соединительных сосудов между артериями и венами.

Обнажив вену подопытного животного, Чезальпино перевязал ее, чтобы остановить поток крови, а затем сделал надрез между лигатурой и тем местом, где, по его мнению, должны были находиться капилляры. Первоначально из надреза текла темная, несомненно, венозная кровь. Постепенна, однако, она становилась ярче и вскоре приобрела вид артериальной крови.

«Каким образом артериальная кровь могла попасть в вены, если между ними и артериями нет прямой связи?» — резонно вопрошал Чезальпино. Очевидно, артерии соединяются с венами посредством каких-то сосудов, которые по мере разветвления постепенно уменьшаются в размерах и превращаются в своего рода невидимые волоски.

Аналогичный эксперимент Чезальпино поставил для демонстрации направления тока крови. В те времена считали, что кровь из сердца поступает в вены, а не в артерии. Чезальпино же экспериментально доказал, что все обстоит как раз наоборот.

«Если кровь течет в одном направлении, — рассуждал он, — то это направление нетрудно определить, перевязав сосуды . С той стороны лигатуры, откуда притекает кровь, сосуд должен набухнуть». Примерно ту же картину можно наблюдать, если перегородить реку плотиной: перед плотиной уровень воды быстро повышается.

Эксперимент не оставил никаких сомнений, что в венах кровь течет не от сердца, а к сердцу.

Итак, Чезальпино составил общую схему кровообращения и доказал существование капилляров. Более того, ему удалось также заметить, что аэрация крови происходит в мельчайших разветвлениях кровеносных сосудов, расположенных вплотную к легочным полостям, содержащим воздух, но не соединяющихся с ними непосредственно, как утверждал Гален.

Предшественники Чезальпино неоднократно оспаривали учение Галена о циркуляции крови, и это не сходило им безнаказанно. И хотя Чезальпино подвел прочную экспериментальную базу под свои теории, эта же участь не миновала его самого: нападки продолжали сыпаться на него даже после смерти. Философские воззрения ученого были враждебно встречены философами-протестантами, а его свободомыслие и пренебрежение к церковным догмам вызвали гнев католических властей. Это и не удивительно: опыты Чезальпино полностью опровергали учение Галена о различных элементах, якобы составляющих душу.

В пылу полемики, которая развернулась вокруг имени Чезальпино и его заслуг, некоторые ее участники вообще начисто отрицали все научные достижения прославленного итальянца или пытались доказать несостоятельность его теории. Однако это не соответствует истине. В трех уже упомянутых выше книгах можно без труда найти убедительные доказательства научных достижений Чезальпино. И все же, несмотря на всю их безусловную ценность, труды Чезальпино, в отличие от работ Гарвея, не знаменовали собой открытие новой эры в медицине, анатомии и физиологии.

Разумеется, ни Чезальпино, ни Гарвея нельзя считать «открывателями» кровообращения в полном смысле этого слова, но они во многом способствовали лучшему пониманию этого процесса и экспериментальному доказательству его существования. Однако человеку, будь то эрудированный ученый или обыкновенный шаман, очевидно, свойственна страстная мечта привлечь к себе всеобщее внимание, и он стремится достигнуть этого либо собственными средствами, либо создавая и превознося героя-идола и купаясь в лучах его славы.

Подобно тому как последователи Галена и сторонники Гарвея всячески игнорировали Чезальпино, стремились преуменьшить, а то и вовсе отрицать его заслуги, Гарвей неоднократно подвергался нападкам приверженцев догматического галеновского учения, почитателей Чезальпино и других более ранних исследователей Реки жизни. Дело доходило до того, что даже в XIX веке итальянский физиолог Черадини называл великого англичанина «пиратом мысли».

Уильям Гарвей, человек, с именем которого связано начало новой эры в исследованиях Реки жизни, родился в Фолкстоуне 1 апреля 1578 года. У этого чистокровного англичанина была душа итальянца эпохи Возрождения. После обучения в Кэмбридже Гарвей дорогой многих направился в славный Падуанский университет, где стал любимым учеником Фабрицио д’Аквапенденте.

Будучи от природы наделен ненасытной жаждой знаний, Гарвей поглощал десятки книг. Разумеется, ему была известна первая книга Чезальпино, опубликованная еще до его прибытия в Падую. Гарвею были также доступны труды Руини, Коломбо и Фра Паоло Сарпи, который был другом его учителя . Несомненно, он был наслышан и о Сервете. В 1602 году, получив диплом об окончании Падуанского университета, Гарвей возвратился в Англию и стал личным врачом сначала короля Якова I, а затем и его сына Карла I.

В Лондоне Гарвей, все еще под впечатлением итальянского Возрождения и воспоминаний о Падуе, приступил к проведению экспериментов, которые принесли ему бессмертие. Двадцать лет поистине титанических усилий были отданы достижению одной тщательно обдуманной цели: продемонстрировать процесс кровообращения. Плодом этих неустанных исследований явилась напечатанная в 1628 году во Франкфурте книга «De Motu Cordis» — квинтэссенция достижений великого ученого. Эта небольшая по объему книжечка, насчитывающая всего 72 страницы, заложила основы совершенно новых представлений человека об анатомии и физиологии.

Гарвею принадлежит заслуга в объединении традиционной итальянской анатомии с другими науками, которые зиждились на экспериментах и которые в то время только-только начали появляться в Европе. Его уже не устраивали простые описания результатов вскрытий. Он изучал механику и назначение процессов, которые обнаруживал во время проведения экспериментов. В арсенале Гарвея вместе со скальпелями, зажимами и лигатурами почетное место занимали математика, механика и гидравлика.

Его математическое доказательство кровообращения было чудом изящества и простоты. Гарвей отметил, что при каждом сокращении сердце выбрасывает около 60 граммов крови. Сокращаясь в среднем 72 раза в минуту, в течение часа оно перекачивает около 244,5 килограмма крови. Вес ее втрое превышает вес среднего человека. Столь очевидное противоречие может иметь только одно объяснение: в организме содержится неизменное количество крови, которое бесконечно перекачивается сердцем по строго определенной системе циркуляции.

«Следует раз и навсегда признать, — писал Гарвей, — что кровь в организме животного заключена в замкнутую круговую систему и находится в состоянии непрерывного движения. Именно в этом состоит функция, выполняемая сердцем посредством сокращений, именно в этом и заключается смысл движения и сокращения сердца».

От этого отправного пункта Гарвей двинулся в путешествие по всей системе циркуляции, попутно вскрывая суть и механику явлений, которые встречались ему на каждом шагу. В его работе было лишь одно, правда, важное упущение: Гарвей не смог представить себе капилляры, и поэтому в завершенной им картине кровообращения капилляры отсутствуют. В отличие от Чезальпино, который дал описание волосных сосудов — соединителей артерий и вен, Гарвей полагал, что кровь из артерий попадает в вены через «поры в тканях».

Это единственное упущение Гарвея позволяет нам утверждать, что на самом деле великому англичанину принадлежит заслуга скорее в описании двух отдельных половин, а не полного круга кровообращения. И хотя Чезальпино уже упоминал о капиллярах как о связующем звене между веной и артерией, истинный их характер и назначение суждено было выяснить только после изобретения микроскопа.

Разумеется, книга Гарвея была встречена в штыки. Сторонники Галена пришли в ярость. По мнению этих догматиков, в то время признанных авторитетов в медицине и естественных науках, новая революционная доктрина кровообращения грозила опрокинуть всю медицину или, по крайней мере, ту ее разновидность, которую практиковали и преподавали в ту эпоху. Для предотвращения неизбежной катастрофы, казалось, годились любые средства. И вот по всему медицинскому миру как бы пронесся боевой клич: «Лучше ошибки Галена, чем истины Гарвея!»

Гарвей подвергся суровой критике со стороны некоторых светил европейской медицины. Среди них были немецкий врач Каспар Гоффман и француз Жан Риолан, который после смерти Фабрицио д’Аквапенденте считался первым анатомом своего времени. Более поздние завистники Гарвея, как, например, уже упомянутый профессор физиологии Генуэзского университета Черадини, утверждали, что «своим успехом Гарвей обязан оппозиции со стороны парижского анатома (т.е. Риолана)... если бы Чезальпино при жизни встретился с Риоланом и обвинил того в плагиате, невежестве и ереси... никому не удалось бы похитить у него славу открытия».

Один из основных аргументов более поздних противников Гарвея основывался на том факте, что великий английский ученый ни словом не обмолвился о работах своих современников и предшественников, расчистивших ему путь.

Действительно, вопрос этот весьма щекотливый, и ответить на него не так просто. Вспомним, что все исследователи Реки жизни постоянно подвергались большой опасности. Инквизиция неустанно угрожала свободе мысли. Жертвы ее неусыпного внимания напоминали прокаженных — их избегали все те, кто страшился навлечь на себя подозрение. Что ж, и в наше время нередко приходится сталкиваться с тем, что людей обвиняют за простое знакомство с осужденными. В тех условиях опасно было признавать близость, даже идейную, с людьми, которым угрожало обвинение в ереси. Под постоянной угрозой страха этические, моральные принципы, да и просто личное мужество претерпевали иной раз весьма существенную метаморфозу.

Интеллектуальная атмосфера Англии времен Гарвея была заражена теми же страхами, что и в других европейских странах. В обстановке бурных событий, приведших к казни короля Карла I Кромвелем, любые проявления свободы мысли и слова часто были чреваты смертельной опасностью. Характерно, что даже в 1628 году Гарвей вынужден был опубликовать свою книгу не в Англии, а в Германии. После реставрации монархии свобода мысли и убеждений стала еще более ограниченной, чем во времена Кромвеля. Еретиков тотчас же объявляли вне закона, и даже вполне невинные молитвенные собрания, которые проводились без уведомления властей, считались изменой.

Как свидетельствует Джон Хемметер, известный американский физиолог и историк медицины, в своей книге об открытии кровообращения, даже через двадцать лет после смерти Гарвея «никто не осмеливался публично высказаться в поддержку Чезальпино и Сервета. Можно ли после этого удивляться, что Гарвей не упомянул их в своей книге, хотя, вероятно, и знал их труды наизусть!»

В 1657 году Гарвей скончался. К этому времени Река жизни, кроме одного из главных своих участков, целиком была нанесена на карту. Подтвердились наконец гипотезы Афотиса, Имхотепа, китайского императора Хуань-ди и Эразистрата. Посеянные ими семена взросли и принесли обильный урожай.

Наступил конец извращению фактов и слепому догматизму. Человек доказал, что кровь течет по кругу. Выталкиваемая сердечной мышцей, она по артериям растекается по всему организму, а затем по венам возвращается в сердце. Из сердца она поступает в легкие, где происходит аэрация, затем направляется обратно в сердце, а оттуда — вновь в путь по артериям.

Такова схема кровообращения, которая из области догадок и гипотез превратилась в реальный факт, и которую легко можно было продемонстрировать.

Вера в «пневму», якобы текущую по артериям, полностью исчезла. В пульсирующих артериях, которые несут кровь под давлением, не осталось места для мистической «души».

Выяснилось, что Река жизни подвластна законам механики, а не черной магии. Работа сердечного насоса и направляющая функция клапанов оказались проявлениями законов механики, а различные давления в артериях и венах — законов гидравлики. Человек получил возможность измерить глубины Реки жизни.

На почти законченной карте Реки оставалось только одно белое пятно — надо было воочию убедиться в существовании капилляров.

История открытия роли сердца и системы кровообращения

Эта капелька крови, то появлявшаяся,
то вновь исчезавшая, казалось,
колебалась между бытием и бездной,
и это был источник жизни.
Она красная! Она бьется. Это сердце!

У.Гарвей

Взгляд в прошлое

Врачей и анатомов древности интересовала работа сердца, его строение. Это подтверждается сведениями о строении сердца, приведенными в древних рукописях.

В папирусе Эберса* «Тайная книга врача» есть разделы «Сердце» и «Сосуды сердца».

Гиппократ (460–377 до н.э.) – великий греческий врач, которого называют отцом медицины, писал о мышечном строении сердца.

Греческий ученый Аристотель (384–322 до н.э.) утверждал, что самый важный орган человеческого тела – сердце, образующееся у плода раньше других органов. На основании наблюдений о наступлении смерти после остановки сердца он сделал вывод, что сердце является мыслительным центром. Он указывал, что сердце содержит воздух (так называемую «пневму» – таинственный носитель душевных процессов, проникающий в материю и оживляющий ее), распространяющийся по артериям. Мозгу Аристотель отводил второстепенную роль органа, предназначенного для образования жидкости, охлаждающей сердце.

Теории и учение Аристотеля нашли последователей среди представителей Александрийской школы, из которой вышли многие знаменитые врачи Древней Греции, в частности Эразистрат, описавший клапаны сердца, их назначение, а также сокращение сердечной мышцы.

Древнеримский врач Клавдий Гален (131–201 до н.э.) доказал, что в артериях течет кровь, а не воздух. Но кровь в артериях Гален находил только у живых животных. У мертвых артерии всегда были пусты. На основании данных наблюдений он создал теорию, согласно которой кровь зарождается в печени и через полые вены распределяется по нижней части тела. По сосудам кровь движется приливами: вперед–назад. Верхние части тела получают кровь из правого предсердия. Между правым и левым желудочками есть сообщение через стенки: в книге «О назначении частей человеческого тела» он привел сведения об овальном отверстии в сердце. Гален внес свою «лепту в копилку предрассудков» в учении о кровообращении. Подобно Аристотелю, он полагал, что кровь наделена «пневмой».

По теории Галена артерии не играют никакой роли в работе сердца. Однако несомненной его заслугой было открытие основ строения и работы нервной системы. Ему принадлежит первое указание на то, что мозг и позвоночный столб – источники деятельности нервной системы. Вопреки высказыванию Аристотеля и представителей его школы он утверждал, что «человеческий мозг есть обитель мысли и убежище души».

Авторитет ученых древности был неоспорим. Покушаться на установленные ими законы считалось святотатством. Если Гален утверждал, что кровь перетекает из правой половины сердца в левую, то это принималось за истину, хотя доказательств этому не было. Однако прогресс в науке остановить нельзя. Расцвет наук и искусств в эпоху Возрождения привел к пересмотру устоявшихся истин.

Важный вклад в изучение строения сердца внес и выдающийся ученый и художник Леонардо да Винчи (1452–1519). Он интересовался анатомией человеческого тела и собирался написать многотомный иллюстрированный труд о его строении, но, к сожалению, не закончил его. Однако Леонардо оставил после себя записи многолетних систематических исследований, снабдив их 800 анатомическими эскизами с подробными объяснениями. В частности, он выделил в сердце четыре камеры, описал атриовентрикулярные клапаны (предсердно-желудочковые), их сухожильные хорды и сосочковые мышцы.

Из многих выдающихся ученых Возрождения необходимо выделить и Андреаса Везалия (1514–1564), талантливого анатома и борца за прогрессивные идеи в науке. Изучая внутреннее строение человеческого тела, Везалий установил множество новых фактов, смело противопоставив их ошибочным взглядам, укоренившимся в науке и имевшим многовековую традицию. Свои открытия он изложил в книге «О строении человеческого тела» (1543), в которой содержится тщательное описание проведенных анатомических секций, строения сердца, а также его лекции. Везалий опроверг взгляды Галена и других своих предшественников на строение человеческого сердца и на механизм кровообращения. Он интересовался не только строением органов человека, но и функциями, причем больше всего внимания уделил работе сердца и мозга.

Большая заслуга Везалия состоит в освобождении анатомии от связывавших ее религиозных предрассудков, средневековой схоластики – религиозной философии, согласно которой все научные исследования должны подчинятся религии и слепо следовать трудам Аристотеля и других древних ученых.

Ренальдо Коломбо (1509(1511)–1553) – ученик Везалия – считал, что кровь из правого предсердия сердца попадает в левое.

Андреа Чезальпино (1519–1603) – также один из выдающихся ученых эпохи Возрождения, врач, ботаник, философ, предложил собственную теорию кровообращения человека. В своей книге «Перипатические рассуждения» (1571) он дал правильное описание малого круга кровообращения. Можно сказать, что ему, а не Уильяму Гарвею (1578–1657), выдающемуся английскому ученому и врачу, внесшему наибольший вклад в исследование работы сердца, должна принадлежать слава открытия кровообращения, а заслуга Гарвея состоит в развитии теории Чезальпино и ее доказательстве соответствующими опытами.

Ко времени появления на «арене» Гарвея знаменитый профессор Университета в Падуе Фабрициус Аквапенденте нашел в венах особые клапаны. Однако ответа на вопрос, для чего они нужны, он не дал. Гарвей взялся за разрешение этой загадки природы.

Первый опыт молодой медик поставил на себе. Он перевязал собственную руку и стал ждать. Прошло всего несколько минут, и рука стала отекать, жилы набухли и посинели, кожа стала темнеть.

Гарвей догадался, что повязка задерживает кровь. Но какую? Ответа пока не было. Он решил провести опыты на собаке. Заманив куском пирога уличную собаку в дом, он ловко накинул шнурок на лапу, захлестнул его и стянул. Лапа начала вздуваться, пухнуть ниже перевязанного места. Снова подманив доверчивого пса, Гарвей схватил его за другую лапу, которая также оказалась затянутой тугой петлей. Через несколько минут Гарвей опять подозвал собаку. Несчастное животное, надеясь на помощь, в третий раз доковыляло до своего мучителя, который сделал на лапе глубокий разрез.

Вздувшаяся вена ниже перевязки была перерезана и из нее закапала густая темная кровь. На второй лапе врач сделал разрез чуть выше перевязки, и из него ни одной капли крови не вытекло. Этими опытами Гарвей доказал, что кровь в венах движется в одном направлении.

Со временем Гарвей составил схему кровообращения по результатам секций, произведенных на 40 различных видах животных. Он пришел к выводам, что сердце – мышечный мешок, действующий как насос, нагнетающий кровь в кровеносные сосуды. Клапаны допускают ток крови только в одном направлении. Толчки сердца – это последовательные сокращения мышц его отделов, т.е. внешние признаки работы «насоса».

Гарвей пришел к совершенно новому выводу о том, что поток крови проходит через артерии и возвращается в сердце по венам, т.е. в организме кровь движется по замкнутому кругу. В большом круге она движется от центра (сердца) к голове, к поверхности тела и ко всем его органам. В малом круге кровь движется между сердцем и легкими. В легких состав крови изменяется. Но как? Гарвей не знал. Воздуха в сосудах нет. Микроскоп еще не был изобретен, поэтому проследить путь крови в капиллярах он не мог, как не мог и выяснить, как соединяются между собой артерии и вены.

Таким образом, Гарвею принадлежит доказательство того, что кровь в человеческом организме непрерывно обращается (циркулирует) всегда в одном и том же направлении и что центральной точкой кровообращения является сердце. Следовательно, Гарвей опроверг теорию Галена о том, что центром кровообращения является печень.

В 1628 г. Гарвей опубликовал трактат «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных», в предисловии которого писал: «То, что я излагаю так ново, что я боюсь, не будут ли люди моими врагами, ибо раз принятые предрассудки и учения глубоко укореняются во всех».

В своей книге Гарвей точно описал работу сердца, а также малый и большой круги кровообращения, указал, что во время сокращения сердца кровь из левого желудочка поступает в аорту, а оттуда по сосудам все меньшего и меньшего сечения доходит до всех уголков тела. Гарвей доказал, что «сердце ритмически бьется до тех пор, пока в организме теплится жизнь». После каждого сокращения сердца наступает пауза в работе, во время который этот важный орган отдыхает. Правда, Гарвей не смог определить, зачем нужно кровообращение: для питания или для охлаждения организма?

Уильям Гарвей рассказывает Карлу I
о циркуляции крови у животных

Свой труд ученый посвятил королю, сравнив его с сердцем: «Король – сердце страны». Но эта маленькая хитрость не спасла Гарвея от нападок ученых. Только впоследствии труд ученого был оценен по достоинству. Заслуга Гарвея еще в том, что он догадался о сосуществовании капилляров и, собрав воедино разрозненные сведения, создал целостную, истинно научную теорию кровообращения.

В XVII в. в естественных науках произошли события, коренным образом изменившие многие прежние представления. Одним из них было изобретение микроскопа Антони ван Левенгуком. Микроскоп позволил ученым увидеть микромир и тонкое устройство органов растений и животных. Сам Левенгук с помощью микроскопа открыл микроорганизмы и клеточное ядро в красных кровяных тельцах лягушки (1680).

Последнюю точку в разгадке тайны системы кругов кровообращения поставил итальянский врач Марчелло Мальпиги (1628–1694). Все началось с его участия в собраниях анатомов в доме профессора Борели, на которых проходили не только научные диспуты и чтения докладов, но и производились вскрытия животных. На одном из таких собраний Мальпиги вскрыл собаку и показал придворным дамам и кавалерам, посещавшим эти собрания, устройство сердца.

Герцог Фердинанд, интересовавшийся этими вопросами, попросил вскрыть живую собаку, чтобы посмотреть работу сердца. Просьба была выполнена. Во вскрытой грудной клетке левретки мерно сокращалось сердце. Сжималось предсердие – и резкая волна пробегала по желудочку, приподнимая его тупой конец. В толстой аорте также были видны сокращения. Мальпиги сопровождал вскрытие объяснениями: из левого предсердия кровь поступает в левый желудочек…, из него переходит в аорту…, из аорты – в тело. Одна из дам спросила: «А как кровь попадает в вены?» Ответа не было.

Мальпиги суждено было разгадать последнюю тайну кругов кровообращения. И он это сделал! Ученый принялся за исследования, начав с легких. Взял стеклянную трубку, приладил ее к бронхам кошки и принялся в нее дуть. Но сколько ни дул Мальпиги, воздух никуда из легких не пошел. Как же он попадает из легких в кровь? Вопрос оставался нерешенным.

Ученый наливает ртуть в легкое, надеясь, что своей тяжестью она прорвется в кровеносные сосуды. Ртуть растянула легкое, на нем появилась трещинка, и блестящие капельки покатились по столу. «Сообщения между дыхательными трубочками и кровеносными сосудами нет» – сделал вывод Мальпиги.

Теперь он принялся изучать артерии и вены с помощью микроскопа. Мальпиги первый использовал микроскоп в исследованиях кровообращения. При 180-кратном увеличении он увидел то, чего не мог увидеть Гарвей. Разглядывая препарат легких лягушки под микроскопом, он заметил пузырьки воздуха, окруженные пленкой, и мелкие кровеносные сосуды, разветвленную сеть капиллярных сосудов, соединявших артерии с венами.

Мальпиги не просто ответил на вопрос придворной дамы, но довел до конца работу, начатую Гарвеем. Ученый категорически отверг теорию Галена об охлаждении крови, но и сам сделал неправильный вывод о перемешивании крови в легких. В 1661 г. Мальпиги опубликовал результаты наблюдений над строением легкого, впервые дал описание капиллярных сосудов.

Последнюю точку в учении о капиллярах поставил наш соотечественник, анатом Александр Михайлович Шумлянский (1748–1795). Он доказал, что артериальные капилляры непосредственно переходят в некие «промежуточные пространства», как полагал Мальпиги, и что сосуды на всем протяжении – замкнуты.

Впервые о лимфатических сосудах и их связи с кровеносными сообщил итальянский исследователь Гаспар Азели (1581–1626).

В последующие годы анатомы открыли ряд образований. Евстахий обнаружил в устье нижней полой вены специальную заслонку, Л.Бартелло – проток, соединяющий во внутриутробном периоде левую легочную артерию с дугой аорты, Лоуэр – фиброзные кольца и межвенозный бугорок в правом предсердии, Тебезий – наименьшие вены и заслонку венечного синуса, Вьюсан написал ценный труд о структуре сердца.

В 1845 г. Пуркинье опубликовал исследования о специфических мышечных волокнах, проводящих возбуждение по сердцу (волокна Пуркинье), чем положил начало изучению его проводящей системы. В.Гис в 1893 г. описал предсердно-желудочковый пучок, Л.Ашоф в 1906 г. совместно с Таварой – атриовентрикулярный (предсердно-желудочковый) узел, А.Кис в 1907 г. совместно с Флексом описал синусно-предсердный узел, Ю.Тандмер в начале XX столетия провел исследования по анатомии сердца.

Большой вклад в изучение иннервации сердца внесли отечественные ученые. Ф.Т. Бидер в 1852 г. обнаружил в сердце лягушки скопления нервных клеток (узел Бидера). А.С. Догель в 1897–1890 гг. опубликовал итоги исследований строения нервных ганглиев сердца и нервных окончаний в нем. В.П. Воробьев в 1923 г. провел ставшие классическими исследования нервных сплетений сердца. Б.И. Лаврентьев изучил чувствительность иннервации сердца.

Серьезные исследования физиологии сердца начались спустя два века после открытия У.Гарвеем насосной функции сердца. Важнейшую роль сыграло создание К.Людвигом кимографа и разработка им метода графической регистрации физиологических процессов.

Важное открытие влияния блуждающего нерва на сердце было сделано братьями Веберами в 1848 г. Затем последовали открытия братьями Ционами симпатического нерва и исследование его влияния на сердце И.П. Павловым, выявление гуморального механизма передачи нервных импульсов на сердце О.Леви в 1921 г.

Все эти открытия позволили создать современную теорию строения сердца и кровообращения.

Сердце

Сердце – мощный мышечный орган, расположенный в грудной клетке между легкими и грудиной. Стенки сердца образованы мышцей, свойственной только сердцу. Сердечная мышца сокращается и иннервируется автономно и не подвержена утомлению. Сердце окружено перикардом – околосердечной сумкой (конусовидный мешок). Наружный слой перикарда состоит из нерастяжимой белой фиброзной ткани, внутренний – из двух листков: висцерального (от лат. viscera – внутренности, т.е относящийся к внутренним органам) и париетального (от лат. parietalis – стенной, пристеночный).

Висцеральный листок сращен с сердцем, париетальный – с фиброзной тканью. В щель между листками выделяется перикардиальная жидкость, уменьшающая трение между стенками сердца и окружающими тканями. Надо отметить, что неэластичный в целом перикард препятствует излишнему растяжению сердца и переполнению его кровью.

Сердце состоит из четырех камер: двух верхних – тонкостенных предсердий – и двух нижних – толстостенных желудочков. Правая половина сердца полностью отделена от левой.

Функция предсердий состоит в сборе и задержке крови на короткое время, пока она не перейдет в желудочки. Расстояние от предсердий до желудочков очень мало, следовательно, предсердиям не нужно сокращаться с большой силой.

В правое предсердие поступает дезоксигенированная (обедненная кислородом) кровь из системного круга, в левое – насыщенная кислородом кровь из легких.

Мышечные стенки левого желудочка приблизительно в три раза толще стенок правого желудочка. Эта разница объясняется тем, что правый желудочек снабжает кровью только легочный (малый) круг кровообращения, в то время как левый гонит кровь по системному (большому) кругу, снабжающему кровью все тело. Соответственно кровь, поступающая в аорту из левого желудочка, находится под значительно большим давлением (~105 мм рт. ст.), чем кровь, поступающая в легочную артерию (16 мм рт. ст).

При сокращении предсердий кровь выталкивается в желудочки. Происходит сокращение кольцевых мышц, расположенных при впадении легочных и полых вен в предсердия и перекрывающих устья вен. В результате кровь не может оттекать назад в вены.

Левое предсердие отделено от левого желудочка двустворчатым клапаном, а правое предсердие от правого желудочка – трехстворчатым клапаном.

К створкам клапанов со стороны желудочков прикреплены прочные сухожильные нити, другим концом прикрепленные к конусовидным сосочковым (папиллярным) мышцам – выростам внутренней стенки желудочков. При сокращении предсердий клапаны открываются. При сокращении желудочков створки клапанов плотно смыкаются, не давая крови возвратиться в предсердия. Одновременно сокращаются и сосочковые мышцы, натягивая сухожильные нити, не давая выворачиваться клапанам в сторону предсердий.

У оснований легочной артерии и аорты находятся соединительнотканные карманы – полулунные клапаны, пропускающие кровь в эти сосуды и препятствующие ее возвращению в сердце.

Продолжение следует

* Найден и опубликован в 1873 г. немецким египтологом и писателем Георгом Морисом Эберсом. Содержит около 700 магических формул и народных рецептов для лечения от различных болезней, а также избавления от мух, крыс, скорпионов и т.п. В папирусе удивительно точно описана кровеносная система.